Взрыв

Глава 2

Глава 2

Готовый к запуску космический корабль стоял в ангаре и ждал своего часа. Капитан был четко уверен, что для своего времени он получился очень хорошим и надежным. Собственно, ученые были с ним вполне согласны. Чудо, которое могло лететь быстрее скорости света, а значит и доставлять людей на другие планеты, заинтересовало их сразу же. Через год Капитану вручили денежную премию. Юный инженер стоял под сценой и мило улыбался, в то время как лысый мужчина в костюме расписывал достоинства изобретенного аппарата.
Никто так и не улетел. Все осталось на своих местах. Финансирование проекта прекратилось, а деньги, выданные по чеку, давно уже ушли на аренду ангара. Ученое сообщество переключило свое внимание на самую обыкновенную бытовую новинку: миксер, который не просто сам измельчал, но и сам снимал шкурку, мыл. Многофункциональный прибор, который через некоторое время начал окупаться.
Капитан проснулся и посмотрел на наручные часы. Они улыбались ему своими металлическими стрелками, показывая без десяти минут три. Спать больше не хотелось, да если бы и оставалось желание, вряд ли бы после такого он решил снова закрыть глаза. Поэтому Алешка, убедившись, что все спят, стащил с полки неоткрытую коробку с конструктором и отправился на кухню склеивать новую модель немецкой подводной лодки.
Эта его привычка – ночью что-то строить – портила иногда оценки. Голова просто не соображала после двух часов работы, запаха клея, а иногда краски, когда процесс доходил до завершающей стадии. Иногда посреди урока давало о себе знать отсутствие сна, тогда Лешка отрубался прямо на уроке, а добрый сосед по парте будил его на время перемены.
Еще был один памятный случай в доме. Как-то ночью Капитан сидел и неосознанно водил кисточкой по корпусу подлодки. Когда он наконец-то обратил внимание на свое действие, то обнаружил, что работа безнадежно испорчена, потому что в оранжевый цвет был выкрашен не только бортовой номер, но еще и половина днища приобрела яркую окраску. Пришлось замазывать все этим цветом, чтобы не получить попугайчатую субмарину. Утром чуть слеповатая Дарья перепутала ее с батоном хлеба и собиралась уже разрезать ножом на бутерброды. Тогда Алеше влетело за то, что не убирает свою работу со стола. Только выговор этот совершенно не изменил его привычки кидать все на кухонном столе, как оно и было.
На кухне явно кто-то был кроме мальчика. Он это отчетливо чувствовал лопатками, которые то и дело пытались стряхнуть какую-то цепкую паутину чужого взгляда, чужих мыслей. Он даже прокрался тихонько по всей квартире, чтобы проверить, все ли спят. Естественно, результатов это не дало. Из двух комнат слышался храп, третья, кажется, как всегда в ночное время пустовала. Сосед никогда не возвращался раньше часов четырех утра, а тогда было всего лишь начало четвертого.
Капитан бросил кисточку на стол и, не потрудившись даже закрыть тюбик с клеем, направился в прихожую. Он накинул на одно плечо свою поношенную джинсовую курточку и, тихонько прикрыв дверь, вышел на улицу. Только тогда он понял, что забыл ключи в рюкзаке, поэтому вернуться сможет разве что часов в семь, когда все обитатели квартиры проснутся, но его это не особенно огорчило.
На улице ощущение слежения пропало. Зато ноги начали своевольничать и петлять по мало знакомым переулкам. Он туда редко ходил, отчасти из-за боязни наткнуться на местную шпану, с которой повздорили в детстве и до сих пор не общались, а отчасти соблюдая правила приличия, запрещающие врываться на чужую территорию без приглашения. Ведь кому приятно, когда в его квартал заходит пусть и знакомый, но нежданный гость?
– Улица Ревнарева, – прочитал Капитан на заплеванной табличке на углу покосившегося каменного дома этажа в три.
Даже куртка почему-то не грела. Хотелось бы сейчас взять и вернуться домой, только отсутствие ключей не позволяло играть по своим правилам. Взглядом Лешка наткнулся на дымящуюся трубу напротив того места, где стоял. «Котельная», – тут же смекнул Каптин. Он очень надеялся, что дверь забыл запереть дворник, изредка ночевавших в таких местах в холодную погоду.
Сегодня ночью ему однозначно везло: не разбудил домочадцев, пока доставал модель, незамеченным выбрался из дома, так еще и котельная оказалась открытой. Белая металлическая дверь даже не скрипнула – то ли ее недавно смазывали, то ли недавно меняли. По крайней мере, запиралась она на ключ, а не на висячий замок, как все подобные двери в округе. Это наводило на мысль, что ей и пользовались чаще остальных – куда проще засунуть в скважину ключ, чем снимать и одевать замок, а потом еще и таскать его в кармане. А раз таких дверей больше не стояло ни на одной котельной – она была совершенно новой.
Легкий щелчок опустившейся до упора ручки. Оттуда донеслась задорная ирландская музыка, одновременно делящая свое место с легким покачиванием скрипичных струн в заполненном голосами воздухе. Сначала темнота, потом очертания паба, больше похожего на лондонский по стилю, но далеко не по звучанию, твердая каменная кладка, готовая выстоять еще веков двадцать. Посреди зала, стен которого не было видно в ярком свете керосиновых ламп, выросла барная стойка, окаймленная дюжиной стульев. Они уже явно были кем-то заняты: на одном сидят, на втором лежит книжка, на третьем ручка, на четвертом опять чья-то пятая точка. Довольный бармен следит за вновь вошедшим мальчиком с приторной полуулыбкой и немного кошачьим прищуром глаз цвета кофейной гущи.
За столиком справа от двери два полных джентльмена яростно спорили, постоянно тыча указательными пальцами в разные точки пространства между собой, будто там была карта.
– Мне кажется, что… – начинал один.
– Ты забываешься, Дерби! Понимаешь, вся чертова эскадра пошла на это чертово дно этой чертовой бездонной впадины, – обрывал другой.
– Как, по-твоему, это могло быть последствием исключительно энергетического шторма?
– Дерби, – уже мягче продолжал второй, – приятель, ты подумай, о чем говоришь. Откуда возьмется такая сила энергии, чтобы всколыхнуть восьмибалльный шторм? Ты думаешь, что они просто ограбили ближайшую звезду, эти чертовы взрыватели судов ее Эспадейшества?
– Много ты знаешь об энергетических штормах и о том, откуда они берутся?
– Нет, – смутился товарищ.
– Скажу тебе по секрету, самый сильный бывает тогда, когда питается негативными эмоциями людей. То есть кто-то до того ненавидел капитана, что взял небольшой кусочек ветра и смешал его с куда большим потоком своих чувств. Вуаля, здесь могли быть и все тринадцать баллов с дальнейшим снесением домов на суше. Но раз под все это угодила эскадра, значит, все было именно против капитана.
– Этот вариант я как-то не рассматривал, Дерби. Но ведь даже затонувшие с радаров не исчезают.
– Марки, кто тебе сказал, что они пропали из виду? Это же бездонная впадина. Сигнал настолько слаб, что его невозможно отследить.
– Чертовы пираты! Чертовы пираты! – выругался Марки, опрокидывая в себя половину кружки.
– Пираты? Да здесь любовная интрижка, – гаркнул Дерби и рассмеялся, делая вид, что сворачивает пространство между ними в тубус, а потом аккуратно сует в кожаный чехольчик со вставками тиса.
– Ну уж нет. Де Ла Боско никогда не был ни в кого влюблен. Он же был моим племянником! – упирался Марки.
«Занесла нелегкая», – решил Капитан, направляясь к барной стойке.
Его даже не удивил тот факт, что за дверью обычной котельной оказался средневековый ресторан, наполненный посетителями, да еще и размером явно больше, чем-то здание, где находился. Когда-то в детстве мама постоянно ему говорила, что чудеса существуют. Они приходят только тогда, когда человек теряет свой путь в жизни и ему нужна помощь. Тогда они начинают рождаться. Развивает их абсолютно случайное и чрезвычайно удачливое стечение обстоятельств. А заканчивается дело вспышкой яркого света и попаданием туда, куда пришлось бы рано или поздно прийти для выяснения дальнейших путей развития твоего славного бытия. Алешка верил. Искренне верил, что так когда-то и случится.
Он шел в тот вечер по дороге из гравия величиной и формой напоминающего пальчиковую батарейку, насвистывая себе под нос грустный мотивчик. Они не часто так ссорились, тем более за подругу мальчик Гаечку не считал. Для него весь круг его общения – дальние и ближние знакомые. Просто со Светкой он общался настолько давно, что перестал ее относить хотя бы к какой-то из групп, не выделив ее и в отдельную категорию. Он просто привык, что она всегда рядом. Дает весьма дельные советы, находит решения для самых сложных проблем, а еще подтягивает его по учебе, ругаясь под нос самыми неприятными словами. Это он замечал всегда, но никогда не высказывал своих наблюдений вслух.
События того дня отчетливо дали ему понять, что девочка обиделась и достаточно надолго. Тогда он и задал себе тот роковой вопрос: «Как же жить дальше?»
Стоило ему обнаружить паб за стенами котельной, как он тут же сложил два и два, получив четверку. Ощущение, что за ним кто-то следит, попадание в место, где он старался бывать довольно редко из-за старых встреч, а теперь и это. Капитан, пожалуй, мог бы сразу сказать, что это не рождение чуда, но и не совсем его развитие. Обстоятельства уже вполне стеклись в одну кучу, но еще не образовали какого-либо видимого продолжения. Алешка просто попал в цепь раньше времени, а от этого вполне мог бы произойти какой-то сбой. Вплоть до того, что он вообще потеряет какой-то путь. Это нравилось меньше всего.
Бармен едко начал улыбаться, глаза щурились все больше и больше, – это ещё не значит, что он попал в правильное место. Скорее наоборот, знаменует то, что оказался в очередном гадюшнике, выкрашенным в яркие цвета лучезарного утра. Разговоры о том, что самая сильная энергетическая эмоции – ненависть. Капитан всю жизнь считал, что это чувство свободы и независимости от кого-либо. Значит, это не совсем его чудо, потому что там герои бы точно повторяли разные черточки того, кто их отчасти и породил, задавшись вопросом. Но раз уж попал, значит придется отчитываться перед самим собой.
«И не втягивать в это Гайку, ей незачем, хотя она во все это тоже немного верит», – успел сообразить Капитан, прежде чем лучезарно улыбнуться Бармену.
– Здравствуй, мальчик? – давясь ехидством где-то внутри себя, спросил Бармен.
Это был низенький и чуть сгорбленный мужчина средних лет, чье лицо, как показалось Капитану, редко меняло свое хищноватое кошачье выражение. По крайней мере, оставляя глаза прищуренными минут на двадцать, можно подхватить какое-нибудь заболевание. Просто он был тем, кем был, с волосами, казалось, припорошенными пеплом, как будто он недавно сидел у костра.
– Добрый день? – вопросительно посмотрел на мужчину Алеша.
– Время в дециметрах, в сутках 24. На тех настенных стариках без четверти семнадцать – уже вечереет. Ползунок доходит до конца дорожки и обратно съезжает на первоначальное место, – скороговоркой выдал Бармен, склоняя свою голову чуть вправо, чтобы лучше было видно настенные ходики. Голос отдавал по вкусу медью, но оставлял за собой запах логики.
– Тогда добрый вечер, – заглядываясь на линейку-часы, поправился Капитан. – Не подскажете, где я только что оказался волей случая?
– Не верь в случайности, молодой человек. Все происходит по нашему же собственному желанию. Значит, попасть сюда чисто подсознательно ты хотел и даже наде…
– Без философии, – оборвал его Алешка. Хотя он понимал, что творить в чужой реальности вне звеньев нужной цепи такие вольности не следует.
– Типичное междумирье, – ничуть не обидевшись, ответил ему Бармен и достал из одного из многочисленных карманов коричневых штанов на подтяжках трубку. Из кармашка некогда голубой замусоленной рубашки он извлек спички и закурил. Повалил синеватый дым, похожий на чьи-то стертые воспоминания, а потом изменил окраску на желтоватый – цвет радости. Капитан ждал, пока его собеседник закончит ковыряться с курительным прибором и снова отдаст ему все свое внимание.
– То есть, сюда может попасть любой желающий?
– Ну, не совсем. Это сбой в жесткой структуре мира. То есть, грубо говоря, пробоина в нескольких временных пространствах, а, может, во всех сразу, когда краешками они начинают соприкасаться друг с другом, впуская один мир в другой. Вот так вот и запутываются реальности одна в другой, образуя некое подобие общего временного пространства и общей обстановки. Это может быть картинная галерея, паб или даже библиотека, где ты сможешь отыскать книги на всех языках, возможных и невозможных для твоего сознания.
– Существуют сами по себе?
– Не закрываются. Питаются от энергий.
– Энергий? – вот здесь Капитан вздернул бровь и понял, что окончательно запутался. Во-первых, получалось, что эти междумирья существуют сами по себе, а не по воле чьих-то желаний и вопросов. То есть, это оказывалось одним из звеньев цепи. Во-вторых, никто не знает, что становится с человеком, когда он возвращается обратно. Алеша подозревал, что ничего хорошего. Либо эта чертова дыра поедает тебя изнутри, заставляя таять, либо снова и снова притягивает тебя обратно к себе. В-третьих, кому понадобилось бы делать дырку, чтобы образовать нечто похожее на вечную дыру, которая еще и не затянется наверняка? Все эти мысли и символизировал жест Каптина, но Бармен истолковал его как-то по-своему, добродушно усмехнувшись.
– Ну, знаешь, такие нити, которые насквозь пронизывают все? Они, сказать по правде, однородны в каждом параллельном мирке. То есть, попросту перпендикулярны к времени.
Школьный курс физики и геометрии? Если первую Лешка еще хоть как-то переносил, потому что иногда попадались задачки на корабли, как космические, так и морские, то вторую просто терпеть не мог. Весь ход мысли тут же сбивался, стоило учительнице математики войти в класс и объявить о начале урока. Треугольники выходили кособокими черепахами, а квадраты и вовсе вырисовывались кронами деревьев. В такие моменты мальчик готов был спрятаться куда-нибудь, хоть за парту, чтобы не видеть строгих глаз Нины Георгиевны.
– Стоп, – не выдержал Капитан, – давайте без чисто техничных подробностей, которые уносят в мысли о школе и неких замогильно-скучных темах. Откуда эта чертова энергия берется, чтобы подпитывать нечто похожее на междумирье?
Бармен засмеялся сквозь свои дымные облака и даже открыл свои кошачьи щелочки. А потом заговорил скороговоркой, чтобы то ли побыстрее избавиться от того количества информации, которым обладает, то ли чтобы меньше напрягать собеседника.
– Существует три вида энергии. Первая берется из человеческих эмоций. Конечно же, лучше использовать все негативное, которое так или иначе человек каждый день переживает, будь то ссоры с друзьями или нелады в семье, кризисы на работе или же просто финансовые затруднения. Злость, ненависть – все это наиболее питательно для междумирья. Второе – то, что приходит с человеческими мечтами. Только все это основано чисто на вере, поэтому является слишком неустойчивым источником, но зато очень даже сильным. Третье и последнее – энергия, излучаемая нагретыми телами. То есть, солнце нагревает тот же камень, который в свою очередь начинает испускать тепловые волны. Они оседают неоднородно в разных местах. Кстати, там, где их больше всего, намного чаще образуются так называемые искривления пространства. Точнее сказать, на этих местах образуются самые сильные разрывы, которые возможно преобразовать в места, похожие вот на этот паб. Стало понятнее?
Вокруг мужчины закружилось какое-то уже зеленоватое облачко дыма, напоминающее улыбку чешского кота. Чуть лживую и с тем же настолько наивную, какая свойственна разве что детям.
– Разберемся, – буркнул мальчик и направился к выходу, так и не попрощавшись.
Он не видел, что за его спиной Бармен четырежды щелкнул пальцами и повернулся вокруг своей оси, держа в одной руке недомытую пивную кружку, а в другой – полотенце.

Монетка на груди билась как заведенная. Прямо как человеческое сердце, загнанное до стадии полного опьянения или изнеможения. Или как бабочка по стеклу, сбивая остатки пыльцы со своих некогда разноцветных крыльев. Гаечка проснулась именно от этого непонятного движения, а не от будильника. Тревога зародилась внутри и вывела из состояния полусна. Бодрая она отправилась на кухню, не забывая загонять неприятные ощущения подальше, надеясь посидеть в тишине вечером, когда мамы уже не будет в квартире. Девочка не любила, когда за ее меланхолией или раздумьями наблюдали другие, поэтому всегда предпочитала убегать. Делала она это с завидной регулярностью.
На кухне мама уже готовила завтрак. После последнего разговора с дочерью, она решила чуть больше времени уделять ее воспитанию, чтобы чуть чаще влиять на некоторые принятые Светкой решения.
– Доброе утро, мам! Уже не спишь? Тебе ведь только к двенадцати на работу, – наиграно зевая и давясь словами невнятно проговорила Гаечка.
– Доброе. Как там у тебя успехи в школе? – вежливо поинтересовалась мама, переворачивая на сковородке оладушки.
– Как всегда. А что?
– Ну, я подумала, что ты можешь работать больше, если мы найдем тебе дополнительных преподавателей, например, по математике и обществознанию. Как ты на это смотришь?
– В конце года? – закатила глаза девушка. – Слушай, если мне что-то вдруг понадобиться, я тебя об этом обязательно попрошу. Тем более я больше подумываю о занятиях биологией или физикой.
Захотелось вдруг плакать. Каждый день спорить с кем-то родным по поводу своей же собственной жизни и отвергать чужие идеалы, пытаясь выстроить что-то свое, было уже выше сил Гайки.
– Знаешь, это совсем не прибыльно. А тебе ведь придется обеспечивать своих родителей, когда они уйдут на пенсию. Сама подумай.
– Ма-а-ам, я хочу заниматься не тем, что прибыльно, а тем, что интересно мне самой! Иначе это не жизнь, а засаживание себя в клетку с прутьями, похожими на лианы. Вроде бы легко гнутся, только вот до конца не поддаются. Зачем мне это? Спасибо, до свидания. Завтракать буду в своей комнате. Доброго утра.
Раздался телефонный звонок. На том конце провода папа сообщил, что задерживается в командировке, потому как нашел очень интересный образец камня и никак не может приехать, так как дома нет нужного оборудования для его исследования.
«Да все у тебя есть! Просто ты не хочешь лишний раз с матерью спорить о том, что денег слишком мало зарабатываешь и пропадаешь постоянно! Слабак!» – успела подумать девочка, собирая свой рюкзачок. В школу она вышла так и не позавтракав. Просто в доме снова появилась та атмосфера дискомфорта и полного непонимания, которую могла выносить только старшая Сурикина.
А в школе все было как обычно.
– Свет! Как мне лучше шпаргалку на экзамене по русскому спрятать? Я же не выучу все правила постановки запятых.
– Это еще почему? Ты не можешь к экзамену на один день это все запомнить? Кать, давай мы с тобой завтра после уроков посидим, я дам тебе задания на то, чтобы расставить запятые. Ты постараешься запомнить тогда все эти правила. Так каждую неделю будем сидеть, пока ты все не выучишь. Идет?
– Ой-ой! Ты просто чудо! – вопила одноклассница, уходя к своим подружкам.
– Как думаешь, Капитан оценит, если на выпускной я приду в коротком платье и на высоких каблуках? – огорошила вдруг вопросом Эльза Загорская так, что Гайке захотелось не то заплакать от смеха, не то тут же пойти рассказать новую шутку своему другу.
При этой мысли она заметила Алешку, который сидел и качался на стуле, отмахиваясь от вопросов ребят. «Что же такое случилось-то?» – о вопросе соседки по парте девочка сразу забыла.
– Ну, Свет?
– А? А… Ну, должен заметить обязательно. Не беспокойся.
С этими словами Гаечка сорвалась со своего места и бодрым шагом направилась к тому месту, где чуть сгорбившись сидел Каптин.
– Хей, привет! Ты чего такой грустный?
– Я? Грустный? Гай, да ты просто бредишь.
– Нет! Знаешь, как у меня монетка сегодня утром истерила! Я же тебе про нее рассказывала! А тут ты сидишь такой грустный и явно не хочешь чего-то рассказывать!
– Слушай, Сурикина, хватит здесь чушь нести. Не о чем поговорить? Тогда бы не подходила. Знаешь что, я бы вообще посоветовал тебе начать есть мясо, чтобы не быть похожей на палку от лысой елки. Разговор, кажется, окончен.
Капитан резко поднялся со стула и отошел к своим приятелям, которые обсуждали министра города, сбившего на своей машине пешехода.
«Ты все правильно сделал. Не вмешивай ее. Да, что-то она определенно подозревает. Еще и эта чертова монетка. Вот же не везет, так не везет. Еще и к энергетическому полю паба теперь привязан. Главное – испытывать позитивные эмоции, иначе окажешься высосанным до нитки. Такая перспектива почему-то не прельщает. Не смотри так на нее! Дур-р-рак. Нужно было просто спокойно со всеми общаться. Сама виновата, девчонка», – препирался сам с собой Алешка, не вслушиваясь в беседу товарищей.
Он только успел заметить, что перед последним уроком, не в силах больше наблюдать за ним, источающим только радость, Гаечка взяла свой рюкзачок и выбежала из класса. Последний урок он просидел, разрисовывая лист бумаги ее портретами. На каждом Светка улыбалась и совсем не обижалась.