История вторая: Лунная радуга Печатный станок, лязгнув, выдавил из себя последний экземпляр журнала. В мастерской стало тихо. Оценив взглядом высоту получившейся стопки, Луна вздохнула с облегчением: рождественский тираж «Придиры» готов лететь к своим читателям. Вовремя - через час-другой в окно постучатся первые совы.
Обычно они с папой управлялись раньше на день-два, но неделю назад отец заболел, и так внезапно! Пришлось справляться самим, без главного редактора. Работа была знакомой - она и раньше много помогала отцу – но так, чтобы организовать всё самой, от подборки материалов до верстки... Над живыми иллюстрациями пришлось работать, не покладая рук, все предпраздничные дни, до поздней ночи колдуя над магическим пергаментом. Ведь оставить журнал без волшебных рисунков – значит жестоко разочаровать читателей.
С первой страницы обложки Луне подмигивал огромный серый взрывопотам. Он лениво крутил головой и изредка шевелил большущим, закрученным винтом рогом, украшавшим его округлый нос. У левого уха взрывопотама, если хорошо приглядеться, можно было рассмотреть крошечное темно-серое существо с большими ушками и двумя малюсенькими рожками между ними. Папа утверждал, что морщерогие кизляки выглядят именно так, а их рожки чем-то напоминают обычные маггловские винтики.
Кизляк раскачивался из стороны в сторону, отчаянно стараясь удержаться на еловой шишке, хватался своей крошечной лапкой за ухо стоящего рядом взрывопотама и, якобы в отчаянии, кричал своему гигантскому спутнику: «Прячься немедленно! А то сейчас нас обоих найдут!»
Передовая статья называлась: «Не ищите морщерогих кизляков среди взрывопотамов». «Придира» никогда не утверждала противоположного, но несчастный случай, происшедший полторы недели назад в магическом заповеднике, заставил редакцию журнала вынести тему на первую полосу.
Луна в который раз тяжело вздохнула. Ясно, что контрабандисты охотились за экзотическим рогом взрывопотама, а до несчастных кизляков им нет никакого дела. Но на всех злых языках узелки не завяжешь. Магическая пресса, словно сговорившись, разом вспомнила и о кизляках, и о феноменальном сходстве их маленьких рожек с рогами взровопотамов. Отсюда мгновенно делались гениальные выводы о том, что дальнейшие поиски морщерогих кизляков – дальше Луна почти слово в слово повторила про себя цитату из «Ежедневного пророка» - угрожают численности популяций прочих редких фантастических зверей класса «В». Вот так.
Папа попал из-за этой дурацкой статьи в больницу - сердце не выдержало.
Рон никогда не считал «Придиру» серьезным изданием, и, помнится, первое время немало удивлялся тому, что мистеру Лавгуду удавалось неплохо зарабатывать на этом журнале «для тех, у кого не все дома». По-настоящему Рону нравились только живые картинки, и он мог часами наблюдать, как кисточка в руках Луны творит чудеса.
У Рона сильные руки. Надежнее его рук нет ничего – Луна это знает. А еще Рон очень добрый. Иногда по вечерам, ближе к полуночи, недовольно разглядывая контуры очередного рисунка, он сердито ворчит: «Дались тебе эти волшебные монстры? У тебя же есть я!». Но Луна чувствует, что на самом деле Рон совсем не сердится. Просто он переживает за неё. Рон чаще других склонен говорить правду в лицо, и это правильно - с откровенным человеком легче понимать друг друга. А еще Рону не хочется отправляться в постель одному. К счастью, такой аврал в редакции случается редко.
Если бы не Рон, рождественский номер «Придиры» никогда не увидел бы своих читателей. Или оказался бы совсем не рождественским.
***
Из «Святого Мунго», где уже третий день находится отец, Луна возвращается домой совершенно разбитой, в глазах безжалостно щиплет.
Несколько секунд Рон пристально смотрит на неё, потом протягивает руку и подхватывает кончиком пальца слезинку со щеки жены.
- Ты что, плачешь?
Не дождавшись ответа, Рон пробует слезинку на вкус.
- Соленая... – озабоченно шепчет Рон, обращаясь главным образом к своему тезке, волшебному белому кролику по кличке Рональд, который, как обычно, примчался в прихожую, чтобы встретить свою хозяйку. – И это не снег растаял... Она плачет!
Бело-розовые ушки маленького Рональда от удивления встают торчком – это Луна еще успевает заметить, прежде чем соображает, что большой Рон несет её на руках, бережно прижимая к груди.
В гостиной муж усаживает Луну к себе на колени.
- Зайка... Целитель ведь сказал вчера, что все будет хорошо... – с надеждой произносит он, стараясь придать голосу утвердительную интонацию.
Рон боится еще больше расстроить Луну неловкими расспросами.
- Папа переживает, что рождественский номер «Придиры» не выйдет в срок, - признается Луна. – Очень. Он три раза об этом заговаривал. То есть пытался заговорить, - поправляет она себя, потому что так ближе к правде: отец очень слаб.
Уже несколько лет прошло с тех пор, как Ксенофилиус Лавгуд покинул Азкабан, а страхи продолжают его преследовать. Нелепые страхи – отец и сам это признает, но стоит дочери отлучиться из дому надолго, и его охватывает беспокойство. А «Придира» для папы как второй ребенок. Мужу не нужно это объяснять, он и сам знает.
- Так... – задумчиво протягивает Рон, глядя на огонь, пляшущий в камине. Внезапно, словно решение проблемы нашлось в странных очертаниях горящего полена, он улыбается. – А все-таки у тебя не все дома! Нет, нет, я не о мистере Лавгуде, - Рон спешит опередить Луну с ответом на незаданный вопрос. – Но у тебя действительно... иногда... бывает... – он многозначительно крутит пальцем у виска.
Обидеться на мужа Луна не успевает.
– Но тебе можно, потому ты – блондинка, - добавляет Рон как ни в чем не бывало, с присущим ему добродушием. – Блондинки, они иногда бывают такие... странные. Но все равно блондинки лучше, чем...
Не договорив, Рон переключается на новую тему:
- К счастью, у нас с тобой есть одна знакомая шатенка, и мы завтра же попросим её отредактировать письма читателей. Ну, ошибки там проверить, запятые... Не стоит пугать читателей сомнительными открытиями в области орфографии, - со смехом добавляет Рон.
От неуклюжих шуток мужа у неё на душе становится теплее. Странное, противное ощущение пустоты и безнадежности, поселившееся внутри Луны после свидания с больным отцом, уходит. Всё ещё можно поправить. Почти неделя впереди!
Потом голова Рона надолго исчезает в камине. Луна успевает накрыть на стол к ужину, когда на пороге кухни, наконец, показывается муж.
- Нет, ну какая же она упёртая! – в сердцах восклицает он, усаживаясь за стол. – Представляешь, я ей о том, что морщерогие кизляки – это чрезвычайно пугливые, милые и в высшей степени волшебные существа! Сам уже поверил, а она... – Рон так резко машет рукой, что ломтик печеной картофелины соскальзывает с вилки на пол. – Ой, извини!
- Не убедил? - Луна опускает глаза, смотрит на кролика, принюхивающегося к упавшему ломтику картошки.
- Почему не убедил? – обиженно переспрашивает Рон. – Конечно, я убедил! Гермиона умная, но добрая. В конце концов, так и сказала, что готова всем помогать, даже тем, у кого не... – Рон не договаривает реплики, предусмотрительно заняв рот котлетой.
- Наверно, она имела в виду богатое воображение, - подсказывает Луна.
- Точно! – с жаром подхватывает Рон. – Я забыл, потому что жутко проголодался.
И муж с удвоенной энергией налегает на еду. Луне вдруг становится весело. Все-таки Рон неподражаем!
- Теперь о грустном, - прежде чем сказать главное, муж отодвигает пустую тарелку. – Зайка... – Луна невольно напрягается, - Гермиона попросила нас уделить страничку домовым эльфам. Ну, хотя бы поздравить их с Рождеством... Ведь эльфы – это чрезвычайно заботливые, милые и... – Рон слегка запинается, но вскоре продолжает вполне уверенно, - в высшей степени волшебные существа!
Луна не замечает, как сползает на пол от смеха. Мокрый носик белого кролика тычется ей в щеку, а шершавый язычок радостно облизывает нос любимой хозяйки.
*
О подарке для Луны Рон вспомнил, когда сочельник уже стучался в дом. Совсем крыша съехала... нельзя так много работать! Ненормированный рабочий день в сочетании с унылыми бутербродами – из-за нехватки времени последние три дня пришлось довольствоваться сухим пайком – кого угодно доведет до склероза и полного одичания.
С родителями и друзьями было проще: еще месяц назад Рон, с присущей ему прямотой, просто спросил каждого - кто что хочет на Рождество в качестве подарка? Записал на бумажку, пошел в магазин, купил. Но с Луной так нельзя. Луне хочется сделать сюрприз. Порадовать и удивить!
Видавший виды печатный станок равномерно стучит шестеренками. Звук ровный, хоть и тяжеловатый. Не зря они с отцом вчера ползали вокруг него до поздней ночи. Зато теперь можно не беспокоиться - Артур Уизли в таких вещах разбирается.
Запахи с кухни доносятся умопомрачительные, лишний раз подтверждая слова Луны, что кулинария – это искусство. Голодный желудок лучше не дразнить. Быстро одевшись, Рон выходит во двор, с наслаждением вдыхает морозный воздух и представляет себя в толпе припозднившихся покупателей, среди бесконечных полок со всякой ерундой. А хочется подарить что-то действительно волшебное, живое... Может, и правда цветы – лучший подарок?
В цветочном магазине глаза Рона разбегаются: гвоздики, розы, лилии; цветы в букетах, цветы в горшочках... В горшочках, наверное, лучше - они не завянут в считанные дни.
Внезапно внимание Рона привлекают странные, похожие на разноцветных мотыльков, соцветия. Он даже слегка поёжился, не в силах отделаться от мысли, что цветы за ним подглядывают. Некоторые еще и дразнятся, высунув из-под бледных лепестков яркий красноватый язычок.
- Что это? – не выдержав, спрашивает Рон, заметив рядом молоденькую девушку в форменном фартуке.
- Орхидеи, - отвечает девушка. – Они изумительны! Им приходится быть красивыми, потому что в цветке нет нектара. Зато орхидеи научились улыбаться.
С этими словами продавщица берет с полки один из многочисленных горшков и ставит на высокий столик у окна так, чтобы цветок был хорошо освещен солнцем.
От восторга Рон вздрагивает: нежнейшие лепестки, еще минуту назад казавшиеся молочно-белыми, вдруг становятся почти прозрачными, а слегка утолщенные прожилки неожиданно окрашиваются всеми цветами радуги. Но не сочными и яркими, а нежными, как акварель - Луна такие любит. Центральный лепесток, которому краски досталось чуть больше, складывается в трогательной улыбке.
- Она называется «Лунная радуга», - поясняет девушка, глядя на орхидею. – Часто это природное явление считают отвлеченным художественным образом, но лунная радуга действительно существует.
- Да, да... – бормочет Рон, - существует. - Внезапно Рон спохватывается, что до отвлеченных аллегорий ему нет никакого дела, и что говорит он о своей жене. - Она живет со мной и её зовут Луна. Она лучше всех, и улыбка у неё удивительная.
Потом он, улыбнувшись продавщице, расплачивается и прячет в карман книжку-памятку по уходу за растением. Наблюдает, как «Лунную радугу» упаковывают в несколько слоев плотной бумаги, и спешит домой, где давно чувствует себя самым счастливым человеком на свете.
PS: «Когда ты сердишься, рисуй бамбук; когда ты счастлив — орхидеи» (китайская пословица)
