Лед и карамельки

Глава 1

…Мы повзрослели... Лишь на лица...
В душе опять поет зима...
И мы мечтаем устремиться
В царство мечты, любви и льда.

Ты помнишь, милая подруга,
На льду учились танцевать?
И как держа крепко друг друга,
Старались громко не кричать?

А эти звезды, эти звезды
Над головами в вечера!
Тогда казалось все так просто,
Что жизнь не больше, чем игра...

Я словно вижу наши лица,
Лица помладше, чем сейчас,
Но знаю: сможем возвратиться
Мы в эту сказку хоть на час!

Всего-то нужно: настроенье,
Улыбку, музыку, коньки.
И мы летим, летим, как птицы,
В руках покрепче сжав платки.

И пусть поверим: наконец-то
Прекрасной явью стал наш сон!
Обнявшись, мы стоим у входа,
И мы кричим: "Открыт сезон!"
(отрывок из стихотворения Juliet Mari Marcos)

Ноябрь
«Через месяц наступит зима», - Гермиона задумчиво смотрела в окно, пожалуй, впервые в жизни не пытаясь вести конспект. Из всех четырех времен года, которые предоставляла матушка-природа, девушка любила именно это - самое холодное, в отличие от, всё тех же, Рона, который обожал лето, и Гарри, предпочитавшего осень. Друзья не слишком понимали ее в этом вопросе. Рональд, в принципе, не любил холод – с присутствием зимы его примиряли лишь каникулы, а Гарри прикидывал, что после декабря, ему остается всего-то полгода до встречи с его «милыми» родственниками, что (равно, как и почти полное отсутствие их любимого квиддича) его нисколько не радовало.
Не могла, никак не могла объяснить им Гермиона почему же она так любит снег, холод и лед… Лед обычного магловского катка, на котором она в детстве обожала проводить время. Как можно объяснить это чистокровному магу в энном поколении и пареньку, который несмотря на детство, проведенное у маглов, каток видел лишь на картинке. Ну, еще может быть у школы, в которой когда-то учился, но вряд ли у Гарри были коньки… Как не было и любящих родителей, которые могли бы сводить его на каток – Гермиона не могла винить его в этом.
Поначалу, она, несмотря ни на что, продолжала, с упоением, рассказывать друзьям каково это – прочертить лезвиями коньков еще нетронутый лед. Как при свете ночных прожекторов крутиться на льду с подругами, громко напевая известный мотив какой-нибудь песни. Как, замерзнув, мчаться домой, зная, что там тебя ждет чашка горячего шоколада и любимая булочка с тмином.
Все это было так давно. Гермиона замечала, как грустнеет лицо Гарри и замолкала, а при виде непонимающего лица Рона, ей просто хотелось кричать. Но, она помнила, помнила и никак не хотела забывать…

*Flashback*

… Маленькая девочка с восторгом в глазах смотрит на ребят и девчонок, буквально паривших по льду. Непослушная грива волос спрятана под теплую шапочку, карие глаза сияют, ножки, на которые папа пытается надеть коньки (первые коньки в ее жизни!), пытаются повторить те движения ног, которые девочке видны из-за бортика катка.
- Осторожнее, родная! – мама явно волнуется за дочурку, которую папа, наконец, выводит на лед.
- Не бойся, милая, я ее держу! – отец машет жене рукой, а маленькая Гермиона нетерпеливо мотает головой, стремясь выпустить папину руку из своей маленькой ручонки.
- Я сама, папа. Я сама.
- Малыш, ты же не умеешь, - отец ласково треплет дочь за раскрасневшийся носик. – Сначала покатайся-ка с папкой!
Гермиона, крепко держась за руки папы, послушно повторяет за ним все незамысловатые движения, желая лишь того, чтобы он отпустил ее, дал покружиться, подставив лицо под падающие хлопья снега.
- Па-а-ап, ну можно я сама, - хнычет девочка, ведь ей так хочется присоединиться к веселой ватаге ребятишек, красиво скользящих по ровному льду. – Ну, пожа-а-алуйста!
Отец внемлет ее просьбе и, подкатив к бортику, предоставляет свободу. Гермиона делает несколько неуверенных шажков – все-таки, когда тебя никто не держит, то становится страшновато – но, она не падает. Ободренная этим, девочка, помахав родителям рукой в пушистой варежке, воображает себя одной из девчонок, только что красиво сделавших пируэт, и… лед почему-то оказывается перед лицом. Лицу тут же становится мокро, а коленкам и рукам очень больно. Она даже не успевает ничего понять и заплакать, как сильные отцовские руки поднимают ее со льда, который из мнимого союзника успел стать подлым врагом.
- Не плачь, малыш, не надо, - платок, явно нагретый папиными руками, вытирает снег с маленького личика. – У тебя все получится. Обязательно.
- Правда? – слишком серьезно для такой малышки, интересуется Гермиона.
- Правда, - отец уже улыбается, поняв, что ничего серьезного с девочкой не случилось. – А, пока, вот – держи, - мужчина протягивает дочке необычную штучку на пластмассовой палочке. Гермиона недоуменно смотрит на эту вещицу.
- Что это, папочка?
- Крайне вредная для зубов конфета, - смеется отец, - но раненым можно.
Девочка знает, что ее родители лечат людям зубки и поэтому не дают дочери вредных сладостей, чтобы она не «оказалась их пациентом». Но, раз папа разрешил…
Непослушные пальчики, освобожденные от варежек, пытаются снять фантик, но он крепко приделан к непонятному кругляшку. Отец, продолжая улыбаться, помогает справиться с бумажным препятствием и в руках у Гермионы оказывается конфета молочно-кофейного цвета, которую она, не задумываясь, запихивает в рот. На лице девочки появляется улыбка и она тщательно читает по слогам надпись на фантике: «Чупа-Чупс. Вкус карамели»…

*End flashback*

Звонок колокола оповещает об окончании урока. Несколько раз моргнув, чтобы появившиеся слезы не потекли по щекам ручьем, Гермиона покидала вещи в сумку и выбежала из кабинета Истории Магии.