Высочайшая вероятность невероятногоСтранная штука - дорога. Не ведая ни о чём, я брёл себе и брёл в тот августовский день и вдруг поднял глаза - а ты уже шла по траве навстречу.
Оглядываясь назад, я понимаю, что произошло неизбежное, я называю это высочайшей вероятностью невероятного, а если попросту, иначе и быть не могло.
Роберт Джеймс Уоллер "Мосты округа Мэдисон"
Кейт открыла глаза и сонно улыбнулась. Утро всегда было ее любимым временем суток, и каждый раз оно начиналось для нее по-разному: с пробуждения от первого невесомого солнечного луча или от негромкого перестука дождевых капель за окном. А еще ее день мог начинаться с едва уловимой мелодии, оставшейся ото сна или с аромата свежести живых цветов. Дейв каждое утро оставлял живые цветы на ее прикроватной тумбочке, всегда разные. Это было заклинание, красивая магия, и Кейт ее очень любила. Она повернула голову, пытаясь угадать, какие цветы она увидит сегодня. Так и есть, ландыши. Кейт улыбнулась: ландыши она любила больше всех остальных цветов. Ее привлекала их неброская красота и их упоительный аромат. Кейт казалось, что на свете не может быть ничего прекраснее и изящнее этих белых фарфоровых колокольчиков в обрамлении широких зеленых листьев.
Однажды, когда Кейт была совсем еще маленькой, они с Алин поздней весной отправились гулять в лес. Тогда Кейт впервые увидела цветущие ландыши, а Алин с улыбкой сказала ей, что это не просто цветы. Это лесные феи, веселившиеся ночью на балу, рассыпали свои драгоценные жемчужные ожерелья, которые на рассвете превратились в эти удивительные колокольчики…
Алин всегда старалась сделать жизнь дочери сказкой.
Кэтрин Милтон могла бы с уверенностью сказать, что она счастливый человек. С детства она была окружена только любовью, если не сказать обожанием. В ее жизни было только два по-настоящему близких ей человека: мама и Дейв. Алин вообще всю свою жизнь посвятила дочери, Дейв, в общем-то, последовал ее примеру. Кейт была окружена заботой и никогда ни в чем не знала отказа. Она была избалованным созданием, впрочем, ее избалованность не переходила дозволенных границ, поэтому раздражения у окружающих не вызывала. Кейт, видевшая с детства вокруг себя только хорошее, старалась и миру отвечать тем же, по крайней мере, до тех пор, пока это не шло в разрез с ее интересами.
Маму она любила до безумия и очень гордилась ею. А Дейв… Кейт неоднократно пыталась ответить самой себе на вопрос, что же он значит для нее. Сколько Кейт себя помнила, она всегда была знакома с Дейвом. Семья Дейва соседствовала с Кейт и Алин. С самого детства Дейв ни на шаг не отходил от девочки, став в буквальном смысле ее тенью. Они вместе играли, вместе гуляли и вместе мечтали. В Хогвартсе они попали на один факультет, и их дружба продолжилась. Ради Кейт Дейв был готов на все. Он старался быть лучше всех, чтобы Кейт могла им гордиться. Ради одного ее одобрительного взгляда он готов был свернуть горы, а ее легкая улыбка была для него самым драгоценным подарком судьбы. Он буквально дышал ею, и Кейт привыкла к тому, что Дейв в ее жизни был, есть и будет всегда. Они были в жизни друг константами, величинами постоянными, вот только смысл они в это постоянство вкладывали разный.
Им обоим недавно исполнилось семнадцать. А сегодня начинался последний в их жизни учебный семестр в Хогвартсе, и, оглянувшись назад, Кейт констатировала, что Хогвартс, по большому счету, новых стоящих отношений ей не принес. У нее не было подруг, потому что все свое свободное время она проводила с Дейвом. У нее не было друзей, потому что лиц мужского пола Дейв и вовсе не подпускал к ней на расстояние пушечного выстрела. И Кейт привыкла, что так правильно. Девочки, с которыми она делила комнату, в прошлом году окончили Хогвартс, а никого нового к Кейт не подселили. Поэтому на седьмом курсе Кейт осталась полновластной хозяйкой комнаты, чему была бесконечно рада. Отношения с соседками у нее не особо складывались, поэтому никакого огорчения по поводу их отъезда она не испытала.
Попав на Когтевран, Кейт убедилась, что Шляпа прекрасно выполняет возложенные на нее обязанности. Учиться Кейт всегда очень нравилось, поэтому девиз Когтеврана по поводу ума палаты в ее случае оправдывал себя на все сто процентов. Семь лет пронеслись как один день, и теперь Кейт поняла, что последний учебный семестр, как ни крути, будет омрачен грустью по поводу того, что глава ее жизни, в которой она была студенткой школы чародейства и волшебства Хогварстс, заканчивается. Впрочем, сильно расстраиваться ей не придется; все, кто ей дорог, останутся вместе с ней. Ей не придется ни с кем прощаться; после Хогвартса ее жизнь потечет также плавно и спокойно, как прежде. В ее жизни по-прежнему будет Алин, будет Дейв. По всей видимости, она станет его женой. А как иначе, ведь он любит ее, хоть никогда ей этого прямо не говорил, но ведь это и так понятно. А она его… Она тоже будет его любить. Научится, по крайней мере. За все семь лет обучения в Хогвартсе Кейт никогда ни в кого не была влюблена, и постепенно она свыклась с мыслью, что это не для нее. Ну, не будет в ее жизни сумасшедшей истории любви, какая была у Алин, но зато у нее будет Дейв, который будет носить ее на руках. Она не была влюблена в Дейва в общепринятом смысле, ее симпатия к нему была скорее привычкой. А Кейт читала у кого-то из классиков, что люди, имеющие безрассудство верить еще в счастье, ищут его в привычке. Книгам Кейт всегда верила безоговорочно, недаром она училась на Когтевране. Поэтому счастье Кейт привыкла искать в привычке, и сердце ее по-прежнему билось ровно.
В дверь постучали. Кейт пошла открывать, заранее зная, кого она увидит на пороге. Дейв. Он улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ. По привычке. Симпатичный высокий парень, не так чтобы уж очень хорош, но как-то по-своему притягателен. Спортивная фигура, широкие плечи. Игрок в квиддич. Если уж в жизни Дейва Хейгла и была страсть, помимо Кейт Милтон, то только спорт.
- Доброе утро. Ты готова?
- Конечно, можем идти, - Кейт притворила за собой дверь, и они с Дейвом пошли в сторону Большого Зала - через десять минут начинался завтрак.
- Дейв, ты видел расписание на новый семестр? - Кейт на ходу поправила мантию и вопросительно взглянула на попутчика.
- Нет еще. Эллис обещала после завтрака раздать всем. Кстати, у меня сегодня квиддич. Придешь на поле?
Кейт вздохнула обреченно.
- Нет, ну сколько можно, а? Игры ведь в прошлом семестре закончились, Гриффинодор, как всегда, победил. Взял Кубок Школы, или что там еще принято брать таких случаях… Сейчас-то что?
- Сейчас тренировки. Мне нужно обучить нового ловца, мальчишка со второго курса, но у него хорошие задатки.
- Бедный ребенок, обречен на вечные страдания. Знаешь, я, пожалуй, все же приду сегодня на поле. Поговорю с ним, дам, так сказать, напутствие.
- Какое? - Дейв против воли улыбнулся. Он знал, что она ничего не смыслит в квиддиче, совсем ничего, а потому наставление из ее уст обещало быть крайне полезным и информативным.
Кейт строго глянула на него, по всей видимости, заподозрив своего друга в недоверии.
- Скажу, что в этом деле главное - сказать своей голове прощай.
- Ты несносна, - рассмеялся Дейв.
- Ну не скажи!
У самого подножия лестницы, почти у входа в Большой Зал Дейва перехватил какой-то парень с шестого курса. Кейт не помнила, как его зовут, знала только, что он тоже в команде по квиддичу. Девушка красноречиво постучала пальцем по часикам на запястье, призывая Дейва не задерживаться. Дейв кивнул, а Кейт отошла к высокому стрельчатому окну и принялась ждать. Погода сегодня была просто замечательной: высокое небо, синее-синее, такое яркое, что оно казалось нарисованным. Совсем весеннее небо. Зимой не бывает такой глубокой яркой синевы.
Минуты текли томительно долго, и Кейт в конце концов надоело маяться в одиночестве. Она посмотрела в сторону Дейва, но тот увлекся разговором и на ее взгляд не ответил. В конце концов, она не обязана торчать тут вечно и ждать его до бесконечности! Не маленький, сам дорогу найдет. Почти в самых дверях Кейт оглянулась еще раз, но Дейв по-прежнему был занят разговором. Кейт недовольно фыркнула и стремительно завернула за угол. В эту же самую секунду на нее кто-то налетел, довольно больно толкнув в плечо. Кейт непроизвольно схватилась за руку и услышала над ухом звонкий голос:
- Прости меня. Очень больно?
Кейт подняла глаза на говорившего, и на мгновение ей показалось, что два осколка синевы неба, которое она пару минут назад рассматривала в окне, переместились в зал. Напротив нее стоял парень, который улыбался ей самой располагающей улыбкой, а она почему-то все никак не могла отвести взгляда от его глаз. Глаза у него были удивительного синего оттенка, ей прежде никогда не доводилось видеть такие. Парень был очень хорош собой, и, судя по его манере держаться, прекрасно об этом знал и беззастенчиво этим пользовался.
- Ничего, - ответила Кейт. - Все в порядке.
Он опять улыбнулся, продолжая с интересом ее разглядывать. Девушка была хорошенькой. Не сказать что красавица, но посмотрев на нее, отчего-то хотелось сделать это еще и еще раз. Правильные черты лица, длинные белокурые волосы, рассыпанные по плечам. Блондинка, вопреки всем законам жанра, не голубоглазая. Взгляд серьезный и вдумчивый, такую одной улыбкой не очаруешь. Наверняка отличница и мамина-папина дочка.
Оторваться от созерцания Кейт ее налетчика заставил грубый оклик.
- Поосторожнее, красавчик! Кейт, ты цела?
Кейт нахмурилась, пытаясь сдержать раздражение. Иногда Дейв переходил всякие границы.
- Нет, Дейв, у меня переломаны все конечности, и мне срочно нужно в больничное крыло. Конечно же, цела. Пойдем, - Кейт взяла его за руку, явно намереваясь увести отсюда. Подальше и поскорее.
- Извиниться не хочешь? - Дейв, однако, ее последнюю реплику решительно проигнорировал.
- Перед тобой?
- Перед девушкой!
- Перед девушкой я уже и так извинился, - синеглазый парень насмешливо посмотрел на Дейва, а потом подмигнул Кейт. - Мы с ней, кстати, очень мило общались. Ровно до твоего появления.
Кейт хмыкнула, про себя отметив, что последний комментарий был однозначно провокационный, но совершенно точно неправдоподобный, ибо пару их взаимных реплик назвать общением можно было с очень и очень большой натяжкой. Дейв начал закипать.
- Послушай, ты!
- Бродяга, что стряслось?
Их не самый дружелюбный тет-а-тет был прервал появлением новых лиц, по всей видимости, студентов Гриффиндора, которые отчего-то называли синеглазого насмешливого парня Бродягой, и, само собой разумеется, возжелали незамедлительно вникнуть в суть конфликта.
Кейт чертыхнулась: вот только благодарных зрителей ей не хватало для полного счастья!
- Дейв, это моя вина. И я должна извиниться. Конфликт исчерпан, - девушка потянула своего спутника за рукав, увлекая за собой. На гриффиндорцев она не оглянулась.
Сириус Блэк, так неосторожно налетевший в дверях на девушку, ответил на вопросы друзей о том, что они пропустили, а потом все четверо поспешили дальше.
Сириус Блэк мог бы с уверенностью сказать, что он счастливый человек. Будучи потомком одного из самых древних и самых богатых магических родов Британии, он никогда не придавал этому факту особенного значения. Зачем, ему это было неинтересно. У него никогда не было семьи в том смысле, какое он вкладывал в это понятие. Его родители были фанатиками чистоты крови и весьма благосклонно относились к идеям Волан-де-Морта, который ратовал за истребление всех грязнокровок. Эталоном семьи в глазах Сириуса была семья Джеймса. Поттеры были семьей потому, что хотели быть ею, а не потому, что от них этого требовали. Брак его родителей был заключен исключительно по расчету, и ни о какой любви и дружбе речи не шло. Хотя все же было то, что связывало его мать и отца гораздо сильнее уз любовных или дружеских - идея чистоты крови. Она с лихвой восполняла отсутствие всего остального.
Все члены семьи Сириуса традиционно попадали учиться на Слизерин. Он стал первым из семейства Блэков, кого распределили на Гриффиндор. Сириус каждый день благодарил Мерлина за это, ибо Гриффиндор действительно был его стезей. Здесь он нашел себя. На Слизерине, он был уверен, все было бы по-другому.
Иными словами, ему не о чем было жалеть в этой жизни. Нельзя сказать, что учеба была его стихией, хотя он считался весьма способным студентом. Он мог бы учиться и лучше, но ему, как правило, было попросту лень. Его натура требовала постоянного движения, динамики, а корпение в библиотеке над книгами явно под эти категории не попадало. Впрочем, он был не одинок в своей тяге к приключениям, и уже на первом курсе они с Джеймсом, с которым им посчастливилось попасть на один факультет, как они и хотели, обзавелись еще двумя друзьями, которые целиком и полностью разделяли их взгляды относительно того, что значит хорошо проводить время. Они стали легендой уже на младших курсах, вызывая у студентов восхищение своими деяниями, которые были неизменно сопряжены с нарушением всех писанных и неписанных школьных правил, а также способностью всегда выходить сухими из воды. У преподавателей они тоже вызывали восхищение, хотя и негласное. Получив прозвище Мародеры, они наделали в Хогвартсе за годы своей учебы столько шуму, сколько едва ли удалось наделать кому-либо до них за все время существования школы.
Для Сириуса не было ничего важнее их дружбы, впрочем, это было применимо и ко всем остальным. Даже после того, как в этом году Джеймс начал встречаться с Лили Эванс, в их отношениях мало что изменилось. Они, конечно, беззлобно подтрунивали над Джеймсом, но в глубине души были за него рады, ибо Лили вызывала у всех уважение и симпатию.
В глубине души Сириус немного ревновал Джеймса к Лили, посчитав, что она забрала у него лучшего друга. Но потом, увидев, что в их отношениях с появлением Лили почти ничего не изменилось, смирился. Хоть он и был рад за Джеймса, сам заводить с кем-либо подобные отношения не торопился, ибо все девчонки, которых он знал, казались ему до ужаса похожими друг на друга. Все проходило по одному тому же неизменному сценарию: поход в Хогсмид, посиделки в «Трех метлах», прогулка под луной, поцелуй в сумрачном коридоре, пара месяцев пребывания в статусе официальных серьезных отношений, а после этого неизменные ненавязчивые попытки с ее стороны выяснить, насколько глубоки его чувства к ней. Иные шли дальше, и разговор начинал вертеться вокруг того, как они назовут своих детей. На этой стадии Сириус обычно ретировался под благовидным предлогом, потому, что понимал, что ступает на скользкую дорожку и выбор имен для детей не входит в сферу его интересов как минимум на ближайшие лет десять-пятнадцать. По большому счету, все отношения подобного рода были до ужаса банальны; ни с какими приключениями они сопряжены не были, а неизменные походы до Хогсмида и прогулки под луной опостылели ему до зубного скрежета. Поэтому к своим семнадцати годам Сириус Блэк утвердился в выбранном им амплуа эдакого свободного художника, и, по большому счету, был бесконечно доволен своей жизнью.
- Эй, парни, вы знаете, что у нас первым уроком зельеварение с Когтевраном. У нас за семь лет с этим факультетом совместных пар отчего-то не случалось, - Ремус Люпин, будучи старостой Гриффиндора, оповестил друзей о расписании на сегодня. Нужно было оценить перспективы. Собственно, перспектив было всего две - пойти на уроки или же не пойти. Но потом было решено, что пропустить первый день занятий, да еще и всем вместе, будет просто откровенным хамством. На деле же мотивы были куда менее благородными. На первом уроке никто бы ничего гарантированно не стал спрашивать, потому, что спрашивать еще было нечего. Домашних заданий задать не успели.
Преподавателя не было. Гораций Слизнорт задерживался, поэтому через десять минут томительного ожидания всеми овладела скука. Заняться было абсолютно нечем.
- Спорим, он не придет? - Сириус тоскливо посмотрел на дверь.
- Старина, я тебя не узнаю! - Джеймс хлопнул Блэка по спине. - С каких это пор мы стали такими скучными, что держим пари на то, придет преподаватель или нет?
- У тебя есть ставка поинтереснее?
- Ну, всегда можно что-нибудь придумать. Скажем, давай поспорим на то, что первая девчонка, которая покажет нос из-за этой двери, станет твоей.
- То есть я говорю да, а ты ставишь на то, что нет?
- Именно, Блэк, ты не по годам догадлив, - усмехнулся Джеймс. - Ну что?
Два раза предлагать не пришлось. Сириусом уже овладел охотничий азарт - такого в его практике еще не случалось. Все сопутствующие серьезному пари формальности были соблюдены, и они ударили по рукам. Теперь осталось дождаться той, которая войдет в двери первой. Сириусу было до ужаса интересно, кто же это будет, и, отмахиваясь от подколок Поттера по поводу того, что зря они спорили не на Слизнорта, он ждал. И вот, наконец, ожидание всех четверых было вознаграждено. Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге возникла девушка. Симпатичная девушка, явно не с их факультета. Лично никто из них знаком с ней не был, а вот встречаться им раньше приходилось, не далее, как сегодня утром. Это на нее Сириус налетел в дверях. Девушка улыбалась, по всей видимости, своему попутчику, который показался в дверях следом за ней. Увидев его рядом с девушкой, со стороны бравой гриффиндорской компании раздалось попеременно что-то вроде «о-ла-ла», «вот ты влип!», и, наконец, «а на что спорили»?
Сириус отмахнулся от улюлюкающих друзей и тяжело вздохнул. Похоже, все не так просто, как казалось поначалу. Он бы предпочел, чтобы это оказался кто-то другой.
