Глава 2[i]Англия, «Нора», 24 декабря 1998г., 21.30[/i]
– Как соплохвост щупальцем рисовал. Ничего не понятно, каракули какие-то, – проворчал Рон, отходя от зеркала, возле которого провёл целых пять минут, пытаясь в нём рассмотреть отражённый рисунок на папирусе.
Вернув документ Гермионе, он повалился на кровать, а затем, взяв в руки бутылку со сливочным пивом, не без удовольствия вернулся к прерванному занятию.
– Каракули? КАРАКУЛИ?! – едва не задохнувшись от возмущения, воскликнула девушка и передала папирус Гарри. – Давай ты.
– А что я должен увидеть? – спросил уже изрядно заинтригованный Гарри, вставая перед зеркалом по примеру Рона.
– Ты сам должен об этом сказать. Мне важно знать, увидишь ли ты то, что увидела я.
С неподдельным любопытством, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, Гарри внимательно рассматривал отражение папируса.
– Текст другой, но это всё равно руны, а вот рисунок… Это карта, да? Вот этот сапог я знаю, это Италия. Дальше – проще. Отталкиваясь от сапога, эту загогулину могу смело обозвать Грецией, здесь Эгейское море, а это, соответственно, Турция…
Гермиона восхищенно посмотрела на старого приятеля, как будто видя его впервые, и чуть ли не со слезами на глазах произнесла:
– Я надеялась, что вы поймёте, что перед вами карта, но чтобы ты так хорошо её прочитал…
– Это я ещё в маггловской школе проходил, – смутившись, ответил Гарри. – Учительница географии была молодая, красивая и очень хорошо ко мне относилась. Я боялся потерять её расположение и всегда учил её предмет.
– Да, очень жаль, что профессор Снейп не был пышногрудой блондинкой, – фыркнула Гермиона. – Ладно, что ещё ты видишь?
– Так, как я сказал, вот это побережье Турции. Тут вроде какой-то залив…
– Дарданеллы, – вставила Гермиона. – Пролив Дарданеллы.
– Спорить не буду, пусть будут Дарданеллы. Я только до пятого класса географию учил. Ну, вот, собственно, и всё. Место, отмеченное на карте, примерно в трёх милях от этих Дарданелл. Тут ещё какие-то закорючки, наверное, руны. Это уже по твоей части.
Гермиона подошла к Гарри и кончиком палочки обвела отмеченный на карте полукруг:
– Эта возвышенность – холм Гиссарлык. Во второй половине девятнадцатого века там обнаружили остатки города Трои.
– Троя? Та самая? – удивленно вскинул брови Гарри, посмотрев на Гермиону.
– Если под «той самой» ты подразумеваешь древнюю крепость, разграбление которой вошло в историю, как благородная миссия по освобождению похищенной жены греческого царя…
– Ага, именно её, – перебил подругу Гарри, после чего широко улыбнулся и подмигнул ей: – Но внешность учителя истории и литературы тут абсолютно ни при чём. Я про троянскую войну кино видел.
– Это карта сокровищ, да? – проникновенным шёпотом поинтересовался подошедший к ним Рон, опять пытаясь разглядеть, что именно отражается в зеркале.
– Это больше, чем сокровища! – выпалила Гермиона, начав активно жестикулировать от переполнявших её эмоций. – Эта карта приведёт нас к поясу Гефеста!
– Прости?.. – одновременно спросили парни, непонимающе взглянув на неё. – К поясу кого?..
– Гефеста, бога кузнечного дела в Древней Греции. Также он был мужем богини любви и красоты Афродиты. У магов больше распространён римский вариант её имени – Венера. Про неё-то вы, надеюсь, слышали? – и, по-прежнему наблюдая недоумение на лицах друзей, Гермиона позволила себе ухмыльнуться: – Так!.. Теперь понятно, почему вам ничего не понятно. Сейчас я всё поясню, вы только меня не перебивайте, хорошо? Афродита – это, как я уже говорила, богиня любви и красоты. Одним из её атрибутов был пояс, нося который, она могла заставить любого сходить по ней с ума. Муж Афродиты, хромоногий и некрасивый Гефест, устав от её постоянных измен, выковал точную копию пояса жены, заключив в него также верность и преданность. Однако он не учёл того, что… как бы понятнее объяснить... Когда Гефест надел пояс и предстал перед Афродитой, её пояс вступил в противодействие с поясом супруга...
– Что-то вроде Приори Инкантатем? – внимательно слушая подругу, предположил Гарри.
Та, прищёлкнув пальцами, благодарно ему улыбнулась:
– Верно! Весьма точное сравнение. Любовная сила одного пояса вступила в противодействие с любовной силой другого, в результате чего боги возненавидели друг друга. Впрочем, Афродита мужа-то никогда особенно и не любила, но после того, как Гефест надел свой пояс, она воспылала к муженьку лютой ненавистью. Вдобавок ко всему, он стал настоящей угрозой её могущества, ведь сила его пояса была настолько велика, что многие бывшие ухажеры Афродиты стали в один голос восхвалять имя её благоверного. Он фактически увел у неё всех любовников.
– Так он же мужик! – Голос Рона прозвучал непривычно тонко, и, прочистив горло и сведя брови в единую линию, он хрипло спросил: – Что значит «увёл»?
– Ну… как бы тебе объяснить, чтобы не сильно шокировать? В античные времена проблема гомосексуализма… Этой проблемы в принципе не было. Ты только не волнуйся, пожалуйста, – быстро добавила Гермиона, заметив, как стали вздуваться вены на шее её рыжеволосого друга, – это когда было-то? Ещё до Содома и Гоморры. Люди тогда не сильно боялись искры Божьего гнева, вот и грешили направо и налево.
– Гермиона, ты не отвлекайся. Рон, не отвлекай Гермиону, – нетерпеливо перебил их Гарри, выразительно помахав папирусом. – Что там дальше было?
– Ну, в общем, когда сама Гера, мать Гефеста, которая когда-то собственноручно сбросила его с Олимпа, воспылала к нему страстью…
– Как?! Он же её сын! – воскликнул Рон.
– Гермиона, не отвлекайся. – Гарри закатил глаза и дёрнул друга за рукав.
– …когда сама Гера воспылала страстью к Гефесту, Афродита сильно разозлилась. Соблазнив Гермеса, покровителя воров, она попросила у него выкрасть пояс Гефеста. Гермес просьбу выполнил и, пробравшись к ложу Геры и Гефеста, снял с того пояс. Но поняв, что это за вещь и какой силой обладает, Гермес не стал возвращать пояс Гефеста Афродите. Он улетел с ним на землю, а вернулся уже без него. Гермес никому не сказал, куда спрятал пояс, и сколько бы боги, герои, да и простые смертные его ни искали, никто так и не нашёл. Но потом… Даже не знаю, как бы вам это преподнести… Его нашёл один человек… или не человек… В общем, его нашёл Иисус Христос. И тогда выяснилась главная особенность этого пояса: он умел прислушиваться к желаниям обладающего им. Гефест, некрасивый, хромой и никем не любимый, хотел, чтобы к нему пылали страстью, а Иисус Христос хотел, чтобы люди любили друг друга, чтобы любили Бога, и народ начал прислушиваться к его словам, у него появилось множество последователей, сторонников. И так велика стала любовь к Богу, что люди забыли богов Олимпа. Разгневанные олимпийцы изгнали Гефеста с Олимпа. Такая участь могла ждать и Гермеса, но оказалось, что он совершенно незаменим, и его простили. Сброшенный с Олимпа Гефест стал жить среди людей. Однажды к нему наведался странник в белых одеждах, за которым шла целая толпа путников. Странник (а это, как вы поняли, был сам Иисус) отдал Гефесту его пояс, сказав, что больше не нуждается в нём. Гефест, державший обиду за вторичное изгнание с Олимпа, так на небо и не вернулся. Он женился на смертной, завёл детей, наделив их волшебной силой, равной силе богов, пожертвовав ради этого собственным бессмертием. Так на земле появились маги. Мы все имеем одного общего предка – Гефеста.
– Какой бред, какой бред! Ерунда! Ты же читала барда Бидля, маги появились…
– Рон, я вам перевожу текст с папируса. Я не настаиваю на достоверности всего изложенного здесь. Это ещё одна легенда, о которой даже я раньше не слышала, но тут приведена карта, которая указывает точное расположение пояса. Проще всего назвать всё это бредом, но если есть хоть маленький шанс, что такая вещь существует, его надо использовать. Здесь написано, что Гефест, руководствуясь одной ему понятной логикой и своеобразным чувством юмора, спрятал пояс под руинами Трои, а его дети наложили на него особые заклинания, чтобы ни боги, ни люди не смогли найти его. Но кто-то из детей посчитал, что безвозвратно подобную вещь терять нельзя. Он-то и записал эту легенду и составил карту на папирусе. Потом заставил текст исчезнуть и набросал на листе сочинённый на ходу стишок. Фокус, как вы видите, в том, чтобы всего лишь поднести папирус к зеркалу. Никаких «сим-сим, откройся». Всё проще простого. Этот шустрый парень, сынок Гефеста, – прямой предок нашего Малфоя.
Насладившись бурной реакцией друзей на знакомую им фамилию, Гермиона продолжила:
– Секрет папируса, как я потом выяснила у Малфоя, предок никому не передал. Для всех текст считался «свадебной речью» и талисманом счастливого брака. Когда он попался мне в руки, я два часа с ним возилась, читая вдоль и поперёк и проверяя его на самые разные заклинания. Папирус меня как будто приворожил, я не могла больше ничего проверять и читать – только этот папирус. А потом мне словно кто-то стал нашептывать: «Подойди к зеркалу, подойди к зеркалу». Я подошла с папирусом к зеркалу, и тут появился Малфой. Он первым увидел, что в зеркале отражается совсем не то, что он должен был заучивать на свою свадьбу. Он хотел мне помешать прочитать отражённое в зеркале, но вы же меня знаете… – Девушка широко улыбнулась, и, взмахнув палочкой, изобразила выпад фехтовальщика.
– То есть ты фактически украла это? – прищурил глаза Гарри, осторожно придвигая папирус ближе к себе.
– Почему украла? Конфисковала. Представляешь, что было бы, попадись эта карта Волдеморту год назад? И сейчас, когда Малфой знает, в чём фишка, он же отправится искать пояс. Вы представляете, какие могут быть последствия?
– Хочешь сказать, что если Малфой найдёт этот пояс, то сможет заставить меня пылать к нему страстью?
– Да, Рон. Если он этого захочет, ты будешь носить ему кофе в постель и полировать его ногти.
– Фу! Да никакой пояс…
– Хочешь проверить?
– Стоп, стоп, стоп! – прервал спор Гарри, а потом, вертя в руках бирюзовый папирус, с сомнением спросил: – А это точно законно? Малфой же обязательно проверит список конфискованного имущества. Когда он узнает, что папирус ты присвоила себе…
– Не проверит, – уверенно заявила Гермиона с едва заметной улыбкой на губах.
– Понятно. Обливиэйт? – вопрос Гарри звучал как утверждение. – Гермиона, ты сама-то осознаешь всю глубину совершенного тобой деяния?
– Гарри? – Гермиона прищёлкнула пальцами напротив каждого глаза друга. – Ты точно мой друг Гарри, а не его двойник? Ты говоришь как…
– Аврор, – со смешком ответил за друга Рон.
– Спасибо, Рон, – криво усмехнувшись, поблагодарил Гарри. – А ты, – сворачивая пергамент в трубочку и пряча его в свой мешок из ослиной шкуры, обратился он к подруге, – не увиливай от ответа.
– Эй, это моё! – Гермиона хотела перехватить папирус, но Гарри уже затянул шнурок на своём тайнике, и теперь вытащить оттуда документ мог только сам хозяин мешочка.
– Я на него и не претендую. Мне надо всё обдумать, взвесить. Я должен «переспать» с этой мыслью. Если муки совести не дадут мне спокойно уснуть, я буду думать, как поступить дальше. В противном случае верну его тебе. Итак, почему Малфой не хватится папируса? Ты наложила на него заклинание забвения, так?
– Не совсем… – прикусив нижнюю губу, ответила Гермиона и виновато потупила взор.
– Что тогда?
– Обещалавзятьссобой, – скороговоркой выпалила она, продолжая гипнотизировать пол.
– Что?! – в унисон удивились Гарри и Рон.
– А что в этом такого? – стала оправдываться Гермиона, пятясь от наступающих на неё друзей. Оказавшись припёртой к стёнке в полном смысле этого слова, она взволнованно затараторила: – Я ему не давала прочитать текст, он успел только карту рассмотреть, и то мельком. Ребята, ну он же этого так не оставит, ещё бучу поднимет. Если всё это правда, если пояс Гефеста на самом деле существует, то я бы не хотела, чтобы Малфой наложил на него лапу. Пояс вообще никому не должен принадлежать!
– Слушай, если пояс пролежал столько веков, да ещё в таком месте, которое археологи уже изрыли вдоль и поперёк, но так и не был обнаружен, значит, лучшего места для него не найти. Зачем его искать? Надо просто уничтожить карту. Ради такого дела я самолично на Малфоя «Обливиэйт» наложу, – решительно заявил Гарри.
– Ты же видел папирус, Гарри! Ему уже две тысячи лет, а на нём ни пылинки. Его нельзя уничтожить. Это особая магия. Божественная, что ли. Сейчас так тонко, не оставляя следов, уже не колдуют.
– Вы психи, вы знаете это? – вклинился в разговор Рон. – Вы говорите так, будто верите в этот бред. Гефест, пояс, Олимп, Древняя Греция… Да это даже звучит дико.
– Рон, как бы дико ни звучала легенда о поясе, проверить мы обязаны. И сделать это надо как можно быстрее, пока Малфой ещё согласен держать язык за зубами.
– Гарри, ты что, действительно решил отправиться на поиски этого якобы пояса?
– Гермионе понадобится помощь. Может, в рунах и чарах я не слишком силен, но хотя бы от Малфоя я её смогу защитить. За ним нужен глаз да глаз.
– То есть ты уже «переспал» с этой мыслью? – лукаво улыбаясь, спросила Гермиона. – Значит, я могу получить назад папирус?
– Думаю, будет лучше, если он пока останется у меня. И да, «переспал». Ты, как я понял, готова отправиться в Турцию и без папируса, и отговорить я тебя вряд ли смогу. Поэтому я с тобой. А ты, Рон? Разве ты не с нами?
– Ребят, вы же понимаете, я не могу оставить Джорджа и магазин. Вы знаете, в каком сейчас состоянии мой брат. Мы боимся оставлять его одного. С ним постоянно кто-нибудь находится, а в магазине за ним присматриваю я. История, разумеется, бредовая, но от небольшого приключения я бы не отказался… Увы, сейчас я нужнее Джорджу, чем вам.
– Эй, вы тут? – Постучав, в комнату вошла Джинни, одетая в красивое праздничное платье. – Все уже за столом. Даже Чарли только что вывалился из камина. Только вас и ждём.
– Обсудим всё после Рождества, – склонившись к Гермионе, шепнул Гарри.
Смущённо улыбнувшись Джинни (он всё ещё чувствовал себя неловко рядом со своей бывшей девушкой, отношения с которой так и не возобновил после вынужденного расставания два года назад), Гарри подтолкнул Гермиону к выходу. Прежде чем выйти самому, он ещё раз проверил, достаточно ли туго затянут шнурок мешочка из ослиной шкуры.
[i]Окрестности Трои, склон Иды, мгновение спустя после мгновения вечности[/i]
Никого. Вообще никого. Гермес, облетев горную цепь в уже десятый по счёту раз, опустился у раскидистого дерева. Привалившись к его стволу, бог снял с пояса серебряную флягу и сделал внушительный глоток лучшего вина из запасов Диониса.
Что же сегодня за день такой у смертных, если на двести пехиев[21] вокруг ни души? Никак празднуют рождение Того-Кого-Нельзя-Называть-На-Олимпе?
Эх, отдохнуть бы. Хоть пару секунд спокойно поспать, без дёргания и вечной суеты.
Эх, послал же Зевс ипостась…
Вот Аполлону хорошо. Ходи себе по лугам в компании полуголых нимф да брямкай на лире. Или вот Дионису. Ему вообще повезло. С утра помолился до экстаза, пустился в пляс, потом тяпнул и, считай, весь день свободен. Да даже Аресу можно позавидовать. В его откровенной дикости есть своеобразное очарование. Как-то Гермес украл у него мозг, так Арес даже не хватился. Ходил себе, вообще ни о чём не думал, мечом размахивал да Афродиту потрахивал. Даже не заметил, когда Гермес ему мозг обратно вернул.
Эх, живут же другие! В отпуск бы, да разве Зевс отпустит? Сколько раз Гермес заикался, а тот: «В Тартар скину, в Тартар скину»…
Э-э-эх!
Вдалеке грянул гром, и тяжелые свинцовые тучи застлали полнеба. Вскоре их пронзило молнией. Похоже, на Олимпе Зевс и сыновья вновь вступили в перепалку. Как ни крути, а без его кадуцея не обойтись.
– Ох, дождётесь у меня, – проворчал Гермес, поднимаясь и поправляя ремешки на своих крылатых сандалиях. – К Аидову царству дорогу нашёл, и в Тартар путь разыщу. Лично Кроноса за уши вытащу и на Олимп приведу. Посмотрю, как вы все тогда запляшете. Пару секунд! Я просил всего пару секунд! Но нет, не судьба! Покой мне только снится!
[i]Турция, холм Гиссарлык, 25 декабря 1998 г.[/i]
– Вот это место! – торжественно произнесла Гермиона, забравшись на небольшой валун. В одной руке она держала бирюзового цвета папирус, в другой – магически увеличенное карманное зеркальце. Сверившись с отражённой в зеркале картой, она радостно воскликнула: – Точно здесь!
– А вот и Малфой пожаловал. – Приложив ко лбу ладонь на манер козырька, Гарри осматривал местность вокруг, пока не наткнулся взглядом на идущего к ним с другой стороны холма Драко Малфоя в компании какой-то девушки. – А это ещё кто?
Нащупав в рукаве древко волшебной палочки, Гарри незаметно возвел вокруг себя и Гермионы невидимый глазу щит. Когда имеешь дело с Малфоем, лишняя предосторожность не помешает. Но всё-таки кто это с ним?
Когда Малфой и его спутница подошли ближе, Гарри присмотрелся внимательнее: довольно миниатюрного сложения, тёмные слегка вьющиеся коротко стриженные волосы, близко посаженные серо-голубые глаза, ироничный взгляд с прищуром… Девушка была смутно знакома, но сказать, кто именно перед ним, Гарри не мог.
– Дафна Гринграсс, – ответила на его немой вопрос Гермиона, спрыгивая с валуна. – Сними пока щит, на холме больше никого нет, я проверила.
– Эй, Малфой, – продолжила она, когда Драко и его спутница подошли к ним, – ты обещал никому ничего не говорить. Неужели испугался? Тут только Дафна, или нам в ближайшее время ожидать «тяжёлую артиллерию» в лице Гойла?
– Что такое «тяжёлая артиллерия»? – звонким, больше похожим на детский, голосом спросила Дафна. Подойдя к Гарри, она шутливо ему козырнула и, протянув руку для приветствия, бойко доложила: – Привет, я Дафна. Меня было трудно разглядеть из-за широких спин Паркинсон и Булстроуд, но до шестого курса мы учились в одной школе.
– До шестого? – пожимая протянутую ему ладонь, Гарри не смог сдержать улыбку, невольно заражаясь от Дафны хорошим настроением. – А что случилось потом?
– После того памятного боя в министерстве и официального возрождения Того-Кого-Нельзя-Называть родители увезли нас с сестрёнкой в Канаду, и школу я заканчивала уже там.
– Предусмотрительные у тебя родители, – чуть помрачнев от нахлынувших воспоминаний, чуть слышно пробормотал Гарри.
– Канада пошла тебе на пользу, Дафна. Без твоих перманентных подружек Булстроуд и Паркинсон ты, оказывается, такая милая, – складывая губы в ироничную усмешку, заметила Гермиона. – Малфой, ты так и не ответил. Дафна – это единственный сюрприз, или нам ещё гостей ждать?
– Больше никого не будет. Но не взять с собой Дафну я не мог, и ты прекрасно знаешь, почему.
Гермиона нахмурилась, на мгновение задумавшись над его словами, а потом просияла:
– Ну конечно! Надо же, какой ты, оказывается, предусмотрительный. Никогда бы не подумала.
– И это лишний раз доказывает, что слухи о твоём выдающемся интеллекте слегка преувеличены, – натянуто улыбаясь, заметил Драко.
Гермиона в долгу не осталась и, беззастенчиво нарушив личное пространство Малфоя, похлопала его по левому предплечью:
– У меня имелись веские доводы для сомнения в наличии подобной добродетели у тебя. Был бы предусмотрительным, не пришлось бы до конца жизни носить длинные рукава, Малфой!
– Браво, Гермиона! – Дафна захлопала в ладоши и широко улыбнулась. – Драко, уж кто бы ёрничал! Ну и будет с вас адреналинчику. Думаю, пора приступить к тому, ради чего мы тут, собственно, собрались. Гермиона, я могу взглянуть на этот загадочный пергамент?
– Папирус, – машинально поправила Гермиона и обратилась к Гарри: – Малфой решил, и не могу сказать, что небезосновательно, будто мы можем его надуть. Он не силён в рунах, поэтому и пригласил Дафну. Насколько я помню со школы, Дафна очень неплохо в них разбирается.
– Неплохо? – возмущённо вскидывая брови, однако, не стирая с лица ухмылку, воскликнула Дафна. – Неплохо?! Да мы шли ноздря в ноздрю! А на кельтских я тебя пару раз уделывала. Вспомни четвёртый курс!
– Ах, четвертый?! А ты пятый вспомни! Славянские руны. Забыла, как тогда лоханулась с пятипалым псом, назвав его северной лисицей[22]?
– Так, по ходу, это у них надолго, – покачал головой Гарри. – Ну что, Малфой, перекур?
Девушки продолжали ожесточенно спорить, вспоминая промахи друг друга, уже переходя на личности, пока вдруг до чуткого слуха одной и тонкого обоняния другой не донеслись тихий сдержанный мат и аромат табачного дыма.
Сразу прекратив перепалку, спорщицы оглянулись и посмотрели в сторону Драко и Гарри. Дафна моргнула и покосилась на Гермиону, та же, потерев глаза тыльной стороной ладони, громко икнула.
– Ты видишь то же, что и я? – с сомнением в голосе спросила Дафна.
– Не уверена. Кажется, мне эмпирически удалось ощутить то, о чём раньше я только читала. У меня откровенно когнитивный диссонанс.
– И что ж это такое? Нет, оно, конечно, понятно, что никакой гармонии в том, что Гарри и Драко, привалившись к валуну, дымят… – Дафна втянула носом воздух и поморщилась. – Маггловские сигареты. Но ты наверняка имела в виду нечто заумное и то, в чём без огневиски не разберёшься.
– Когнитивный диссонанс – это состояние индивида, характеризующееся столкновением в его сознании противоречивых знаний, убеждений, поведенческих установок относительно некоторого объекта или явления, при котором из существования одного элемента вытекает отрицание другого, а также связанное с этим несоответствием ощущение психологического дискомфорта.
– Ну, не похоже, что им дискомфортно, – хохотнула Дафна. – Сидят себе, беседуют… ну, как могут, беседуют.
– Дискомфортно моим глазам и мозгу.
– И какие будут идеи?
– Для меня сейчас возможны четыре варианта действий. Первый, – загибая пальцы на левой руке, отрешённо начала Гермиона, – это изменить своё поведение, второй – изменить «когницию», третий – фильтровать поступающую информацию относительно данной проблемы. И наконец, четвертый, наиболее предпочтительный для меня вариант: применить критерий истины к полученной информации и поступить в соответствии с новым – более полным и ясным – пониманием проблемы.
– Предлагаю пятый вариант.
– А есть и такой?
– Ага. Замуж тебе надо. Но можно начать с малого: как можно скорее заняться безудержным сексом с красивым выносливым парнем. Желательно не с Гарри.
– А почему это не с Гарри?
– Потому что «начинать с малого» с Гарри намерена я сама.
– А Драко?
– Вариант! Одобряю. Ему тоже не помешало бы «применить критерий истины к полученной информации». Правда, меня терзают сомнения насчёт выносливости.
– Фу, Дафна! Я и Малфой?! Да скорее боги Олимпа сойдут на землю! Я имела в виду вас двоих.
– Фу, Гермиона! Я и Малфой? Чтоб меня потом Паркинсон закруциатила и сестрёнка заавадила? И вообще, он не в моём вкусе. Любой – даже самый распрекрасный – блондин и рядом не стоял с самым заурядным брюнетом. А если он к тому же далёк от заурядности, – мечтательно пропела Дафна, – носит такую же причёску, как у меня, красиво затягивается, прищуривая глаз… Кстати, о глазах: ты видела, какие у него глаза? Они такие зеленые… прям как моя фамилия.
***
– Как думаешь, они всё еще говорят о рунах? – щелчком отбрасывая окурок и посылая ему вслед «Эванеско», спросил Драко, кинув быстрый взгляд на дискутирующих невдалеке девушек.
Проследив траекторию полета малфоевского окурка и с ухмылкой шепнув себе под нос: «Пижон!», Гарри испепелил свой окурок «Инсендио» и тоже посмотрел на девушек.
– Не похоже… ик. С таким таинственным… ик… видом Гермиона… ик… обычно шепчется с Джинни. Думаю, они… ик… чёрт, да что это… ик… такое!… уже пришли к согласию и…ик… говорят о… ик… Акцио, кружка. Агуаменти, бля!
