Белые полосыТы не услышишь крика о помощи, время в большой цене.
Мне не встать без твоей руки.
Заперто. Заперто, и слишком тесно. Давит на виски.
***
Молоденькая практикантка осталась на дежурство. Этой ночью ей надлежало выучить значение слова "брысь". Она поджала губы и сидела на посту старшей медсестры. "Питекантроп недоразвитый. Птеродактиль недобитый. Медведь бесчувственный", - неизвестно, сколько бы еще продолжалась мысленная тирада несчастной девушки, если бы запасы кофе Алевтины, главной сестры отделения, не закончились. Юное создание попросту пало под грузом усталости.
- Пионерскую зорьку сыграть или сами проснетесь? - над практиканткой с высоты стойки поста свешивался Курганов, подперевший обеими руками подбородок. Несмотря на свою приятную внешность и вполне благосклонное настроение, от его голоса сон отшибло сразу.
- Чего, Курганов, ребёнка тиранишь? Она первый день дежурила, может, на минуту глаза закрыла, а тут ты материализовался. Девчонке кошмары потом сниться будут с твоим участием, а ты лыбишься стоишь. Чего оскалился, душекопавец?
- И вам доброе утро, Алевтина Ивановна, - с блистательной улыбкой протянул психиатр, лениво поворачивая голову.
Старшая сестра выглядела воинственно всегда, вне зависимости от настроения и времени суток. Не слишком высокая, полноватая, но чрезвычайно легкая на подъем, она имела добрейший характер, но, однако, была очень остра на язык. Она стремительно просеменила к посту, выудила из какого-то угла стойки швабру с тряпкой и вновь накинулась на доктора:
- Чего клоунаду разводишь? Сейчас доулыбаешься, шваброй нахлобучу! Или еще лучше... Отделение драить у меня отправишься! - забавная, сердитая совсем не серьезно, медсестра замахнулась шваброй на врача.
- Алевтина Ивановна, а как же обход? - Курганов не особо испугался, но уклонился от инструментария, поддерживая маленький спектакль женщины. Новенькая девочка верила всему, что видела, это на ее лице читалось без усилий; для отделения же не было секретом то, что Курганов с Алевтиной - лучшие друзья, знакомые еще с тех пор, когда студент Андрей проходил практику в психиатрии. Женщина уже тогда занимала должность старшей сестры и весь радушно приняла бывшего практиканта, пришедшего на работу дипломированным врачом.
- Подождут твои психи, вон, Свитнева из второй палаты отправлю. У него по вторникам день Гиппократа, пусть и поработает. Неча без дела себя древними греками представлять. А тебе трудовая профилактика полезна! - сестра с мощным стуком поставила швабру около Курганова, мгновением позже выставила ведро, в которое тут же полетела тряпка.
- Алевтина Ивановна, честное слово, помою все, что вашей душеньке будет угодно. Но, после обхода! - Курганов развернулся на каблуках и довольной широкой походкой отправился в сторону ординаторской.
- Нахал! Ты мне неделю назад полотделения проспорил! - возмущенно прокричала ему вслед медсестра. - Жди, помоет он, как же, - пробурчала она, переведя взгляд на практикантку.
- Алевтин, хочешь Гиппократом поклянусь? - из-за стойки медленно поднималась макушка Курганова. Медсестра вздрогнула, хоть и привыкла к этим выходкам давным-давно.
- Фу ты, Господи, Айболит несчастный! Иди ты к психам своим, знаю я твоего Гиппократа. Будешь Свитнева лечить, даже не думай через меня его спихивать!
- И необязательно называть меня "Господи". Можно просто "Ваше благородие". Ну все-все, Алевтин, я ушел, - Курганов поднял руки и вовремя ретировался, когда женщина потянулась через стойку к швабре.
- Ты смотри, у меня швабра длинная! - медсестра вновь перевела глаза на практикантку и тепло улыбнулась. - Не боись, он еще раз двести за день придет. И шваброй выхватит, это я тебе обещаю. Твой сон, Настенька, будет отомщен.
Настенька сидела, не в силах вымолвить ни единого слова. Вчера Курганов представился ей бездушным тираном, сегодня же он дурачился подобно бесшабашному студенту.
- Раз, два, три, четыре... - девушка не могла понять, что считает старшая медсестра.
- Да, Алевтина Ивановна, попрошу историю болезни пациентки Рахмановой, помнится вчера я отдавал ее вам на сохранение, дабы молодые практиканты не потеряли ее вновь, - подобно черту из табакерки Курганов снова возник перед стойкой.
- Да брось ты, Андрей, дуться. Ну с кем не бывает, молодые они. Ты прямо никогда не ошибался. Кто шизофрению старику с Альцгеймером поставил? Я, может быть? На, держи, - ограничившись легкий вливанием, медсестра выудила откуда-то тоненькую папочку и протянула Курганову.
- Спасибо, Алевтина Ивановна! - Курганов изобразил воздушный поцелуй.
- Со спасибом чай не попьешь. Чтоб я тебя без шоколадки не видела!
Настенька решилась все же подняться со стула, растерянно хлопая большими голубыми глазами.
- Вот так мы и тянем нервы друг из друга, а ты привыкай, золотце. Курганов - хороший мужик, хоть и завотделением. На него, конечно, как сядешь, так и слезешь, но подружиться просто, - улыбнулась медсестра. Звонок прервал ее рассуждения.
- Психиатрия, пост, Глебова. Да, пишу...
Настенька вышла из-за стойки, привалилась к стене и закрыла глаза.
- Настенька, - ехидный, уже успевший надоесть голос, прозвучал практически над ухом. - Вы к больным-то заглядывали вообще?
Девушка устало кивнула.
- Рахманова, что у нее?
- Плохо спала. Металась во сне, но не кричала. Я вколола успокоительное.
- Так, хорошо... Что? Какое успокоительное? У нее анализы еще не пришли! А если аллергия? Ты с ума сошла?
- Реланиум я вколола. Она сказала, что нет аллергии.
Курганов отвернулся, вдохнул, задержал дыхание и снова посмотрел на начинавшую дрожать девушку.
- Настя. Какой реланиум? Какое "сказала"? Настя, у Рахмановой амнезия, она имени своего не помнила! Так, брысь с глаз моих! - Настя поднырнула под его руку и скрылась в сестринской.
Курганов развернулся и широким шагом отправился прямо по коридору.
***
Кира открыла глаза. За полчаса не изменилось ровным счетом ничего. Только голова стала болеть чуть сильнее. И глаза резать стало больше. Белого слишком много, слишком. Он не то, чтобы надоедает, но раздражает уже сильно.
Из стены появилась фигура вчерашнего доктора. Теперь-то уже Кира знала о наличии этой бесшумной двери. Все ее передвижения были практически ей безразличны. Дверь заперта. Да и найти ее, белую в белом, нереально.
- Кира, доброе утро.
- Вы хорошо пошутили, - невесело откликнулась с кровати девушка.
Курганов подавил легкую улыбку, пробежавшую по тонким губам. Для пациентов он обязан быть бесчувственным лекарем. Вне зависимости от необычности больного.
- Это было серьезно. Кира, мне сказали, вы плохо спали.
- Вас поместить сюда, вы спать не будете вообще.
Опять начинается эта нулевая реакция. Она лежит и смотрит в одну точку. Это что, какая-то стратегия?
- Боюсь вас огорчить, другого типа палат у нас нет. Все одинаковые. Кира, я должен немного поругать вас за безрассудство. Сегодня ночью наша практикантка вколола вам успокоительное. Вы сказали, что у вас нет аллергии. Как вы могли это узнать? У вас амнезия.
Бровью даже не повела.
- Не будете ли вы столь любезны не напоминать мне так часто о моем диагнозе? Сказала я это интуитивно, а ругать вам следует самого себя, раз вы допускаете халатность ваших практиканток. И мое безрассудство здесь ни при чем.
Стоит ли продолжать счёт?
- Хорошо, Кира, я признаю недочет своей работы. Я бы хотел начать наше с вами лечение прямо сейчас...
Кира резко повернула голову в его сторону.
- Наше с вами? У вас тоже амнезия? Мои соболезнования.
- У вас есть желание шутить, это уже радует, но не могли бы вы не перебивать...
- Черный юмор - моя страсть. Не могла бы.
- Второй раз просить тщетно, не так ли? Позвольте я продолжу...
- Позволяю.
Она заметно оживилась. Равно, как и вчера. В ней нет яда, но ужалить она стремится. Значит, в той, прошлой жизни, она была сильно обижена. Повадки остаются даже после потери памяти. Хотя, относительно нее, наверно, стоит сказать "манеры".
Курганов безнадежно вздохнул и продолжил:
- Постарайтесь напрячь память или просто настроить ассоциативное мышление. Мне нужно, чтобы вы ответили на эти вопросы, - он протянул ей листок-опросник и карандаш.
- Мой любимый цвет? Вы издеваетесь? Тогда я тоже поиздеваюсь и отвечу "белый", - язвительно начала Кира комментировать. - Мой любимый писатель? Простите, а кто у вас заполняет медкарты? Вот он.
Надолго Курганова не хватило.
- Так, все, хватит. Вы намекаете на то, что вам нечем развлекаться и вы не видите мира. Не положено вам приносить тяжелые предметы и вообще предметы. Вдруг вы что-то с собой сделаете?
Кира закатила глаза.
- Я похожа на сумасшедшую?
- Вы задаете такой вопрос в психиатрии? - поймав выразительный взгляд девушки, Курганов исправился. - Хорошо, нет, непохожи.
- Тогда дайте хоть газету почитать.
- Нервное расстройство получите.
- Хуже все равно некуда.
Курганов поджал губы. Кира изучала его лицо. Она видела, как он принимает решение.
- Хорошо, я скажу медсестрам, они занесут вам сегодняшний номер какого-нибудь издания. Может, это вам и поможет. Позвольте мне вас покинуть? - Курганов поднялся со стула, находившегося у кровати.
- Нет, что вы, мне будет без вас скучно, - отозвалась Кира.
- Работа-работа, сожалею. Я загляну к вам еще.
Стоило отметить, уходить от нее не хочется. Спорить с ней удовольствие еще большее, чем препираться с Алевтиной.
***
Кира развернула газету, которую обнаружила на прикроватном столике. Заботливая медсестра принесла даже несколько изданий различной тематики. Может, и заботливый Курганов? А псих их знает...
Кира прервала размышления. Резко. Мгновенно. В полстраницы пестрел заголовок:
"Известная бизнес-леди Москвы попала в психушку.
Кира Рахманова, президент преуспевающего рекламного агентства, а так же влиятельный финансовый аналитик, была вчера доставлена в психиатрическое отделение неврологической клиники *** района города Москвы. О ее диагнозе медики солидарно молчат, соблюдая врачебную тайну, однако знакомые акулы рекламного бизнеса считают, что возможными причинами такого печального происшествия являются нервный срыв либо внезапно вскрывшееся заболевание Альцгеймера, коим страдал дедушка Киры Викторовны.
Юрий Корецкий, близкий друг Киры Викторовны, очень огорчен несчастьем, произошедшим с бизнес-леди:
- Кирочка много, очень много работала. Неудивительно, что в один прекрасный момент она сорвалась. Да и климат у нас, мягко скажем, не очень. А ее дедушка с этим Альцгеймером... Бедная девочка. Очень надеюсь, что у нее все будет хорошо, и скоро непременно ее навещу.
Очень хорошо, когда есть такие верные друзья, которые не оставляют в минуты слабости. Наша редакция желает Кире Викторовне скорейшего выздоровления".
-Чушь какая-то. Я не страдаю слабоумием. Я не нервная психопатка. Я не сумасшедшая.
Слёзы подступили к горлу. Кира часто заморгала, но остановиться уже не могла. В это время дверь отворилась, и в палате возник улыбающийся Курганов. Услышав всхлипывания, он бросился к кровати Киры и обнял ее, поглаживая по волосам. Профессия обязывала терпеть женские слезы, но сейчас это почему-то было выше его сил.
- Тихо, тихо, Кира. Тихо, успокойся. Что случилось? - он взял ее лицо в ладони и посмотрел ей в глаза. - Что произошло?
Та лишь кивнула на газету. Курганов схватил ее и пробежал глазами.
- Я.. Я не слаба умом... Я не... не психопатка... не неврост..стеничка.. не сумасшедшая... - каждое слово сопровождалось всхлипом.
Курганов обнял ее снова и снова стал поглаживать по волосам.
- Ну конечно, ты не болеешь этим Альцгеймером. Конечно, ты не психопатка. Это все журналисты, ты же знаешь. Успокойся...
Он укачивал ее, как маленького ребенка. Кира понемногу стала затихать. Она неосознанно жалась к нему, заходясь мелкой дрожью.
Час Курганов укачивал Киру. Она затихла и уснула у него на руках.
В палату заглянула медсестра.
- Андрей Евгеньевич...
Курганов махнул на нее свободной рукой.
- Да тише ты. Что такое, Катя?
Медсестра перешла на шепот.
- Да там Коренев орёт, что он заявление на отпуск подавал еще на прошлой неделе, а вы не подписали.
- Пошли его к чертям. Не перетрудился еще.
- И этот, как его, ну Гиппократ который, опять за свое. Он эту новенькую, Настеньку, лечить хотел. Ну вы понимаете...
- Вколите все, что надо, и ремнями к кровати, первый раз, что ли?
Медсестра закивала:
- Хорошо, хорошо, Андрей Евгеньевич.
Курганов привалился к спинке кровати. Бедная девушка. Она, наверно, всей этой психиатрии ужасно боится. Может, из-за этого самого дедушки. Какой писака сотворил эту полосу? Плохо ей, наверно. Вроде и не сумасшедшая, а из психиатрии не переведешь. Не положено. Бюрократы чертовы. И успокоительное ей колоть не хочется. Пусть лучше проплачется, легче будет. Давят на нее стены, конечно.
***
- Юрий Александрович, вы были бесподобны. Вся пресса считает вас лучшим другом Рахмановой. И откуда вы только так хорошо ее знаете?
- Игорь, это опыт. Не ты один у меня информацию собираешь. Кира - девочка непростая, нужно быть во всеоружии. Вот такие мелочи и пригодились. Наши ребята немного поработают, и, возможно, завтра я буду уже акционером ее компании. Дурочка, Кира, не подстраховалась на такой случай. Ты точно знаешь, что у нее нет доверенных лиц, которые могли бы вступить во владение ее акциями?
- Нет. Наследников нет, Рахманова молода, и про доверенных лиц нет ни единого слова. Нигде.
- Игорь, учись. Страховаться надо всегда. От таких вот случаев.
