Глава 1Аккуратные ряды кустарников, низкое серое небо, ровные, одинаковые дома по краям дороги и та самая асфальтированная дорога — обычный вечер обычного мальчика Гарри Поттера.
Люди удивленно разглядывали его, когда он шел здесь в первый раз. Потом привыкли, ведь он стал дополнением к их скучной жизни. Он всегда ходил здесь в одно и то же время. Шесть часов вечера — бьют часы в очередном доме, похожем, как две капли воды, на предыдущий. Разнообразия — ноль, но это совсем неважно. Гарри смотрел на жизнь с присущим ему одному равнодушием. Не на жизнь в общем, а на копошащихся вокруг людей с их одинаковыми потребностями, одинаковыми чувствами, с их одинаковой жизнью. Жизнь Гарри будет другой. Он сделает ее такой, чтобы она не была похожа ни на одну другую (п.а. «остерегайтесь своих желаний и т.д.»).
Скучно.
Гарри не мог сказать точно, что не так, но зато мог точно сказать, что все слишком так. А вот как так, это вопрос…
Скучно.
«Что делать?» и «Кто виноват?». Делать нечего и винить в этом некого.
Гарри очень хотел увидеть море. Когда он был еще младше, он мечтал стать моряком. Потом передумал — лень победила. Вопрос, кем он станет, когда вырастет, так и остался открытым. Хотя, конечно, ему об этом думать еще рано.
Скучно.
Нет, уроки он делать не пойдет. У него есть еще время. Время…
В сущности, что есть время? Ничто. Бесконечность и окончание, такая же совсем нематериальная материя, как жизнь. Каламбур. Время Гарри тоже очень любил. Иногда ему казалось, что оно потворствует его желаниям: идет медленнее, когда Гарри хочет растянуть мгновение, убыстряется, когда хочется поскорей закончить с неприятным делом. Однажды Гарри видел, как время остановилось, и больше никогда не просил у времени помощи. Пусть идет, как идет. Кто он, Гарри, чтобы повелевать им?
* * *
Это произошло год назад, когда Гарри, как обычно, гулял по этой улице. Ничего примечательного не случалось, пока Гарри не захотел, чтобы время тянулось медленнее, чтобы он мог отдохнуть от суеты вот здесь, в покое. Оно и замедлилось. Гарри навсегда запомнил истину о своих желаниях, и больше никогда не просил бездумно.
Это было так странно: видеть, как маленькая девочка медленно, еле-еле двигаясь, пересекает улицу, а перпендикулярно ей гораздо быстрей движется машина, неожиданно выскочившая из-за поворота. Как девочка в испуге застывает, и водитель выкручивает руль со скоростью улитки. Видеть, как девочка кричит, и ее крик длится долго-долго, разрывая душу. На скрип тормозов выбегают люди, медленно-медленно. И, в последний момент, водитель выворачивает руль и врезается не в девочку, а в дерево, которое медленно, как нож сквозь масло, проламывает корпус машины, убивая водителя.
Гарри тогда долго бежал, бежал от самого себя, от своего страха, от ужаса, от боли, от чужой смерти… Кажется, его вырвало, но это было неважно. Он, конечно, не был виноват в том, что случилось, но если бы не его желание, он не видел бы все во всех подробностях, сам виноват…
Стоп. Он ни в чем не виноват, магии не существует, а значит, это был лишь прилив адреналина, и все. Логично… Но где-то на краю разума теплилась мысль о том, что он врет сам себе, но Гарри загнал ее подальше.
* * *
Сегодня было красиво. Зима, укрывшая своим белым одеялом все вокруг, посеребрила ветки редких деревьев своим снегом, сверкавшем в свете заходящего солнца лучше всяких лампочек на Рождественских елках в домах по краям дороги. И Гарри совсем не завидовал тем, кто со своей семьей праздновал тогда приближавшееся Рождество. Ведь они не виноваты, что у него нет семьи. Никто не виноват…
Когда Гарри был еще младше, он пытался спрашивать у тети Петуньи, что произошло, почему его родителей нет рядом. Она отвечала, что они умерли. Гарри не знал смерти, но понимал, что это что-то такое, невозвратимое. Когда ему было семь, он видел смерть того водителя и искренне надеялся, что его родителям не было так больно, как тому мужчине. Ответ Петуньи, что они погибли в автокатастрофе, не прибавил ему радости. Единственное, что он не понимал, было то, что он в кошмарах видел ярко-зеленый свет. Ах, да, еще, откуда шрам?
На самом деле, отличительной особенностью Гарри стал шрам на лбу в виде молнии, происхождение которого так и осталось для Гарри тайной за семью печатями. Как можно удариться головой в автокатастрофе, чтобы получить такую отметину? Никак… Значит, не в автокатастрофе дело.
Как умерли родители, он так и не узнал.
