Глава 2. The PactНесмотря на то, что прошлым вечером расчувствовавшиеся слизеринцы одарили «героя дня» собственными продуктовыми запасами, под утро Гарри разбудило знакомое ощущение свербящего голода. В его сне Дурсли с аппетитом поедали яичницу с беконом, то и дело отколупывая куски от водруженной на стол шоколадной глыбы, а Дадли еще и раскатисто смеялся, поглядывая на отлученного от трапезы кузена. Пробудившись, Гарри обнаружил, что последним видением он обязан Крэббу, беззаботно нахрапывающему что-то вроде арии Гренделя из оперы «Беовульф». Поворочавшись с четверть часа, Гарри понял, что заснуть все равно не удастся, и, одевшись, выскользнул из спальни в надежде обнаружить в гостиной остатки былого пиршества или же добраться до кухни.
По полутемной гостиной блуждали слабые отсветы от полотна с девизом и эмблемой – по-видимому, в рукоделии слизеринские девушки не преминули воспользоваться магией, ведь исходившее от вышивки серебристое сияние отдаленно напоминало свечение Патронуса. Даже пресловутые дементоры теперь казались фосфоресцирующими медузами, парящими в глубинах океана.
– Доброго вечера, – произнес тихий голос, и Гарри вздрогнул от неожиданности. Повертев головой, он сообразил, что оклик исходит от висящего перед ним портрета, совершенно скрытого сгустившимися сумерками.
– М-м-м… Угу… – только и смог выдавить из себя Гарри, застигнутый врасплох полуночной встречей. Мало было ему повстречать дух опочившего отца в Тайной комнате, так теперь с ним решил поговорить его портрет! И Гарри понятия не имел, как стоит на это реагировать: одно дело, болтовня с портретами людей из минувших эпох – они все-таки принадлежали к иному миру, несмотря на иллюзию близости, и совсем другое – с родней… Потому-то юноша отнюдь не испытал восторга, когда обнаружил, чем доброхоты с его факультета украсили стену.
– Полагаю, вам тоже не спится? – вежливо поинтересовался портрет. – Я тут совсем недавно, поэтому почти никого не знаю, так что позвольте представиться без церемоний: мое имя – Бреоган О'Рафферти. С кем имею честь?
– Так ведь я… ваш… – У Гарри от волнения перехватило дыхание.
– Вы имеете в виду, что уже знакомы со мной? – В мягкий голос Рафферти закралось замешательство. – В таком случае, прошу извинить мое невежество… Но меня можно понять: в то место, где я провел последние тридцать лет, новости доходили крайне редко.
Гарри осенило: мужчине на портрете было от силы лет тридцать, выходит, в то время он еще и о женитьбе не подумывал, что уж говорить о ребенке! Подступив поближе, юноша поклонился, надеясь, что человек с портрета различит его движение в темноте, и ровным голосом произнес:
– Гарри Поттер, к вашим услугам, сэр. Простите мое смятение – я слишком о вас наслышан.
– Постойте-ка, так это о вас говорил младший О'Рахилли? – В голосе с портрета вновь послышалось волнение.
– Полагаю, что да…
– В таком случае, вероятно, он очень рад, что вы наконец вернулись! Он замечательный мальчик, Лоэгайре, жаль, мне не довелось узнать его прежде. Правда, порой говорит такие странные вещи…
– Он немножко того… переволновался, вот! – поспешил заверить его Гарри.
– Я так и подумал, – добродушно отозвался Рафферти. – Весь в деда…
– Это ты, Поттер? – Из ведущего в спальни коридора раздался голос Крэбба, прерванный мощным зевком. – То-то я думаю, кто это там болтает…
– Простите, что помешал! – тут же извинился мужчина с портрета.
– Не вопрос, мистер Рафферти! – простодушно отозвался Крэбб, а однокурснику все-таки сообщил: – Между прочим, за шум по ночам полагается штраф.
– Уж кто бы говорил, – буркнул Гарри, недовольный тем, что завязавшийся было разговор с отцом прервали.
– …но на первый раз, так и быть, простим, – смилостивился однокурсник.
– А я уж было перепугался, что из-за меня Слизерин потеряет баллы, – съязвил Гарри, однако двинулся за Крэббом, бросив напоследок:
– Рад был познакомиться с вами, сэр.
– Благодарю, что уделили мне внимание! – раздалось в ответ.
Хотя Гарри боялся даже предположить, что за видения будут посещать его после подобной беседы, до утра он проспал без снов. Проснулся он вновь по вине Крэбба: того в полный голос отчитывал Малфой:
– При твоих представлениях о тактичности и уместности я не то что к заключенным тебя подпускать боюсь, а даже к дементорам!
Крэбб вяло отпирался:
– Да я ведь даже не о себе заботился: он бы всех перебудил таким манером!
– А заклинание «Силенцио», по-твоему, изобрели только для того, чтобы сказать: «Какое забавное заклятье… Впрочем, едва ли оно окажется полезным, ведь куда действеннее протопать по коридору, пробасив: «Тихо, а то кто-нибудь, быть может, еще спит – из тех, кого природа обделила слухом…»
– Эй, вы не могли бы перенести свои партсобрания на какое-нибудь другое время? – недовольно поинтересовался Гарри. – Я, вообще-то, не прочь бы подремать еще немного…
– Ты еще скажи, что из-за меня не выспался, – буркнул Крэбб.
– Еще одно слово, и я сделаю принятие обета молчания обязательным при вступлении в РСД! – прошипел Малфой.
Хотя в другое время Гарри не преминул бы высказаться на тему непомерного властолюбия Малфоев, на сей раз он удержал замечание при себе, ведь у него была просьба к наследнику этого блистательного рода. Улучшив момент, он обратился к Драко:
– Слушай, тут такое дело… Ты не мог бы попросить остальных – ну и сам заодно принять на заметку – чтобы они в гостиной особо про нашу семью не болтали, а? – Поймав непонимающий взгляд однокурсника, Гарри поспешил пояснить: – Видишь ли, Бреоган Рафферти, который на портрете, понятия не имеет, что он – мой отец, и о прочих вещах тоже. Я и подумал… может, ему лучше этого вовсе не знать? Конечно, это просто портрет, но… – Гарри смутился окончательно, понимая, что со стороны его слова звучат, как сентиментальные бредни.
Малфой заверил его:
– Идет. Но тогда я тоже кое-что попрошу взамен: поговори с О'Рахилли, а? Он не пойми с какой стати взъелся на Эштона, словно это он был виновен в твоей пропаже. Но теперь-то, когда ты жив-здоров, самое время забыть эту историю, а твой отец о примирении и слышать не желает…
– По мне, так это их дело, – заявил Гарри, который все же затаил на Эштона обиду за довольно-таки бесцеремонное вовлечение его самого и Рона с Гермионой в сомнительную авантюру с Тайной Комнатой.
– Не совсем, – туманно заметил Малфой, вычерчивая носком башмака некие фигуры на пыльном полу. – Тебе ведь небезразлично здоровье О'Рахилли, так? А ему общение с дементорами противопоказано – так мистер Эштон говорит. Ну а я, конечно, сумел подчинить дементоров, но до класса Уолтера мне еще далеко. Собственно, я его и не достигну – по крайней мере, надеюсь – потому что степень сродства с дементорами у меня низкая…
– Поменьше лирики, Малфой, - прервал его Гарри.
– Ну, в общем, нам в одиночку не управиться, нужен кто-то опытный, – смущенно признался Драко. – А Рахилли стал сдавать. Но не могу же я принять Эштона в команду против воли твоего отца: он на дыбы встанет, а ведь он как-никак мой наставник.
– Неужто ты чувствуешь себя ему обязанным? – хмыкнул Гарри.
– Во-первых, да, - обиженно отозвался Малфой. – А во-вторых, когда в стране только двое вполне квалифицированных РСД-шников, из которых один мечтает вцепиться другому в глотку, знаешь, к чему это приведет?
– Ладно, убедил, – махнул рукой Гарри.
Углядев Рона и Гермиону по дороге к Главному залу, Гарри бросился к ним, ликуя, словно после долгой разлуки. Он хотел было немедленно приступить к повествованию о том, что же на самом деле происходило в Тайной комнате, но в этот момент его окликнули: к их группе двигалась стайка девочек с шестого курса. – Потом все расскажу, после уроков, – заверил он друзей.
– Рады видеть тебя, Гарри, – сообщила девушка из авангарда наступающей группы.
– Без тебя в школе все стало как-то не так, – пожаловалась ее товарка.
– Еще бы, – тихо фыркнула Гермиона, – если учесть, что половину помещений разворотили, дверь сорвали, стекла до сих пор не вставили…
Не обращая внимание на ее замечание, первая девушка – в которой Гарри чудовищным усилием памяти опознал Диану Доуфорт с Рейвенкло – спросила:
– А ты не хотел бы сходить в Хогсмид на этих выходных?
– Может, и пойду, – задумался слизеринец.
– Отлично, значит, договорились? – сверкнула улыбкой Доуфорт.
– Гарри идет с нами, – вмешалась Гермиона.
Диана улыбнулась Гарри с сочувственно-понимающим видом, что стало для гриффиндорки последней каплей:
– У него, вообще-то, девушка есть, если кто не в курсе, – заявила она.
– Не встревай ты… – тихо простонал Рон.
– Бастинда, верно? – Диана приподняла брови, давая понять, что считает это не более чем временным недоразумением.
– И Гарри пойдет в Хогсмид
с ней, так ведь? – с нажимом спросила Гермиона.
– Да я не знаю еще, пойду ли вообще… – буркнул тот, несколько ошарашенный подобным ажиотажем вокруг своей персоны.
Почувствовав, что ситуация накалилась не на шутку, Диана поспешила ретироваться, на прощание бросив:
– Увидимся за обедом, Гарри!
Предупреждая вопрос, готовый сорваться с уст Гермионы, он поспешил заверить:
– Да не собираюсь я никуда идти с Доуфорт!
– А что же ты молчал? – нахмурилась девушка. Но за Гарри ответил Рон:
– Да потому что никому не нравится, когда кто-то влезает в его разговоры!
– Ах, кто-то? – вскинулась Гермиона. – Ну что ж, желаю вам веселого времяпровождения в Хогсмиде, обоим: кажется, Миджен, подружка Доуфорт, не прочь составить вам компанию! – После этого девушка демонстративно удалилась на дальний край гриффиндорского стола, по пути осыпая замечаниями оробевших младшекурсников.
– Вернулся, называется, в родные стены… – вздохнул Гарри ей вслед.
– Не бери в голову, наверно, она просто переволновалась из-за твоего триумфального появления, – отмахнулся Рон. – Тут все были малость… на нервах, ну а те, кто знал, что Тайная комната может в любую минуту открыться и породить еще больший кавардак… сам понимаешь.
Гарри ощутил укол вины: за собственными переживаниями он и не подумал, что довелось вынести друзьям.
Хотя в Главном зале свежевставленные окна сверкали чистотой, следы постигших школу ненастий были заметны и тут: пропало наколдованное небо под потолком, ставшее настолько привычным, что без него помещение казалось незнакомым и невзрачным; по одной из стен змеилась трещина. Поедая овсянку, Гарри пытался воскресить в душе хотя бы отголосок вчерашнего восторга, заставившего заплакать при виде силуэта замка на закате; но вместо этого в голову лезли мысли о пропущенных занятиях, потерянных вещах и недавней ссоре. Вид нахохлившейся Гермионы также не добавлял душевной бодрости.
Впрочем, на уроках ему удалось выбросить эти невеселые думы из головы: никогда прежде, даже после утомительного лета у Дурслей, возвращение к учебе не давалось ему с такой радостью. Все преподаватели, словно сговорившись, устроили повторение пройденного за две недели, в течение которых отсутствовал Гарри. Даже Снейп признал уважительной причину многочисленных прогулов и милостиво сообщил, что пропущенные занятия студент может отработать сам, если ему не потребуется помощь учителя. «Гермиона могла бы мной гордиться», – мимолетом подумал Гарри, глядя на безупречно приготовленное зелье; словно в ответ на его мысль Рон бросил:
- Подумать только, все еще дуется!
И действительно, стоило Гарри обернуться к подруге, как та принялась с излишней поспешностью сметать со стола ошметки ингредиентов, смахнув заодно и чернильницу. Гарри против воли почувствовал себя виноватым, но утешился мыслью, что знает, как быстро поправить дело – и действительно, девушка не устояла перед его туманным намеком:
– Может, прогуляемся после уроков?
Видимо, не одного только слизеринца терзали угрызения совести: не успели они дойти до холла, как Гермиона принялась уверять его:
– Ты только не подумай, что я лезу в твою личную жизнь; просто мне показалось…
– Не бери в голову, обычное недоразумение, – поспешил заверить ее Гарри. – Я уже давно хочу с вами кое-что обсудить…
– Это связано… Сам-Знаешь-С-Чем? – шепнула Гермиона, опасливо оглянувшись, но никто не пытался прислушаться к их разговору ни в пустынном холле, ни на заснеженном, обледеневшем крыльце. Видимо, уже успевшие сродниться с заклинаниями погодного заслона школьники не слишком стремились закаляться на свежем воздухе под пронизывающими февральскими ветрами.
– Угу, и «С-Кем» тоже, – кивнул Гарри. Пару минут он собирался с мыслями, а затем неторопливо начал: – Эта Тайная комната совершенно не похожа на то, что я себе представлял. Вроде как обычная гостиная, вот только ощущение… что словно спишь. Все до ужаса буднично, и в то же время просто ум за разум заходит.
– Насколько я могу судить, все описанное тобой – нормальная реакция разума на непостижимые для него материи, – задумчиво предположила Гермиона. – В противном случае он бы попросту не выдержал… поэтому ты и оказался в привычной для тебя обстановке, хотя в глубине души ты ощущал ее эфемерность. А Слизерина ты видел?
– Мы даже беседовали. Он мне рассказывал про историю заклятья и все такое… – Гарри потер лоб: к своему ужасу, он обнаружил, что весьма смутно помнит содержание беседы, словно она и впрямь происходила во сне. – Ну, про то, зачем он все это натворил. Надо сказать, мое мнение о нем несколько улучшилось: его целью было скорее не навредить англичанам, а сохранить возможность сближения, но он сам понимал, что ситуация могла измениться, а потому спросил…
– Быть может, наше мнение об основателе твоего факультета тоже улучшится, – не выдержал Рон, – если мы поймем хоть слово из твоего рассказа.
– Извини. – Гарри перестал тараторить, но скользкие, размокшие стебли гороха под ногами постоянно сбивали его с мысли. – Я и сам не до конца понял, куда он клонит, - наконец признался он. – Зачем-то потребовалось сваливать на одного из нас выбор: открывать эту комнату или нет – казалось бы, почему самому-то не решить?
– Я более чем уверена, что дух Слизерина не случайно выбрал твоего отца, - задумчиво пробормотала Гермиона. – Полагаю, правильное сочетание качеств избранника было заложено при создании сети заклинаний…
– По-моему, Слизерин просто методом исключения выбрал, – возразил Гарри. – Мы с Темным Лордом оказались настолько низкорейтинговыми персонами, что на нашем фоне даже отец смотрелся презентабельно.
– Так что же Рафферти решил, в итоге? – Рон смахнул снег с нависшего над водой ствола ивы и присел на него, предлагая последовать своему примеру.
– А может, ты и расскажешь? – Слизеринец повернулся к Гермионе. – Я почему-то уверен, что тебе лучше моего это известно.
– Прекрати вредничать, – безапелляционно заявила гриффиндорка, пристраиваясь рядом с Роном. – Я, конечно, могу предположить, что он не стал бы открывать Тайную комнату…
– Так-то оно так, да не совсем… – вздохнул Гарри. Он остался стоять лицом к друзьям: перспектива ровной, заснеженной поверхности озера, голубеющей в опустившихся сумерках, помогала ему собраться с мыслями: – Тайная комната и вправду закрылась навеки… но отец взял с меня одно обещание, с которым я понятия не имею, что делать. – Издав еще один тяжкий вздох, он закончил: – Что я сам уничтожу преграду между мирами магглов и волшебников.
После секундной паузы Гермиона недоуменно переспросила:
– Ты уверен? Быть может, он выразился несколько по-другому?
– Ты уж меня с Гойлом-то не путай, – обиженно заявил Гарри.
– Но как он мог просить у тебя… такое?
– А это так уж сильно отличается от требования жениться на соотечественнице со стороны его дяди? – уточнил Рон. – Я так понял, ирландские родители не особенно пекутся о воле детей.
– Отец не стал бы этого делать, если бы у него был другой выход, – оскорбился Гарри. – Да и потом, это только обещание – а не клятва или там родовое заклятье…
– Но ты ведь собираешься выполнить его, верно? – не отставал друг.
– Либо я, либо мои потомки… – пожал плечами слизеринец.
– Иными словами, для нас ничего не изменилось: ты как угрожал магическому миру своим существованием, так и продолжишь это делать, – обличительно заявил Рон.
– Рональд! – В голосе Гермионы послышались раскаты грома, которые доселе обходили стороной его рыжую голову. – Ты действительно считаешь, что Гарри, советуясь с тобой по поводу своей весьма непростой задачи, желал услышать в ответ именно это, или тобой движут какие-то иные соображения?!
– Боюсь, то, что движет им, может изрядно усложнить жизнь всем нам, – буркнул Рон, но решимости в его голосе поуменьшилось.
– Ты, наверно, имел в виду «вам»? – в свой черед насупился Гарри. – Действительно, с какой стати мне заботиться о безопасности волшебников после того, как я от нечего делать помог им избавиться от Темного Лорда и Тайной комнаты одним махом? Хотя, наверно, и это – тонкий расчет со стороны моей эгоистичной, злонамеренной натуры… – Он топтался на месте, намереваясь немедленно развернуться и уйти, как только разговор примет еще более резкий характер.
– Прекратите вы, оба! – отрезала Гермиона. – Что вы за существа, мужчины: обязательно вам надо вдобавок к запутанной проблеме нагородить с три короба вздора, который вы на самом деле даже не принимаете всерьез? – Добившись внимания, она не терпящим возражений жестом указала на пустующее место рядом с Роном, и, когда их друг наконец уселся, продолжила: – Гарри обратился к нам, потому что сам не понимает, в чем суть возложенной на него задачи, но он хотя бы догадывается, что это не простая прихоть, не то что некоторые. Впрочем, ты тоже хорош, – она повернулась к слизеринцу, – тебе, что, в самом деле доставляет удовольствие, когда на тебя возводят всякие поклепы – раз делаешь все, чтобы этого добиться?
– А какой смысл оправдываться – можно подумать, кто-то прислушается, – проворчал Гарри.
–
Мы прислушаемся, – отчеканила девушка. – Или тебе не терпится записать нас в разряд предателей, которые готовы отступиться при первой же возможности?
На эту отповедь Гарри было нечего возразить. Гермиона собиралась продолжить, но вместо нее заговорил Рон:
– Ну, извини, я неправильно тебя понял, только и всего, – смущенно произнес он. – В конце концов, мисс Здравый Смысл всегда под боком. – За эти слова он-таки схлопотал затрещину от вышеназванной особы, которая еще не успела вернуться в миролюбивое состояние духа. Признав эту награду вполне заслуженной, Рон только потер затылок, от чего шапка съехала на лоб. – Просто все это слишком неожиданно: и Тайная комната, и твоя миссия… бр-р-р. Сказать по правде, я вовсе не хотел бы оказаться на твоем месте; однако это не значит, что я не собираюсь тебе помогать – думаю, то, что мы с Гермионой никаких обещаний не давали, ровным счетом ничего не меняет.
На сей раз Гермиона взглянула на него с теплотой, а Гарри, потупившись, произнес:
– Спасибо, я знал, что вы не откажете в помощи… Сказать по правде, не слишком-то это честно с моей стороны – опять навешивать на вас собственные проблемы, в которые, вдобавок, ввязался добровольно.
– Не думаю, - заметил Рон. – Ведь я сам едва ли сумел бы отказать своему отцу, даже зайди речь о чем-то столь же несусветном. Однако, слава Мерлину, это не самая насущная проблема на сегодняшний день: судя по тому, что твой отец позволил оставить эту задачу потомкам, он не настаивал, чтобы мы бросались на ее разрешение, не успев толком отдохнуть от Сами-Знаете-Кого.
– Что верно, то верно. – Гермиона моментально приняла озабоченный вид. – Ребята, мы сильно запустили учебу, а Т.Р.И.Т.О.Н. не за горами. Я на всякий случай прихватила расписание занятий… – С этими словами девушка извлекла из сумки тетрадку в розовой обложке.
– Я знал, что ты это скажешь, – простонал Гарри.
– Наконец-то узнаю нашу Гермиону, – не без удовлетворения хмыкнул Рон.
Похоже, мысли о грядущих экзаменах оказывали на девушку столь тонизирующее действие, что она не обращала внимания ни на промозглую погоду, ни на жесткое сидение, чего нельзя было сказать о ее друзьях. Четверть часа спустя Рон начал украдкой позевывать, а Гарри продрог до костей; чтобы хоть как-то отвлечь затянутую в учебную реальность Гермиону, он, вытащив ради такого случая руку из кармана мантии, указал на обложку тетрадки, обильно декорированную розовыми бутонами:
- А это у тебя откуда? Браун, что ли, подарила на радостях, когда ты признала ее провидческие способности?
- Вообще-то, это рождественский подарок Рона, - сообщила Гермиона, смерив Гарри укоризненным взглядом.
- Я купил эту штуку в маггловском магазине, - сообщил Рон с таким видом, словно выкрал ее из-под носа самого Волдеморта. – Между прочим, розовый – цвет радости и счастья.
- То-то Амбридж вечно выглядела такой довольной, - не удержался Гарри.
– Очень милая вещица, - заметила Гермиона, словно предостерегая слизеринца от необдуманных комментариев. – И к тому же, очень полезная – свитки пергамента всем хороши, но, знаешь… - Она в задумчивости почесала нос пером, затем вновь обратилась к Гарри: - Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду.
Тот кивнул: действительно, ему самому непросто было после обычных ученических тетрадок приспособиться к хогвартским свиткам, которые, хоть не рвались и не мялись, в отличие от обычной бумаги, зато постоянно норовили скатиться со стола, внезапно скрутившись, смазать непросохшие чернила, да и места в сумке занимали куда больше, чем следовало, исходя из их скудного содержания. Это уже не говоря о том, что для обычных тетрадей не требовалось всякий раз искать парочку предметов потяжелее, чтобы прижать края, а также изображать из себя старинный проектор с пленкой, силясь отыскать нужное место в длиннющей полоске пергамента. Хотя он давно свыкся со всеми этими особенностями, все же его ничуть не удивляло, что Том Риддл в свое время избрал для своего дневника обычную записную книжку.
- Да, на пергаменте таких картинок не бывает, - простодушно заметил Рон, по-своему истолковав понимающие взгляды, которыми обменялись его друзья. Взглянув на темнеющее небо, он добавил: - А не пора ли нам, как бы сказать, по домам? А то так недолго и зрение испортить… Ну, Гарри, понятное дело, терять нечего, а вот мне бы не хотелось, чтоб меня потом путали с Перси.
- А магическая коррекция зрения на что? – возразила Гермиона.
- По-твоему, Дамблдор из-за лени в очках ходит? Да и Гарри могли бы давно зрение подправить – как-никак герой всего волшебного мира – выходит, что-то не так с этой твоей коллекцией, не иначе…
Вынужденная признать его правоту Гермиона затолкала тетрадку в сумку, затем принялась растирать замерзшие руки: едва магическое действие учебы закончилось, холод пронял и ее. Рон тут же обхватил ее кисти ладонями и осторожно подул на озябшие пальцы. Девушка бросила виноватый взгляд на Гарри, и тот ответил ей широкой улыбкой: иначе он не смог бы объяснить, как счастлив от того, что все недомолвки остались позади, и он вновь может ощутить единство с друзьями, которых едва не лишился в ходе грозных событий.
