Глава 2Я проснулся оттого, что солнце било мне в глаза. Яркое весеннее солнце. После всего это самое обыденное, казалось бы, явление есть нечто необычное, сказочное, невероятное. Последнее время на горизонте моей жизни были лишь тучи, никакого просвета. А теперь вот солнце каким-то образом заставило обратить на себя внимание. И я его увидел. Точнее ослеп, пока смотрел.
Ладно, хватит валяться в постели, пора вставать.
Неуютно чувствую себя в этом доме. Он чересчур огромный для меня одного. Слишком тихо, слишком пусто, слишком много пространства, и слишком одиноко. Ощущение, что находишься не у себя дома, а в заточении у одиночества. Зачем мне эта роскошь?
Выйдя из уборочной, я направился в холл.
Да. Картины. Множество картин заполняли его. Видимо, они привезли их еще до моего возвращения. Я больше не рисую. Внутри располагается что-то вроде пустоты. Что-то во мне сломалось. Я больше не могу писать картины. Не сейчас. Не когда мне хочется их разорвать на куски. Но на этих нарисована Китнисс. Везде. Каждый холст содержит частичку нее. Видимо, я очень сильно ее любил. А она меня? Не знаю, вряд ли. Все было слишком фальшиво с ее стороны. Но раз она так усердно старалась сохранить мне жизнь, если и сейчас ее беспокоит мое существование (а иначе это не назовешь), то я все же для нее что-то значил. И, судя по всему, все еще значу. Хотя я и видел, что в какие-то моменты она была готова меня пристрелить. Вероятно, из-за моего же отношения к ней после промывки. В конце концов, инстинкт самосохранения еще никто не отменял.
Я надел брюки, накинул рубашку и отправился на кухню. Я же собирался отнести ей булочки с сыром. За счет того, как поздно я лег спать, так как простоял у печки почти всю ночь, они еще свежие. Но будет лучше, если их сперва подогреть. Так они будут более аппетитно выглядеть. Буду надеяться, что она еще не завтракала. У меня желания нет, а вот ее я заставлю поесть, если она все еще ничего не закинула в свой организм. Учитывая, как она сейчас выглядела, ей нужно кушать.
После того, как булочки прогрелись на огне, я положил их в бумажный пакет и прижал к груди, запахивая куртку. Так мне удастся сохранить тепло выпечки до тех пор, пока я успею донести ее до дома Китнисс. На улице уже во всю ощущается весна. Снег давно растаял, и с каждым днем становится теплее. На деревьях набухают почки. Ну, хотя бы в природе сохранился баланс. И для нее нормальное течение природных процессов осталось нетронутым.
Дверь мне открывала Сальная Сэй.
- Здравствуй, Пит. Проходи! – она улыбнулась мне и жестом пригласила в дом. Видно, что она суетилась, наверное, какая-то стряпня ждала ее на плите. Я снял куртку и прошел за ней на кухню.
- А Китнисс дома?
- Да. Сейчас спустится к завтраку.
- Хорошо. Ну, в смысле, у меня кое-что есть для нее, - я показал женщине пакет. – Сэй, ну, а как у тебя дела?
- Ой, Пит. Я так рада, что все это закончилось. Мы, наконец, дома. Это конечно не тот Дистрикт-12, что был прежде. Но я уверена, что мы сможем вернуть его к жизни, и все потихоньку нормализуется.
- Ну, да. Все будет хорошо, - сейчас я скорее себя уверял, чем Сальную Сэй.
- Хотела бы я тебе верить, - я обернулся на знакомый голос. Китнисс стояла в дверном проеме, как-то неуверенно облокотившись на косяк. Будто она не была уверена, что здесь ее ждали.
В нашу прошлую встречу мне не удалось как следует ее разглядеть. Сейчас верхняя одежда не мешала моему взору. На Китнисс были надеты лосины и бесформенный, длинный свитер. Однако, ее одеяние не помешало мне заметить, что она резко сбавила в весе. Лицо осунулось, ключица выпирала сильнее, чем это полагалось, как, в принципе, и костяшки пальцев. Волосы были заплетены в незамысловатую косичку.
Ее косичку. Тогда, в моей палате-лаборатории я соврал. Она была отнюдь не дурнушкой. И даже сейчас, потрепанная, она была симпатична. Да, Китнисс не обладала той, красотой, что бросается в глаза при встрече. Но она было по-своему красива. Это такая нежная и робкая красота, которую нужно уметь разглядеть, и не каждый сможет оценить ее по достоинству. Теперь я понимаю, чем она привлекла мое внимание, когда мы еще не были знакомы. Чем она меня захватила. Я был тот самый ценитель.
- Доброе утро, девочка! Давай заходи, завтракать будем. – поприветствовала ее Сальная Сэй.
Она неуверенно посмотрела на меня, а затем прошла и села на стул рядом со мной, подперев одну ногу под себя, уткнувшись подбородком в колено.
- Я кое-что тебе принес, - я протянул ей пакет. – Ты же их, вроде бы, любишь.
На ее лице появилось некое подобие улыбки.
- Да. Спасибо, Пит, - она открыла пакет и вдохнула аромат выпечки. – Я даже и не думала, что так соскучилась по этому аромату. И хрусту.
Затем она откусила немного.
- И вкусу.
Я улыбнулся ей в ответ.
- Пит, ты будешь с нами завтракать? – обратилась ко мне Сэй.
- Оу, нет, спасибо, я не хочу.
- Да, он будет! – возмутилась Китнисс. – Поешь, пожалуйста, со мной. Если ты мне не поможешь, то она заставит меня все это съесть. А я и так еле впихиваю в себя даже четвертую часть моей порции.
- Правильно делает, что заставляет тебя кушать, - парировал я. – Ты глянь, как ты похудела. И выглядишь не лучшим образом. Вся бледная.
- Кто бы говорил. На себя посмотри! – в этот момент я заметил в ней ту, прежнюю, Китнисс. Однажды она заставляла меня есть, когда я был болен, тогда, в пещере. Благодаря этому я выжил. Благодаря ее заботе.
От ее выражения лица, мне почему-то стало смешно.
- Ладно, я поем. Но немного.
- Вот и правильно, - заметила Сальная Сэй. Она подала нам кушанье. Кажется, это был омлет и какое-то мясо.
- Что это? – спросил я.
- Бельчатина, - ответила Сэй.
Бельчатина…
- Китнисс, ты ходила на охоту? – в моем голосе прозвучало больше изумления, чем положено.
- Ну, да. Не смогла больше сидеть в четырех стенах. Это просто невыносимо.
Я понимал ее.
- Значит, нашла для себя занятие, - обобщил я.
- Можно и так сказать, - произнесла она безразлично, изучая вилкой содержимое своей тарелки. – А чем ты занимаешься?
Вот тут она застала меня врасплох. Ведь я ничем не занимался. Ну, кроме как шатался по дому, пек, спал. Видимо какое-то замешательство отразилось на моем лице, потому что она тут же спросила:
- Ты еще рисуешь?
Это уже было нечто более конкретное для меня.
- Нет.
- Почему?
- Не знаю. Наверное, нет вдохновения. Пожалуй, это самое подходящее оправдание.
- Жалко, у тебя здорово получалось.
Это комплимент?
- Правда?
- Как будто ты сам не знаешь.
Она произнесла это как-то устало и недовольно.
- Ребят, мне нужно уйти на некоторое время в город. Китнисс, я еще загляну сегодня, - произнесла Сальная Сэй.
- А ты поела? – я услышал в словах Китнисс беспокойство.
- Да, перехватила немного, - сказав эти слова, она отправилась в прихожую, накинула пальто и скрылась за дверью.
- Куда это она? – спросил я Китнисс.
- Наверное, к внучке, – поступил ответ.
Вдруг меня осенили ее последние слова «Как будто ты сам не знаешь».
- Тебе нравились мои картины. Правда или ложь?
На ее переносице образовалась складка. Видимо, она задумалась.
- Трудно сказать определенно. Скорее и то, и другое. Понимаешь, мне нравилось, как ты рисовал. Очень красочно, и точно. Эти плавные линии… Но мне не нравилось то, что ты рисовал – Голодные игры. Я все пыталась сбежать от воспоминаний о них. А глядя на твои картины... В общем, получался обратный эффект.
Что ж. Справедливо. Интересно, а почему действительно, по большей части я рисовал именно Арену? Мне было так легче бороться с кошмарами, возможно. Похоже на этот вопрос я уже не найду ответа.
Вдруг Китнисс резко отодвинула тарелку и подошла к окну.
- Ты что, все?
- Не могу больше, - последовал от нее сухой ответ.
Я теперь тоже не мог есть. Не потому что не было вкусно, а потому что чувствовал себя при этом неловко. Кусок в горло не лез.
Минуту мы просто молчали. Затем она подала голос, не оборачиваясь ко мне.
- Спасибо тебе. За примулы.
Похоже, это было искренне.
- Пожалуйста. Я надеялся, тебе будет приятно, и не так тяжело… - на последнем слове я осекся, потому что не знал, как продолжить, чтобы не сделать ей больно.
Она обернулась.
- Почему ты заботишься обо мне? – она, правда, не понимала.
- Потому что я нужен тебе.
- Но я тебе не нужна… - она отвела взгляд и сощурилась.
- Это не так, Китнисс. Ты единственный близкий человек, кто у меня остался.
- Да, возможно. Но ты ведь даже не можешь назвать, кто я для тебя. Правда или ложь?
Сначала я хотел возразить. А потом понял, что действительно затрудняюсь ответить.
- Правда.
- Но, тем не менее, ты здесь. Со мной.
- Да.
- Пит, пообещай мне, что не бросишь меня, - выпалила она на одном дыхании. Она действительно боялась потерять меня.
- Не брошу.
- Пообещай!
- Китнисс, я обещаю. Я не смогу физически бросить тебя, потому что и сам нуждаюсь в тебе, понимаешь?
Нет, не понимает. Это было ясно по ее взгляду.
- Ты единственный человек, который может вернуть меня к жизни.
Теперь она поняла, о чем я. Обдумав мною сказанное, она кивнула, будто давая понять, что верит.
- Ты доел? – она же видела, что нет.
- Не могу больше, - я процитировал ее слова.
- Не заставляй меня применять поцелуи, чтобы накормить тебя, - она слабо улыбнулась.
Она хотела пошутить, напоминая о тех поцелуях в пещере, которые провоцировали меня на прием пищи. Но сейчас все было по-другому. Я не хотел ее близости в качестве поцелуев.
- Китнисс, не думаю, что сейчас это бы подействовало и дало нужный результат, - я виновато посмотрел на нее.
- Я знаю, - она все понимала и тоже ответила мне виноватым взглядом. Она-то чего себя винит? Не она же изменяла мои воспоминания, применяя яд ос-убийц!
- Китнисс, пойми, я не могу так просто… - я хотел ей все объяснить, но она меня прервала.
- Я знаю, - вновь повторила она. – Пит, я не на что не надеюсь. И ничего от тебя не требую. Ты просто не бросай меня. Не давай мне повода снова думать, что потеряла тебя.
Вот сейчас ей было больно.
- А часто ты меня теряла, ну, или думала, что потеряла?
- Хм... Давай рассуждать логически, - она нахмурилась. – Первый раз на первых наших Голодных Играх, когда я чуть не убила тебя. Второй раз, когда ты понял, что все мои чувства к тебе были на публику…- она осеклась, видимо решив, что взболтнула лишнего. Но мне не было так больно. Я и так это знал.
- Продолжай, - спокойно ответил я, стараясь дать понять, что не обижаюсь на нее.
- Так вот, затем, когда мы разделились на арене-часах, когда я ушла с Джоанной, оставив тебя с Бити и Финником. Ну, и когда, тебя вернули из Капитолия.
Видимо, на моем лице отразись непонимание, поэтому она решила объяснить.
- Понимаешь, вернулся не ты, а твой злобный и ненавидящий меня двойник. Пит Мелларк, который когда-то любил меня и заботился обо мне, как я подумала, навсегда остался в прошлом. А появился новый, совершенно чужой человек, жаждущий моей смерти. Вот тогда я и подумала, что уже навсегда потеряла своего мальчика с хлебом.
Сказав это, она смутилась. Вероятно, «мальчик с хлебом» был моим образом в ее голове. Должно быть, так она называла меня за глаза.
Это было что-то новенькое, она меня еще никогда так не называла, ну, или по крайней мере, я этого не помню.
- Мальчик с хлебом, значит? – я приподнял вверх бровь.
Она ничего не ответила. Лишь буравила меня взглядом, не моргая. Ага, лучшая защита - нападение. Поэтому я продолжил:
- Мне нравится.
Наконец, она сменила свой вызывающий взгляд на более милостивый и удовлетворенный. Такое выражение лица приобретают дети, когда их хвалят за какие-либо успехи и достижения.
Да уж, ну, просто утро чистосердечных признаний какое-то.
- Садись и доешь свой завтрак, - посоветовал я ей.
На мое удивление, она послушалась. Не то, чтобы она ела в полном смысле, но хотя бы пару ложек в общей сложности запихнула в себя. Я поддержал ее, правда, доел все содержимое тарелки, потому как внезапный голод дал знать о себе.
Затем она молча вымыла посуду за нами. Тут я ей тоже помог, вытирая вымытые тарелки.
- Ну, чем займемся? Или ты уже уходишь? - спросила она.
- Вообще-то я абсолютно свободен. Домой все равно не пойду. Стены давят на меня. Не могу там быть один.
- А, может, меня пригласишь в гости? Если задуматься, я ведь у тебя еще не была ни разу.
Правда ведь. Учитывая, сколько мы здесь жили по соседству, и сколько раз я у нее был, сколько провел у нее времени, это кажется глупым, что она ни разу не побывала у меня.
- Одевайся. Я тебя приглашаю.
Она как-то неловко кивнула и побежала наверх переодеваться.
Когда она спустилась, мы одели куртки и вышли из дома.
Китнисс шла, не проронив ни слова, глядя вниз.
Когда мы дошли, я распахнул перед ней дверь со словами:
- Прошу!
Она неуверенно переступила через порог, предварительно взглянув на меня, будто желая прочитать то, что означало выражение на моем лице. Ничего особенного не обнаружив, она стала снимать куртку. Я помог ей, затем разделся сам и повесил нашу верхнюю одежду на крючок.
Пока я занимался одеждой, она уже прошла в следующую комнату, после прихожей. Холл. Я чертыхнулся про себя, пожалев, что не убрал картины утром. Но теперь уже было поздно. Глубоко вздохнув я вошел вслед за ней.
Ее лицо превратилось в непроницаемую маску. Она долго безмолвно и апатично разглядывала картины. Это походило на мазохизм со стороны, учитывая как ей неприятно то, что на них изображено. Я уже стал переживать за нее.
- Китнисс?
Она промолчала пару секунд, но затем ответила:
- Теперь в моих кошмарах все гораздо хуже.
Я подошел к ней и неуверенно взял за руку. Она также неуверенно сжала ее.
- Мне тоже снятся кошмары.
- А что тебе снится? - она, наконец, оторвалась от картин и перевела взгляд на меня.
- Разное, - я пожал плечами. – То сцены из Игр, то последняя миссия в Капитолии, то крики Джоанны, то безумный взгляд Энни, то ты. Как союзница, подруга, любимая девушка, которая становится затем убийцей, на моих глазах превращаясь в какого-нибудь переродка. В таких снах я всегда пытаюсь убежать от тебя, а ты всегда догоняешь меня и впиваешься зубами в мою плоть.
Я старался говорить равнодушно, но когда посмотрел на нее, то увидел жалость, сочувствие и боль, читавшиеся на ее лице.
- Нет, Китнисс, не надо. Ты же не виновата в этом.
- Виновата. Мне не стоило тебя бросать тогда, на арене.
- Не думаю. Тогда сейчас бы мы, возможно, не были свободны, а может быть, и живы.
Она ничего не сказала, просто прижалась к моему плечу. Если честно, то меня это застало врасплох. Но я не мог ее оттолкнуть сейчас, да и, если честно, не хотел. Я обнял ее свободной рукой за плечи. Но от меня не ускользнуло ее прерывистое дыхание. Слезы текли по ее лицу.
- Китнисс…
Я отвел ее в соседнюю комнату, подальше от картин, и усадил на диван. Завернул в плед и разжег камин. Затем сел рядом с ней, приглашая вновь в свои объятия. Она приняла их. Мы прижимались друг другу не как раньше - уверенно и чувственно, а скорее как малолетки, у которых разыгрываются первые отношения, которые не знают, как себя вести. Мы же были уже взрослые люди, а вели себя еще более робко. Я понимал, что все это из-за меня. Она боялась навредить мне. Оттого мне становилось еще более мерзко.
Китнисс зевнула.
- Не выспалась?
- Кошмары, - только и ответила она.
- Мое присутствие помогало тебе справляться с кошмарами?
- Правда. То есть, да, помогало.
- Тогда поспи.
Она что-то сказала про день, свет за окном, однако спустя несколько минут я услышал ее размеренное дыхание. Вскоре и я заснул. Ни дневной свет, а теперь и даже ни ее присутствие не помешали мне. Наоборот, в кой-то веки мне было хорошо. Благодаря
ей.
