Глава 2Гермиона всегда любила возвращаться с работы пешком, пренебрегая традиционным для ее коллег аппарированием. Во-первых, пусть и небольшая, но все равно полезная физическая нагрузка. Во-вторых, свежий воздух. Зря, зря завистливые иностранцы клевещут на лондонский воздух. Совсем это не один сплошной смог, особенно таким вот теплым майским вечером, когда по улицам британской столицы словно разлиты запахи далеких цветущих лугов…
Ну, и, наконец, когда еще с ее сумасшедшей работой можно просто подумать. Вот так вот: спокойно, неторопливо, в тон размеренному шагу. О себе подумать, о друзьях, о смысле жизни, о работе, о будущей семье, наконец…
Или о том, какого черта ее, Гермиону, со всеми ее высокими выпускными баллами, блестящими перспективами во всех областях магических наук и орденом Мерлина третьей степени за заслуги перед магическим отечеством понесло в журналистику. Как будто она всю жизнь мечтала о том, как ее будет шпынять главный редактор или о том, как она будет старательно всесторонне освещать международную конференцию владельцев магических жаб только потому, что все остальные, кто постарше, не захотели в течение трех дней помирать со скуки. Хотя, слава Мерлину, что «Пророк» – не магловская газета. А то и поныне бы в круг ее журналистских обязанностей входило исключительно заваривание кофе для мистера Паркера…
Девушка пнула ногой камешек, валявшийся на дороге. Действительно, чего она хочет добиться? Как будто она всерьез верит, что печатное слово – это оружие и, напиши она достаточно проникновенную статью о положении эльфов-домовиков, все волшебники тут в массовом порядке дадут своим слугам свободу? Или что лучшее применение ее нелегкому багажу знаний – делиться ими с аудиторией посредством газетных страниц?
Последняя мысль получилась особенно неудобоваримой, так что девушка поморщилась. Она сама не любила подобные предложения. Все-таки, если заделалась журналистом – будь добра изъясняться так, чтобы твои мысли были понятны любому читателю…
Раз уж пошла такая самокритика, Гермиона себя еще и обругала. О чем она, великий Мерлин, думает? Ей бы сейчас к интервью завтрашнему готовиться. Хотя бы и мысленно. А то распустила тут бытовую философию… Так еще немного – и можно дойти до мыслей о бренности всего сущего…
Всласть поругать себя Гермиона тоже не успела – прогулке прошел конец.
– Алохомора, – сердито сообщила она дверному замку. Замку очень даже современному. Очень даже магловскому.
Гермиона жила в просторном кондоминиуме – на шестнадцатом этаже респектабельного здания лондонского Вест-энда. Дороговато, конечно, но «Пророк» был достаточно солидной газетой, чтобы оплачивать барские прихоти своих сотрудников. Да и, если совсем уж честно, порой подкидывали денег родители, так и не сумевшие поверить, что работа среди ведьм, колдунов и прочей потусторонней нечисти может принести доход в реальных английских фунтах.
Квартира располагалась в абсолютно магловском районе – Гермиона была более-менее уверена, что ближайший дом, принадлежащий магам, находится не менее, нежели в восьми милях от ее благоустроенного уютного мирка. И слава Мерлину. Всех этих магических заморочек ей вполне хватало и на работе.
По всей квартире автоматически зажегся свет. Гермиона сбросила туфли на высоких каблуках (по ее скромному мнению, являвшие собой наглядное воплощение самой садистской мечты испанских инквизиторов) и с наслаждением утопила ступни в пушистом ковре. Да здравствует вечер!
Из ее спальни ленивой походкой вышел Крушенкс – упитанный пушистый котяра, больше напоминавший крашенного хной медведя средних размеров. Бросив на девушку пренебрежительный взгляд, кот все так же лениво проследовал в кухню. Подразумевалось, что хозяйка, даже не скинув плащ, бросится вслед за ним и снабдит оголодавшего за день любимца большой порцией мясных обедов «Вискас» (Крушенкс, обладатель бездны талантов, так и не научился открывать обычные магловские консервы).
Так она, в общем-то, и поступила, попутно в очередной раз пообещав себе принять к обнаглевшему коту строжайшие воспитательные меры не далее, как в эти выходные.
Гермиона думала о предстоящих выходных еще где-то минут сорок, пока переодевалась, умывалась и пыталась сотворить ужин (нечто загадочное из цветастого пакета, разогретое в микроволновке, – готовить она не любила и не умела). Перспективы были самые приятные: погода ожидалась замечательная, так что давняя идея пикника, вынашиваемая ею, Гарри, Роном и другими их друзьями, наконец, имела все шансы претвориться в жизнь. Кроме того, можно, наконец, выбраться в театр. Или еще в тысячу разных мест. Или просто остаться дома, забраться с ногами в самое уютное из кресел и проштудировать, наконец, «Новейшую теорию трансфигурации», взятую в библиотеке Министерства целых две недели назад и до сих пор не прочитанную даже до половины. Черт побери, она с этой работой совершенно махнула рукой на самообразование…
Закончив ужин, Гермиона одним взмахом волшебной палочки переправила грязную посуду в раковину (все-таки хорошо, когда знание нескольких несложных домашних заклинаний позволяет не тратиться на посудомоечную машину). Теперь отступать было некуда. Работа ждала.
* * *
Профессиональный журналист никогда не начнет интервью с бухты-барахты. Прежде чем перейти к вопросам «в лоб», нужно расположить к себе собеседника, войти к нему в доверие…
То есть расположить к себе Северуса Снейпа. Войти в доверие к человеку, который, похоже, не доверял никому.
Гермиона скрипнула зубами.
…Очень хороший тактический ход – заранее ознакомиться с досье объекта и найти с ним что-то общее. Например, вы учились в одной школе. Или некогда жили в одном городе. Или оба увлекаетесь вязанием, языком суахили и приготовлением ядов.
Гермиона повторно скрипнула зубами. Разумеется, у нее с Северусом Снейпом общего – хоть отбавляй. Чего только стоят семь лет учебы в Хогвартсе! Семь лет, в течение которых преподаватель Зельеделия систематически унижал ее и ее друзей…
…Хороший журналист обязательно будет говорить в том же темпе и с теми же интонациями, что и его собеседник. Очень хорошо так же постараться незаметно скопировать его мимику и жестикуляцию.
Гермиона порылась в своей вместительной сумочке и извлекла оттуда небольшое круглое зеркальце. Протерла его платочком.
– Ты прекрасна, спору нет! – тут же заученно выдало на-гора волшебное стекло.
Девушка чуть напряглась и продемонстрировала зеркалу что-то совсем непонятное: ассиметрично изогнутые, как при параличе, губы, прищуренный левый глаз и неестественно высоко приподнятую правую бровь. Затем, для усиления предполагаемого сходства, Гермиона с силой потянула себя за кончик носа.
– Вай-вай! – с непритворным испугом завопил магический артефакт. – В отпуск, немедленно в отпуск! Но сначала в больницу святого Мунго…
Гермиона немедленно улыбнулась самой чарующей из улыбок. Все-таки нервы у зеркальца были ни к черту…
Раз уж с вхождением в доверие ничего не вышло, оставалось только подготовить материалы для интервью и составить список вопросов.
Все вопросы, которые задает журналист, делятся на три категории: основные, то есть те, которые продуманы и подготовлены заранее, дополнительные, которыми можно заменить основные, если те окажутся неуместными, и ситуационные, которые придумываются во время собственно интервью и логически вытекают из хода беседы.
Руководствуясь этим мудрым принципом, неизменно присутствующим во всех учебниках журналистского мастерства, Гермиона открыла свой рабочий блокнот и разделила чистый лист на три колонки. Как ни странно, но это зрелище – две прямые вертикальные черты, четко разграничивающие пергамент, придало ей уверенности. Вот это уже работа. Это уже не морду перед зеркалом кривить…
Девушка легко прикоснулась кончиком волшебной палочки к лежавшему перед ней пергаментному свитку. Тот послушно развернулся. В процессе разворачивания, правда, выяснилось, что в оном свитке было никак не меньше метров десяти тонкой пергаментной ленты, так что большая часть архаичного информационного носителя тут же оказалась под столом, к великой радости Крушенкса, как раз успевшего заскучать без внимания хозяйки.
Радоваться ему пришлось, увы, недолго: через несколько секунд Гермиона извлекла сопротивляющегося кота из вороха столь увлекательно шуршащей бумаги и выдворила нарушителя порядка вон из рабочего кабинета. Затем она села обратно за стол, подперла голову рукой и попыталась углубиться в изучение содержимого пергамента, заголовком которого значилось: «Снейп, Северус. Досье «Еженедельного пророка»».
Однако, прежде чем Гермиона успела прочесть довольно традиционное начало «Родился 27 декабря 1959 года в городе Белфаст (Северная Ирландия)…», как ее работу совершенно некстати прервали.
Совиная почта – обыденное явление волшебного мира. На самом деле, это весьма приятно – когда письма тебе приносит не хмурый, озабоченный собственными проблемами, почтальон и, тем более, не равнодушный ко всему yahoo.com, а милая сказочная птица.
Если, разумеется, эта птица не ломится со всей дури тебе в окно, вот-вот угрожая высадить стекло…
– Алохоморра! – взвизгнула Гермиона, указывая волшебной палочкой на оконную раму. Заклинание, хоть и предназначенное для дверей, сработало безотказно: окно сочло за лучшее распахнуться и впустить настырную птицу в помещение.
Птица при ближайшем рассмотрении оказалась филином самым, что ни на есть обыкновенным, но почему-то черного цвета. Впрочем, в том, что черных филинов не бывает, Гермиона отнюдь не была уверена, так что цвет письмоносца ею был оставлен почти без внимания. Куда больше ее заинтересовало письмо, не без труда отобранное у птицы.
На конверте значилось: «Специальному корреспонденту Гермионе Дж. Грейнджер, лицу газеты «Ежедневный пророк»».
Этот почерк – нервный, ломанный, с сильным наклоном вправо – Гермиона узнала сразу же. Язвительные пометки на ее сочинениях, пространные задания – мелом на доске, с явной неохотой вычерченная отличная экзаменационная оценка… Почерк профессора Северуса Снейпа.
Филин, сочтя свою миссию выполненной, шумно вылетел обратно в окно, не дожидаясь традиционного вознаграждения.
Гермиона трижды сплюнула через левое плечо (если честно, она раньше не подозревала в себе подобных суеверий) и распечатала письмо.
«Уважаемая мисс Грейнджер!
Благодарю Вас за Ваше предложение. Я прекрасно понимаю, что подобная честь выпадает не каждому британскому магу.
И, раз уж мне предоставлена возможность выбрать время и место нашей беседы, воспользуюсь ей.
Одиннадцать часов утра, Белфаст, О’Коннел-стрит, 14 (координаты для аппарирования я привожу дополнительно на отдельном листе). Прошу простить меня за некоторую удаленность места, но я уже составил план дел на завтра и, боюсь, путешествие в Лондон в него никак не вписывается.
Прошу Вас не опаздывать.
Искренне Ваш, Северус Р. Снейп»
Гермиона в немом изумлении положила письмо на стол. Невозможно, чтобы эти вежливые строки написал тот самый профессор Снейп. Хотя… если он так разительно переменился после ухода из Хогвартса, то это ей только на руку.
И, что уж совсем очевидно, теперь от интервью ей не отвертеться.
Тяжело вздохнув, Гермиона вновь взяла в руки стремящееся к бесконечности досье профессора Снейпа и погрузилась в его изучение.
«Родился 27 декабря 1959 года в городе Белфаст (Северная Ирландия). Единственный сын Рудольфуса Снейпа и Салли-Энн О’Рурки-Снейп. Окончил школу Волшебства и Магии Хогвартс, факультет Слизерин…»
* * *
Звонок будильника на пару с рассветом застали Гермиону врасплох. Кляня профессию журналиста, «Еженедельный пророк» и профессора Снейпа лично, она выкатилась из-под теплого уютного одеяла. На полу, явно не украшая и без того две недели как не убранную спальню, валялись все десять с половиной метров досье. Гермиона тоскливо вздохнула.
С остервенением чистя зубы, девушка старательно пыталась вспомнить и систематизировать всю выуженную оттуда информацию. Информации было совсем не много, скорее, даже мало: большую часть пергамента занимали копии статей, где фамилия «Снейп» упоминалась хоть косвенно. Зато теперь Гермиона имела полнейшее представление обо всех открытиях Северуса Снейпа за последние четыре года. Или о том, что в восьмидесятые он проходил свидетелем по всем делам, связанным с Упивающимися Смертью. Или о том, что после окончания Войны он так и ни разу не удостоил представителей прессы даже кратким комментарием.
Последняя информация девушку более чем насторожила. И чуточку вдохновила. Все-таки, она оказалась первым журналистом, которому Северус Снейп согласился дать интервью. А значит, на ней лежит огромная профессиональная ответственность…
И Гермиона собиралась оправдать эту ответственность.
* * *
Полчаса спустя молодая журналистка аппарировала в помещение родной редакции и, нетвердо ступая на отчаянно высоких каблуках, направилась к фотолаборатории. Судя по взглядам, которыми провожали ее сотрудники редакции мужского пола (возрастом от двадцати семи до ста одиннадцати лет), сегодня Гермиона Грейнджер выглядела просто сногсшибательно. Узкая белоснежная мантия (цену которой Гермиона предпочитала попросту не помнить) выгодно подчеркивала все интересные округлости ее точеной фигуры. Волосы, обычно выглядевшие немногим более упорядоченно, нежели воронье гнездо, теперь, благодаря полуторачасовым утренним стараниям, спускались на спину гладкой блестящей волной. Каблуки – эти острые десятисантиметровые каблуки тоже выполняли четко заданную функцию: Гермиона немного стеснялась своего невысокого роста, а сегодня с высоким профессором Снейпом хотела быть более-менее на равных.
Собственно, весь этот маскарад предназначался именно для Северуса Снейпа. Гермиона, девушка рассудительная и незлопамятная, все же так некогда и не смогла забыть и простить своему учителю несколько уничижительных высказываний по поводу своей внешности. Что поделаешь – в четырнадцать лет все девочки бывают излишне ранимы…
Но, как бы там ни было, сегодня перед профессором Снейпом она собиралась выглядеть безупречно.
…За спиной у Гермионы раздался еще один восхищенный свист. Девушка досадливо поморщилась и толкнула дверь лаборатории.
К ее изумлению, фотолаборатория была пуста. К условно живым здесь можно было отнести разве что бесчисленных «жертв» фотоохоты Колина Криви. Фотографический Рон при виде преображенной Гермионы совершенно банально и пошло присвистнул. Фотографический Гарри также скользнул взглядом по затянутой в белый шелк фигурке и почему-то стыдливо опустил глаза.
– Где Колин? – устало поинтересовалась девушка. Рон потупился – в точности как Гарри.
Все стало совершенно ясно. На по-прежнему неопрятном столе Колина лежал его любимый фотоаппарат и короткая записка, прочитав которую, Гермиона только скрипнула зубами от злости.
Этот… (характеристика вырезана по цензурным соображениям) попросту смылся! Сказался больным. И теперь Гермиона должна по быстрому научиться пользоваться этим агрегатом (не волнуйся, у тебя все получится, я знаю), к которому непонятно как и подступиться (камера полуавтоматическая, ни выдержку, ни диафрагму – знать бы еще, что это такое, – устанавливать не надо).
Чертыхаясь, Гермиона применила к фотокамере Заклятие минимизации (надеюсь, мстительно подумала она, это хоть как-нибудь ей повредит) и засунула получившийся предмет на дно белой с серебром сумочки. Теперь прикрытия с тыла можно было даже не ждать.
