Пора ночного колдовства

Ночь вторая

За окнами жалобно выл ветер, гремел гром. По законам страшных историй грядущая ночь обещала быть зловещей. Всякий раз, когда графу Фантомхайву мерещились чьи-то шаги, он крепче сжимал в руке карманный пистолет и напряжённей вглядывался в недра тёмного коридора. Время шло, и юный граф начал терять терпение и надежду на то, что в эту ночь вор выйдет на дело, ведь после утреннего инцидента преступник должен был стать осторожней.
Напольные часы из красного дерева отбили полночь.
– Теперь пора ночного колдовства. Скрипят гроба, и дышит ад заразой*, – вдруг замогильным голосом выдал Себастьян.
Сиэль вздрогнул.
– Спятил?! Мы же в засаде.
– Я заметил, что вы заскучали, и решил вас немного взбодрить.
– Лучше бы придумал, как нам поскорее вора поймать. Совсем расслабился в последнее время. На курорт как будто приехал!
К удивлению Сиэля, Себастьян промолчал. Либо задумался о том, как будет приводить в порядок поместье, оставленное под присмотром бестолковых слуг, либо сосредоточился на поставленной задаче.
– Господин, вам будет интересно на это взглянуть.
– Отстань, я не развлекаться сюда…
Но Себастьян проявил неслыханную дерзость, взяв хозяина за плечи и осторожно развернув лицом к двери кабинета лорда Форестера. Сиэль хотел уже было возмутиться, но от увиденного лишь открыл рот в безмолвном удивлении.
На пороге кабинета лежал огромный серебристый дог. Заметив внимание графа и его слуги, пёс настороженно поднял голову и после беглого осмотра чужаков поднялся с пола. Если бы этот исполин встал на задние лапы, то наверняка бы оказался одного роста с Себастьяном.
Сиэль откинулся назад, невольно прислонившись к дворецкому.
– Это ещё что?
– Я так полагаю, что это Эркюль, господин.
– Но он же сдох!
Пёс утробно гавкнул то ли в ответ на нанесённое ему оскорбление, то ли предупреждая, что не любит незнакомцев, а незнакомцев-грубиянов ест на завтрак.
Сиэль сердито хмыкнул и выпрямился.
– Он может спугнуть вора. Себастьян, убери его… Ах!
Острые зубы щёлкнули прямо перед носом графа, и если бы не Себастьян, призрачный пёс откусил бы его хозяину голову. От мощного удара в грудь Эркюль отлетел назад и спустя пару секунд, как дым, растворился в темноте.
– Господин!
Себастьян загородил собой Сиэля и швырнул три столовых ножа в материализовавшегося позади пса, но они прошли насквозь, не причинив тому ни малейшего вреда. В ответ Эркюль зарычал и, готовясь к прыжку, напрягся всем телом…
Следующие мгновения стёрлись из памяти Сиэля. Точнее, превратились в одно размытое пятно: так быстро перемещался демон-дворецкий, прижимая к себе маленького хозяина, чтобы уберечь его от зубов чрезвычайно прыткого призрака. Поняв, что бороться с Эркюлем бессмысленно, Себастьян, подгоняемый сердитым лаем, побежал по коридору. Прежде чем Сиэль успел обвинить своего дьявольского слугу в малодушии, тот вскочил на лакированные перила лестницы, и все заготовленные бранные слова превратились в сплошное «А-а-а!». Спуск явно не пришёлся графу по вкусу.

– Это никуда не годится, – каблуки Сиэля звонко стучали о, непокрытый коврами, пол старинного особняка. – Чёрт побери, всё зря! Даже если вор собирался сегодня поживиться деньгами сэра Эндрю, его, наверняка, спугнул шум.
Себастьян с тенью усталости на лице наблюдал за мечущимся туда-сюда господином. Он уже пробовал снова подняться наверх, но призрачный пёс появлялся, как чёрт из табакерки, и не подпускал его дальше ступеней. И гневался господин, вероятно, не только из-за провала операции: теперь в его спальню можно было проникнуть только через окно, но погода исключала и такой вариант.
Присутствие гостей приободрило трясущихся из-за грозы биглей. Они уже больше не жались друг дружке и не скулили, лишь протяжно и широко зевали по очереди. То ли хотели спать, то ли их утомил ворчливый Сиэль.
Раздался стук. Слишком деликатный для мокнущего под дождём человека.
Собаки, радостно подвывая, побежали к дверям. Сиэль, настроенный куда менее дружелюбно по отношению к ночному визитёру, снова достал пистолет и сделал пару шагов к парадному входу. Себастьян не оценил браваду господина.
– Пожалуйста, отойдите…
– Закрой рот и открой дверь.
Дворецкому пришлось подчиниться.
Вскоре тусклый свет нескольких свечей выделил из темноты вида невнятную фигуру, которая, не обратив внимания на Себастьяна, беспардонно вошла внутрь. Бигли мельтешили вокруг неё, как будто встретили доброго друга.
– Пёсики хотят печеньице? – сипло протянул нежданный гость и закопошился в складках своего чёрного одеяния.
Сиэль опустил пистолет и подошёл ближе.
– Гробо…
В следующее мгновение во рту графа оказалась половина печенья в виде кости. Он хотел выплюнуть угощение, но в его челюсть тут же вцепились холодные когтистые пальцы.
– Ути-пути, какая мордашка, – пропел Гробовщик. – Где же я мог её раньше видеть?
Себастьян нахмурился:
– Простите мне моё любопытство, но что вы здесь делаете?

Для Сиэля Гробовщик всегда был существом, для которого нет лучше места, чем родное похоронное бюро или, на худой конец, кладбище. Именно там Гробовщик гармонично вписывался в атмосферу, и даже его излишне эксцентричное поведение казалось невинным проявлением черного юмора, свойственного представителям его профессии. Хрупкий баланс между почтением к смерти и откровенным цинизмом, многозначительные ужимки и глумливое хихиканье этого типа казались чем-то инородным в кабинете добрейшего лорда Форестера. Особенно Сиэля поразило то, что Гробовщик вёл себя так, как будто пришёл к себе домой, а не к заказчику, которому нужно достойно похоронить своего любимца. Эркюль, кстати, встретил его так же радушно, как и бигли, но с большим уважением, без визгов и намерений вылизать лицо гостя до блеска. Пёс проводил его до кабинета и, когда Гробовщик нагло расселся в кресле хозяина дома, лёг рядом на полу в позе сфинкса.
– Вы слишком поверхностно смотрите на вещи, граф, – хоть в кабинете всё ещё было темно, Сиэль заметил, что странный владелец похоронного бюро оскалился в снисходительной улыбке. – Так вы никогда не поймаете этого вора… Ваш дворецкий не разожжёт камин? Да и от чашечки горячего чая я бы не отказался?.. Хи-хи… Люблю в такую прекрасную погоду расслабиться.
Естественно, граф Фантомхайв оскорбился, когда этот в конец обнаглевший тип начал командовать, но всё же его желания совпадали, как ни странно, совпадали с желаниями Гробовщика. Однако, получив чай, тот к нему даже не притронулся.
– Вы, конечно, слишком юны, но всё же должны знать такую особу как Анна Болейн. Какая же она была натура, даже мне редко встречались такие женщины…
– Ты слишком расслабился, – перебил его Сиэль.
– А вы слишком серьёзны, – Гробовщик стал размешивать сахар ногтем, тихонько постукивая им о стенки чашки. – Иногда бывает полезно сделать незапланированный экскурс в прошлое. Вы же помните, как закончилась жизнь королевы Анны?
– Допустим, но…
– Так как же? Считайте, что ваш ответ будет авансом за информацию.
Чувствуя себя полным идиотом, Сиэль нехотя ответил:
– Её обезглавили. Доволен?
С самодовольной ухмылкой Гробовщик откинулся на спинку кресла.
– Аванс уплачен. Теперь поговорим о самой плате…
Граф напрягся. Он хотел снова перебить этого психа, поторопить его, но знал, что тогда дело только затянется.
– Я хочу получить тот самый топор, которым её обезглавили, – Гробовщик говорил таким тоном, как ребёнок из обеспеченной семьи, требующий от родителей конкретную игрушку к Рождеству.
«Что ж. По крайней мере, не придётся его смешить», – с облегчением подумал граф Фантомхайв и обратился к дворецкому:
– Себастьян, ты должен будешь…
– Но господин, - робко начала Себастьян, – это же…
– Не смей со мной спорить.
– Хорошо, господин, только…
– Мне всё равно, как ты это сделаешь, главное – результат.
– В том-то и проблема, что…
– Мои приказы не обсуждаются!
Лицо Себастьяна мученически исказилось.
Противно хихикая, Гробовщик всё это время наблюдал за их перебранкой, как за теннисным матчем. С каждой секундой ему было всё трудней сдерживаться.
– Господин, – голос Себастьяна стал заметно твёрже, – я прошу прощения за свой дерзкий тон, но вы должны меня выслушать. Я не смогу достать топор, которым обезглавили Анну Болейн, потому что его никогда не существовало.
Это прозвучало как самое настоящее издевательство! Что это ещё за шуточки! Голова королевы сама тогда, что ли, отвалилась?!
Не успел Сиэль прийти в себя после этого заявления, как вдруг Гробовщик поперхнулся чаем и разразился таким диким хохотом, что даже призрак дога вскочил на ноги и в испуге отлетел на середину комнаты.
– Ах, граф, вы прелестны в своём упрямстве, – с наслаждением простонал Гробовщик, корчась в кресле и едва успевая вытирать рукавами лицо от слёз.
Сиэль ударил кулаком по подлокотнику вольтеровского кресла.
– Да будет вам известно, – немного успокоился Гробовщик, что несчастная Анна была обезглавлена мечом, а не традиционным для доброй старой Англии топором. Видите, вы пошли на поводу у стереотипов, – удивительно, но в его голосе почти не слышалось насмешки.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился Сиэль. Он уже догадывался, что психованный гробовщик всего лишь хотел намекнуть на неверный ход расследования и заодно получить плату за некую информацию. Можно было, конечно, обойтись без цирка, но тогда это не было бы похоже на его знакомого.
– Пытаясь найти вора, вы слишком быстро сузили круг подозреваемых. Однако для вас это вполне простительно, вы же не видите ничего дальше того, что вам преподносит на блюдечке дворецкий.
Гробовщик выплеснул остатки чая на блюдце и залюбовался узором из чаинок.
– Не побрезгуйте и моей информацией, – он встал из-за письменного стола и, приблизившись к юному графу, показал ему результат своего художества.
Сиэль снисходительно взглянул на блюдце, однако тут же посерьёзнел: чаинки были как будто специально выложены в форме человеческого черепа.
– Смерть, – тихо проговорил Сиэль. – Ты имеешь в виду, что я ошибся, когда стал искать преступника среди живых?
– Соображаете, – Гробовщик хотел было потрепать мальчика по голове, но Себастьян деликатно схватил его за запястье.
– Не могли бы вы уже приступить к делу? Мой господин начинает терять терпение, да и я тоже.
Гробовщик снова насмешливо улыбнулся и начал свой рассказ.

На первый взгляд эти похороны ничем не отличались от множества других. Церемония прощания прошла скромно, но вполне достойно, без истерик и скандалов у свежевырытой могилы. Отчасти такое спокойствие можно было объяснить тем, что у бедной жертвы пневмонии не было ни родственников, ни друзей, и провожал её в последний путь великодушный работодатель, который мало того, что организовал скорбное мероприятие и лично явился на погребение, но и не по-джентльменски сентиментально всплакнул. Священник время от времени горестно вздыхал, глядя на гроб. Трогательный штрих внесли крестьянские детишки, которые притащили охапку полевых цветов. Всем было искренне жаль молоденькую Барбару Смит. Даже циничный Гробовщик признал, что похороны были по его словам «душевными».
Барбара Смит относительно недолго проработала горничной в поместье Форестер, и из-за внезапной кончины денег за свои труды так и не увидела. Конечно, в загробном мире без надобности монеты и ассигнации, но у юной мисс Смит на этом свете остался человек, которому они очень нужны.
На этом месте повествования Гробовщик издал полувсхлип-полусмешок и с притворной жалостью заскулил:
– Крошка Эмми… Как это чудесное создание с золотистыми кудряшками проживёт без неё? Неужели никто не поможет малышке обрести счастье?
– Хватит! – рассердился Сиэль. – Можешь говорить только по делу?! Ты был свидетелем похорон горничной и с помощью результатов моего расследования решил, что деньги ворует обделённая покойница. Это понятно, а вот почему ты думаешь, что эти деньги нужны какой-то там Эмми? Откуда у тебя эти фантазии?
Тихонько позвякивая побрякушками, Гробовщик поёрзал в кресле и достал из-за пазухи вскрытый мятый конверт.
– Да-да, и я гробовщик, и почтальон, – захихикал он. – Я делал остановку у местного почтового отделения, чтобы дать отдохнуть лошадке, и меня попросили привезти сюда вот это письмецо. Нынешние почтальоны отчего-то не любят путешествовать в грозу, как будто бояться насмерть простудиться или поджариться молнией. Хи-хи-хи… А я –
чертовски хороший почтальон.
Себастьян хотел было передать добычу Гробовщика своему хозяину, но Сиэль велел прочитать письмо вслух: как-никак глаза демона в полумраке видят лучше человеческих. Себастьян с хрустом развернул бумагу и приступил к выполнению приказа.

«Здравствуй, голубушка моя! Если бы ты знала, как долго я жду твой ответ! Очень надеюсь, что твоё письмо просто где-то потеряли. Как ты поживаешь? Как твоё здоровье? Ты больше не кашляешь? Пожалуйста, напиши мне ещё одно письмо, я же ночами не сплю, всё думаю о тебе, подружка.
У меня всё как обычно. Мисс Скраб говорит, что я уже делаю успехи в грамматике и истории, и я очень собой горжусь. Недавно подобрала щенка. Ты же знаешь, я в собаках души не чаю! Я назвала его Снупи, но мне не разрешили держать его в спальне. Поэтому Снупи живёт возле школы, а я его подкармливаю, хоть порции у нас по-прежнему очень маленькие. Когда я вырасту и уеду из школы, то заберу его с собой, ты же не будешь против?
По ночам я часто просыпаюсь и мечтаю о том, как мы обе выйдем замуж, будем жить по соседству и ходить друг к другу в гости. Эти мечтания лучше снов, ведь сны я вижу только дурные. Ах, Бесби, мне так жаль тебя, ты так много работаешь, что даже не можешь навещать меня. Знаешь, я подумала и решила, что лучше ты будешь работать меньше, но зато мы будем видеться чаще, а о деньгах не думай. Бесби, милая, не надо копить мне деньги на хорошую школу. Я так же, как и ты, перетерплю всё, вырасту и пойду работать. Всего-то несколько годочков осталось ждать! Так много чего хочу тебе написать, но у меня мало чернил.
Люблю тебя и очень жду ответ! Твоя маленькая Эмми».

Сиэлю не нравилось ощущать себя проигравшим. По его мнению, Гробовщику всего лишь повезло: он был на похоронах, сунул нос в чужое письмо, а всё остальное – работа Цепного пса Её Величества. Гробовщик просто хитрый жулик, никакой он не детектив. У него не хватило бы мозгов распутать дело, если бы он был в положении Сиэля…
– Сэр, а на каком основании вы считаете, что у девочки золотистые кудряшки? – Себастьян как будто тоже усомнился в детективных способностях Гробовщика.
– Из письма, конечно. Когда я его развернул, из него выпал завитой волосок. Ну что, граф, я похож на Дюпена?
Сиэль недовольно шикнул и, стараясь не глядеть в сторону Гробовщика, встал с кресла.
– Себастьян, отведи меня в спальню. К утру ты должен придумать адекватное объяснение кражам, чтобы я не опозорился байкой про привидение.
– Не подумайте, что я отлыниваю от работы, господин, но лорд Форестер нисколько не удивится, если рассказать ему правду. Мне это доподлинно известно.
– Откуда? – устало спросил Сиэль.
– Лорд Форестер мне сказал, что среди фамильных призраков в его поместье есть экземпляр по прозвищу Тёмный дворецкий. Он якобы по ночам чистит в столовой серебро. Вы же знаете тонкую натуру лорда Форестера, – дворецкий слабо улыбнулся. – Он считает бесчеловечным называть призраков сомнительными кличками, поэтому он даёт им имена, если не знает, как их звали при жизни. Я бы и не узнал об этом, если бы он не называл Тёмного дворецкого Себастьяном.
Сиэль впервые за долгое время самодовольно хмыкнул:
– И я больше чем уверен, что он тоже назвал его в честь собаки.

_______________

* "Теперь пора ночного колдовства. Скрипят гроба, и дышит ад заразой". Отрывок из пьесы У. Шескпира «Гамлет». Перевод Б. Пастернака.