Глава 2Ариадна не может быть проекцией моего подсознания. Просто потому, что я никогда не смогу предугадать ее действия. Мол преследовала меня все это время лишь потому, что знал ее наизусть. Я знал ее, как никого другого и мог вообразить ее во всех мельчайших деталях – так, чтобы она не отличалась от той, настоящей Мол. Ариадну я не могу выучить.
Недавно я возил детей в город. Филиппа уже давно просила новые краски и бумагу для рисования, а Джеймсу я обещал купить велосипед. Я ожидал, что увижу Ариадну, но не думал, что она будет выходить из спортивного комплекса. Ее волосы были еще мокрыми.
- Не знал, что ты посещаешь бассейн, - улыбнулся я.
Она смотрела на счастливые лица моих детей и улыбалась. Я, наверное, отвлек ее своим замечанием.
- Я была не в бассейне, - ответила она.
- У тебя волосы мокрые, - заметила Филиппа.
Ариадна провела рукой по волосам.
- Просто я была в душе. Я ведь хожу в тренажерный зал, похудеть хочу.
- Похудеть? – удивилась дочь.
Она еще слишком мала для того, чтобы знать, с каким маниакальным упорством девушки гоняются за худобой. Я и представить не мог, что Ариадну занимают такие вещи. Ариадна, которая беспокоится о своем внешнем виде? Такого я себе вообразить не мог.
- Я думал, тебя не волнуют такие вещи, - сказал я.
- Почему же? Я ведь тоже хочу быть красивой, - Ариадна пожала плечами и поправила сумку, которая висела у нее на плече.
Мы не стали продолжать разговор о похудении, а просто пригласили ее прогуляться с нами. Она, конечно, согласилась.
Через несколько дней, когда мы сидели у меня на веранде и смотрели на то, как Джеймс и Филиппа играют во дворе, она заметила:
- Филиппа вырастет красавицей. Она очень похожа на свою мать.
Она говорила много разных вещей, мы обсуждали с ней сложные теории и новые возможности игр с подсознанием, но мой ум зацепился за эту украдкой проскользнувшую фразу, как за спасательный круг. В тот вечер мы долго говорили. С ней всегда есть о чем поговорить.
Когда она ушла, я не сразу задумался над тем, почему меня так привлекла эта фраза. Но потом, складывая слова воедино, и сопоставляя их с услышанным ранее, я понял, что между ее походом в спортивный центр и этим коротким замечанием есть связь.
Слова мелькали у моем мозгу, не желая связываться между собой. Тонкие намеки или упущенные потоки сознания Ариадны неуловимо выскальзывали из логических цепочек, но я все думал и думал над этими двумя случаями. Все дело было в том, что ее слова предназначались не мне. В обоих случаях она вообще ни к кому конкретно не обращалась. В обоих случаях речь шла о красоте. В первый раз она говорила о себе, имея в виду, что она не так красива, как хотелось бы. Во второй раз она говорила о том, что Филиппа будет похожей на Мол и потому станет красавицей.
Разве она считала, Мол красивой? Несомненно, моя жена была очень и очень привлекательной женщиной, любой мог сказать это, но я никогда не задумывался над тем, что думает по этому поводу Ариадна. То есть, я не знал, думает она об этом или нет. Она всегда казалась мне слишком неземной для таких мыслей. Я терялся в собственных мыслях и снова путался.
Только на следующий день до меня стал доходить скрытый смысл этих слов. Однако он был настолько невероятен и глуп, что мне пришлось от него отказаться. Мол ведь была моей любимой женщиной. И она была красивой. Ариадна не старалась заменить мне жену, но всегда была рядом. Мы столько времени проводили вместе, но я так и не сделал никаких движений в сторону перемены отношений. Может быть, Ариадна захотела стать красивее потому что моя жена была такой?
Я не понимал, зачем ей понадобилась внешняя красота, мне казалось что своим внутренним миром она способна очаровать любого, с кем проговорит больше получаса. По крайней мере я был пленен этой мудрой женщиной в теле совсем еще молодой девочки. Конечно, она не могла этого знать.
По таким рассуждениям выходило, что она хотела стать красивее только для того, чтобы начать нравиться кому-то. Нравиться… мне? Просто немыслимый вздор.
Я гнал эти мысли куда подальше, так как мне казалось, что я слишком самонадеян. Однако других выводов мне сделать так и не удалось, и потому я решил вообще перестать об этом думать. Я избегал этой темы до тех пор, пока однажды, Филиппа не заметила:
- А ты действительно стала худее, - сказала моя дочь.
Ариадна вновь была у меня в гостях, и они втроем играли в «Монополию», расположившись на полу гостиной.
- Правда? – мне показалось, что она даже обрадовалась.
- Твой живот стал меньше, - подтвердила Филиппа.
- Я рада.
Я пригляделся к ней повнимательнее. Наверное я смотрел не так как надо, но никаких изменений не увидел. Зато я смог представить себе, что ее милый животик исчезнет совсем, и ее фигура станет другой.
- Тебе не нужно больше худеть, - сам подивившись своей смелости, вмешался я. – Ты просто портишь себя.
- Но ведь это мое тело и, следовательно, мое дело, - не отрываясь от игры, ответила она.
Я решил продолжить и сказал:
- Ты нравишься мне такой, какая ты сейчас, - я быстро понял, что сказал глупость, и поправился: - Но ты, конечно, не обязана слушать меня.
- Как такое может нравиться? – она засмеялась и отвлеклась от игры.
Я пожал плечами.
- А как может не нравиться?
- Да брось, Кобб. Мне не нужны утешения, я делаю это только для себя.
Через неделю я с облегчением узнал, что она перестала ходить на занятия в спортивный комплекс. Она сказала, что у нее вышел абонемент.
