О вреде курения для ведьмы

Детство, деревянные игрушки и первая любовь

Но пока Ольга наполняет свои легкие отравой, я попытаюсь собрать по крупицам те записанные ею в разное время истории, которые прольют свет на последовавшие события, которым так и не дали адекватного объяснения ни журналисты, ни экстрасенсы, ни ученые.

Ее детство не было счастливым. Отец рано погиб, покончив жизнь самоубийством по причинам, так и оставшимся неясными. Ольга росла одиноко. Мама плохо понимала дочь, потому что завязла в стандартном, полном мелких событий бытие советской труженицы, отдаваясь ей без остатка. Эта добрая женщина за всю свою жизнь прочитала, быть может, пару книг и то о событиях, связанных со свадьбами и разводами, да воспитанием непонятных, "гордых" детей. Об Ольге она заботилась, всегда одевая в "фирменные" шмотки, как могла сытно кормила, отчитывая за изредка случавшиеся плохие отметки, но не имела и представления о внутреннем мире собственного ребенка. Мать нисколько не насторожило то, что ее Оленька дичится людей, болезненно воспринимает общение со сверстниками. Только много лет спустя, когда девушке был поставлен диагноз - синдром Аспергера, женщина проливала слезы, так и не осознав, что она могла бы это предотвратить. Достаточно было бы не хвастаться перед подругами удобным тихим ребенком, а задуматься, так ли это хорошо, что дочка всему предпочитает книжки, да кубики.

Читать Олю научил старик - сосед, которому ее добрая мама помогала, потому что был дедок выпивохой и отверженным даже в той, советской системе бытия. Оля увлеклась "Тремя мушкетерами", когда ей было лет семь, а потом вовсю зачитывалась Вальтером Скоттом, Рафаэлем Сабатини, да другой исторической литературой, где встречались понятные ей рыцари, пираты и мушкетеры с их представлениями о дружбе, подвигах и чести.

Когда Оле было пять лет, мама пригласила ей на новый год Деда Мороза. Девочка разоблачила молодого парня лишь тот начал что-то декламировать и шутливо требовать от девочки соучастия. Странный ребенок быстро почувствовал подвох и не пожелал, подобно другим детям подыгрывать. Ольга отчаянно кричала, о том, что "дедушка Мороз ненастоящий!" и горестно плакала. Но и тогда ее простодушная мама только посмеялась над инцидентом, вместо того, чтобы насторожиться.

Старик, научивший Олю читать, умер, когда девочке было девять лет, и неожиданно она поняла, что осталась одна. Со сверстниками она общалась мало, экстравертный старший брат редко бывал дома, да и обращал внимание на сестру не больше, чем на кошку. В школе у нее имелась пара-тройка подруг как-то выносивших ее странности, но ей больше не с кем было поговорить. Тогда, голодая по впечатлениям, она и обнаружила, приятно удивив учительницу литературы своими сочинениями и активностью на уроках, что нашла себе родственную душу. Сначала это был Евгений Онегин. Потом - Печорин, дальше - Ставрогин. Взрослея, она научилась влюбляться до умопомрачения, но ее первыми возлюбленными оказались не живые люди, а персонажи.

Она так и жила в мечтах и грезах, нисколько не тревожа мать, потому что, хотя и без аппетита, съедала по утрам манную кашу, пока однажды ее покой не был нарушен.

Синдром Аспергера - та форма аутизма, с которой человек может существовать, не слишком себя выдавая. У Оли были, как я уже отметил, подруги. Хотя ее жизнь, как у многих, не вполне полноценных людей, отличалась от жизни подвижных сверстников, в целом, она не была несчастна. Ее подруги снисходительно заботились о ней, сами того не ведая, демонстрируя неизученную еще хорошую сторону человеческой натуры - опекать тех, кто слабее из одного лишь стремления помогать. Мама обеспечивала ей такое существование, что девочка не имела и представления о том, как может быть тяжела жизнь. У нее было много уроков, но они легко ей давались и не мешали читать и мечтать. Она была странноватой, кем-то из одноклассников презираемой, кем-то из учителей - считавшейся бесперспективной, потому что в ней ощущалось отсутствие жизненных сил и каких-либо устремлений. Однако ей было неплохо в ее иллюзорном мире с уже тогда обозначившимся персонажем, которому она сначала противопоставляла себя, а потом стала находить себе замену: Татьяну, Ленского, Артура из Овода Этель Лилиан Войнич, да того же Д'Артаньяна из легкомысленных, но славных книг Дюма.

И вот, о чем-то мечтая, она смотрела перед собой темно-серыми глазами и любовалась солнечным светом, лившимся из высоких окон дореволюционной постройки школы, когда что-то будто толкнуло ее. Она очнулась, выныривая из грез, как Ихтиандр из морских глубин и... встретилась взглядом с одноклассником. Он смотрел на нее странно завороженный. Он был из тех, кого Оля не воспринимала всерьез, потому что он любил бегать на переменках, был хорош собой, влюблен в отличницу, в которую были влюблены вообще все мальчики... Поэтому поначалу ее удивленный взгляд не выражал ничего кроме недоумения: что могло потребоваться ему, от нее, которую, как она прекрасно осознавала, все считали белой вороной?

Однако она почувствовала, что этот взгляд не был случайным. Не сразу, а когда натолкнулась на него снова, а потом снова и снова. Она поняла, что за ней наблюдают. Что для одного единственного человека в живой, нормальной системе бытия она - особенная. Она не заблуждалась на свой счет. Будучи смышленой девочкой, она не вообразила, что самая красивая на свете или что-то в этом духе. Она только пыталась понять, что происходит. Ей с малых лет было свойственно следить за собой. Парадокс неприспособленной к жизни девочки, которая втайне не могла налюбоваться собой в зеркало и ухаживала за собой из потребности нравиться самой себе. Чтобы долго смотреть на себя в зеркальце или замереть перед своим большим отражением в школе, когда, как ей казалось, никто не смотрит. С каждым годом она нравилась себе все больше и больше, являя собой интересную версию женского нарциссизма, но не осознавая этого. Она не нуждалась в том, чтобы кто-то разделил с ней восхищение ею же самой. Она понимала, что это неправильно и стыдно, просто не видела смысла страдать из-за этого. В ее семье тогда не все было благополучно. Оставшаяся одинокой, ее мама частенько меняла любовников, брат связался с очень нехорошей компанией, и Ольга привыкла радоваться минимальному затишью. Когда ее просто не замечали. Это и было ее счастьем. И чтобы под подушкой, когда она засыпала, оказывалась книжка... Первая близкая ей Вселенная - "Властелин колец".

А тут мальчик, одноклассник. Так он в нее влюблен? С ней произошло что-то, что происходит с другими девочками? Это так потрясло ее, что ее безмятежность разбилась вдребезги. Приходя в класс, она знала, что ее ищут его глаза. Она осознавала, что он постоянно за ней наблюдает. Но он стыдился своего нелепого увлечения, как вскоре поняла Ольга. Он никак не демонстрировал, что ухаживает за ней, и тогда инстинктивно и отчаянно она стала мстить - смотреть на него в ответ. В ее глазах не было ни капли нежности, которая в ней еще не пробудилась. Это была злость, даже бешенство. "Что тебе надо?" - вопрошал ее взгляд. А ее тайный поклонник сникал, краснел и даже начинал задыхаться, если она пытала его слишком долго. Их необычная игра не прекращалась годы. Ольга читала стихи на уроках литературы, стояла, запинаясь, у доски или смеялась вместе с немногочисленными подругами, а он наблюдал. Потом, чувствуя его взгляд, она начинала смотреть на него в ответ и с болезненной жестокостью наслаждалась его смущением...

Поначалу еще что-то могло состояться, эта нелепая история могла вылиться в обыкновенный первый школьный роман. Он хватал с ее парты пенал и крутился с ним, улыбаясь, а она даже бывала настолько нормальна, что оказывалась в состоянии улыбнуться ему в ответ. Но с самого начала напряжение между ними было чрезмерным, и оба ребенка не выдерживали нагрузки.

Как-то, уже три года спустя, она бежала по лестнице вниз, школа была пустой, и Ольга чувствовала себя легко, даже что-то негромко напевала себе под нос, впав в свойственное ей, когда она никого и ничего не боялась, легкомысленно-расслабленное состояние. И тогда она вдруг наткнулась на нечто. Преграду, выбившую из ее груди воздух. Он стоял на старинной дореволюционной лестнице, переминаясь на последних ступенях, тогда как она замерла наверху. Ее гордость заставляла ее продолжить движение. Делая над собой усилие, она преодолевала ступеньку за ступенькой, а он не отступал, как она привыкла, не краснел и не задыхался. Где-то ступенек за семь между ними, Ольга уже не видела ничего, кроме его горящих глаз, но он не выдержал и сделал шаг назад. Она же - шаг вперед. Ее тогда охватило ликование, и она заставила его посторониться, когда, чувствуя головокружение, проходила мимо...

Их роман так бы ничем и не закончился, потому что он находился за пределом переживаний, которые могли бы выдержать дети, если бы не одно, последнее воспоминание.

Первая школьная вечеринка. Ольге четырнадцать лет.