Глава 2Близилось утро… Облаченная в один только коротенький полупрозрачный пеньюар, Дженнифер Морсби курила, перекинув одну ногу через подлокотник стоявшего у кровати кресла, и рассматривала своего любовника со всегдашним жадно-неприязненным интересом. Ее изучающий взгляд раздраженно скользил по темным, коротко стриженым волосам, по закрытым глазам, по твердоочерченым губам с дремотной улыбкой, по загорелым плечам, сильным рукам, обхватившим подушку, по свесившейся с постели ступне – всему тому, что не было скрыто легкой шелковой простыней. Удивительно, но во сне, умиротворенный и беззащитный, Крэг Донован выглядел старше своих лет, ему можно было дать все сорок, отчего он только выигрывал.
Впиваясь взглядом в знакомые до боли, до неги черты, Дженнифер не могла удержаться от крепких словечек в его адрес. Этот мужчина всегда вызывал у нее бурю эмоций, особенно по утрам, к чему она так и не смогла привыкнуть за все два года их периодической связи. Его хотелось приласкать и почти тут же ударить. Невозможный, немыслимый человек! Он спал, а она в его присутствии никогда не могла заснуть, даже утомившись до предела, боясь упустить что-то, то ли мгновение нежданной нежности, то ли миг внезапной опасности. Чуть пошевелившись во сне, Крэг глубже зарылся щекой в подушку, и Дженнифер с трудом подавила желание крикнуть, швырнуть в него чем-нибудь, чтобы спугнуть это невыносимое выражение самодовольного покоя. Казалось, ему никогда не снились плохие сны. Зная Крэга не первый год, Дженнифер не раз ядовито называла его идеальным героем любовного романа – он отвечал всем условиям, кроме разве что наличия обязательной трагедии в прошлом и нравственной жестокости, как руководства к действию. Крэг был доволен жизнью, людьми, собой и жил в свое удовольствие, от него в обществе шла настоящая волна позитива. Хмуриться в его присутствии можно было лишь тогда, когда он спал, – вот как сейчас.
Потушив сигарету, она поднялась и с силой захлопнула окно, так, что зазвенели стекла, она тут же обернулась, боясь, что разбудила его. Крэг действительно проснулся – как всегда с улыбкой. Дженнифер нервно посмотрела на часы, за время их романа она успела свыкнуться с этой утренней процедурой – каждый раз она пыталась его удержать, и каждый раз безуспешно. Он со вкусом потянулся под простыней, словно не ощущая ее взгляда, и сел.
– Доброе утро.
Дженнифер промолчала, но он так дружелюбно ей улыбался, что она просто не могла не улыбнуться в ответ. С разбегу бросившись в постель, она повалила его на скомканное одеяло и прижала коленом, нависнув над ним с плотоядной усмешкой. Пеньюар покорно соскользнул с одного плеча, а длинные светлые волосы упали ей на лицо, почти касаясь его шеи, Крэг обнял ее, и они поцеловались в первый раз за это наступающее утро.
После этого она готова была провести с ним в постели целый день, даже если бы для этого пришлось приковать его к кровати, но Крэг успел раньше – встал и принялся одеваться. Ожидаемо разочарованная Дженнифер приподнялась на локте, отведя со лба спутанные волосы, и следила за ним уже почти спокойным взглядом давней подруги.
– Опять уходишь?
– Да, – рассеяно бросил он, заправляя сорочку в брюки. – Светает.
– Как всегда. Ты никому не принадлежишь дольше, чем до утра, верно? До очень раннего утра. Слишком раннего утра. Послушай, – она рывком села, поджав под себя одну ногу, и невинно предложила: – Может, нарушишь сегодня этот ритуал, а? Ты бы мог остаться на завтрак, обещаю, он будет довольно скоро, а до него мы бы нашли чем заняться.
– Очень соблазнительно, – кивнул он. – Но не могу. Время не терпит.
То, что он даже не посмотрел в ее сторону, опять ее почти разъярило, и, проведя рукой по губам, она вкрадчиво спросила:
– Не терпит, значит? Но ведь еще и шести нет. Куда же ты так торопишься? К следующей пассии?
– Домой, – Крэг на мгновение замер перед зеркалом, затягивая галстук потуже, и Дженнифер невольно отметила, до чего хорошо он выглядит. Два часа сна – его ежедневная норма – полностью восстановили его силы, не было ни мешков под глазами, ни припухлых век, ни щетины… Правда, она вообще не видела, чтобы он когда-нибудь брился… Привлекательность Крэга амортизации не подлежала.
– Но почему? – ласково протянула она. – Даже слуги еще спят. Что случится, если ты один раз припозднишься?
– Меня ждут, – пояснил он весело, поворачиваясь к ней с тем непроницаемо-отстраненным выражением лица, которое особенно ее вдохновляло.
– Кто? – Дженнифер чуть откинулась назад, заложив ногу за ногу. – Уж не супруга ли? Тебе не кажется нелепым каприз каждый день бежать к завтраку домой, чтобы спросить у жены хорошо ли ей спалось?
– Отнюдь, – на сей раз, он доверительно усмехнулся. – Уж это-то ее привилегия, согласись.
– Ах, в этом смысле! – она хмыкнула. – Да, боюсь, это единственное, что ей достается. Но глупо позволять жене держать себя на коротком поводке. Особенно тебе.
– По-твоему, он короткий? – Крэг пригладил волосы и подмигнул ей в зеркале.
– Ну-у… Даже не знаю. Надеюсь только, что она не устраивает тебе допросов.
– С какой стати? – он вытащил из-под висящего на кресле белья свои часы, которыми очень дорожил, несмотря на то, что никогда ими не пользовался – он всегда знал который час, и в последний раз подошел к кровати.
– С какой стати? – с откровенной улыбкой повторила она, глядя на него снизу вверх. – Из ревности, само собой. Мы, женщины, все же собственницы по натуре, даже если речь идет о тебе.
– Я всегда уважал свободу информации, – серьезно ответил он.
– И умел ее реализовать, не так ли? Ты сам ей все рассказываешь? – мягко спросила она, чуть приподнимаясь – навстречу его завораживающему теплому взгляду.
– До такого я не опускаюсь, – Крэг наклонился и коснулся губами ее губ.
– Надо же. А мне казалось, у тебя нет пределов распущенности, – она облизала губы, раскинувшись по постели.
– В этом отношении – есть, – в его дружелюбном голосе прозвучало мягкое, но вполне понятное предупреждение.
– Жена у нас, значит, и тут особенная, – после паузы сказала Дженнифер. – И пределы, надо полагать, ты ставишь не только себе? Хорошо, я больше не буду вспоминать ее в такой… неформальной беседе. Передавай ей привет, если, конечно, она его оценит.
– Ты в этом сомневаешься?
– Хорошо, что я не суеверна, – небрежно заметила она, – а не то бы я точно решила, что это какой-то извращенный вариант приворота.
Покачав головой, Крэг вышел, притворив за собой дверь, а Дженнифер закусила губу, глядя в потолок. Потом улыбнулась и с этой всегда остающейся после Крэга улыбкой направилась в ванную.
***
А в особняке Ирвинов в этот ранний час еще не ложились. Пристроившись на пуфике в будуаре своей кузины и покровительницы, Маделейн Медоуз сосредоточенно наблюдала за туалетом последней, зрелище того стоило.
– Итак, дорогая моя, в кого ты метишь? – без особого любопытства поинтересовалась Беатриса Ирвин, разглядывая в зеркале свое отражение.
– Я могу быть с тобой откровенна?
– Естественно, – пожала плечами Беатриса.
Маделейн слегка заерзала в своем кресле перед окончательным ответом, ее покровительница молча ждала, поправляя между делом и без того безупречную линию бровей. Маделейн прислали к ней как к дальней родственнице, имеющей связи при дворе, чтобы Беатриса вывела ее в свет, максимально облегчив шансы «устроить свою судьбу». Жизненного опыта и мудрости леди Ирвин хватало, чтобы жить не причиняя неприятностей другим и доставляя удовольствие себе, и она была бы рада оказать кузине услугу, если это будет не слишком обременительно. К тому же было в Маделейн что-то интригующее – Беатриса словно наблюдала за второй собой в пору собственной юности. Та же самоуверенность, амбициозность, упрямство. Леди Ирвин просто наслаждалась, видя успехи своей подопечной. Она далеко пойдет, эта милая неглупая девочка, если немного повзрослеет. Пока что Маделейн оправдывала все ожидания – в течение весеннего сезона она вела себя просто превосходно, демонстрируя полученное в пансионе прекрасное воспитание, на первом же балу обратила на себя благосклонное внимание мужской половины графского двора Винетты. Была скромна, почтительна и юна. Ну и, конечно, очень мила. Проблем с предполагаемым замужеством не должно было быть. Тем более что родители вовсе не настаивали на «блестящей партии», девочке предоставили выбор по ее вкусу, в известных пределах, конечно. И Беатриса должна была просто одобрить этот выбор из наличествующего ассортимента.
– Так кто же твоя жертва?
Маделейн наконец решилась, она не была уверена, как отнесется ее опекунша к данной кандидатуре. Ответ отражал лишь конечное звено ее длительных размышлений.
– Крэг Донован.
Красивые брови Беатрисы слегка приподнялись, но она ничем не выказала своего удивления.
– Высоко хочешь взлететь, Мади.
– Конечно.
Она помолчала, ожидая ответа патронессы, но та задумчиво изучала в зеркале свой макияж.
– Разве он не то, чего я хотела? Чего мы все хотели? Он занимает достаточно высокое положение, богат, влиятелен…
– …хорош собой, – сухо продолжила Беатриса, – родовит, лучший друг графа Рендольфа. Сплошная выгода, ты права. Но вряд ли его содержанке удастся воспользоваться хотя бы третью этих преимуществ. Для начала не мешало бы подыскать хоть какого-то принятого в обществе мужа, дорогая.
– Содержанке? – холодно переспросила Маделейн, сдерживая всплеснувшееся негодование.
– Ну, разумеется. Или ты не заметила, что он женат? У нас пока еще моногамия, хотя, учитывая пристрастия графа Рендольфа, всего можно ожидать.
– Женат, – гораздо спокойнее подтвердила Маделейн. – Пока.
– О! – Беатриса наконец повернулась к ней, разглядывая ее с выражением явного интереса. – Это еще забавнее. Хочешь потеснить Цирцею? Ты мне нравишься, девочка моя. Фамильный темперамент и самонадеянность. Но с чего ты взяла, что тебе это по силам? Извини меня великодушно, но за эту благородную задачу брались и до тебя.
– Ну что ж, искренность за искренность, кузина.
Маделейн поднялась и в задумчивости прошлась по будуару, напоминавшему скорее деловой кабинет, чем место ночных свиданий, которыми, как утверждали придворные сплетники, Беатриса отнюдь не брезговала. В этой обстановке семейное сходство «кузин» проявлялось с особенной силой.
– Начнем с того, – уверенно заявила Маделейн, сложив руки за спиной, – что я молода. Согласна, таких много. Но тут следует учитывать тот фактор, что молодость не единственное мое достоинство. Я не какая-нибудь бедная родственница, а наследница старинного рода. Я выше по положению многих других дебютанток, а уж Цирцеи и подавно.
– Скорее по происхождению, – вскользь заметила Беатриса. – Сейчас она как-никак леди Донован, не забывай.
– Пусть так. Но мое происхождение дает мне массу преимуществ. У меня влиятельная родня, средства, связи. Я сама по себе «лакомый кусочек». Не хотелось бы хвастаться, но и внешностью я превосхожу не только леди Донован, но и других… претенденток. А учитывая то, что я молода…
– Да? – подбодрила ее патронесса с нескрываемым любопытством.
– Цирцее уже за тридцать.
– Тридцать два, – мягко уточнила Беатриса и добавила с улыбкой: – Как и мне.
Но Маделейн не дала сбить себя с толку.
– А у нее… у них до сих пор только один ребенок, дочь. И та так слаба здоровьем, что весь год живет за городом. А я могу родить наследника, и не одного. Разве я не права? У него нет к ней особой привязанности, это всем известно, как и его похождения.
– Да уж, наверное, действительно всем, раз уж дебютантки и те в курсе. Хотя даже я знаю только о половине его любовниц.
– Развод не такое уж редкое явление в наше время. Цирцея получит достаточно, чтобы вести привычный образ жизни. Я ни в чем не хочу ее ущемить. Я даже готова удочерить Луизу, чтобы не разлучать ребенка с отцом, детей я люблю.
– Превосходно, – Беатриса одобрительно ей улыбнулась. – Но неужели ты думаешь, что никто не пытался делать ставку на эти, с позволения сказать, достоинства? Крэг многих привлекал. И привлекает. Правда, удочерять Лу до сих пор пока никто еще не собирался, может быть, это его и покорит, ручаться не могу. Его поступки трудно предугадать, и красота не критерий его увлечений, так же как и положение. Этим он выгодно отличается от графа Рендольфа.
– Похвальная демократичность, – как ни в чем не бывало кивнула Маделейн.
– Молодец, продолжай в том же духе, и ты и в самом деле, сможешь заменить Цирцею. Как известно, жена нужна для того, чтобы любовницы не навязывались с недвусмысленными предложениями.
– Я, – заявила Маделейн вызывающе, – рассчитываю на другой брак. Позиция теперешней леди Донован меня не устраивает. Впрочем, что ей остается, как не мириться с существующим положением вещей?
– То есть?
– То есть… Общеизвестно, что Крэг женился по приказу графа Рендольфа, устроившего этот брак в виде благодарности Цирцее за оказанные ему услуги… характер которых в свете трактуется по разному, – она усмехнулась, – одно это кое-что значит. Хранить верность такой супруге, по-моему, совершенно необязательно. Но есть разница между безродной… и мной, ты так не считаешь?
– Конечно, есть, я не спорю. Я только сомневаюсь, что Крэг вообще способен на супружескую верность, да и зачем? Если уж он так удобно устроился… Менять такой ни к чему не обязывающий брак с бывшей графской наложницей, когда каждый может считать себя свободным, на ярмо верности? Это нужно чем-то сильно его привлечь, дорогая. Неприступность я тебе не советую, все равно не удастся… Поищи к нему особый подход. А не то даже в случае успешного заключения брака ты сможешь рассчитывать в лучшем случае на то, что по утрам он аккуратно будет являться домой пить кофе, как сейчас. За десять лет это у них с Кирой стало почти что традицией.
– Любую традицию можно нарушить, тем более в другой семье. Ты мне поможешь?
Беатриса пожала плечами.
– Как я понимаю, отговаривать тебя бесполезно. Ты уже по уши в него влюбилась.
– Да я не…
– И моих доводов ты не воспримешь. Ну да ладно, цель у тебя, хм, не порочная, так что перед твоими родителями я чиста. Да и ты тоже. А там, чего только с девушками в свете не бывает… У нас время просвещенное… Я не собираюсь читать тебе лекции, у тебя своя голова на плечах. Ради Крэга многие совершали безрассудства, так что не ты первая, и в этом тебя поймут. Но когда дойдешь до предела, а ты до него дойдешь, то прими во внимание то, что его не поймаешь на приманку в виде наследника, на матери которого следует жениться, чтобы его узаконить. У Крэга просто нет внебрачных детей, ни одного. Как водится, молва уже сделала выводы… и о Луизе тоже. Скандалом ты тоже ничего не добьешься, скандал по такому поводу будет неинтересен обществу, а значит, и не будет скандалом в полном смысле этого слова. Откажись от вековых уловок, если сможешь.
Побагровевшая Маделейн еле сдерживалась, дожидаясь конца просветительной тирады.
– Я бы никогда не унизилась до подобного! Как ты только подумать могла!.. Один раз его уже силой… окрутили, я не хочу…
– А, так ты в придачу ко всему боишься причинить боль Крэгу? Мади, ты неподражаема. Я тобой начинаю гордиться. Но поверь мне, ты тоже еще не раз подумаешь о подобных штучках.
Маделейн смотрела на нее с яростью, граничащей с ненавистью. Беатриса вздохнула. Когда-то… лет семь назад, почитая себя многоопытной светской дамой, она любила наблюдать, как теряют иллюзии юные хорошенькие дебютантки. Сейчас это не доставило бы ей удовольствия. Но что поделаешь, Крэг есть Крэг.
– Я тебе помогу, если удастся. Только не стой с таким рассерженным видом, морщины не украшают даже женщину, не говоря уже о девушке. Хм, советую пойти выспаться. Так, на всякий случай.
Окончательно выведенная из себя, Маделейн выбежала из будуара, хлопнув для пущего впечатления дверью.
Оставшись одна, Беатриса позвонила, чтобы принесли чай, и, задумавшись, откинулась на спинку кресла, чего никогда себе не позволяла в чьем-либо присутствии.
– Что-то случилось? – раздался голос мужа от дверей, и Беатриса неспешно выровнялась, с улыбкой открыв глаза.
Он поставил поднос с чаем на низенький столик и присел на пуфик у ног жены.
– У прислуги выходной? – одобрительно фыркнула она.
– Я отпустил всех спать, – многообещающе ответил он.
– Неужели? Как вовремя, мне как раз не хватало всей полноты твоего общества, – она разлила чай по чашкам, лукаво глядя на него.
– Что с нашей малышкой? – рассеяно поинтересовался он, пробуя как обычно совершенно не сладкий чай. – Она выскочила отсюда вся в слезах.
– Влюбилась, – ехидно пояснила Беатриса.
– Уж не в меня ли, что ты так ее распекала?
– Да кому ты, кроме меня нужен, сокровище ты мое луковое? – отмахнулась она и добавила уже серьезно: – В Крэга.
– Всего-то? Ты ей объяснила, что это своеобразная инициация всех дебютанток?
– Макс, это не смешно. Она замуж за него собралась.
– Пускай… Не понимаю, почему я должен страдать из-за твоей диеты? Неужели в моем собственном доме для меня не найдется кусочка сахара?.. Это будет союз года, если ей это удастся. Разве не ты всегда хотела, чтобы Кира от него избавилась? Вот он – прекрасный случай, – он подмигнул, – говорят, мужчин после определенного возраста тянет к молоденьким.
– Вот как? Это после какого же?
– Я слышу в твоем голосе неподдельный интерес?
– Конечно. У тебя он уже начался? Ты ведь всего на год моложе Крэга.
– Крэг у нас феномен, – безо всякого сожаления констатировал Максимилиан. – В его обществе любая женщина становится молоденькой, так что ему просто не из чего выбирать. Бедняга. Но у малышки преимущество новизны – если она это осознает.
– Да уж. Но Кира…
– Оставь ты Киру в покое. Стоит ей стать свободной, у нее отбоя не будет от предложений. Эх, был бы я холостым, сам бы рискнул… Что за женщина!
– Ну, уж такой возможности я тебе не предоставлю, – мурлыкнула Беатриса, склоняясь к нему.
