Часть 2. У Одинокой Горы***
- Долго же вас пришлось ждать, аулехини, - хлопнув себя ладонями по коленям, резко поднялся Ломион, - так интересно было у эльфов?
Бильбо чуть не задохнулся от обиды на такое заявление – все те злоключения, которые произошли с ними после того, как они распрощались с этим драконом не располагали к приятным думам – гигантские пауки, скитания, пленение друзей, вынужденное бездействие, плавание по реке в обнимку с бочкой – это не было пределом мечтаний маленького хоббита.
Дракон же тем временем продолжил:
- А где вы потеряли Митрандира? Мне бы хотелось перекинутся с ним словом другим.
Ломион как и в прошлый раз не стал открывать лица – темный плащ, глубокий капюшон и тонкие руки с узловатыми пальцами – это все что путешественники видели. И, по правде говоря, это все, что они хотели видеть.
- Гэндальф оставил нас, - отозвался на вопрос дракона Балин, - у него свои дела – волшебные, - на что Ломион только кивнул – подробности были ему не нужны.
Еще раз оглядев путников, дракон кивком указал на расположение своего лагеря. Тихо переговариваясь, гномы последовали за знакомым.
- Что вы знаете о драконах? – начал разговор Анкалагон, дождавшись, когда путники устроятся на ночлег.
- Они большие и страшные, - не задумываясь, воскликнул Фили, но поймав предостерегающий взгляд Торина, замолк.
- Уже неплохо, - подбодрил Ломион, не обратив особого внимания на кажущиеся обидными слова младшего гнома, - что еще?
- Драконы огнедышащие, - проговорил Торин, - они любят золото, а еще превращаются в людей.
- В целом ваши слова, конечно, верны, - немного задумчиво произнес он, - но только в целом. Драконы были созданы Мастером очень давно, - затем он облокотился спиной о камень и начал рассказ. Его голос изменился в этот момент – исчезли шипящие ноки – гулкий, хорошо поставленный, он, словно бы, пел: «…Из огня и льда силой Музыки Творения, силой Слов Тьмы и Света были созданы те, кого люди именовали Драконами… Арта дала силу и мощь телам их, Ночь наделила их разумом и речью, Велика была мудрость их… И Луна своими чарами наделила создания Властелина Тьмы, поэтому завораживал взгляд их. Первыми явились в мир Драконы Земли. Тяжелой была поступь их, огненным было дыхание их, и глаза их горели яростным золотом, и гнев Мастера, создавшего их, пылал в их сердцах. Красной медью одело их восходящее Солнце, так что, когда шли они, казалось — пламя вырывается из-под пластин чешуи. И был полдень, и создал Мастер Драконов Огня. Золотой броней гибкой чешуи одело их тела Солнце, и золотыми были огромные крылья их, и глаза их были цвета бледного сапфира, цвета неба пустыни. Веянье крыльев их — раскаленный ветер, и даже металл расплавится от жара дыхания их. Гибкие, изящные, стремительные, как крылатые стрелы, они прекрасны — и красота их смертоносна. Вечером последней луны осени, когда льдистый шорох звезд только начинает вплетаться в медленную мелодию тумана, когда непрочное стекло первого льда сковывает воду и искристый иней покрывает тонкие ветви, явились в мир Драконы Воздуха. Таинственное мерцание болотных огней жило в их глазах; они были закованы в сталь и черненое серебро, аспидными были крылья их, и когти их — тверже адаманта. Бесшумен и стремителен, быстрее ветра был полет их; и дана была им холодная, беспощадная мудрость воинов. Порождением Ночи были Драконы Вод. Медленная красота была в движениях их, и черной бронзой были одеты они, и свет бледно-золотой Луны жил в их глазах. Древняя мудрость Тьмы влекла их больше, чем битвы; темной и прекрасной была музыка, творившая их. Тишину — спутницу раздумий — ценили они превыше всего; и постижение сокрытых тайн мира было высшим наслаждением для них.»* Так было написано в Книге Памяти, - закончил повествование Ломион, - правда, в хрониках нет упоминания о том, что Мастер дал нам способность становиться обликом подобными эрухини.
- А Смог, он тоже… - начал было Бильбо, но был прерван.
- Нет, полурослик, - устало проговорил дракон, - Смог не может этого. Он утратил дар. Среди нас – драконов четырех кланов, иногда появляются такие – жадные до золота, крови, боли и огня. Такое поведение неприемлемо – особенно в мирное время. Преступивший закон – изгой.
- И поэтому вы его хотите убить, – больше утверждая, нежели спрашивая, проговорил Двалин.
- Да. Он позорит наш род. В нашем племени он потерял свое имя – теперь он – Зверь-Дракон. И именно поэтому мне и нужны вы, - резко закончил Ломион.
- Я так понимаю, - усмехнулся Торин, - что мы должны выманить его наружу?
- Разумеется, если вы не хотите всю оставшуюся жизнь откапывать свое золото, - в тон гному произнес дракон.
Было решено дождаться утра – драконы днем предпочитали спать.
***
Бильбо было страшно. Пещера – она и есть пещера, пусть и гномья. Может быть, когда-то давно Эребор и был прекрасен, но сейчас он скорее напоминал склеп.
Посовещавшись, гномы и хоббит решили, что в пещеры пойдет Бильбо-вор. Полурослик согласился с таким решением, потому что знал – у него есть преимущество – Смог не знает запаха хоббитов, которые могут бесшумно передвигаться, а еще было кольцо.
Бэггинс вошел в Царство-под-Горой через центральные ворота. Ломион отговорил друзей искать потайной ход – не ко времени. И теперь хоббит преодолевал завалы, которые не были бы помехой дракону. Мрак, пыль, паутина, запустение – так встретил Эребор друга гномов.
Бильбо казалось, что он идет уже вечность, хотя на самом деле не прошло и часа. И вот впереди Центральная Зала, в которой Смог собрал все гномское золото.
В дальнем углу горели вековые деревья – драконы любят тепло. Сам же Смог, казалось спал, развалившись на украденных сокровищах. Он был едва различим на их фоне – золотая чешуя переливалась, ловя блики от драгоценностей.
Полурослик прекрасно помнил наставления Ломиона – прийти незаметно, взять как можно больше камней, предпочтительно крупных и также неслышно уйти. Драконы, опьяненные жаждой богатства, чувствуют их – а в особенности, когда сокровища пропадают.
Спустившись в Залу, хоббит увидел возле лестницы крупный бриллиант – он был размером с голову ребенка и светился странным светом.
«Аркенстон», - подумал Бильбо. Он прекрасно помнил рассказ Дубощита о невероятном алмазе, найденном в глубинных шахтах Эребора – сокровище рода Торина.
«Это именно то, что нужно», - пробормотал хоббит. Пропажа великолепного камня обязательно вызовет ярость Смога, и эта огнедышащая гадина выползет из своей норы.
Яркое полуденное солнце нещадно слепило глаза – Бильбо часто-часто моргал, пытаясь приспособиться, а по лицу текли слезы.
- Отлична работа, мистер вор, - заговорил Ломион, - Смог появится с наступлением ночи.
Когда Торину была передана реликвия, Анкалагон приказал гномам и полурослику спрятаться по разные стороны от входа – когда наружу вылетит Смог, они должны незаметно пробраться внутрь и закрыть защитный контур – вторые ворота, которые не успели защитить Эребор прежде.
Ломион же отошел от ворот на несколько десятков метров и сбросил плащ. Ничего выдающегося и страшного – черный костюм, высокие сапоги на шнуровке, кожаная безрукавка. Длинные русые волосы, собранные в косу, достигали пояса, тонкие хищные черты нервного лица, казалось, были скованы льдом – ни единой эмоции.
И вдруг человеческий образ как будто поплыл, стал размываться, таять, уступая место чему-то непроглядно черному.
Трубный рев прорезал сумеречную тишь – Смог обнаружил пропажу. Вылетев из темного провала, Зверь-Дракон встретил Дракона-Человека.
Луна освещала пустошь, давая невольным зрителям возможность полюбоваться на сражение гигантов – черного и золотого. И пусть ярость поддерживала силы Смога, Анкалагон отвечал на нее ледяным спокойствием и беспощадной точностью.
Бой не продлился долго – все же Анкалагон был величайшим из драконов.
***
- Почему вы не оставили меня в покое? – прохрипел поверженный Смог, - я ушел далеко, спрятался, скрылся, и все же, тебя послали за мной.
- Меня никто не посылал, как ты изволил выразиться, - хрипло отозвался Ломион, - ты и сам знаешь, что нарушил Закон, Его Закон.
- Я никогда Его не знал, Старший, - голос золотого дракона становился тише – он чувствовал, что умирает.
- Поверь мне, потерявший имя, не с легким сердцем я пошел на это, но мы не должны преступать заветы Мастера – ибо слово Его – есть Закон. И по слову Его, тот, кто убивает и упивается смертью – изгой – приговоренный. Я стал лишь орудием Закона. Не буду просить прощения – это неправильно. Но могу обещать тебе, что твое тело вернется в огонь, его создавший, - проговорил Анкалагон, словно клятву.
- Глупый закон, - пробулькал золотой, а казавшаяся черной в лунном свете кровь продолжала вытекать из ран, унося с собой жизнь, - но все же золото было моим, только моим…
Так был повержен золотой дракон Смог, любивший золото больше жизни.
__________________
* Отрывок взят из ЧКА Н.Васильевой
