Семь

Глава 2

1995 г.

Люциус блуждал по нескончаемым залам Отдела тайн в попытке догнать Поттера и его оболтусов-друзей. Вырвать из их рук Пророчество. Иными словами, то была погоня за недостижимым. Как только малышня додумалась разбить полки и все шарики с мутной жидкостью, стало ясно, что дело проиграно. Если чертовски везучий шрамоголовый (а иначе как объяснить, что он выживал, минимум, трижды! А то и все четырежды) извернулся и сейчас, то Пророчества им не видать. Как и милости от Лорда. Зря Люциус польстился и купился на шанс типа все исправить.
Надо было быть полным идиотом, чтобы поверить, будто способен поменять решение Темного Лорда. Который уже его принял, независимо от итогов данной операции.
Добудь Малфой пророчество или нет – никто и не собирался его прощать. Оступиться при Волдеморте – невозможно. Так с чего он взял, что исключение? С чего Люциус решил, что при возрождении Повелителя он будет и дальше что-то стоить? Да разве была ли у Малфоя хоть когда-нибудь действительная власть и влияние? Хорошие же иллюзии он себе понастроил, раз понадеялся на прощение. При Волдеморте семья Малфоя никогда не будет свободной. Как не была и все то время, что Лорд отсутствовал. И Люциус, и Нарцисса, и многие другие не свихнувшиеся Пожиратели просто загнали подальше свои опасения и страхи, догадываясь в глубине души, что ничего не кончено. Что война настигнет их снова. Однако пощады от собственного Хозяина им уже не дождаться. В последнее отказывались поверить. Люциус мечтал закрыть глаза и представить того молодого и уверенного в себе лидера, красивого и уже могущественного мага, за которым он когда-то, не подумав, пошел. Вспомнить о благах и власти, что Повелитель им обещал. Снова ощутить себя равным ему, почувствовать, как старый мир трещит по швам, а они, юные и лучшие умы магической Англии, сотворят новый.
Тому Волдеморту было, за что верить. От этого хотелось бежать без оглядки, как мчался сейчас Малфой за своей последней надеждой на милость Хозяина.
Только никакого выхода впереди нет.
Люциус всегда был словно заточен в треклятом Отделе тайн с его многочисленными дверями. Он открывал их одну за другой, наивно полагая, что правит балом и заказывает музыку. Малфой вершил судьбы, разбрасывался проклятой тетрадкой, на деле оказавшейся крестражем Волдеморта (кто же, блин, знал!), воевал с Дамблдором, но…
На самом деле Люциус был и оставался марионеткой Темного Лорда. Оплати-добудь-растопчи – бесхитростная цепочка обычно его обязанностей грозила замкнуться на самом Малфое. Растопчи, но сам себя.
А умирать Люциус совершенно не стремился. Он готов был биться и рвать глотки за себя и за сына. Возможно, что и за Нарци. Вероятно, поэтому и бежал сейчас, как последний идиот, за мальчиком-которому-не суждено, похоже, уступить им здесь и сейчас. Наверное, все из-за опустошенности самого Люциуса. Из-за стремления вырваться, спасти свою шкуру, а не гнаться за детьми, исполняя безумные приказы. Как можно верить пророчеству? Нелепо-нелепо-нелепо.
Но смертоносно.
Волдеморт убьет, а Люциус ничего не сумеет ему противопоставить. Не слабый, в общем-то, маг, а Темного Лорда он боялся до жути. Страх к нему засел глубоко внутри, в подсознании, проник во все внутренности не только Малфоя, но и всех свидетелей первой войны, кто не хотел ее повторения. Тогда им всем, юным и полным энергии, убежденным в правоте Темного Лорда чужая кровь, мучения, агония и даже собственные ранения казались игрой, все было словно не всерьез, понарошку. Магглорожденные – почти ведь и не люди. Враги. Им не место среди магов. Сами виноваты, что вломились. Но потом война внезапно оборвалась, началась мирная жизнь, и Люциус успел повзрослеть и привыкнуть. Привыкнуть обходиться без лишнего кровопролития. Подавить волю другого ведь всегда можно иначе. К порабощению всего мира Малфой не стремился. А новая война означала лишь одно: враги больше не будут столь однозначно определены. Люциус дураком быть перестал чуть раньше, чем в восемьдесят первом, но ему хватило того опыта: помирать так глупо, за чужую идеологию – никак не входило в его планы.
И Волдеморт прочел это сразу после возрождения. Или ему донесли – неважно.
Малфой знал о своем приговоре, отложенном на неизвестный срок, но все равно бездумно слонялся по коридорам бесконечного Отдела Тайн. Его занесло в очередное помещение. Не успел Люциус и озариться удачной идеей, когда обнаружил скопление хроноворотов, как в другом конце комнаты прогремел взрыв. Здесь кто-то недолго сражался, он услышал, как один из противников убежал, и осторожно покрался вперед, переступая через осколки, расчищая палочкой воздух от небольшого дыма.
Малфой успел разочароваться, что все заветные часики разбились, но увидел хроноворот в руках у гриффиндорской заучки, и все стало понятно: вот его шанс измениться. Достаточно вернуться на год назад, убрать, скажем, Крауча-младшего, избавиться от Крысы, сжечь напрочь останки Волдеморта… Не скитаться же Люциусу с семьей, уж лучше просто решить проблему раз и навсегда. Малфой бросился к лежащей Грейнджер, но поскользнулся на плитке и проехался на животе до самого шкафа, пребольно ударив левую руку. Не обращая ни на что внимания, Люциус вцепился в хроноворот правой рукой и потянул на себя. Наглая девчонка, однако, попыталась отбиться ногами. Между ними завязалась настоящая схватка за чудо-механизм.

Гермиона уклонилась от заклятия Долохова, но она чувствовала, что еще вот-вот, и он ее одолеет. Грейнджер изо всех сил отбивалась, однако была вынуждена с горечью признать, что знаний даже самого лучшего пятикурсника абсолютно недостаточно против матерого Пожирателя Смерти – знатока Темных Искусств. В тот момент, когда Гермиона допустила мысль, что проиграла, Долохов невербально и послал в нее сокрушительное заклинание, отбросившую отличницу к шкафу с хроноворотами. Они пачками посыпались на пол, разбиваясь вдребезги, пока Грейнджер, постанывая от боли в голове и спине, пыталась удержаться в сознании, будучи, к счастью, чуть в стороне от падающих предметов. Тем не менее, несмотря на смутное ощущение происходящего, Гермиона уловила, что ее соперник с хищным оскалом умотал дальше, а один из хроноворотов подкатился к ней в исправном состоянии. Гриффиндорка округлила глаза и потянулась за ним, на ходу представляя Рождественский вечер у Сириуса – тогда все было сказочно и спокойно, ни о каких пророчествах не шло речи. Никакие маньяки их не преследовали, ни Гарри, ни им не угрожали жизнью. Гермиона собиралась прокрутить нужное число оборотов, когда увидела, как к ней с необычайной быстротой метнулся Малфой и с силой вцепился в хроноворот. Грейнджер изумленно наблюдала, как он упал и буквально распластался у ее ног, но потом подобралась и сжала пальцы с другой стороны, не собираясь сдаваться.
- Брось его! – взревел Люциус.
- Нет!
Гермиона провернула часики, Малфой тряхнул ее руку, и хроноворот бешено завращался в их захвате… Секунды спустя оба отключились, понимая, что перемещение в прошлое состоялось. Вот только… куда?!

Прим.1976-1977 гг.
Четыре фигуры в черных мантиях с накинутыми на головы капюшонами стояли полукругом. В темной комнате с отличной акустикой горели несколько факелов. По центру, где стояли застывшие маги, были зажжены свечи и расставлены по периметру нарисованной кровью пентаграммы. Еще минуту назад они были переполошены из-за вторжения со стороны двери – Мальсибер и Эйвери до сих пор держали миниатюрную блондинку на прицеле палочек. Однако внезапная вспышка, и два человека, материализовавшихся на месте пентаграммы, перепугали не только юных любителей ритуалов, но и, разумеется, их незваную гостью и ворвавшихся следом бравых защитников.
В глубоком шоке пребывали все.
На каменном полу растянулись Люциус и незнакомая никому девушка с каштановыми, спутанными волосами. И Малфой, и она были в изрядно потрепанных мантиях. У юной ведьмы виднелась кровь на лице. Тем не менее, эти двое по какой-то причине держались за руки и объявились тут, непонятно с чего.

Гермиона ошарашенно осмотрелась, когда поняла, что все, их полет прекратился. Она содрогнулась всем телом, узнав всех четверых, склонившихся над ней: Снейп, Эйвери, Яксли и, кажется, Мальсибер. Однако они были слишком юными, не из настоящего. У трусливого, но кровожадного рыжего Эйвери отсутствовала козлиная бородка, Мальсибер не был таким массивным и не напоминал тролля, хотя и симпатичным его назвать было трудно. Яксли Гермиона вообще почти не помнила, она и уверена до конца не была, что это он. Низкорослый, щуплый, с характерным прищуром глаз – возможно, что и он. В Снейпе Грейнджер нисколько не сомневалась: болезненно худой, сальноволосый, чуть более забитый на вид, хотя и достаточно уверенный в данном обществе. И взгляд. Проницательный, глубокий, пугающий – неизменный. Правда, более оживленный, что ли.
Пока она осматривала ближайших парней, с ужасом выдернула свою ладонь из руки Малфоя, который еще оставался без сознания, но уже постепенно приходил в себя. Но испугалась Гермиона даже не того, что держалась за руку с врагом. Люциус… он тоже вдруг стал моложе. Одного возраста с ребятами. С ней самой… Более мягкие черты лица, красивое, ничем не испорченное, будто идеал внешности. Но слишком смазливый, на взгляд Гермионы. Малфой резко распахнул глаза, уставившись на нее. И Грейнджер мысленно признала: тем не менее, юным он ей нравится больше. Этот Люциус показался ей каким-то менее жестоким, скорее просто настороженным.
От созерцания Гермионе пришлось оторваться. Ее грубо схватили за локоть, заставив подняться. Это был, кажется, тот самый, неопознанный ею Яксли. Или кто другой из министерских. Сейчас личность мага не имела значения, потому что Грейнджер угрожала беда, и молодой человек источал собой уверенность и опасность.
- Всем стоять! – четко скомандовал он, хватая ее за шею и выставляя перед собой.
Гермиона была почти одного с ним роста, но маг заставил ее чуть присесть, чтобы быть на уровне подбородка. Грейнджер невольно ахнула. К Малфою склонился Снейп, а двое оставшихся сурово поглядывали в сторону. И только сейчас гриффиндорка с не меньшим изумлением увидела в углу притаившихся Сириуса, Джеймса и какую-то девушку, никак не являющуюся Лили. Те дернулись, но, похоже, и сами не знали, чего хотят, поэтому Яксли взял ситуацию под свой контроль.
- Никто никуда не пойдет, пока все не прояснится! Ник, Итон, не спускайте с них глаз, - кивнул он Мальсиберу и Эйвери. – И вам, господа мародеры и глупая мисс, советую не дергаться, чтобы избежать случайных жертв. А теперь ты, девочка. Кто такая?
Неприятный тип посмотрел на Гермиону сверху своими ясными, голубыми глазами, в которых читалось омерзение. Но Грейнджер уловила и страх: о да, она могла себе представить, что испытали школьники на их с Малфоем появление. Вот только Люциус с какой-то стати стал собой, возраста двадцати-двадцати трех лет, не больше. Помнит ли хоть он ее? Но Малфоя Гермионе загородили, и от него она ничего не слышала.
- Я - Гермиона, - просто ответила Грейнджер. Палочка Яксли грубо тыкалась ей в шею, что и так неприятно саднила после схватки с Долоховым. – Из будущего.
Яксли и остальные удивленно воззрились на нее. А потом слизеринцы зашлись смехом, но, что еще хуже, гриффиндорцы тоже улыбались. Гермионе была важна их солидарность и поддержка, поэтому она добавила:
- И я тоже с Гриффиндора.
Выражение лица Яксли сразу переменилось: теперь он не боялся, а был настроен кровожадно.
- Будь ты хоть из Преисподней, Гермиона, но тут не клуб любителей гриффиндорцев, - мерзко улыбнулся он.
- Не тронь ее, ушлепок! – прозвучало долгожданное со стороны.
Грейнджер не поняла, был ли это Сириус, или Джеймс, но выдохнула, почувствовав, что, наконец, не вполне одна. Ей не терпелось, как следует, рассмотреть живых папу и крестного Гарри. Раз такой шанс представился. Но больше всего девушку, несомненно, терзал вопрос, а как вернуться назад. Настолько далекий скачок в прошлое вообще считался невозможным… А для Гермионы и вовсе ненужным.
- Поттер, и без тебя разберемся, - брезгливо проговорил Яксли.
Тут вмешался Люциус – его вкрадчивый голос Грейнджер всегда бы узнала, хоть сейчас и не видела Малфоя.
- Норман, оставь ее.
- Люциус, как ты-то здесь оказался? И почему с ней? – сузил глаза Яксли и повернулся вместе с Гермионой к нему.
- Полезай обратно, откуда пришел, белобрысый! – выкрикнул Сириус.
Мальсибер, держащий на прицеле его, сделал предупреждающий выпад.
Но Люциус не удостоил его даже взглядом.
- Давай успокоимся, Норман, и отпустим гриффиндорцев восвояси. Тебе нужны проблемы? – Малфой картинно вскинул бровь. Яксли, кажется, был поражен.
- Они сами сюда притащились, кто их звал? – повел плечом Норман.
- Так пусть уберутся, - Люциус скользнул равнодушным взглядом по троице.
- Чтобы вы тут принесли бедную девушку в жертву? – спросил Блэк ядовитым тоном.
Мальсибер приблизился к нему вплотную и чуть ли не протыкал палочкой глаз. Бродяга скалился.
- Никто не собирается никого убивать или пытать, - вздохнул Малфой, внимательно глядя Норману в глаза. – Сейчас Гермиона пойдет к Блэку, Поттеру и мисс, чьего имени я не знаю, - он с почтением кивнул блондинке, которая даже слегка покраснела. – А мы с вами побеседуем.
- Ты так и не сказал, Малфой, каким образом она оказалась с тобой, и откуда вы появились, - насуплено проговорил Эйвери, трусливо косясь на Джеймса, которого охранял. – Как мы можем тебе верить? Вдруг ты притащил шпионку?
- Мерлин, угомонитесь вы, - вмешался вдруг Северус Снейп, который лениво следил за спутницей Блэка и Поттера. – Люциус сам, похоже, слабо, что понимает, - Малфой подтверждающе кивнул. – И эта девица ему малознакома, но он уверен, что она – никакая не шпионка, - последнее слово он прошипел, обвиняюще глядя на Эйвери, который мигом заткнулся.
- Возможно, - озадаченно произнес Яксли. – Но тогда кто она? Из какого еще будущего?
Гермиона прикусила губу, не зная, что и ответить. Сказать правду – нарваться, но как тогда быть? Положиться на Малфоя? С какой стати?
- Да сквиб она – точно вам говорю, - нашелся Люциус. – Наслушалась про гриффиндорцев, хотела в Хогвартс попасть, уцепилась за меня… Обстоятельства так совпали.
- Но как ты аппарировал?.. – изумился Мальсибер.
- У меня есть преимущества, - ответил Малфой со всей серьезностью, а Мальсибер и Эйвери почему-то понимающе закивали. Только Снейп и Яксли напряженно молчали.
- Выметывайтесь с нашей территории, гриффы, - сказал Норман, не отводя взгляда от Люциуса. – И ты иди, - он отпустил Гермиону.
- Мы никуда не пойдем, подлые гаденыши! – воинственно воскликнул Поттер.
Эйвери от него отшатнулся.
- Блэк, уйми своего дружка, - недовольно бросил Снейп.
- Засунь свои советы, Нюниус… - начал распаляться, было, Сириус, но был жестко прерван Малфоем:
- Избавьте нас от подробностей, Блэк, - сейчас даже Грейнджер была согласна с Люциусом: перепалки Снейпа и Сириуса успели надоесть. - Ник, Итон, вытолкайте их, а я запечатаю дверь. Гермиона, ступай.
Он подтолкнул Грейнджер к гриффиндорцам, но она не сдвинулась с места, вдруг поняв, что Малфой – единственная ниточка к их настоящему. Как ни крути, а он – опытнее, наверняка что-нибудь придумает. Потому что и Люциус явно не планировал перемещаться сюда – Гермиона заметила его растерянность, как бы он ни скрывал. И то, что Малфой выставлял ее сквибом намеренно, значило очень многое. Например, что Грейнджер нужна ему живой.
Сейчас выбирать не приходилось. Гермиона зашагала к Сириусу – по привычке, но тот как-то дернулся, и ее сразу отвадило. Блондинка тоже смотрела на Грейнджер недоверчиво, и она направилась к Джеймсу, как наиболее безобидному. Он очень напоминал ей Гарри, и Гермиона, на самом деле, не ошиблась: Поттер хмурился не меньше друзей, но стоило ей приблизиться, и Сохатый улыбнулся уголком губ.
Никто из гриффиндорцев не хотел уходить ни с чем, но Мальсибер и Эйвери на пару сработали убедительно: вытолкали их четверых, а Малфой легко запечатал дверь заклинанием, да так, чтоб и слышно ничего не было.
Оказавшись в коридоре, на Гермиону всерьез ополчились: троица встала напротив нее.
- Кто ты, нафиг, такая? – злобно спросила блондинка.
- Гермиона Грейнджер, - растерянно сказала она, покосившись на Сириуса, что взял девушку за руку и недобро смотрел на Гермиону. – Сквиб.