Глава 2. Крёстный отец и другие звериКогда Альбусу было семь, он спросил у папы, что за человек его крёстный. По всей вероятности, тот оказался не готов к такому вопросу, потому что после некоторой заминки осторожно ответил, что крёстный – человек сложный. Альбус прекрасно знал этот тон: отец использовал его, когда происходило что-то плохое (Ал надолго запомнил взрыв в магазине дядюшек Уизли и лицо отца, который сообщал о случившемся маме). Так что он не удовольствовался полученным ответом и потребовал разъяснений. Он не совсем понимал, почему у отца такой несчастный и одновременно торжественный вид, пока тот не произнёс:
– Значит, пришла пора.
Он усадил Альбуса на диван рядом с собой и рассказал ему, что когда-то давно, когда сам Гарри ещё учился в школе, крёстный много раз помогал ему и несколько раз спас жизнь, а потом, когда началась война, спас жизнь не только Гарри, но и многим другим людям. Всё это напомнило Алу девчачьи книжки, которые читала Роза – невнятные рассказы о героях, совершавших немыслимые подвиги (в половине случаев – ещё и из-за любви к какой-нибудь женщине). На такого вот героя крёстный решительно не походил.
– А зачем он всех спасал? – спросил Альбус.
– Потому что он хороший человек, – ответил Гарри. – Он рисковал, чтобы люди могли жить счастливо.
Альбус задумался.
– То есть он герой?
Отец отчего-то улыбнулся.
– Конечно.
– А почему он спасал тебя?
– Думаешь, не стоило?
Альбус нахмурился:
– Не смешно, пап.
– Да ладно? Ну, хорошо. Он когда-то дружил с твоей бабушкой, с моей мамой.
– А. Это хорошо, – протянул Альбус. Про себя он отметил, что всё
совсем не хорошо, потому что дело всё-таки в женщине. Фу. Роза была бы в восторге. – И это всё?
Нет, вообще-то он должен был защищать меня от бессмертного маньяка, и ему почти удалось. Такие дела, сын.
– Это всё.
– Пап.
– М?
– …
– Что?
– Ты не всё рассказал.
Альбус помнил, что папа как-то странно на него посмотрел, так, будто Ал на его глазах открутил шею собственному совёнку.
– Что именно ты хочешь знать?
– Почему он стал моим крёстным? Почему его никогда нет на общих обедах? Почему я никому не могу говорить о них с крёстной? Почему? Даже Розе! А ведь мы с Розой друзья, она же моя сестра... ну, почти сестра. Почему они навещают нас, а не мы их?
– Ну, он же твой крёстный, он приходит к тебе в гости. Помнит о тебе, навещает тебя. То есть поступает вежливо.
– Но ты ходишь к Тедди! – возмутился Альбус. – То есть это невежливо, так?
Гарри потёр лоб. Когда-то давно, почти восемь лет тому назад, ему в голову пришла блестящая мысль. По крайней мере,
тогда она казалась блестящей. В двадцать четыре можно быть полным идиотом и даже не подозревать об этом. Не то чтобы он разочаровался в человеке, которого попросил стать крёстным Альбуса, скорее, наоборот: тот оказался достаточно деликатен и мудр, а с годами углы в отношениях между ними сгладились. Вот только Альбус рос не по дням, а по часам и от вопросов «почему люди не летают?» (кстати, тут Гарри мог бы возразить!) перешёл к вопросам в духе «почему у магглов рождаются маги?», а теперь пришёл черед расспросов о крёстном. И Гарри, положа руку на сердце, не знал, что сказать сыну, чтобы не солгать и не разрушить то доверие, которое чудом возникло между Альбусом и его крёстными родителями.
Глядя прямо в глаза сыну, который сверлил его взглядом не хуже заправского легилимента, Гарри выбрал оптимальный, как ему казалось, вариант:
– Ал, тебе слишком рано задавать эти вопросы и получать на них ответы. Понимаешь? Может, через годик…
Собственно, это и стало главной его ошибкой. Альбус был спокойным и разумным ребёнком. Он не перекрашивал чужие волосы всплеском стихийной магии (в отличие от Джеймса), не страдал мгновенными переменами настроения, от которых дрожали стёкла в соседских домах (в отличие от Лили). Вот только у него с самого детства была острая аллергия на слова «подождать» и «тебе рано». Так что на следующее утро после достопамятного разговора, едва дождавшись, когда родителей не будет дома, а он останется на попечение двух домовиков (бабушка Молли, по счастью, была вынуждена отлучиться), Ал залез в отцовскую библиотеку и нашёл всё, что касалось Второй магической войны.
Результаты оказались неутешительными – имя крёстного мелькало на каждой третьей странице, но написано всё было как-то непонятно (например, как можно решить, что человек умер, если он не умер?). По всему выходило, что крёстный отец был кем-то средним между Бэтменом и Джеймсом Бондом. А потом Альбус увидел то самое
Слово. «Шпион». Согласитесь, это ставило крёстного сразу на несколько ступенек выше! Для себя Ал решил, что надо собрать больше информации. Через два дня он взял самую лучшую перьевую ручку (подарок крёстной – ручка писала почти как настоящее перо и здорово помогала тренировать почерк) и написал письмо. Альбус рассудил, что о некоторых вещах надо спрашивать в лоб.
Скажем прямо: он немного просчитался.
Тем же вечером на пороге их дома возникла полная укора фигура в чёрной мантии, в которой Альбус сразу признал крёстного. Он метнулся к двери и прижался ухом к прохладному дереву.
– Что ты ему наговорил? – послышался голос снизу. – Слово в слово. Что ты ему сказал?
– Кому?
– Альбусу!
– Альбусу? Которому?
– Не портрету же! Поттер, что ты сказал сыну о моём прошлом?
– Я… – послышалась какая-то возня и тихая ругань. – Северус, притормози. Сказал я совсем немного. Идём, – послышались отцовские шаги.
Альбус выдохнул. Пару минут он так и сидел, прислонившись к стене и не шевелясь, потом медленно приоткрыл дверь, выглянул – и уткнулся взглядом в чёрные остроносые ботинки.
– Можешь подслушивать под дверью гостиной, если тебя не заметит мама, или присоединиться к нам через четверть часа и услышать много интересного. И здравствуй.
Мальчик взглянул на крёстного.
– Привет. Ты не сердишься?
Тот только вздохнул.
– Немного. Не сиди на полу, – он развернулся и направился к гостиной. – Ах, да. Это тебе, – он выудил из-за пазухи небольшой свёрток и протянул крестнику.
– «Зельеварение для самых маленьких»? Но я не маленький! – возмутился Альбус.
– Ты – нет, но твои познания в области зелий оставляют желать лучшего. Итак, в гостиной через четверть часа.
Так, на восьмом году жизни, выслушав долгую и нудную лекцию о вежливости и правильных расспросах, Альбус узнал, кем
на самом деле был Северус Снейп, какую роль он сыграл в войне, почему живёт так далеко от Великобритании и как стал директором Дурмстранга. Даже отредактированная версия событий (впрочем, Альбус понял это гораздо позже) впечатляла.
Северус Снейп был не Бондом и не Бэтменом. По мнению Альбуса, он был
намного круче.
Справедливости ради стоит отметить, что через месяц после всех этих событий Альбус навестил крёстных в Бате. Оказалось, в Англии у них была небольшая магически расширенная квартира, огромная библиотека, зачарованные мобильные телефоны (хотя тётя Гермиона, кажется, говорила, что это не очень законно… впрочем, телефоны Альбусу понравились), а ещё дочь. Дочь, которая дружила со Скорпиусом Малфоем.
* * *
– Ты, случайно не родственница Северуса Снейпа? – подозрительно спросила Роза.
– Я его дочь, – кивнула Марта и повернулась к Альбусу. – То есть она ничего не знает?
– Чего я не знаю? – Роза поджала губы. Обвинить её в незнании чего-либо в большинстве случае считалось смертельным оскорблением. – И, кстати, не очень-то вежливо говорить обо мне в третьем лице, я ведь ещё здесь.
– Ну, это ненадолго, – протянул Малфой.
– Вообще-то это наше купе! Мы его первые заняли.
– Вообще-то это Хогвартс-экспресс, а не твоё личное имущество.
– Может, уймёшься, Малфой?
– А может, я так развлекаюсь?
– Прекратите! Оба!
Ещё секунду Роза и Скорпиус смотрели друг на друга, готовые снова ринуться в бой, потом повернулись к Марте. Она сердито смотрела на них, сидя в углу купе, и напоминала маленькую, но очень злую птичку.
– Могу поспорить, вы окажетесь на Гриффиндоре. С таким темпераментом там вам и место.
– Эй! – оба спорщика были возмущены до глубины души. – Сама ты на Гриффиндоре будешь!
– Знаете, – подал голос молчавший Альбус. – Папа рассказывал, что раньше у большинства студентов была молитва «только не Пуффендуй», а теперь, похоже…
Скорпиус и Марта засмеялись, Роза улыбнулась.
– На самом деле, очень многие хотят на Гриффиндор. Нет, я серьёзно, – сказал Скорпиус. – Якобы факультет победителей… даже сейчас.
Альбус опустил глаза. Он редко виделся с Малфоем – в основном, на праздниках для детей министерских работников и пару раз в гостях у Снейпов, но Скорпиус казался разумным, хотя Ал чуял, что отец будет не в восторге от такого приятельства.
– А куда хочешь ты, если не на Слизерин? – спросила Роза.
Скорпиус пожал плечами.
– Буду уговаривать Шляпу распределить меня на Когтевран. Вряд ли отец рассердится, если я решу взяться за ум.
– А если не получится?
– Если не получится… Тогда пусть будет Слизерин. На Гриффиндоре меня съедят живьём.
– Из тебя когтевранец, как из меня пуффендуйка, – заметила из своего угла Марта. – А вот Роза могла бы попасть и на Когтевран. Или куда ты там хочешь?
– С чего ты взяла?
– Много слышала о твоих родителях. Слышала, твой отец хороший стратег, а для этого нужны мозги. А твоя мама… Ну, кто не знает Гермиону Грейнджер, – она многозначительно усмехнулась. – О! Вы слышали?
За дверью уже гремела тележка со сладостями и шумели школьники. Остаток пути они скоротали, угадывая вкус «Берти Боттс» и пытаясь внушить Марте, что шоколадные лягушки – вовсе не варварство.
К теме Распределения больше никто не возвращался.
