The Way I Loved You

Глава 2

Вас, наверное, удивляет, почему я нашла утешение в другом? Ведь, Гарри, он замечательный, добрый, сочувствующий, понимающий… сама высокоморальность. Он никогда не устраивал сцены, всегда со мной соглашался, потакал любым поим капризам… От этого у меня буквально сводило зубы. Мне казалось, что каждый день, когда я его вижу, мне приходится съедать шоколадный торт с шоколадным кремом и запивать все это шоколадным коктейлем. Сначала я восхищалась этим… Какая девушка не любит сладости! Однако это рутина, этот перебор со сладким меня съедали изнутри. Мне не хватало того чувства неожиданности, внезапности, риска, мне не хватало горького чувства адреналина, которое проносится по венам, врезается в мозг и разносит по всему телу чувство небывалого наслаждения. Все это я обрела, когда в мою жизнь ворвался он, разрушив всю системность и предопределенность. Я была в восторге.
Драко Малфой – не самый лучший персонаж и человек, как вы подумаете. Наглый слизеринский хорек. Не могу сказать, что отношения между нами были полны ненависти и презрения. Нет, в определенный момент повзрослел и он, и наше золотое трио. Все стычки вдруг прекратились, прекратилось и мерзкое «грязнокровка». Встречаясь, мы обменивались сдержанными кивками. Гарри, конечно, сразу же придумал 1001 причину, почему он это делал, начиная с мысли, что «его заколдовали» и заканчивая «он что-то злое затеял, не к добру это». Однако недели тянулись, а Мафлой ничего не делал, на уроках его было почти не слышно, сам он отдалился от своих друзей, ходил с опущенной головой, смотря под ноги и не замечая никого вокруг. Однако однажды произошло то, что изменило все.

Flashback
Я, Гарри и Рон спускались на завтрак. Это был первый день после зимних каникул, настроение было приподнятое, Гарри, обнимая меня, что-то рассказывал Рону о квиддиче, а я… я просто была рада возвращению в Хогвартс. Придя в Большой Зал мы уселись рядом с воркующими Эрни и Джинни, которые даже не обратили на нас внимание. Я налила себе кофе и, взяв тост, принялась есть, смотря на то как мои мальчики спорили о новом финте, как вдруг в зал влетело кучу сов – почта. Я как всегда получила еженедельный выпуск «Руны для глубокого изучения» и, отдав птице деньги, углубилась в чтение. Вдруг в Зале воцарила тишина, и я услышала звук разбившейся чашки, а потом звуки быстрых шагов. Я подняла голову и увидела, как Малфой буквально вылетел из Большого Зала, я вопросительно посмотрела на Гарри и Рона. Те протянули мне «Ежедневный пророк»: на первой странице красовалась фотография Нарциссы Малфой и заголовок: «Сенсация! Внезапная смерть Нарциссы Малфой». Я испуганно взглянула на растерянные лица парней и, кинув газету, вслед за слизеринцем выбежала из Зала.
Кажется, нет ничего страшнее вашей проблемы: будь то плохая оценка по экзамену, расставание с парнем, проблемы и ссоры с родителями и друзьями. В определенный момент тебе кажется, что никому не может быть хуже сейчас, чем тебе, никакая проблема не может быть невыносимее. Однако в один ужасный момент, когда ты видишь смерть человека, которого ты знал или просто героя книги, фильма, какой-то известной музыкальной группы в твоей голове просыпается осознание никчемности и бестолковости твоих переживаний. Вот, недавно, два дня назад я, Гарри и Рон гуляли по Косому переулку и встретились с Нарциссой и Драко Малфоями, которые сидели в кофейне и улыбались(!) друг другу. Драко что-то с упоением рассказывал матери, а та радостно смотрела на сына. Гарри и Рон не обратили на это внимание, а я вдруг остановилась перед кофейней и, наклонив голову, восхищалась таким странным слизеринцем, который вел себя как-то не так, как в школе, он был живым, он излучал добро и радость. Нарцисса выглядела бледнее, чем обычно, а голову ее прикрывал модный шарфик… Тогда я не обратила на это внимание. Сейчас, понимая, что я больше никогда не увижу такой картины, мое сердце сжалось, и я поняла, что все, о чем я когда-либо беспокоилась, боялась – это все глупо. Мы часто забываем, что семья – это наше все, вспоминая об этом, когда становится слишком поздно….
Не знаю, о чем я думала, когда выбежала за Драко, не слушая оклики удивленных ребят. Я увидела его почти что сразу, он сидел на подоконники и пустыми глазами смотрел в уже слегка помятый листок бумаги. Я подошла ближе и увидела в его глазах наворачивающиеся слезы. Вдруг, он поднял голову и с глубокой болью в глазах посмотрел на меня – я не знала, что делать, бежать или подойти, поговорить. Я, конечно, не надеялась на искренность с его стороны – прекращение ненависти не сделало нас друзьями.
Так мы минут пять смотрели друг на друга, ничего не говоря. Вдруг он встал и, схватив меня за руку, утащил в открытый кабинет Трансфигурации. Зайдя, он протянул мне листок: это оказалось письмо от его отца, написанное сухо и по делу, сообщая, что его мать умерла. Написано было без единой помарки, как будто ему сообщали о необходимости поехать на выходных к бабушке…
Да, кто знал или мог догадываться, что великий Люциус Малфой смог написать это письмо с 10 раза, потому что каждый раз буквы расплывались из-за капель слез, которые падали на письмо. Никто не знал и никогда не узнает, ведь предрассудки – это вещь до ужаса жестокая, которая впечатывает новые стигмы в лоб каждому ей неугодному.
Я трясущимися руками протянула письмо обратно Драко, тот уже сидел на парте, согнув ноги и уткнувшись лицом в колени. Тогда я просто подошла к нему, на глазах уже стояли слезы, и я просто обняла этого бедного, бедного ребенка, который потерял мать.
- От чего она умерла? – спросила я через 10 минут.
Драко ответил не сразу, и я успела сто раз стукнуть себя за самый ужасный вопрос.
- От рака,- прошептал он и, подняв голову, внимательно посмотрел на меня. Его глаза… Глаза могут сказать человеку многое. Лицо, голос, поведение – это все может тебя обмануть, скрыть настоящие эмоции, но не глаза. В них можно увидеть всего человека. В глазах Драко я увидела отчаянье, смерть, горе, глубокую, разрушающую его самого печаль и любовь. Моя рука потянулась в его щеке, и он, наклонившись ко мне, коснулся моих губ. Внутри я понимала, что то, что я сейчас сделаю – это неправильно, Гарри, как я могу его предать, нет, однако мое сердце вновь все решило за меня: оно буквально заставило меня углубить поцелуй и зарыться рукой в его мягкие волосы на затылке. За все время поцелуя я успела прокрутить в своей голове целый том мыслей: а что, если он делает все это потому что у него горе и ему надо от этого отвлечься, разве я не делаю это из жалости, почему я это делаю, почему мне это нравится…
Вдруг прозвенел колокол, и я отпрыгнула от него, мы смотрели друг на друга испуганными глазами. Я тут же схватила сумку, которая лежала около, и выбежала из кабинета. Об уроках думать я не могла: Рон и Гарри отмажут. Мне тут же захотелось закричать на весь Хогвартс, чтобы выпустить все то, что билось у меня в голове, все мысли меня разрывали на части, дышать стало труднее, живот скрутило, я побежала куда глаза глядят, прочь, прочь от этого места. Остановившись около туалета Плаксы Миртл, я залетела и туда и, закрыв дверь, упала на пол; мою грудную клетку разрывало от нехватки кислорода, голова продолжала кружиться. У меня была паническая атака. Я разрыдалась: все, что копилось во мне так долго, вырвалось на свободу. Я давно не плакала, последний раз – на Святочном Балу на четвертом курсе.
Почему я плакала? Мне было стыдно, стыдно за то, что я наделала: изменила Гарри, сделала больно Драко, ведь и я его покинула, бросила, мне вдруг стало стыдно перед Роном и Джинни за то, что мы так долго от них скрывались, мое сердце разрывал страх смерти, страх за своих родных, страх, что от меня все отвернутся.
Я полусидела на полу в туалете и вытирала уже переставшие литься слезы. Глубоко вздохнув, я встала и, умывшись, направилась в башню Гриффиндора, где завалилась спать. Меня разбудила Джинни, которая пришла от парней узнать, что случилось: я отмахнулась очень плохим самочувствием и попросила меня не беспокоить….
Конец Flashback