Глава 213 ноября 1999 года
- Не знаю, Гарри, по-моему, хуже быть просто не может, - Джинни оттолкнула от себя пустую вазочку из-под мороженого. – Если всё так, как ты говоришь, то…
- Они практически не разговаривают, никуда не ходят вместе и выглядят очень несчастными, - подтвердил Гарри и провёл ладонью по лицу. – Я думал, что теперь, когда Рон сделал вид, что изменил своё отношение к этому вопросу по эльфам, всё будет хорошо.
- История, конечно, вышла громкая, - Джинни постучала пальцем по свежему номеру «Ежедневного пророка», в котором только сегодня утром вышла очередная критическая, если не сказать – разгромная, статья, посвящённая инициативе Гермионы по предоставлению эльфам легального способа защиты своих прав. – Я стараюсь писать Гермионе почаще, поддерживаю её. Судя по письмам, она держится неплохо. А на самом деле?
- Очень переживает, - признал Гарри и ещё раз с раздражением просмотрел статью, про себя отмечая все злые, несправедливые слова, которые в очередной раз ранят Гермиону. – Заседание Комиссии Министерства по правотворчеству назначено на понедельник, так что послезавтра уже всё станет ясно. Там будет ещё и вопрос о присвоении Добби Ордена Мерлина рассматриваться. Но тут прогнозы ещё хуже.
- Этого Рон и боялся, - удручённо произнесла Джинни. – Не могу поверить, что он всё ещё её не поддерживает!
- Я же говорю, позже он пытался, пусть он и не считает её идею блестящей, не верит в неё, он пытался, - Гарри допил остатки своего молочного коктейля. – Но Гермиона замкнулась в себе после первой же такой статьи, она ни с кем не хочет говорить, со мной тоже. Она не принимает поддержку, может быть, считает, что это жалость, я не знаю. Она сосредоточилась исключительно на подготовке к заседанию, ищет сторонников, составляет речь, подбирает аргументы. Рон предлагал ей помощь, я сам слышал, она отказалась.
- Почему? – Джинни нахмурилась и покачала головой. – В этом же и была их проблема, разве нет? Если Рон, наконец, предложил свою поддержку, что не так теперь?
- Я не знаю, Джинни, просто не знаю. Рон довольно сильно напуган её поведением и общим состоянием. Эта кампания превратилась для Гермионы в одержимость, навязчивую идею, и если ничего не получится, то я не знаю, что с ней будет.
- Ты в итоге пойдёшь на заседание? – спросила Джинни, беря его за руку.
- Обязательно, - кивнул Гарри и благодарно сжал её ладонь. – Я как кавалер Ордена Мерлина Первой степени имею право присутствовать при решении вопросов, способных затронуть основы уклада волшебного мира. И, к тому же, я ещё и как свидетель должен быть там: Добби спас мне жизнь, он помогал нам ещё много лет назад, пока был слугой Малфоев, он помогал мне во время Турнира Трёх Волшебников и потом, когда мы скрывались на Площади Гримо. Я вот лично совершенно не понимаю, почему ему нельзя дать Орден. Как будто кому-то жалко. Рон тоже придёт, кстати.
- И я должна быть там, хотя бы подождала бы вас в коридоре, - Джинни вздохнула. – Но я не могу, у нас в понедельник будет важное занятие по Трансфигурации, МакГонагалл сказала, что чуть ли не самое важное за все эти годы. Мне, конечно, экзамены не так уж и важны, Гвеног возьмёт меня в любом случае, но я должна подстраховаться. Плюс, тренировки никто не отменял, так что…
- Слушай, ты выглядишь очень уставшей, - Гарри обеспокоенно вгляделся в её лицо. – Не выматывай себя так, я тебя очень прошу. Я не могу сейчас волноваться ещё и из-за тебя.
- Если бы я только нашла ловца! – Джинни досадливо стукнула кулаком по столу. – Всё было бы намного проще. Но никто даже примерно не может заменить тебя. Я и сама не могу, но объективно никто не показал на отборочных даже того, что могу я, поэтому…
- Ты прекрасно справляешься, - нетерпеливо перебил её Гарри. – Я не понимаю только одного: зачем истязать себя дополнительными тренировками?
- Я тебе уже раз двадцать объясняла, - Джинни скорчила нетерпеливую рожицу, - Гвеног берёт меня на позицию охотника. Если я целый год буду только ловцом, я потеряю навыки.
- Не потеряешь, у тебя врождённый талант, - в очередной раз привёл этот аргумент Гарри. – Нет, я не говорю, что тебе вообще не нужно тренироваться, но раз в неделю было бы достаточно.
- Гарри, я когда-нибудь диктовала тебе, как тренироваться? – Джинни потеряла терпение. – Вот и тебе не стоит. Тем более, Деннис тренируется со мной и делает невероятные успехи. Я уверена, что на следующий год он станет капитаном, он заслужил это, а…
- Но я же говорю не потому, что мне захотелось покомандовать! – возмущенно перебил её Гарри, которому сейчас было явно не до успехов Денниса. – Я переживаю за тебя!
- Один уже допереживался, - хмыкнула Джинни, но тут же снова стала серьёзной. – Не думала, что когда-то скажу это, но мне кажется, тут не только Рон виноват. Гермиона могла бы и поговорить с ним серьёзно, подоступнее объяснить свою позицию. Я знаю, что мой братец своим упрямством способен кого угодно довести до ручки, но ведь, в конце концов, она знает его не первый год.
- Она пыталась, в самом начале, - напомнил Гарри. – А теперь просто самоустранилась и ждёт, к чему придёт Рон. И я тоже считаю, что это неправильно, я ей об этом говорил. Но теперь и она упёрлась, ты её знаешь, характер у неё тоже ещё тот. Говорит, что не намерена всегда решать все проблемы одна, что она со своей стороны сделала всё, что могла, что теперь дело за Роном. Но, когда он ей предложил помощь, она отказалась. Есть в этом логика?
- Думаю, что Гермиона обиделась, - в голосе Джинни прозвучала горечь, - и теперь уже просто вредничает. Правда, Рон мог и пораньше дойти до этого простого решения, будем справедливы.
- Напоминаю, что он вообще никуда не пришёл, он всё ещё считает, что прав именно он, и Гермиона вмешалась не в своё дело, - Гарри закатил глаза. – Но он действительно напуган, потому что теперь всё выглядит так, как будто они уже перешли черту, и дороги назад нет.
- Дорога назад есть всегда, было бы желание, - Джинни отвела глаза, и Гарри вспомнил прошлый год. – Как там Симон?
- Работает, как проклятый, - Гарри криво улыбнулся. – Хочешь чего-нибудь ещё?
- Хочу, но не могу себе позволить, метла переломится, - картинно вздохнула Джинни, но тут же махнула рукой: - Ладно, ещё один коктейль не повредит.
- Симон всё ещё пытается узнать, где жил Жак в тот последний год, - когда им принесли новые коктейли шёпотом сказал Гарри. – Ещё он хочет узнать, как Беллатриса нашла его, если это вообще была она.
- Потому что блокнот должен был быть в том месте, где он жил, да? – понимающе кивнула Джинни, поигрывая соломинкой, на которой болтался весёленький зонтик. – Логично, конечно, но я не представляю, как он сможет это выяснить.
- Я тоже, а помогать он не разрешает, - развёл руками Гарри. – И Чёрной рукой он очень плотно занимается. Я говорил, что они хотят отправить туда нашего человека под видом нового члена?
- Ага, упоминал в прошлый раз, - кивнула Джинни и тут же напряглась. – Ты же не предложил свою кандидатуру?
- Нет, - успокоил её Гарри и недовольно добавил: - Они ничего не позволяют нам делать, мы же ещё не авроры, а только стажёры. Вроде, хотели Коула отправить, но в прошлый раз Симон уже говорил, что это вряд ли. Слишком похоже на приманку.
- Да и какая разница, если Магистр не открывает своего лица даже членам Чёрной руки? – Джинни накинула на плечи тёплую мантию. – Как-то тут прохладно.
Гарри достал палочку и направил на неё волну тёплого воздуха.
- Если хочешь, можем пойти куда-нибудь ещё, - предложил он.
Они сидели в кафе мадам Розмерты уже несколько часов, но Гарри было всё равно, где находиться, лишь бы с Джинни.
- Нет, мне и тут хорошо, - Джинни улыбнулась, словно прочитав его мысли. – Ты придёшь на наш следующий матч?
- Обязательно! – с энтузиазмом воскликнул Гарри. – Я же обещал, что не пропущу ни одного.
- Очень надеюсь, - Джинни изогнула бровь. – Ты знаешь, твоё присутствие на трибуне важно не только для меня, Деннис тоже очень воодушевляется. И вообще, вся команда чувствует дополнительную ответственность, и это идёт только на пользу.
- Хочешь победить любой ценой? – поддразнил Гарри.
- Совершенно точно, - не моргнув глазом, подтвердила Джинни. – Любым честным спортивным способом.
Гарри не смог сдержать улыбки, глядя на неё. Он привстал, чтобы поцеловать её, но тут же упал обратно на стул, зашипев от боли, пронзившей правое плечо.
- Что с тобой? – взгляд Джинни моментально метнулся к плечу, за которое он неосознанно схватился.
- Вчера на занятии… - поморщился Гарри, но боль уже утихала, и теперь он жалел, что Джинни заметила. – Вчера у нас было практическое занятие, и я неудачно упал.
- Как так получилось? – Джинни нахмурилась.
- У нас было задание по захвату преступника, - неохотно начал Гарри. – Мы работали в команде, втроём: Дин, Дафна и я. Это как будто бы было в Косом переулке, и я следил за происходящим со второго этажа «Флориш и Блотс». Мы так решили, что я буду прикрывать их сверху, эффект неожиданности. Но Тильда, а она у нас вела занятие вчера, как будто знала, что я там буду. Я даже палочку не успел поднять, а она меня уже обезоружила. Было чертовски неприятно.
- Ничего, ты ещё только учишься, - подбодрила его Джинни.
- Да, но в реальной ситуации это была бы трагедия, - Гарри поёжился. – Остаться без палочки! Но я не был ранен, я оставался в игре. И вот, пока Дин и Дафна защищались, а я смотрел, за их спинами появился Коул. Тильда попросила его прийти, смоделировать неожиданную ситуацию. Ну, я закричал им, предупредил, но оба не могли даже обернуться. Представляешь, насколько действующие авроры сильнее нас? Они знают много хитростей, к которым мы ещё просто не готовы. Конечно, они мало бы помогли в реальной битве на открытом пространстве, но вот так, на узкой улице, когда тыл надёжно прикрыт, Тильда действовала очень эффектно.
- Где та часть, когда ты повредил плечо? – поторопила Джинни.
- Я не мог просто сделать вид, что ничего не происходит, - Гарри виновато покосился на неё. – У меня не было палочки, так что я просто… я просто спрыгнул оттуда и сбил Коула с ног. Он, конечно, потом встал и убил меня, но это дало Дафне и Дину достаточно времени, чтобы…
- Ты спрыгнул со второго этажа? – Джинни смотрела на него, как на сумасшедшего. – На уроке? Когда никому даже опасность не угрожала?
- Да, потому что…
- Со второго этажа, Гарри??
- Стивенс лично курирует эти занятия, и я…
- Спрыгнул со второго этажа???
- Джинни, не кричи так, на нас уже люди смотрят…
Джинни открывала и закрывала рот, продолжая смотреть на него широко раскрытыми глазами. Потом вдруг схватила снятую недавно с волос резинку и молниеносным движением бросила её, попав прямо Гарри в лоб.
- Ай! – Гарри подпрыгнул на стуле, но скорее от неожиданности, чем от боли, и схватился за лоб. – Ты чего?
- Это был урок! – страшным шёпотом заговорила Джинни, наклонившись над столом, её глаза метали молнии. – Это был урок, понимаешь ты или нет?
- Но мы должны показывать на этих уроках то, что стали бы делать в реальной ситуации, потому что…
- Я уже поняла, что в реальной ситуации ты бы пожертвовал собой ради Дафны Гринграсс! – Джинни сжала зубы.
- И ради Дина тоже, - быстро добавил Гарри. – И ради любого другого аврора. Или человека.
Джинни ничего на это не ответила.
- Это моя работа, Джинни, - мягко напомнил Гарри. – Защищать людей. Спасать тех, кто слабее.
Теперь она смотрела в сторону.
- Слушай, у нас есть чёткие правила, - попытался объяснить Гарри. – Ситуация была стопроцентная: либо я один, либо они двое. Один – это меньше, чем два. Так что в подобной ситуации я был бы обязан так поступить.
- Я знаю, - процедила Джинни. – Я пытаюсь понимать такие вещи, но это не значит, что они меня не злят.
- Я не хотел тебя расстраивать, - развёл руками Гарри.
- Я не расстроена, - мило улыбнулась Джинни, но её улыбка Гарри не обманула. – Я в ярости.
- Зато я сказал правду, - напомнил Гарри, и Джинни шутливо поклонилась.
- Спасибо хоть на этом! – с горечью сказала она, потом покачала головой: - Слушай, я знала, что так будет, поэтому никогда и не была в восторге от этого твоего Аврората. Я, наверное, научусь со временем не реагировать на такие вещи. Хотя, я не знаю, как смогу не реагировать на то, что ты рискуешь жизнью. Но ты всегда помни, что если я и злюсь на тебя в такие моменты, то это потому, что я очень сильно тебя люблю. И боюсь потерять. А вообще, я тобой очень горжусь. Ну, буду гордиться, по крайней мере, когда немного успокоюсь.
- Я буду помнить, - растроганно пообещал Гарри. – Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь.
- Да? – на лице Джинни появилось скептическое выражение.
- Да, - подтвердил Гарри. – Вспомни, например, как ты выронила Пикси на тренировке.
- Не я выронила, а он сам выпал, - поправила Джинни. – Не имею привычки ничего ронять на тренировках.
- Это да, а вот твой брат в последнее время роняет всё, что берёт в руки, - Гарри покачал головой. – За месяц, который мы живём в новой квартире, он уже разбил два стакана.
- У Рона всегда всё валится из рук, - криво улыбнулась Джинни. – Но сейчас ему простительно, поэтому я даже удивлена немного, что дело обошлось всего двумя стаканами.
Разговор с любой темы плавно перетекал обратно на Рона и Гермиону.
- Гермиона хотя бы появляется в вашей квартире? – спросила Джинни, когда они уже вышли из кафе и побрели обратно к замку.
- Была пару раз, - Гарри поднял повыше воротник мантии. – На новоселье была и потом заходила один раз, но очень быстро ушла. Не могу дождаться, когда ты увидишь квартиру!
- Я тоже, мне так интересно, - Джинни теснее прижалась к нему. – Чёрт, холод просто собачий! Как играть в такую погоду, мы же к мётлам примёрзнем.
- Одевайся теплее, - попросил Гарри. – Не разболейся перед Рождеством.
- Мы, когда летаем, похожи на снеговиков, - рассмеялась Джинни. – На каждом по пять свитеров.
- Правильно, - Гарри остановился на холме, на котором когда-то появился тот человек в чёрной мантии. – Надеюсь, мы когда-нибудь узнаем, кто это был.
- Я почти уверена, что это и был Магистр, - вдруг сказала Джинни. – Объявил о себе. Дал понять, на что способен.
- Я бы с тобой согласился, но не хочу, - пробормотал Гарри и повернулся к ней. – Если бы он просто постоял, показал, на что способен и исчез, то да. Но ты забываешь, он показал на нас пальцем.
- Да помню, - Джинни скривилась. – Может, не на нас? Может, просто руку вытянул, и так получилось?
Гарри со скепсисом посмотрел на неё.
- Ну, или, может, он на Коула показал? – Джинни пожала плечами. – У него наверняка есть враги. И вообще, как он сумел уйти от Пожирателей?
- Поборол внушение, - ответил Гарри, чуть нахмурив брови. – Коул очень сильный. Слишком многое случилось ещё до того, как появился этот человек и начал тыкать в нас пальцем. На вашу семью кто-то целенаправленно охотился.
- И на тебя, - напомнила Джинни. – Но это может быть никак не связано между собой.
- Я так устал перебирать в голове все эти факты, - признался Гарри. – Я постоянно этим занимаюсь. Ничего нового не происходит, да и хорошо, а всё, что случилось раньше, мы уже обсудили вдоль и поперёк. Мне кажется, все уже отчаялись когда-нибудь узнать правду.
- Мне не нравится не знать, кто это был, - Джинни сердито тряхнула головой. – И за что он мстил… Это нужно знать. Если он остановился, значит ли это, что наша семья перестала делать то, что ему каким-то образом мешало?
- Даже не представляю, - Гарри посмотрел на небо, и у него возникло ощущение, что сейчас пойдёт снег. – Если появится что-то новое, Стивенс нам скажет, я думаю. Ты уверена, что тебе уже пора?
- Да, Гарри, - Джинни тяжело вздохнула. – У меня эссе по зельям не дописано, а вечером ещё тренировка. И завтра с утра тоже тренировка. И ещё по Трансфигурации нужно подготовиться.
- Как там новая профессорша? – спросил Гарри, чтобы немного потянуть время.
- Обычная, - равнодушно отозвалась Джинни. – Симон явно был интереснее с его уроками.
В этом году профессор МакГонагалл пригласила на должность преподавателя Защиты от тёмных искусств женщину, аврора в отставке, миссис Альбертс. Ей было около шестидесяти, и, на взгляд Гарри, это был не лучший выбор, но МакГонагалл сделала ставку на опыт.
- Ты-то как, придёшь читать лекцию? – Джинни игриво пихнула его локтем в бок.
- Да ну нет, - Гарри нервно рассмеялся. – Что я им скажу? Я ещё даже не аврор.
- Я тебя умоляю, - Джинни закатила глаза. – Как будто МакГонагалл пригласила бы тебя, если бы думала, что тебе нечего сказать.
- Я так и не понял, чего она хочет, на самом деле, но пока явно не готов кого-то чему-то учить, - Гарри с сожалением взглянул на выросшие вдалеке башни Хогвартса. Он всегда был рад видеть школу, исключение составляли только такие моменты: когда появление вдали знакомых башенок означало скорую разлуку с Джинни.
- Ты себя явно недооцениваешь в этом плане, - Джинни зашла вперёд и повернулась так, чтобы смотреть ему в лицо. – Ты ещё на пятом курсе проявил явные способности к преподаванию, когда организовал Отряд Дамблдора.
- Не я организовал, а…
- Да, да, это была идея Гермионы, - со смехом перебила Джинни. – Но воплощал-то её ты. И ты нас очень многому научил, Гарри. Правда. Поверь мне.
- Да я ничего особенного-то и не сделал, - Гарри как всегда почувствовал смущение, как случалось, когда его хвалили за что-то, что не было его заслугой.
- Послушай, - Джинни взяла его за обе руки. – Ты постоянно это повторяешь, и я сначала страшно злилась на тебя за ненужную скромность. Честно, сначала даже думала, уж не нарываешься ли ты на комплименты.
Гарри с возмущением посмотрел на неё, и Джинни чуть улыбнулась.
- Это было давно и недолго, - успокоила она. – Но потом я пришла к выводу, что, возможно, ты не так уж и не прав. Ты и правда делаешь не больше, чем другие. Например, квиддич. Я наблюдала за тобой в роли капитана два года, и ты делал не больше, чем Анджелина. Я уверена, что и Вуд делал столько же. Но, когда капитаном был ты, всё было по-другому. Всё было так, как я хотела бы, чтобы было сейчас у меня. Но я не могу добиться от команды ничего подобного.
- Что ты имеешь в виду? – не понял Гарри. – По-моему, вы шикарно играете, и ты прекрасный капитан, все это говорят. Тот же Деннис, он бы не добился таких успехов, если бы не ты.
- Я знаю, Гарри, - усмехнулась Джинни, - но ты просто не понимаешь. Думаешь, почему я прошу, чтобы ты приходил на матчи? Я, конечно, лично очень хочу, чтобы ты сидел где-то на трибуне, потому что я чувствую твоё присутствие и твою поддержку, но это не единственная причина.
- А что ещё? – оторопело спросил Гарри.
- Твоё присутствие на трибуне чувствует вся команда, - просто сказала Джинни. – Я была в шоке, когда поняла, в чём дело. Я никак не могла взять в толк, почему люди начинают биться за каждый мяч, как будто это их последняя игра, как будто от этого зависит чья-то жизнь. А потом поняла. Ради тебя.
- Но я больше не капитан, - напомнил Гарри. – Если твоя команда и бьётся насмерть за победу, то это теперь ради тебя.
- Нет, Гарри, - Джинни больше не улыбалась, она смотрела очень серьёзно. – У меня такого дара нет.
- Какого дара? – Гарри вгляделся в её лицо и вдруг понял, что она правда верит в какой-то таинственный дар, которым он обладает.
- Ты задеваешь людей, - медленно проговорила Джинни. – Ты способен касаться их на каком-то глубинном уровне. Всё, что люди делают, когда это касается тебя, основано на личной преданности тебе. Тебя настолько не хочется подвести, что…
- Джинни, ты преувеличиваешь, честно, я никогда…
- Я не говорю, что ты делаешь это специально, - не дала ему договорить Джинни. – Поэтому я называю это даром. Люди любят тебя, Гарри. Так было в ОД. Люди боролись с режимом Пожирателей ради тебя. Люди готовы были умереть за тебя, Гарри. Я знаю, что ты не хотел этого! Но это был их выбор. Ты понимаешь, что не все имеют такое влияние? И МакГонагалл это знает. Вот почему она хочет, чтобы ты иногда читал лекции студентам. Она хочет, чтобы они тоже становились лучше благодаря тебе.
- Ты явно приписываешь мне лишнее, - Гарри никак не мог прийти в себя от услышанного. – Я же ничего не делаю, чтобы…
- Вот именно! – глаза Джинни вспыхнули. – Тебе и не надо, потому что это просто что-то внутри тебя. И это от тебя не зависит.
- Но я не хочу ни на кого влиять, - растерянно произнес Гарри. – Это же плохо, Джинни, сама подумай. Получается, что Колин, например, он…
- Гарри, Гарри… - Джинни обвила его шею руками. – Я это сказала вовсе не для того, чтобы ты снова начал мучиться чувством вины. Я хочу, чтобы ты понял, почему ты имеешь такое влияние на людей.
- Я не понял, - признался Гарри, обнимая её за талию.
- Потому что люди любят тебя, - повторила Джинни. – Именно поэтому они готовы ради тебя на всё. И знаешь, почему тебя любят?
- Почему? – спросил вконец запутавшийся Гарри.
- Потому что тебе не всё равно, - Джинни смотрела ему прямо в глаза своим особенным, пронзительным взглядом. – Подавляющему большинству людей наплевать на окружающих, им просто всё равно. А тебе – нет. Ты готов броситься спасать незнакомого человека, просто потому что ты такой. И это я не говорю про твоих знакомых и тем более друзей.
- Но тогда ничего во мне особенного и нет, - засмеялся Гарри. – Все любят своих друзей.
- Не придуривайся! – Джинни легонько стукнула его кулаком в грудь. – Ты понял, о чем я. Всегда приятно чувствовать, что кому-то не наплевать на тебя. Это много значит для людей, и они готовы ради такого человека на всё.
- Но это большая ответственность, - вдруг испугался Гарри.
- Абсолютно никакой, - не согласилась Джинни. – Ты просто должен быть собой. И всё. Большего от тебя не требуется. Не принимай это близко к сердцу, пожалуйста, и не чувствуй ничего лишнего, например, вины. Это очень редкое и очень хорошее качество. И я невероятно горжусь тобой. И счастлива, что моя жизнь будет связана с таким человеком, как ты.
Гарри растроганно молчал.
- Но это не значит, что ты ни разу не получишь от меня за свою любовь к людям, - глаза Джинни озорно блеснули. – Получишь и не раз.
- Я тебя люблю, - Гарри наклонил голову и прислонился лбом ко лбу Джинни. – Я так ненавижу то, что мы так редко видимся.
- Я тоже, - Джинни крепче прижалась к нему. – Я очень скучаю по Франции, там мы всё время были вместе.
- Помнишь, Гермиона предупреждала нас, что так будет? – Гарри поцеловал её в кончик носа. – Джинни, у тебя совершенно ледяной нос! Иди в замок, тебе нельзя простужаться.
- Я и правда замёрзла, - с сожалением призналась Джинни. – Но я хотела побыть с тобой ещё немного.
- Мы увидимся через неделю, - Гарри поцеловал её, не обращая внимания на любопытные взгляды и совсем даже не тихий шёпот возвращавшихся в школу студентов. – Старайся больше отдыхать.
- А ты старайся быть осторожнее на своих занятиях, - попросила Джинни, погладив его по больному плечу. – До встречи через неделю. Люблю тебя.
Гарри не трансгрессировал сразу. Он долго смотрел ей вслед, видел, как Джинни плотнее закуталась в мантию и пошла быстрее, видел, как к ней подошла девочка в серебряной мантии с длинными светлыми волосами, и даже с такого расстояния узнал Полумну. Он провожал их взглядом, пока не перестал различать их фигурки, потом крутанулся на месте и трансгрессировал в тот самый момент, когда с неба упала первая снежинка.
- Чёрт бы тебя побрал, Гарри! – было первое, что он услышал, оказавшись в гостиной их с Роном квартиры.
- Что случилось? – спросил он, оборачиваясь, и тут же покатился от смеха. Рон стоял у окна, прижимая к груди свою парадную мантию и глядя на него дикими глазами. – Я тебя испугал? Извини.
Рон раздраженно покачал головой и вытянул мантию перед собой, придирчиво её разглядывая.
- Договорились же предупреждать друг друга, - проворчал он.
- Я забыл, - признался Гарри, усаживаясь в кресло.
- Забыл он, - Рон всегда начинал занудствовать, когда был в плохом настроении. – А если бы я был не один?
- Я же сказал, что забыл. Я не собирался пугать тебя специально, - пожал плечами Гарри. – И если бы Гермиона была здесь, я думаю, вы бы сидели в твоей комнате, а не в гостиной.
- Ну, так я, может, и не про Гермиону, - совсем уже завёлся Рон. – Что, кроме Гермионы, ко мне и зайти уже никто не может?
- А кто это к тебе может зайти? – Гарри выпрямился в своём кресле. – Рон, ты же не…
- Что? – Рон резко встряхнул свою мантию, потом отбросил её на диван. – Что я не?
- Ты же ни с кем не встречаешься за спиной у Гермионы? – спросил Гарри, чувствуя, как что-то ледяное опускается в желудок.
Рон молчал и смотрел на него со странным выражением, и тут сковывающий холодом страх у Гарри внутри превратился в обжигающую ярость.
- Да как ты можешь? – он не заметил, как вскочил на ноги. – Как ты вообще смеешь в такой момент, когда Гермионе так нужна поддержка… Да ты после этого…
- Ну, кто? – тихо спросил Рон, складывая руки на груди, и в его глазах мелькнула откровенная злость. – Давай, говори, не стесняйся.
- Просто поверить не могу! – Гарри и сам задыхался от ярости. – Скажи мне, что это неправда!
- Я не обязан ни в чём перед тобой отчитываться! – отрезал Рон, повышая голос.
- Ещё как обязан! – Гарри сжал кулаки. – Твоё поведение влияет и на меня тоже, между прочим. Ты ставишь меня перед выбором, понимаешь ты это или нет?
- Что? – изумился Рон. – Ты о чём вообще?
- Вы с Гермионой одинаково важны для меня, - в отчаянии выпалил Гарри. – И я не смогу выбрать сторону, не в этом случае. И что, я должен потерять одного из лучших друзей?
- Ты только послушай себя, - Рон растерял весь пыл и недоверчиво покачал головой. – Ты же всё перетягиваешь на себя! Тебе не приходило в голову, что не всё крутится вокруг тебя, а? У нас с Гермионой проблемы, возможно, я её вообще потерял, а ты переживаешь за себя? Серьёзно, Гарри, можешь не выбирать сторону. Оставайся с Гермионой, я пойму.
И с этими словами он вышел, хлопнув дверью. Гарри ещё долго стоял посреди комнаты и пялился на закрытую дверь. Потом медленно, чувствуя себя как во сне, опустился обратно в кресло. Ему было так плохо, так отвратительно внутри, что хотелось что-нибудь разбить или бросить, сломать, только бы выплеснуть эту мерзость, шевелившуюся внутри. Он мечтал, чтобы этого разговора с Роном не было, чтобы время повернулось вспять, и он просто извинился за то, что испугал друга.
Были ли слова Рона признанием того, что он крутит роман с кем-то за спиной у Гермионы? Гарри закрыл глаза. Рон ни разу не дал повода усомниться в себе, но кто может знать наверняка. Ведь как-то же ему пришло в голову начать встречаться с Лавандой, чтобы отомстить Гермионе за поцелуй с Крамом, который случился за пару лет до этого. Но сейчас, когда Гермиона и так переживает, было бы верхом бесчувственности так подло предать её. Рон не был способен на это, Гарри был уверен в этом на сто процентов. Но почему тогда друг не попытался защититься? Почему молча проглотил все обвинения?
И неужели он правда считает, что Гарри переживает за себя? Конечно, Гарри меньше всего хотел оказаться в положении, когда бы ему пришлось общаться с Роном и Гермионой по отдельности, как это было на шестом курсе. Но ведь сейчас ситуация куда серьёзнее. И что он должен делать теперь? Как хороший друг он должен всё рассказать Гермионе, потому что скрывать такие вещи от неё он не имеет права. Но действительно ли есть, что рассказывать? И как это будет выглядеть по отношению к Рону, его второму лучшему другу? По отношению к нему будет нечестно всё рассказать Гермионе. И в итоге для кого-то одного из лучших друзей Гарри в любом случае станет предателем.
Мелькнула мысль достать осколок волшебного зеркала и немедленно связаться с Джинни, но Гарри тут же её отмёл. Не мог он снять груз со своей души и переложить даже частичку на плечи Джинни. Одно ему было понятно точно – до понедельника он никому ничего не скажет. Если заседание пройдёт хорошо, возможно, Рон и Гермиона на радостях помирятся, и тогда, наверное, он просто сделает вид, что этого разговора не было. Не станет приставать к Рону, требуя объяснений, не станет ничего говорить Гермионе, а себя попытается убедить, что ничего такого в этом разговоре не было. Если же заседание пройдёт плохо, он тем более ничего не станет говорить Гермионе, чтобы не добивать её окончательно. И опять же, возможно, Рон в нужный момент окажется рядом, и они помирятся. И что тогда?
Гарри опёрся на подлокотник кресла и уронил голову на руку. А что тогда? Тогда он промолчит и похоронит свои зародившиеся и даже не успевшие оформиться подозрения глубоко в душе, а сам станет следить за Роном, и, если что-то покажется ему подозрительным, он непременно поговорит с ним. Но Гермионе ни слова. Это совсем не значит, что он выбрал Рона или что он на его стороне. Нет, это не так. Если он выяснит, что Рон посмел обидеть Гермиону, он явно не будет на его стороне. Но станет ли это причиной, по которой он от Рона отвернётся? И как тогда будет выглядеть их с Джинни жизнь? Она может сколько угодно насмехаться над братом, но, поставь её жизнь перед выбором, она выберет его, и Гарри это знал. Но ведь Гермиона тогда останется совсем одна. Думать об этом было невыносимо.
Рон не выходил из своей комнаты до самого вечера. Гарри даже не был уверен, там ли он ещё. Очень может быть, что тот давно трансгрессировал, пока Гарри мучился от неизвестности. Скомканная парадная мантия так и осталась лежать на диване, куда её бросил Рон, и, каждый раз натыкаясь на неё взглядом, Гарри не мог не спросить себя, куда Рон собирался в ней идти? Или он просто проверял её перед понедельником?
Гарри не хотел больше думать обо всём этом. Ему нечем было себя занять, он не мог пойти к Гермионе, потому что знал, что она сейчас может думать только о заседании. Он мог бы извиниться перед Роном, но не хотел этого делать, пока не понял, что происходит на самом деле. Он мог бы всё-таки поговорить с Джинни, но она сразу заметит, что с ним что-то не так. В конце концов, Гарри пришёл к совершенно не правильному решению, надел тёплую мантию и отправился обратно в Хогсмид, в «Кабанью голову».
Аберфорт как всегда поприветствовал его коротким кивком и поставил перед ним относительно чистый стакан.
- Привет, - буркнул он. – Чего тебе?
- Огневиски, - махнул рукой Гарри, но на лице Аберфорта не дрогнул ни один мускул.
- Учёба в Аврорате даётся не так уж и легко? – только и спросил он, щедро, до самых краев, наливая Гарри огневиски.
- Тяжело, но нормально, примерно так я себе всё и представлял, - Гарри сделал глоток и с трудом подавил желание закашляться. – Просто что-то всё навалилось. В понедельник заседание по вопросу эльфов, вы, наверное, слышали.
- Слышал, - на лице Аберфорта так и не отразилось ни одной эмоции. – Гермиона заварила густую кашу.
- Но ведь она права, - Гарри поднял голову и успел увидеть, как в глазах Аберфорта мелькнула искра интереса. – Она права. И Добби, он ведь заслужил орден.
- Заслужил, - подтвердил Аберфорт. – Но орден ему не дадут.
- А я уверен, что… - начал было Гарри, но Аберфорт перебил его.
- Ордена ему не дадут, - повторил он. – И никакой защиты домовики не получат. Будьте реалистами и не тешьте себя несбыточными надеждами. Разочаруетесь.
- Вы всегда думаете только о плохом, - возмутился Гарри. – Вы пытались отговорить нас пробираться в Хогвартс накануне битвы, помните? Говорили мне бежать, спасаться. И что получилось бы, послушай я вас?
- Тогда я ошибся, - невозмутимо признал Аберфорт. – Но тогда я не знал тебя. Ты победил, как мой брат и хотел.
- Да, профессор Дамблдор всё верно рассчитал, - пробормотал Гарри, чувствуя лёгкую неуверенность. Что-то в глазах Аберфорта говорило ему, что он ошибается.
- Ты умеешь прощать, - холодно сказал Аберфорт. – Я бы не простил своего брата за то, как он обошёлся с тобой. Он превратил тебя в оружие. Он не оставил тебе выбора.
- У него тоже не было выбора, - возразил Гарри. – Только он знал, как победить Волан-де-Морта, а сделать это мог только я.
- Не только ты, - отрезал Аберфорт. – Сделать это мог любой. Пожертвовать собой – только ты.
- Какая теперь разница, если…
- Действительно, никакой, - Аберфорт отвернулся от прилавка. – Только мне не очень-то нравится смотреть на напивающихся в моём баре детей, сломленных в результате интриг моего брата.
- Я вовсе не сломлен! – повысил голос Гарри.
- А я и не о тебе говорю, - усмехнулся Аберфорт. – Неожиданно, да? А ты оглянись кругом. Никого знакомого не видишь?
Гарри медленно повернулся на стуле. Взгляд уже стал немного расфокусированным. Его зрение всегда ухудшалось ещё сильнее под воздействием алкоголя. Сначала он не понял, о чём говорил Аберфорт, пока не посмотрел на столик в самом тёмном углу.
Малфой сидел, схватившись обеими руками за голову, его волосы неаккуратными прядями падали на скрюченные пальцы. Вся его поза выражала полное отчаяние, и Гарри вдруг отчетливо понял, что произойдёт в следующий момент.
- Я пойду, - он махнул рукой в сторону Малфоя, и губы Аберфорта искривились в лёгком подобии презрительной улыбки.
Гарри прихватил свой стакан и осторожно двинулся к столику в углу, стараясь не налетать по пути на стулья. Он с запозданием вспомнил, что с обеда ничего не ел, поэтому и опьянел довольно быстро. Он опустился на стул напротив Малфоя, закрыв его своей спиной от взглядов всех остальных посетителей бара. Гарри сейчас был не в состоянии анализировать свои поступки, но перед его мысленным взором стоял Малфой с Тедди на руках и испуг на его лице, когда Тедди чуть не выпал из его рук.
Медленно, очень медленно Малфой отнял руки от лица и поднял мутный взгляд на Гарри. Пару секунд он смотрел на него без всякого выражения, потом его светлые глаза потемнели.
- Привет, - выдавил Гарри, начавший жалеть, что подсел к нему. Он не хотел разговаривать с Малфоем, не хотел знать, что у того произошло, не хотел, чтобы люди видели, как они сидят за одним столиком и разговаривают за стаканчиком огневиски.
Малфой ничего не ответил, только продолжал смотреть на него, и Гарри никак не мог понять, что выражает его взгляд.
- У тебя что-то случилось? – слова вырвались прежде, чем Гарри успел остановить их. – Ты сидишь с таким видом, будто мир рушится.
Малфой только продолжал смотреть, и Гарри уже собрался встать и уйти, когда тот заговорил, почти не разжимая губ:
- Мой мир уже давно рухнул.
- Как и мир каждого из нас, - напомнил Гарри. – Но нужно идти дальше, и ты, кажется, шёл.
- Шёл, - тупо кивнул Малфой, и Гарри только сейчас понял, насколько тот пьян. – Пока она была рядом.
Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о ком он говорит.
- Астория? – спросил он и поразился эффекту, который произвело на Малфоя одно её имя. – А что… что случилось?
- То, что должно было случиться, - Малфой уронил голову на руки и теперь говорил глухо. – Она… она не смогла быть со мной.
- Но она же знала, с кем… - Гарри прикусил язык, но было уже поздно. Малфой медленно поднял голову, уставился на него, и впервые за долгое время Гарри заметил, как в его глазах мелькнуло старое надменное выражение.
- Всё это не имеет для тебя никакого значения, - бросил он с деланым безразличием. – У тебя всё хорошо, ты счастлив и успешен, будущий аврор. О чём тебе говорить с таким, как я?
- А ты… чем ты сейчас занимаешься? – неуверенно спросил Гарри.
- Неужели Андромеда не говорила? – Малфой нехорошо усмехнулся. – Наверняка моя мать поделилась с ней своими переживаниями.
- Андромеда не стала бы делать ничего подобного, - Гарри покачал головой.
- По крайней мере, она не притворяется, что я ей нравлюсь, - пробормотал Малфой. – Я ничем не занимаюсь. Знаешь, как-то мало находится людей, которые хотели бы иметь дело с бывшим Пожирателем смерти.
- Но твоя ситуация, она не такая, как у остальных, люди должны это понимать, - Гарри сам не очень-то верил в свои слова, но ему нужно было что-то отвечать, раз уж он начал этот разговор.
- Она другая, да, - Малфой уставился на свои сцепленные на столе руки, и Гарри заметил, что костяшки пальцев у него побелели от напряжения. – Знаешь, что говорят про меня?
Гарри помотал головой.
- «Мальчик, у которого не было выбора», - с отвращением выплюнул Малфой и отрывисто хохотнул. – Против «Мальчика, который выжил». Забавно, правда?
- Но в этом есть доля правды, почему ты так реагируешь? – непонимающе переспросил Гарри, игнорируя его вопрос.
- Потому что у меня был выбор, - Малфой наклонился над столом, и его глаза сверкнули. – Он у меня был, и я его сделал. Я ведь восхищался отцом, я хотел быть рядом с ним. Я ещё в детстве представлял, как служу Тёмному Лорду, как он отличает меня, начинает доверять мне. Я хотел этого, и когда он вернулся, я… Я так просил отца замолвить за меня словечко, но он отказывался, и мама была очень против. Я хотел власти, хотел, чтобы меня боялись. И потом, когда я получил метку, я ведь даже не понял, что это наказание для моего отца. Я так долго был уверен, что мне выпал редкий шанс заслужить его доверие, может, даже уважение.
Гарри почувствовал, как едва не зашевелились волосы на затылке. Это было чудовищно.
- А потом… - Малфой оттянул ворот мантии, как будто он мешал ему дышать. – Потом… Потом я…
- Что потом? – подтолкнул его Гарри.
- Потом я понял, что не хочу никого убивать на самом деле, - Малфоя передернуло. – Когда ожерелье… Я был в ужасе… Я не знал, что делать. Лежал ночами и мечтал, чтобы Бэлл оправилась и вернулась в школу, обещал себе, что больше не буду пробовать добраться до Дамблдора. Потом понимал, что не могу остановиться. Чуть не отравил Уизли. Я не люблю всю их семейку, но я не хотел, чтобы он умер. Я снова хотел отказаться. Но тётя Белла сказала, что он убьёт всю мою семью. Только тогда я понял, в какую западню угодил. Я не мог сказать Тёмному Лорду, что передумал, что больше не хочу служить ему. Он бы убил мою мать, моего отца, я бы остался один. Так что потом, да, это правда, выбора у меня больше не было, потому что я не мог позволить матери умереть. И сам умирать не хотел.
- Но ты не смог убить Дамблдора, - напомнил Гарри. – Я был там и всё видел. Ты всё это знал, но всё же опустил палочку.
- Потому что мать говорила мне, что лучше умрёт, чем позволит мне стать чудовищем, - Малфой закрыл глаза. – В тот момент я решил, что мы попробуем скрыться, примем помощь Дамблдора, если не будет другого выхода, бросим отца… Но вышло по-другому.
- Да, вышло по-другому, - повторил Гарри, у которого просто голова взрывалась от таких подробностей. Мелькнула мысль, что завтра Малфой, скорее всего, выпьет яду, когда вспомнит, с кем откровенничал.
- А потом появился тот парень, француз, - Малфой открыл глаза, и в них появился настоящий ужас. Гарри почувствовал, как от волнения похолодели ладони. – У него был такой взгляд, я не мог его выдержать. Совершенно безумный. Даже тётя Белла побаивалась его. Даже Тёмный Лорд говорил о нём не так, как об остальных. Не как о равном себе, конечно, но по-другому.
- Откуда он вообще взялся? – как бы между прочим спросил Гарри, прокручивая в голове разговор с Симоном. Ведь он тогда, кажется, сказал, что не уверен, встречался ли Жак вообще с Волан-де-Мортом. Очевидно, что кто-то солгал: либо Малфой Симону, либо Симон им всем.
- Тётя Белла встретила его в Лютном переулке, когда он убил кого-то, - Малфой поёжился. – Подробностей не знаю, но мою тётю он впечатлил, а это уже кое-что. Ну, потом в процессе выяснилось, что у него какая-то нереальная сила. И заклинания он изобретал, и зелья. И вообще, он знал всё на свете. И это всё было чем-то страшным. Мама говорила, что это машина для убийства.
- А где он жил всё это время? – с замиранием сердца спросил Гарри.
- В поместье Лестрейнджей, - Малфой потёр лоб рукой, и в его взгляде впервые промелькнуло осмысленное выражение. – Не знаю, почему я всё это рассказываю тебе.
- Потому что ты пьян, - успокоил его Гарри, мысленно уже строчивший письмо Сайпресу. Значит, он не хотел посвящать их в подробности, что было вероятнее всего. – И тебе необходимо кому-то выговориться.
- Сказал бы мне кто лет пять назад, что такая ситуация возможна, я бы его проклял, - невесело усмехнулся Малфой. – А ты что здесь делаешь один со стаканом огневиски? Где Уизли и Грейнджер?
- Иногда хочется побыть одному, - по старой памяти напрягся Гарри, потом приказал себе расслабиться. – Готовятся к заседанию в понедельник.
- А, да, точно, - Малфой откинулся на высокую спинку своего стула. – Эльфы.
- Да, эльфы, - Гарри отвёл взгляд, вспомнив о Добби.
- Я никогда его не бил, - вдруг сказал Малфой. – И мама тоже. Прикрикивали на него, да, но не били. Это всё отец.
Гарри кивнул. Ему было приятно это слышать.
- И мне было обидно, когда я узнал, что он помогал тебе, - добавил Малфой. – Он наказывал сам себя за это, но всё равно помогал тебе. Я завидовал тебе даже в этом.
- Поэтому я и считаю, что Добби заслужил Орден Мерлина, - негромко сказал Гарри. – В итоге он всё-таки спас мне жизнь.
- Я тогда не хотел, чтобы вас поймали, - Малфой отвёл взгляд. – Не хотел, но ничего бы не сделал. И когда тётя Белла пытала Грейнджер… Я всегда думал, что мне было бы приятно посмотреть на такое, но нет. Я этого не хотел. Но всё равно ничего не сделал.
- Не будем вспоминать об этом, - быстро сказал Гарри, у которого в ушах снова зазвучали крики Гермионы. – Так или иначе, Добби был настоящим героем.
Малфой молча смотрел на него.
- Послушай, - Гарри допил остатки своего огневиски, - тебе будет сложно, это вполне понятно и ожидаемо. Но ты должен это преодолеть, иначе так и останешься один. Тебе придётся каждый день доказывать окружающим, что ты изменился, причем не словами, а поступками. И Асторию ты не вернёшь, если просто будешь сидеть тут и пить.
- Иногда всё бесполезно, - сказал Малфой и стиснул челюсть.
- Тебе дали второй шанс, остальные в Азкабане, между прочим, - напомнил Гарри. – Ты получил прекрасную девушку. Ты получил назад свою семью.
- Но места в волшебном мире для меня нет, - губы Малфоя искривились в улыбке. – Вот незадача! Тебе легко говорить, ты никогда не был на моём месте.
- Правда? – Гарри вдруг разозлился. – Может быть, ты забыл, но я подвергался насмешкам и нападкам с самого первого курса. А вспомни пятый курс и твою обожаемую Амбридж. А что писали обо мне в «Ежедневном пророке»? А уж когда на меня охотилась добрая половина магической Британии, вот это был лёгкий год! Я чёрт знает сколько месяцев слонялся по стране, жил в лесу в палатке и не имел возможности защитить любимую девушку!
- Но с тобой слонялись Уизли и Грейнджер, - тихо добавил Малфой. – Никто не сделал бы ничего подобного ради меня.
- Это только твоя вина, и ты это знаешь, - отрезал Гарри. – Но у тебя ещё есть шанс всё исправить. Верни Асторию. Она делает тебя лучше.
Малфой ничего на это не ответил, только поднялся на ноги и, слегка пошатываясь, двинулся к выходу. Гарри обернулся ему вслед. На самом пороге Малфой остановился и, как это уже было однажды, едва заметно кивнул Гарри и вышел.
После этого разговора настроение у Гарри испортилось окончательно. Накатило жуткое разочарование, даже обида. И вот за это они боролись? Чтобы всем было хорошо? Но кому хорошо? Где они, эти счастливые, наслаждающиеся миром и свободой люди? Хвала Мерлину, что хотя бы у них с Джинни всё было хорошо! Если бы её не было рядом, что бы он делал тогда? Пил бы вместе с Малфоем, вот что.
Всё воскресенье Гарри провёл в своей комнате, настроение если и улучшилось, то исключительно из-за разговора с Джинни. Она выглядела отдохнувшей и довольной, тренировки прошли хорошо, и она успела сделать всё домашнее задание. Гарри очень надеялся, что если она и заметила некоторые странности в его поведении, то списала их на волнение перед завтрашним заседанием.
Рон из комнаты точно выходил, Гарри слышал, как тот гремел посудой на кухне, и искренне недоумевал, что Рон надеялся найти в холодильнике, если ни один из них не удосужился зайти в магазин. Гарри твердо решил для себя отложить все разговоры и выяснения отношений, пока не пройдёт заседание, но встретиться с Роном лицом к лицу пока готов не был. Он элементарно не знал, что сказать другу. Если подозрения Гарри имели основу, то видеть Рона он просто не хотел, если же нет – он здорово обидел его своими подозрениями. Временами Гарри начинал чувствовать жуткий стыд: как он мог заподозрить Рона, готового умереть ради Гермионы, в предательстве, ещё таком подлом и циничном? В такие моменты Гарри был абсолютно уверен, что обвинил друга зря.
В понедельник утром, когда Гарри буквально выполз из своей комнаты, Рон уже был в гостиной и даже в парадной мантии. Со стороны кухни аппетитно пахло чем-то сдобным, и Гарри ощутил жуткий спазм в желудке.
- Я сходил за круассанами, нам надо перекусить, - Рон всем своим видом давал понять, что говорить ничего не надо. – И давай вести себя как обычно. Ради Гермионы.
Гарри молча кивнул и направился на кухню. Когда он надкусил ещё тёплый круассан, то едва застонал от удовольствия, а запах крепкого кофе, наполнивший лёгкие, моментально привёл его в чувство.
- Ты как, продумал речь? – с полным ртом спросил Гарри вошедшего вслед за ним на кухню Рона.
- Более или менее, посмотрим по обстоятельствам, - уклончиво отозвался Рон. – Ты правда пил с Малфоем в «Кабаньей голове» в субботу?
- Откуда знаешь? – Гарри чуть не подавился от неожиданности.
- Джордж вчера заходил к Аберфорту пропустить стаканчик, и тот ему сказал, - Рон пожал плечами, но Гарри показалось, что в его глазах мелькнула досада. – Тебе совсем пить не с кем что ли?
- Да не собирался я с ним пить, - вздохнул Гарри. – Он просто сидел там, совсем один, такой убитый, я не мог не подойти.
- Ясно, - Рон усмехнулся одними губами. – Инстинкт спасителя, значит. Нам пора.
Гарри со стуком поставил пустую кружку на стол. Он волновался гораздо сильнее, чем ожидал от себя. Конечно, его беспокоил вопрос эльфов, но не настолько, чтобы вот так затряслись руки. Скорее, он думал о Гермионе. Конечно, о ней. Для неё это значило невероятно много, именно она сегодня испытает триумф или поражение. И от этого очень многое зависит. Гарри никак не мог отделаться от мысли, что даже их с Роном будущее зависит от сегодняшнего заседания.
Когда они с Роном прибыли в Министерство, Гермиона уже была там. Сидела в коридоре перед залом заседаний, вытянувшись в струнку и сжимая в руках разбухший от бумаг портфель. Гарри поцеловал её в бледную, без кровинки щёку и почувствовал, что Гермиона дрожит. Хотя, держалась она неплохо, ей даже удалось сохранить почти бесстрастный вид, страх выдавали только глаза, неестественно огромные, как у испуганного ребёнка. Лицо Рона дрогнуло, как только он увидел её взгляд.
- Всё будет хорошо, Гермиона, - постарался приободрить её Гарри. – В любом случае, ты сделала для эльфов куда больше, чем многие другие до тебя.
Гермиона только кивнула в ответ, и Гарри так и не понял, слышала она его или нет. Рон вообще ничего не говорил, он просто сел рядом с ней, почти касаясь её плеча своим, и положил на колени чёрную кожаную папку, которую Гарри раньше у него не видел. Гарри садиться не стал, просто прислонился спиной к стене. Ощущение ожидания его убивало, и ему очень захотелось, чтобы Джинни была здесь. Уж она-то обязательно нашла бы слова, и сейчас они могли бы отвлечься от гнетущей тишины. Гарри казалось, что он слышит тиканье часов у себя на запястье.
Через десять минут дверь отворилась так неожиданно, что Гермиона подпрыгнула, и с её щёк сбежали остатки краски. На пороге возникла Одри Хермитэдж, быстро улыбнулась им всем и звонким голосом произнесла:
- Прошу вас, проходите. Министр уже здесь, и заседание сейчас начнётся.
Взмахнув каштановыми кудряшками, она проследовала обратно к своему месту за столом у стены, где сидел и Перси. Заметив их, он привстал и слегка махнул рукой, покосившись на Одри. Гермиона сдержанно кивнула в ответ на его приветствие, приветливо поздоровалась со всеми присутствующими, открыла свой портфель и начала методично вынимать из него стопки бумаги, перетянутые разноцветными ленточками. Гарри с изумлением заметил, что руки у неё больше не дрожали, и её волнение теперь выдавала только мертвенная бледность кожи. Рон сел по левую руку от Гермионы, положив перед собой свою папку, которую даже не открыл. Гарри устроился справа от Гермионы и сцепил руки перед собой. У него с собой ничего не было.
- Итак, прошу тишины, - начал Кингсли, поднимая руку, и в зале воцарилась полная тишина, прерываемая только лёгким скрипом пера. Гарри заметил, как пристально Одри смотрит на молоденькую журналистку, единственную, кого допустили в зал заседания. – Пора начинать. Все мы знаем, зачем тут собрались, я полагаю, но всё же оглашу повестку дня.
Он бросил взгляд на лежащий перед ним лист, потом медленно отодвинул его от себя. Гарри заметил, как сидевший напротив Кингсли пожилой волшебник с холодными глазами бросил на министра недовольный взгляд из-под густых белых бровей. Гарри не знал, кто это был.
- Итак, как вы все знаете, в сентябре мисс Грейнджер, наш новый сотрудник Отдела магических популяций и контроля за ними, выступила с инициативой по защите домовых эльфов от, не побоюсь этого слова, полного бесправия в их отношениях с волшебниками.
Всё тот же волшебник довольно громко кашлянул, привлекая к себе всеобщее внимание, и Гарри с раздражением взглянул на него. Кажется, от него стоило ожидать проблем.
- Мисс Грейнджер наглядно продемонстрировала нам на примере домового эльфа по имени Добби, - не моргнув глазом, продолжил Кингсли, - что у этих существ так же, как и у волшебников, как у всех иных магических популяций есть чувства, есть эмоции, они способны переживать, способны идти против своей природы ради спасения магического мира. Что, я подчеркну, заслуживает особого отношения к ним со стороны магического сообщества. Первым шагом в этом направлении стала установка памятника вышеупомянутому домовому эльфу Добби. Теперь я предлагаю выступить мисс Грейнджер, у которой есть предложения по изменению правового статуса домовых эльфов. Мисс Грейнджер, прошу вас.
Гермиона выпрямилась на стуле и обвела всех присутствующих серьёзным, ясным взглядом. Гарри следил за реакцией окружающих. Всего за круглым столом собралось семнадцать человек, из которых, кроме Кингсли и прилизанного Дилана, Гарри не знал никого. В целом, все выглядели совершенно спокойными, и только всё тот же пожилой волшебник так сильно нахмурил брови, что они полностью сошлись на переносице. Откинувшись на спинку стула, Гарри бросил за спиной у Гермионы взгляд на Рона и заметил, что друг тоже смотрит на этого сердитого старикана.
- Ещё раз доброе утро всем присутствующим, - на удивление сильным и ровным голосом начала Гермиона. – Не буду повторять слова господина Министра, скажу только, что вопрос, вставший перед нами и касающийся абсолютной бесправности домовых эльфов, должен был быть поднят уже очень и очень давно. Их бесправность выражается во многих аспектах. Во-первых, их судьба предрешена с рождения. Они не равны нам, волшебникам, но это, как мы знаем, касается не только эльфов. Однако, не будем углубляться в вопросы социального неравенства. В отличии от многих других популяций эльфы лишены даже права выбора: они изначально рабы. На мой взгляд, это даже не просто пережиток прошлого, это самый чудовищный анахронизм, который мы только можем встретить. Я не говорю уже о полной бесчеловечности такого положения вещей. Во-вторых, даже если допустить, что эльфы рождены для того, чтобы прислуживать волшебникам, с чем я в корне не согласна, почему они должны жить в таких условиях? Вы только посмотрите на них! Они не имеют права носить одежду, не имеют права на выходные дни, на оплату труда! Хозяева являются их полноправными господами, они могут даже убить своего домового эльфа, потому что это их собственность, и никому нет до этого никакого дела. Я спрашиваю, для чего всё это? Чтобы лишний раз унизить этих существ? Неужели мы действительно хотим этого? Что же, в таком случае, это говорит о нас? О наших человеческих качествах? Почему домовые эльфы не могут иметь права? Почему они не могут даже пожаловаться на жестокое обращение? Я спрашиваю это здесь, в самом сердце Министерства Магии, которое обязано защищать все магические популяции.
Гарри изо всех сил старался сделать вид, что речь Гермионы не стала для него неожиданностью. Речь была опасная, местами – откровенно острая и меткая. По ошарашенному лицу Рона он понял, что и тот даже не подозревал ни о чём подобном. Гермиона не защищалась и не просила, она нападала и обвиняла.
- Я хочу, чтобы домовые эльфы получили право носить одежду, - Гермиона легонько хлопнула по столу первой связкой листов пергамента. – Я изучила довольно много литературы и не нашла никаких упоминаний о том, что этот обычай с дарением одежды в качестве предоставления свободы нельзя было бы изменить. Пусть это будет хотя бы униформа, но пусть это будет нормальная одежда, не унижающая достоинства эльфов. Я хочу, чтобы все волшебники, имеющие домовых эльфов, знали, что за жестокое обращение с ними они могут подвергнуться сначала общественному осуждению, а потом и денежному штрафу.
Гермиона перевела дыхание и тут же продолжила, её глаза теперь метали молнии:
- Я провела несколько десятков выездных проверок, чтобы лично убедиться, что знаю, о чём говорю. Эльфы запуганы, они боятся разговаривать, боятся отвечать на вопросы, потому что либо их накажут хозяева, либо им придётся наказать себя самим. Я требую, чтобы это было изменено. Каждый домовой эльф, подвергшийся насилию со стороны хозяина, должен иметь возможность сообщить об этом в Министерство и получить защиту. И при этом он не должен наказывать себя за это. Я не вижу тут ничего особенного, по-моему, это всего лишь по-человечески.
- Но они не люди, юная леди! – гаркнул пожилой волшебник, лицо которого приобрело багровый оттенок, вызвав у Гарри ассоциацию с дядей Верноном. – Нельзя всех равнять под один стандарт. Такое положение вещей существует уже множество веков, и всех всё устраивало, пока не появились вы и не решили, что знаете всё лучше других.
- Я так совершенно не думаю, мистер Макмиллан, - абсолютно спокойно отозвалась Гермиона, и Гарри не удержался от удивлённого возгласа. Теперь понятно, почему Эрни перестал поддерживать отношения с семьёй. – Но я искренне не понимаю, почему это не пришло в голову людям постарше и поумнее меня.
- Потому что всё, что вы говорите – это полная ерунда, - фыркнул мистер Макмиллан. Наверное, это был дедушка Эрни.
- Попрошу вас выражаться с большим уважением, - в голосе Кингсли прозвучало неудовольствие. – Это официальное заседание, а не посиделки в баре, если я должен напоминать такие вещи, мистер Макмиллан.
- Благодарю, господин Министр, - Гермиона взглянула на Кингсли с благодарностью. – Если позволите, я продолжу. Как нам уже напомнили сегодня, у нас был пример в лице Добби, домового эльфа, который оказался готов пожертвовать своей жизнью ради Гарри Поттера, которого он даже не знал, о котором он только слышал. Не будем ворошить прошлое, все мы знаем, о чём именно идёт речь, но ведь, в конце концов, Добби отдал свою жизнь за Гарри, за Рона, за меня, за многих других, а значит – за победу. Да, он заслужил памятник, он заслужил того, чтобы о нём помнили. Но я настаиваю, что он заслужил также и Орден Мерлина. Он ему ни к чему, уверяю вас, Добби бы даже не понял, чем заслужил такую честь, но это может послужить символом признания статуса домовых эльфов в магическом сообществе. Хотя бы первым шагом такого признания. У меня пока что всё.
- Спасибо, мисс Грейнджер, - Кингсли положил обе ладони на стол. – Итак, я кратко подытожу. Первый вопрос: могут ли эльфы носить одежду? Второй вопрос: могут ли эльфы жаловаться на жестокое обращение со стороны хозяев? Третий вопрос: можно ли вручить домовому эльфу Добби Орден Мерлина. Посмертно. Кто хочет высказаться?
- Разрешите, Министр, - мистер Макмиллан едва не подпрыгивал на стуле от возмущения. – Я буду предельно краток. На все три вопроса у меня только один ответ – нет. Не вижу никаких причин менять давно сформировавшуюся систему. Да сами эльфы, в первую очередь, будут против, я вас уверяю!
- Приведите более веские аргументы, мистер Макмиллан, - попросила светловолосая волшебница средних лет, чуть брезгливо отодвигаясь от него, и Гарри подумал, что тот, наверное, оплевал её с головы до ног, с таким пылом он произносил свою речь.
- Мы, волшебники, должны ставить на место все остальные популяции, - мистер Макмиллан стукнул мясистым кулаком по столу. – Я не говорю, что мы должны убивать их, Мерлин упаси, но держать их в узде – наша прямая обязанность. Их интеллект в разы уступает нашему, они просто-напросто вымрут без нас. Так что у них нет другого выхода, только подчиниться нам и установленным нами порядкам.
- Прошу прощения, мистер Макмиллан, - светловолосая волшебница бросила на него неприязненный взгляд, - но я не могу с вами согласиться. Кентавры, например, не уступают нам в развитии, я бы даже сказала – могут дать нам фору. Или возьмём, к примеру, гоблинов. Да на них держится вся банковская система! Они просто несколько ограничены в возможностях, сильнее, чем люди, но это значит лишь то, что мы должны помогать им, защищать их и оберегать. Это наш долг.
- Защищать? Оберегать? – подал голос лысый мужчина с другого конца стола. – Почему мы должны делать что-то подобное? Никто не собирается защищать и оберегать нас, насколько я знаю.
- Мы сильнее, - неожиданно для себя самого громко сказал Гарри. – Наш долг защищать более слабых. И, разве вы не слышали, что господин Министр и мисс Грейнджер говорили про Добби? Он защищал и оберегал меня на пределе своих возможностей. Он спас мне жизнь, пожертвовав собой. Неужели мы ничего не должны им в ответ?
- Это единичный случай, - парировал лысый мужчина, но тут в дверь постучали, и он не смог продолжить. Одри, громко цокая каблучками, проследовала к выходу, пару секунд поговорила с кем-то, скрывавшимся за дверью, потом вернулась, держа в руках какой-то конверт.
- Если вы позволите, господин Министр, - она нерешительно взглянула на Кингсли, - тут прибыл конверт для мистера Поттера.
Гарри почувствовал, как ёкнуло сердце. Кингсли торопливо кивнул, и он поднялся с места, чтобы скорее взять у Одри письмо. В полной тишине, чувствуя, что взгляды всех присутствующих направлены на него, Гарри неаккуратно разорвал конверт и вытащил свернутый пополам лист пергамента. Письмо состояло ровно из двух строчек, написанных косыми буквами:
«Как бывший хозяин домового эльфа Добби считаю, что своим предательством он только доказал свою преданность. Если моё мнение что-то значит, то он заслужил Орден».
Гарри поднял глаза и встретился взглядом с Гермионой. Его переполняли очень противоречивые чувства.
- Всё в порядке, мистер Поттер? – Кингсли испытующе смотрел на него, и Гарри улыбнулся.
- Всё в порядке, господин Министр. Это первый голос от хозяина, пусть и бывшего, Добби. Он, между прочим, считает, что Добби Орден заслужил.
И Гарри протянул письмо Кингсли. Тот пару минут изучал его, потом передал другим членам заседания. Рон и Гермиона смотрели на Гарри с одинаковым выражением на лицах.
- Это кто написал? – мистер Макмиллан потряс письмом, когда оно попало к нему в руки. – Вряд ли Люциус. Это наверняка его сынок, а его голос не в счёт.
- То есть, у нас есть не только второсортные популяции, но и второсортные волшебники? – негромко уточнил Кингсли, и в комнате как будто повеяло холодом.
- Нет, вовсе нет, - мистер Макмиллан тут же растерял свой пыл. – Вы неправильно поняли меня, господин Министр. Я всего лишь имел в виду, что мнение бывшего Пожирателя смерти…
- Оправданного, - только и сказал Кингсли, и мистер Макмиллан моментально захлопнул рот.
Споры продолжались до полудня, и Гарри начал чувствовать, как трещит голова. Наконец, Кингсли объявил голосование.
- Если никто больше не хочет высказаться, - добавил он, оглядывая присутствующих. Гарри уже высказал всё, что приготовил заранее, ему нечего было больше сказать. Гермиона, у которой от волнения ярко проступили капилляры на руках, выглядела совершенно измотанной и говорить больше ничего не стала. Рон, словно воды в рот набравший и не произнёсший за всё время ни слова, снова промолчал, теребя замок на своей папке.
- Итак, - Кингсли кивнул Перси, который должен был подсчитывать голоса, - кто голосует за то, чтобы эльфы могли носить одежду, оставаясь при этом в услужении у волшебников?
Гарри вскинул руку вверх. Ему хватило двух секунд, чтобы понять, что он, Гермиона, Рон, Кингсли, светловолосая волшебница и ещё пара человек оказались в меньшинстве. Он старался не смотреть на Гермиону.
- Кто голосует за то, - лицо Кингсли окаменело, - чтобы эльфы получили право жаловаться на насилие со стороны хозяев?
И снова они в меньшинстве.
- Кто за то, чтобы вручить Добби Орден Мерлина третьей степени посмертно? – Кингсли в третий раз поднял руку, и теперь рук было больше, но всё равно недостаточно.
- По всем трём вопросам ответ отрицательный, - в полной тишине объявил Кингсли, и Гарри увидел мерзкую торжествующую улыбку на губах мистера Макмиллана.
Они проиграли, Гермиона проиграла. Этого он не ожидал, понял сейчас Гарри. В глубине души он был уверен, что хотя бы по одному пункту они победят. Но вышло иначе. Гермиона низко опустила голову, так что волосы упали на лицо, и стала быстро собирать свои бумаги обратно в портфель.
- Господин Министр, разрешите мне сказать? – Рон вдруг поднялся на ноги, его лицо покраснело, и Гарри понял, что друг в ярости. Кингсли кивнул и поднял руку, призывая всех к тишине. – Я слушал вас всех всё утро и так и не понял, за что вы сражаетесь. Вот вы, например, мистер Макмиллан, чем вам так не угодили домовые эльфы? Насколько я знаю, ваш внук - Эрни ведь ваш внук? – очень даже согласен с Гермионой. И я понимаю теперь, почему он предпочел уйти из дома.
Гарри со злорадством увидел, как снова покрывается багровой краской лицо мистера Макмиллана.
- В общем, переубеждать вас бесполезно, - Рон пренебрежительно махнул рукой. – Если вас так всё устраивает, то живите в таком мире. Я ничего не могу поделать, чтобы вас переубедить. Но я могу сделать кое-что другое.
Рон расстегнул свою папку и вынул из неё плоскую чёрную кожаную коробочку. Гарри моментально понял, что это такое, у него была точно такая же.
- Этот Орден Мерлина Первой степени принадлежит мне, и я могу делать с ним всё, что пожелаю, - Рон открыл коробочку и продемонстрировал Орден всем присутствующим. Гарри краем глаза видел, что Гермиона не сводит взгляда с Рона. – Так вот, я при свидетелях прошу Министра магии переписать мой Орден в реестре Кавалеров с меня на свободного домового эльфа Добби.
- И я выполню вашу просьбу, мистер Уизли, - в тёмных глазах Кингсли мелькнула торжествующая улыбка. – Таким образом, по третьему вопросу, несмотря на результаты голосования, у нас получается положительный ответ. Домовой эльф Добби посмертно получает Орден Мерлина Первой степени.
Рон молча передал Кингсли свою коробочку с орденом, но тот её не взял.
- Но так как Рональд Уизли очень много сделал для победы над Волан-де-Мортом, я оставляю этот орден у него, - Кингсли не смотрел ни на кого, только на Рона. – Для Добби будет изготовлен новый Орден и внесён в реестр.
- Что за хитрости, Министр? – рявкнул мистер Макмиллан. – Либо мистер Уизли отдаёт свой орден, либо нет.
- Вы оспариваете право Рональда Уизли на ношение Ордена? – прогремел Кингсли, и в этот раз мистер Макмиллан сдался окончательно. – Я считаюсь с вашим мнением в том, что касается спорных вопросов, но право награждать волшебников Орденом Мерлина я оставляю исключительно за собой.
Рон сел на место, продолжая сжимать в руке коробочку с Орденом. Гарри страшно хотелось взглянуть на Гермиону, но он сдерживался.
- На этом заседание объявляю закрытым, - объявил Кингсли и поднялся на ноги. – С протоколом заседания все желающие смогут ознакомиться завтра в кабинете у мистера Персиваля Уизли. До свидания.
Волшебники, кто поодиночке, кто группами, стали выходить из кабинета, продолжая обсуждать только что закончившееся заседание. Гарри, Рон и так и не сказавшая ни слова Гермиона тоже вышли в коридор.
- Гермиона! – не успели они выйти за дверь, как их нагнал Дилан, и Гарри был очень близок к тому, чтобы просто отпихнуть его в сторону и дать Рону с Гермионой обсудить всё, что только что произошло. – Мне так жаль, что у нас ничего не получилось! Но ничего, мы не опустим руки, мы будем бороться дальше, и я обещаю, я…
Гермиона не обратила на него ни малейшего внимания. Она осторожно положила свой портфель на скамейку у кабинета, а потом без всякого предупреждения бросилась к Рону, закинула руки ему на шею и поцеловала прямо в губы, не заботясь о том, что их мог видеть любой желающий.
Гарри, улыбаясь от уха до уха, подобрал упавшую на пол чёрную кожаную папку, сунул её под мышку и, не оборачиваясь, пошёл по коридору, оставляя за спиной поглощённых друг другом Рона и Гермиону и открывшего рот от изумления Дилана. Может быть, у Гермионы не всё получилось сегодня, но Гарри нисколько не сомневался, что она всё-таки победила.
