Зависть

Ярость

Ярость Ильи похожа на девятый вал, накрывающий палубу соленым покрывалом. Она или сметает Курякина за борт, где он, отплевываясь и судорожно молотя руками, пытается не захлебнуться, или заставляет его забиться в дальний угол, обнять колени руками и смиренно ждать, когда же шторм закончится. Первого Илья старается не допускать. Он плохо плавает и не уверен, что стихия не восторжествует. Второе заставляет Илью ненавидеть себя, свою слабость, беспомощность. Илья боится себя в такие минуты, боится того, что может сделать. Ярость всегда была сильнее его.


Габи Теллер флегматична и умна, но довольно тщеславна. Габи ненавидит, когда ею пренебрегают. Ей хочется вызывать эмоции, подобные цунами, о которых она лишь читала. Пусть это будет ярость до дрожи, любовь до потери пульса. Не важно! Главное, чтобы чувство захлестывало, иссушало. Хотя…
Габи не трогают интрижки американца, не заботит, что он смотрит на неё равнодушно или чуть-чуть насмешливо, как на маленького ребенка. Наполеон ведет себя так со всеми, а Габи умнее и знает больше, что позволяет ей пережить подобное отношение безболезненно. Её бы не заботило, если бы и Курякин относился к ней так же, как и ко всему вокруг. Она бы только посмеялась над своим скрытым превосходством.
Но для Ильи она – пустое место. Она – единственное, к чему он равнодушен, на что не бросается в пылу борьбы. И это выбешивает Габи до дрожи.


У Наполеона Соло нет сердца. Зато есть амбиции. Он лелеет их с такой нежностью, какой никогда не удостоится ни одна женщина. И, - черт возьми! – он никому не позволит встать у него на пути.
Ярость его не похожа на водородную бомбу Советов. Скорее парализующий яд. Горчащий. Резкий. Безжалостный. От него замедляется сердце, кровь отливает от щек, а сам Наполеон превращается в прекрасную античную статую. А напротив - Медуза Горгона с глазами Виктории Винчигуэрры.


У Виктории есть сердце. Горячее сицилийское сердце – дремлющая Этна в груди. Наполеон чувствует это, стоя рядом с Викторией. Он мысленно слышит глухой рокот, когда что-то расстраивает Винчигуэрру, и боится той силы, что выйдет из-под контроля и обрушится на его голову, если Виктория придет в бешенство. А это произойдет, если их миссия удастся.
- А где мои часы? – мурлычет женщина.
И глаза её недобро блестят из-под опущенных ресниц.


Наполеону жарко. Не от палящего солнца над головой, не от раскаленного асфальта под шинами болидов, нет. Виной тому лава ревности, что готова сжечь маленькую Габи, так мило болтающую с Александром Винчигуэрра, и грохот бомбы, что уничтожит все вокруг. О, это было бы смешно, когда бы не было так грустно! Наполеону этого не понять. Наполеону жалко всех четверых.


Ярость сильнее Ильи, а Габи Теллер ему по плечо. И такая хрупкая! Большевик готов выпрямиться в полный рост на своей утлой лодчонке и закрыть девушку собой. Лишь бы и её не смыла за борт разбушевавшаяся стихия.