Глава 2На следующий день она пришла с самым решительным настроением на свете, села подле него, намеренно не сохраняя даже малейшее личное пространство, и с беспристрастным лицом внимательно стала слушать. Скорпиус объяснял доходчиво, но слишком сильно ударялся в детали, в результате чего спустя час занятия Лили, незаметно зевнув, с отчаянием посмотрела на исписанные пергаменты и раскрытые книги. Ей становилось тошно от одних только алхимических значков.
— Мой мозг исчерпал все свои силы на сегодня, — уверенно проговорила она, повернув голову к нему. Между ними была пара жалких сантиметров, и Лили по-особенному ощущала какое-то внутреннее желание просто взять и прижаться к нему, обвить руками шею и наконец-то поцеловать.
— В таком случае у меня для тебя плохие новости: мы не прошли даже одной трети от запланированного материала, — сухо прокомментировал он, посмотрев в ответ. Зрительный контакт длился недолго, ведь, смутившись, Лили резко отвела свой взгляд, переметнувшись к его шее, которая едва выступала за высоким воротником рубашки.
— Но я больше не могу, — напирала она, все равно боясь поднять глаза. — К тому же, я сегодня собиралась пойти в бар… хочешь со мной?
Лили абсолютно точно ожидала отказа. В конце концов, глядя в его серьезное лицо, она думала, что Малфой только и делает, что что-то изучает и учит, выводит и классифицирует. Он был таким… умным и взрослым, что рядом с ним Лили ощущала себя просто маленькой глупенькой девочкой. И это ощущение полной своей ничтожности, что возникало, стоило ему только посмотреть своим проницательным взглядом, она испытывала всегда — даже еще в далеком Хогвартсе.
— Ну пошли, пьянь, — спокойно ответил он, и Лили слабо улыбнулась, украдкой поглядывая на него.
Светлая меланхолия накрыла ее раньше, чем они успели выйти из библиотеки. Она просто шла рядом с ним и вспоминала, как еще будучи ученицей Гриффиндора заработала репутацию взрывной девчонки, что вечно ударялась в громкую музыку и высокоградусный алкоголь. Без нее не обмывалась ни одна победа в квиддиче, хоть она и не состояла в команде; без нее не праздновался ни один день рождения, хоть Лили и не была ни с кем близка. Всем просто нравилась ее легкость и веселость, добродушие и азарт, она могла заводить толпу зажигательным, отчаянным смехом и полным отсутствием хоть каких-то негативных эмоций.
Мало кто знал, что все это: смех на устах, любовь выпить и раствориться в музыке — было всего лишь побегом от реальности; желание скрыть свою полную растерянность перед этим огромным миром и тысячью дорог, что открывала ей юность.
— Мне казалось, ты только по пятницам налегаешь на алкоголь, — насмешливо протянул он, когда Лили без всякого смущения схватила его за руку и потащила к своему излюбленному месту.
— Следишь? — лукаво спросила она, усаживаясь поудобнее, с нетерпением ерзая на кушетке. Ее почему-то волновала одна только мысль, что он рядом. Помнилось ей, что Скорпиус пропустил даже свой выпускной ради защиты какой-то своей работы, Малфой в принципе не был замечен ни на каких-либо вечеринках, ни уж тем более в каких-либо пабах. Ведь Скорпиус Малфой, чертов умник, всегда интересовался вещами пространственными.
Так почему он пошел вместе с ней?
— Твой отец рассказал.
Лили фыркнула, с раздражением задумавшись о том, что еще мог рассказать ее papa, насколько сильно он мог уйти в воспоминания и опозорить ее. Почему-то именно рядом со Скорпиусом ей было труднее всего признаться, что она всего лишь типичная неудачница, не знавшая своей дороги по жизни, так и оставшаяся на перепутье, не решившаяся хоть куда-то пойти.
Вскинув голову, она посмотрела на него, чувствуя, как грусть пронзает все ее тело и даже бокал виски, который она держала в руках, не помогал ей окунуться в пучину веселья. Она знала это лицо слишком хорошо: сколько раз Лили молчаливо изучала его черты, вбивала в память изгибы? И ведь он даже не изменился… повзрослел разве что, так и оставшись тем красивым подростком с белокурыми волосами и сталью в серых глазах. Которые всегда смотрели на нее с презрительной насмешкой в зрачках.
— Тебе бы стоило завязать, — спокойно проговорил Скорпиус, смотря на нее в ответ. И Лили могла поклясться, что его сердце не замирает от одного только ее взгляда, в то время как она уже готова просто подпрыгнуть и дотянуться до небес. — Вспомни, сколько проблем у тебя было в Хогвартсе…
— О нет, — прошептала Лили, улыбнувшись криво, прикрывая лицо руками.
— …никогда не забуду, как Альбус пытался привести тебя в сознание от алкогольного отравления. Повезло же, что это мы тебя нашли и никто не воспользовался твоим состоянием.
Ее лицо медленно покрывалось красными пятнами, а чувство стыда липкими пальцами обтягивало кожу. Лили была до того везучей, что в единственный раз, когда вечеринка вышла для ее боком, свидетелем ее позора стал человек, в которого она была безмерно влюблена. Стоило ли говорить, что в течение следующей недели она избегала его как только могла, при этом все время натыкаясь в безлюдных коридорах в перерывах между уроками?
«Ты чертова неудачница», — подумалось ей, и Лили, резко вскинув голову, медленно стала раскачивать стакан в руках, внимательно наблюдая за ним. Скорпиус, уперевшись руками в лоб, сидел, склонившись над столом.
Он выглядел уставшим и изможденным, и ей почему-то начинало казаться, что, возможно, в его жизни тоже все было не так гладко, как могло показаться. И с каждой новой мыслью Лили чувствовала какой-то горьковатый привкус на кончике языка и понимала, что если так и продолжит думать о прошлом, то точно разревется. Потому что все ее годы прошли будто сквозь нее, не оставив ничего.
— Ты был тем еще засранцем в школе, — весело протянула Лили, внимательно наблюдая за ним. Ей хотелось, чтобы он усмехнулся насмешливо или начал опять лезть к ней в душу — все что угодно, лишь бы он не выглядел настолько больным.
— Попрошу, я был самим очарованием, — с долей иронии незамедлительно ответил он, приоткрыв глаза, чтобы потом медленно заскользить ими по ее лицу, оставляя за собой ожоги. Лили было больно и совершенно точно обидно, потому что ничего в ее жизни не изменилось за эти проклятые восемь лет: она по-прежнему робела от одного только его взгляда.
— О да, — парировала, чувствуя, как алкоголь сносит последние границы и препятствия, оставляя после себя одну пустоту. — Особенно мил ты был тогда, когда отшивал меня и плевался в мои чувства.
Когда до нее дошло осознание, что именно она ляпнула в полупьяном бреду, Лили резко прикусила губу, бросив испуганный взгляд на сидящего рядом Скорпиуса. Он смотрел на ее пристально и пронзающе, морщась и хмурясь отчего-то, словно ему была противна одна только эта тема. И это по-особенному больно укололо ее, заставляя в момент протрезветь и понять очевидное:
«Только ты одна стоишь на месте, Лили Поттер. Все остальные уже давно в пути».
— Лили… — начал было он, и она предполагала, что именно за этим последует, поэтому, быстро вскочив с места и бросив два галеона на стойку, бессвязно затараторила прежде чем позорно сбежать:
— Мне пора, рада была посидеть!
Можно было сказать, что она реагировала слишком глупо: в конце концов, она же взрослый человек с хоть небольшим, но все-таки опытом, так зачем так по-идиотски вестись на очевидную провокацию с его стороны? Но Лили не отдавала себе отчета, она просто плелась мимо людей, ощущая, как непрошеные слезы скапливались в глазах и как ее сердце медленно замолкало под тяжестью грусти. Когда Скорпиус уехал в чертову Францию, все два последние курса слились для нее в одну черную и безликую полосу: казалось, что с его отсутствием в ее жизни она просто потеряла весь смысл, поэтому, наверное, Лили так презирала себя. Из-за своей любви она не смогла понять, кто вообще такая и чего в принципе хочет получить от жизни, ведь все ее мысли были заняты только им.
— Постой, — тяжелая рука схватила ее за плечо и заставила развернуться. У нее не было ни шанса на побег, ведь перед ней опять стоял запыхавшийся Скорпиус, и сердце Лили замерло от предвкушения, в то время как стоявшие в глазах слезы были уже готовы градом осыпаться вниз.
— Ты забыла, — проговорил он почти равнодушно, протягивая ей палочку, и Лили, растерянно моргнув, ощутила, как в момент становятся влажными щеки. Она плакала. Стояла и смотрела на него, прежде чем резко схватиться за свою палочку и стремительно развернуться, дабы с окончательным позором трансгрессировать домой.
Все правильно, в конце концов. Так и должно было быть: спасение утопающего — дело рук самого утопающего… но почему же, черт возьми, так сложно всплыть? Что тянет ее вниз, в эту бездну?
***
С прошествием лет Лили почти полностью потеряла свою гриффиндорскую отвагу: она не кидалась в бой по первому зову, чаще начинала испытывать некоторую робость и даже страх. В конечном итоге по прошествии стольких дней Лили так и не стала лучше, у нее не получилось развиться. И понимание этого отчего-то особенно больно било ее по пятницам на второй паре, которую вел Скорпиус.
Если бы она сохранила свою прежнюю напористость, был бы он сейчас ее? Смогла бы она в итоге покорить его сердце? Бросая цепкие взгляды на его подтянутую фигуру и безразличный вид, Лили почему-то думала, что нет. Такие, как Скорпиус, предпочитают людей себе по статусу, уверенных и умных, куда тут раздражающей сестре лучшего друга? В конце концов, она сама не ощущала себя достойной его, и с того дня перестала хоть как-то мелькать у него перед глазами.
Нужно было сдаться. Просто запереть свои чувства и не давать им волю, тогда, может быть, она наконец сможет задуматься о своем будущем и решить, к чему ей стремиться. Но чем дольше она всматривалась в его черты, тем сильнее понимала, что просто не может. У нее не получается начать вести себя хоть сколько-нибудь рационально и правильно.
— Мисс Поттер, останьтесь, — холодно бросил он, даже не повернувшись, когда Лили позорно быстро запихнула тетради в сумку, мечтая сбежать. Не вышло.
Тяжело вздохнув, Лили улыбнулась премило своим однокурсницам, до боли прикусив нижнюю губу и коря себя за собственную нерасторопность. Она с таким успехом избегала Скорпиуса на протяжении почти двух недель, что ей уже, по правде, начинало казаться, что удача на ее стороне.
— Ваша работа оставляет желать лучшего, с ней не стоит и мечтать о допуске к экзамену.
— Но, мистер Малфой, — с нажимом на фамилию протянула Лили, встрепенувшись, почувствовав, как страх тонкой пленкой окутывает сердце. Она боялась даже представить, что скажет ее семья, если Лили опять отчислится из института. — Я сделала все, как вы объясняли.
— Да? — насмешливо бросил Скорпиус, наконец повернувшись и посмотрев на нее пронзительно, из-за чего весь пыл Лили погас примерно тотчас. — Вы перепутали типологию В и С, умудрились допустить ошибку в составлении алхимического названия и… — криво улыбнувшись, Малфой протянул ей лист, в котором синяя чернильная вязь смешалась с красной. — …вы даже не удосужились закрепить тот небольшой материал, что мы успели с вами разобрать, судя по вашим глубокомысленным ответам в части с развернутым ответом.
Усталость и смущение чередовались друг с другом, и Лили чувствовала, как тяжесть дней становится непомерной, слишком массивной ношей. Было просто сложно стоять напротив него и чувствовать свою полную некомпетентность и глупость, но труднее всего было осознавать, что это действительно не ее. Она зря старается удержаться за это место.
— Сегодня после пар я жду вас на пересдаче, — наконец проговорил он, и Лили увидела, как насмешка змейкой проскользнула в глазах.
— Малфой, ты что, ненавидишь меня? — встрепенулась она тут же, сильнее нужного смяв листок в руках и посмотрев на него широко распахнутыми глазами.
«И вправду», — подумалось ей, когда лицо напротив на мгновение приняло выражение превосходства. — Сегодня же пятница!
— До нашей встречи у вас остается ровно четыре часа, — как ни в чем не бывало проговорил он, бросив быстрый взгляд на часы. — Вполне достаточно для повторения. Рекомендую не опаздывать, мисс Поттер.
Когда-то пятницы были самым любимым временем для Лили, но после его возвращения, у нее не осталось даже этого. Можно было сказать, что все это было расплатой за то, что Лили стала слишком маргинальной и потерянной… но в глубине души ей хотелось верить, что Малфой просто проявляет свою заботу о ней. В конце концов, что у нее вообще останется, забери ее мысли о нем? Не провалилась бы Лили окончательно в бездну?
Поэтому, наверное, собрав волю в кулак, в назначенное время Лили стояла у двери, что вела в его кабинет, и думала о том, что все это к месту. Провести время наедине со Скорпиусом Малфоем… в свои пятнадцать она могла о таком только мечтать.
Когда Лили, резко распахнув дверь, шла по направлению к его столу, он молчаливо пронзал ее взглядом. Ей было страшно, и ноги ее грозились надломиться где-то в середине пути, поэтому, попытавшись улыбнуться, Лили, заламывая пальцы, неуверенно подошла к нему ближе, думая, что тишина в этой аудитории слишком пугающая… чересчур интимная, и сердце у нее замирало в ожидании.
— Перепишите часть с развернутым ответом, этого будет достаточно, чтобы я допустил вас к сдаче экзамена, — лениво бросил он, внимательно наблюдая за каждым ее действием, и Лили замерла слегка пораженная. Неужели для этого будет достаточно сделать так мало? Был ли тогда вообще смысл дергать ее?
Но страх наполнил ее внутренности первее, чем она успела даже попытаться что-то сказать, поэтому, не задумавшись ни на секунду, Лили быстро уселась за первую парту, склонившись над листочком и испытывая чувство дежавю. В голову лезли воспоминания: ненужные, болезненные, они только сильнее расфокусировали ее внимание, вынуждая из раза в раз перечитывать одни и те же строчки. Иногда, когда она окончательно окуналась в прошлое, Лили вдруг понимала, что Скорпиус… был до удивительного непоследовательным человеком. Он отвергал ее приглашения в Хогсмид, но при этом неизменно появлялся в ее жизни в самый трудный момент. Казалось, что ему совершенно не нравилось то внимание, которым была окружена Лили, но как он относился к ней самой? И почему все обернулось именно так, как вышло?
Когда Лили выпускалась из школы, она была счастлива и огорчена одновременно — прощаться с обжитыми стенами было трудно, но труднее всего было ходить по коридорам, в которых два года она натыкалась на него и, краснея, пыталась наладить разговор. Именно на выпускном она ощутила всю тоску и одиночество, ей просто было необходимо увидеть его, и мир, будто увидев ее тайное желание, помог ей в этом. Скорпиус пришел к ней на выпускной вместе с Альбусом, и сердце у Лили билось слишком сильно, чтобы она могла в тот момент проговорить хоть что-то значимое.
— Поттер, ты тридцать минут пялишься в листок и ничего не пишешь, — она вздрогнула, вынырнув из воспоминаний, и с неприкрытой печалью посмотрела на него. Скорпиус уже не сидел за столом, а нависал над ней. Фыркнув, он придвинул стул к ее парте, уселся вальяжно и склонился так близко, что Лили могла разглядеть малейшие черточки в его глазах. — С учетом твоего игнорирования моей скромной персоны, не думаю, что у тебя есть резон задерживаться здесь еще дольше.
— Я не игнорирую! — шикнула Лили, чувствуя, как медленно заливается предательской красной краской.
— О, ну да, как я сразу не догадался. Это скорее похоже… на побег? — насмешливо тянул он, чтобы потом резко вскинуть голову, посмотреть на нее в упор пронзительными серыми глазами, от которых не было спасения. И Лили падала. Ее сердце не могло перестать так по-сумасшедшему биться. — Ты всегда сбегаешь, когда дело продвигается чуть дальше нелепых предложений о свидании в Хогсмиде, не так ли?
Лили вздрогнула. Потому что отчетливо помнила, как тогда, на ее выпускном, получилось так, что она оказалась со Скорпиусом под омелой. Это вышло случайно, видел Мерлин, Лили не хотела такого нелепого счастья, и она смотрела на него беспомощно, по-глупому хлопая глазами, слыша улюлюканье за спиной. У Скорпиуса на лице привычное равнодушие превращалось в вязкое раздражение, и Лили чувствовала себя то ли любимицей жизни, то ли самой большой неудачницей, но, неуверенно приблизившись к нему, она все же коснулась своих губ его. Страх и радость смешались друг с другом, когда его рука обвила ее талию и притянула ближе к себе, и это буйство чувств, что переполняло Поттер в тот момент, было до того ярким, что Лили запомнила все эти ощущения с педантичной точностью. И поэтому даже по прошествии шести лет, когда она вновь видела это лицо настолько близко от своего, сердце ее металось в лихорадке.
Только… почему тогда она просто развернулась и сбежала? Почему, черт возьми, она вечно убегала от него?
Зрительный контакт длился слишком долго, и Лили, забывшая уже, как дышать, словно в каком-то бреду, нагнулась над партой, передвинулась к нему ближе. Она опять падала в собственную бездну чувств, и, наверное, череда лет, полных страданий, отбила у нее весь инстинкт самосохранения, ведь иначе как можно было объяснить, что Лили, нагнувшись еще ближе, схватила ладонями его лицо и аккуратно, словно боясь сломать собственную иллюзию, поцеловала его?
И когда он ответил ей, Лили показалось, что весь ее мир сузился до размера аудитории. Все стало таким безразличным: и череда бессмысленно прожитых лет, и отсутствие смысла жизни — все это померкло, оставляя после себя то тепло и ту ласку, в которой просто хотелось раствориться. Лили плавилась. И эта сладкая боль была ей абсолютно по вкусу.
***
Лили нервничала слишком сильно, прокручиваясь возле зеркала, внимательно цепляясь взглядом за свое отражение. Ее волнение было вполне оправдано, ведь сегодняшняя встреча со Скорпиусом в библиотеке отчасти напоминала свидание, и сердце ее сладостно билось от одной только этой мысли. Их поцелуй все еще был свеж в сознание, и, глупо улыбаясь, она то и дело пыталась стереть улыбку с лица. Хотя… в конце концов, спустя безликих восемь лет, могла она позволить себе окунуться в собственную радость?
Правда, радость была односторонней, ведь когда они сидели в библиотеке, то и дело касаясь друг друга коленями, Лили видела, как спокоен и безразличен Скорпиус, в то время как сердце ее с каждой секундой готово было просто вырваться из груди. Никто из них не говорил о произошедшем, казалось, той пятницы и вовсе не было, и Поттер чувствовала отчасти грусть: ей хотелось, чтобы Скорпиус, обняв ее, тихо зашептал какие-нибудь глупости вместо занудных и слишком абстрактных формул.
— Что ты думаешь делать после того, как окончишь Академию? — произнес он тогда, когда Лили потеряла всякую надежду на то, что Малфой перестанет терроризировать ее мозг стратификацией зелий.
Лили пожала плечами. Она плыла по течению и никогда не думала о будущем, потому что оно представлялось неизменно в мрачных красках.
— Не знаю… пойду в науку? — рассмеялась нервно Лили, словно сейчас она удостоила мир рождением гениальной шутки. И только рука ее сильнее сжала перо, обнажая настоящие чувства: ведь Поттер боялась. И будущего, и прошлого, а самое главное — самой себя.
Тяжелый вздох Скорпиуса заставил Лили нервно сглотнуть и улыбнуться, но улыбка была до того измученной, что сразу погасла. Она просто чувствовала, как пелена печали заслоняет ей вид, и, не выдержав, посмотрела на Малфоя украдкой, робковато, потому что боялась увидеть безразличие или ленивую усмешку. Но он был до того серьезен, что это ошпарило ее даже больше.
— Пойдем, — проговорил он уверенно, быстрым движением закрыв книгу и тетради. И Лили ничего не оставалось, кроме как последовать за его движениями.
Они уверенно вышли из библиотеки, и Скорпиус, схватив ее за руку, приблизил чуть к себе, вынуждая ее измученное от чувств сердце биться еще сильней. Через минуту очертания Лондона исчезли перед ее глазами, и Лили, оглянувшись по сторонам, с удивлением обнаружила Хогсмид. Нелепая искорка счастья зажглась в Лили, и она, улыбнувшись, не стараясь вырваться свою руку из его оков, впивалась взглядом во все близнаходящиеся предметы в округе.
Сколько раз она мечтала, что Скорпиус примет ее предложение и таки сходит вместе с ней в это удивительное место? Сколько лет она в красках представляла себе это свидание? И вот сейчас, когда этот день настал, Лили молчала, неторопливо идя за ним следом, наконец выпустив его руку, и ей хотелось то ли петь, то ли все больше вглядываться в уверенную спину перед собой. Но между тем чувство какой-то скрытой тревоги изъедало ее, ведь Поттер понимала — все неспроста. Ей казалось, что она непоправимо катится в бездну.
— Ты должна уже решиться для себя, чего именно тебе хочется в этой жизни, Лили, — сказал он тихо, когда они подошли к ограде, отделяющей Визжащую хижину от хогсмидских домов. Облокотившись, Скорпиус молчаливо посмотрел перед собой, слегка покачивая рукой, что свисала над деревянной конструкцией. — В конце концов, рано или поздно тебе придется столкнуться лицом к лицу с реальностью. Не будет ли тебе тогда слишком больно от осознания, что вся твоя жизнь прошла в пустую?
— Я уже столкнулась, — прошипела Лили, словно обиженная кошка, и, поймав его спокойный взгляд, лишь сильнее тряхнула головой, чувствуя… обиду. — И не надо меня учить, мистер умник. Сама все осознаю.
На самом деле ей хотелось кричать: вопить от жизненной несправедливости, признаться, что она совершенно не понимает, что делать с собой. Лили было двадцать пять, но она находилась в постоянном внутреннем конфликте с собой, из чего, наверное, и вытекали все ее проблемы. Но почему Скорпиус считал, что имеет право упрекать ее в этом? Почему ему вообще есть дело до того, что она губит свою жизнь?
— Твоя проблема в неопределенности, — наконец проговорил он после минутного молчания, и Лили вздрогнула, потому что поняла, что во время ее мысленных баталий он внимательно наблюдал за ней.
— А твоя — в непоследовательности! — чуть повысив голос, проговорила она, взмахнув головой, чтобы длинные волосы не закрывали ей его. Было отчего-то слишком обидно, что он по-прежнему видел в ней лишь малявку, которую нужно было постоянно наставлять на путь истинный. — Сначала отшиваешь на протяжении трех лет, затем, появившись, ведешь себя так, будто я тебе не безразлична, зовешь с собой в Хогсмид. Что с тобой не так, Скорпиус Малфой? Во Франции солнышком пригрело?
— Ты все такая же импульсивная, — с усмешкой протянул он, и спокойствие его раздражало еще больше. — Стоит кому-то надавить на больное, и ты готова его растерзать.
— Ну так и не общайся со мной.
Развернувшись, Лили опять убегала. Шла мимо слегка заспанных и уставших людей, думая лишь о том, что ничего в ее жизни не изменить. Она всегда будет бояться, трусить, у нее никогда не получится с спокойствием посмотреть ему в глаза и мысленно произнести:
«Да, я жалкая, ну так и что? Не поэтому ли я тебе нравлюсь?».
В сердце кольнуло, и Лили, схватившись рукой за выступающую стену, зажмурилась. Она была готова поклясться, что он определенно точно симпатизирует ей, но так что же мешало им быть вместе? Почему они еще в далекой юности так и не сошлись?
«Потому что ты неудачница, Лили Поттер. Ты тонешь настолько некрасиво, что никому не хочется тебя спасать».
— Ложь! — воскликнула она, топнув ногой об асфальт, а потом, развернувшись, Лили обратила свой взгляд на людей. У них были свои заботы, проблемы, ну так почему она чувствовала себя так, словно несчастней всех? Что не давало ей покоя?
«Ты всегда сбегаешь, когда дело продвигается чуть дальше нелепых предложений о свидании в Хогсмиде, не так ли?»
Мотнув головой, Лили уже была готова закричать, а потом какая-то необъятная душевная сила обуяла ее. И, сорвавшись с места, она стремительно побрела туда, откуда сбежала, чтобы найти его, просто схватить и, не обманывая ни себя, ни его, решиться сделать то, о чем она мечтала слишком долго, топя свои чувства в горьком, мерзком алкоголе.
Когда она заметила его яркие платиновые волосы, Лили быстро подбежала к Скорпиусу. Сердце у нее билось слишком дико, чтобы она могла хоть на секунду задуматься о том, что, черт возьми, творит, и, плюнув на все, она схватила его за руку и толкнула удивленного Малфоя к проходу между домами. Не мешкаясь, Лили переместила свои ладони на отвороты его пальто, и, невольно задержав дыхание, поцеловала его. Грубо, слегка даже властно, выражая всю свою ненависть и боль, но между тем и влюбленность, и все ее тело распылялось от какого-то внутреннего жара, который в итоге и дарил ей покой.
— И это я непоследователен? — тихо проговорил Скорпиус, тяжело дыша, с огоньком азарта поглядывая ей в глаза. И Лили млела под давлением этих глаза, понимая, что сейчас творит абсолютную ерунду, но разве ей привыкать?
— Мерлин, Малфой! — злобно зашипела Лили, когда он прижал ее к стене и она обвила своими ногами его бедра. — Пойдем уже хоть куда-нибудь, иначе я тебя точно убью!
Уносимая магическим вихрем, Лили думала лишь обо одном: в конце концов, не всем утопающим нужно спасение.
Кому-то просто не суждено всплыть.
