Без планаС Димой они дружили с детского садика. Он пришёл в их группу не сразу, года за полтора до выпуска, и первым делом они с Викой подрались. Вернее, дралась Вика, Дима только молча отталкивал её от себя, прижимая к груди разноцветные кубики, которые срочно понадобились им обоим. В конце концов, дело кончилось его разбитой губой, когда один из кубиков вырвался из Викиной руки и прилетел ему прямо в лицо. Жаловаться воспитательнице он не побежал, реветь тоже не стал, просто вытер кровь рукавом и молча протянул ей ставшие обоим ненужные кубики.
Вечером Вика рассказала обо всём родителям. Губа у Димы распухла, но он так и не признался воспитательнице, что с ним случилось, просто сказал, что упал, и никакого наказания Вика не получила. Ей бы выдохнуть с облегчением, но вместо этого она почувствовала ужасный стыд. Она хотела, чтобы её поругали, тогда бы можно было с чистой совестью забыть про всю это историю. Вика нисколько не сомневалась в свои пять лет, что на свете не было человека, который возмутился бы её поступком больше, чем папа. Ему-то она всё и рассказала.
Папа предсказуемо рассердился, провёл с Викой беседу, объяснил, какой Дима молодец, поступил, как настоящий мужчина, пусть и маленький. Сказал, чтобы завтра Вика обязательно извинилась.
Вика извинилась, Дима серьёзно кивнул в ответ, а когда позже на прогулке её начал задирать мальчишка из другой группы, Дима молча подошёл и встал рядом. Мальчишка убежал. Для пяти лет Дима был слишком высоким, на голову возвышаясь над всеми ребятами в группе. Вика посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась. Дима сначала только снова кивнул, но потом и уголки его губ слегка приподнялись.
Вике потребовались годы, чтобы уяснить, что серьёзный Дима улыбается редко, а смеется и того реже, поэтому проявления его радости или веселья нужно было ценить. Он всегда был максимально спокоен и невозмутим, Вика какое-то время даже была уверена, что он и вовсе не испытывает эмоций. Разумеется, это было не так, просто Дима редко их выражал, предпочитая всё держать в себе.
Они так крепко сдружились в детском саду, что их родители были просто вынуждены познакомиться, между ними тоже завязались приятельские отношения, и детей в итоге отдали в один класс, чтобы не разлучать.
Школа – это вам не садик, тут дети уже повзрослее, их почти сразу начали беззлобно поддразнивать. Вика слышала «тили-тили тесто, жених и невеста» по нескольку раз за день, но не обижалась, только плечами пожимала. Дима, в своей обычной манере, был непробиваемым и просто не реагировал, как будто не слышал. Ему всегда было всё равно, что о нём говорят.
Вика же, будучи маленькой наивной девочкой, была уверена, что никогда уже не встретит второго такого надёжного и сильного мальчика, который будет таскать её портфель, переносить её через лужи, вытаскивать её велосипед из подъезда, поднимать за ней стул, защищать от других мальчишек. Естественно, после школы они с Димой собирались пожениться. Они никогда об этом не говорили, потому что в этом и нужды не было, всё же было и так понятно, но Вика не сомневалась, что Дима думает так же. Как-то её бабушка их об этом спросила на каком-то семейном празднике, хитро поблёскивая глазами за стёклами очков и шикая на пытавшегося что-то вставить дядю.
- Викушка, а вы с Димой жениться-то собираетесь, когда вырастете?
Вика посмотрела на Диму, который, как всегда, стоял со своим серьёзным лицом рядом с ней, потом перевела взгляд на улыбающуюся бабушку и ответила:
- Конечно.
Дима ничего не сказал, но он вообще редко говорил, если не требовалось.
Всё это было до того, как она нашла книжку про ангелов.
Потому что потом всё изменилось. Вика помнила, как на следующий день в школе она так пристально вглядывалась Диме в глаза, надеясь увидеть в них хотя бы одного крохотного монстрика, что даже он начал проявлять признаки беспокойства. Никаких жителей в его серых, спокойных и родных глазах не было. И Вика с огромной грустью поняла, что никакой свадьбы после школы теперь, конечно, не будет. Она даже поплакала по этому поводу, но ничего поделать с этим было нельзя, она уже выбрала для себя цель в жизни. Если бы она хотя бы была не такой важной, но спасение ангела – куда уж серьёзнее?
Три года назад у неё всколыхнулась было надежда: Димин отец ушёл из семьи к другой женщине, и несмотря на то, что расстались родители мирно и на дружеской ноте, что отец оставался сильно вовлеченным в жизнь Димы и его младшего брата, для Димы это стало страшным шоком. Его отец был из разряда тех людей, которым веришь безоговорочно, от которых никак не ожидаешь ножа в спину. Димина вера в людей ужасно пошатнулась, отца он так и не простил, ни разу за эти три года не видел мачеху и даже сводную сестренку, которой сейчас было уже почти два года. С отцом он встречался только ради Егора, но на таких встречах в основном сидел молча.
Вика, постоянно находясь рядом с другом, всегда готовая выслушать и поддержать, всё-таки регулярно проверяла, никто ли не ответит на её взгляд, кроме самого Димы. Но нет, монстры не появились. Крылья Димы даже не надломились.
Потому что никаких крыльев у него никогда не было.
Только к началу одиннадцатого класса, когда Вика немного повзрослела и поняла, что фантазии не могут заменить реальной жизни, она пересмотрела своё желание спасать сломанных ангелов. Ладно бы она встретила хоть одного за эти годы, кроме папы, так нет же. В конце концов, она пришла к выводу, что такие ангелы появляются после войн или ужасных катаклизмов и среди её сверстников вряд ли могут найтись. Она успокоилась, и её взгляд снова постепенно обратился к Диме и их несогласованным послешкольным планам, по-прежнему негласным.
Сегодня она впервые встретила мальчишку, которого что-то в такой ещё не долгой жизни сломало. Перед её глазами снова встали книжные страницы и белый ангел на чёрном фоне, поднявший голову к небесам в ожидании спасения.
***
И всё же в тот момент, в Диминых объятиях, Вика решила, что это всё не важно.
Спасать кого-то – прекрасная цель, но сейчас, в данный конкретный момент, поддержка и помощь нужна была ей самой, а никто из всех людей, которых она знала, не умел давать ей такого ощущения безопасности и защищённости, как Дима. Даже папа, потому что она всегда держала в голове, что беречь нужно его самого.
Вика осторожно подняла руки, обняв Диму в ответ, обхватила его спину, прижалась ещё крепче.
Может, всё бы и обошлось, но Дима взял и вздрогнул.
Тогда-то и появились все те странные, но смутно знакомые чувства. Ощущения были такие же, как если ты учуял запах, разблокировавший какие-то застарелые воспоминания. Что-то начало крутиться в голове, ещё не оформившееся, расплывчатое, но точно уже чувствовавшееся раньше. В Викиной голове проносились все те долгие годы дружбы, когда она полностью и во всём полагалась на человека, прижимавшего её сейчас к груди. Как здорово было знать, что в его жизни она занимает уникальное место, и оно зарезервировано за ней пожизненно. Не сомневаться, что тебя любят: молча, сильно и по-настоящему.
Вика на все эти чувства отвечала почти так же. Пусть они ничего не обсуждали, она знала, что Дима тоже понимает всё без слов. Это было уже настолько привычно, что любая эмоция, хотя бы чуть-чуть выбивающаяся из сонма обычных, отдавалась и резонировала внутри, как неожиданный удар гонга.
Например, вот так вжаться Диме в грудь Вике точно никогда раньше не хотелось. Зачем? Он всегда был рядом, она могла шутливо взъерошить ему волосы, а потом смотреть, как он невозмутимо возвращает прическу в состояние «как было». Могла чмокнуть его в щёку или взять под руку, пока они шли по улице. Могла съесть что-нибудь вкусненькое из его тарелки, как если бы это само собой разумелось.
Дима был её лучшим другом и, несмотря на отсутствие у него обломанных крыльев, самым лучшим парнем на свете. Она никогда не встречала никого, хотя бы отдаленно на него похожего, поэтому в начале одиннадцатого класса, когда отпускала свои мечты об ангелах, решила так: если за год она не встретит пусть не своего, но хоть какого-нибудь человека с монстрами в глазах, то будет считать, что не срослось, не получилось. И тогда, когда они с Димой уже будут жить в Москве, они вспомнят о своих детских планах и однажды воплотят их в жизнь. Конечно, не сразу после школы, но про себя Вика решила, что в другом городе их отношения перейдут на другой уровень. Они опять же ничего не обсуждали с Димой, но это не мешало ей иногда думать о своих московских планах как о реальном, просто ещё не наступившем будущем.
Но зачем ждать, пока оно наступит, если можно начать проживать его прямо сейчас? Правда, она нашла человека с монстрами в глазах, но ведь он ушёл, это не тот ангел, которого она могла бы спасти. И вообще, ну, что за глупости с этими ангелами? Это же она для себя решила найти одного и спасти, но вдруг эта судьба, так подходившая её маме, совсем не подходит ей? Стоит ли из-за детских впечатлений и глупых клятв отказываться от реальности? Вика тихонько фыркнула сквозь слёзы, и Дима сильнее прижал её голову к своей куртке.
Ткань была толстой, но Вика всё равно слышала, как громко и быстро у него бьётся сердце.
- Ты от холода трясёшься? – спросил Дима, и у него приятно завибрировало в груди. – Ты почему без куртки?
Вика не ответила и хватки не разжала, но Дима всё же осторожно высвободился из её объятий, придерживая её одной рукой, на всякий случай. Глядя ей в лицо – брови сведены на переносице, в глазах по-прежнему испуг, который он не мог или не считал нужным скрывать – он быстро расстегнул джинсовку, неуклюже стряхнул её с себя и накинул ей на плечи.
Стало теплее. А внутри – даже горячо.
- Я домой хочу, - сказала Вика. – Отведи меня домой.
Дима растерянно заморгал, потом чуть отступил и оглядел её с ног до головы. Вика отстраненно подумала, что выглядит, наверное, ужасно. Как хорошо, что это всего лишь Дима, перед которым ей не нужно прихорашиваться. Если бы её в таком виде нашёл Петя Моисеев, она бы этого не пережила.
Петя, симпатичный высокий блондин, выпустился из школы в прошлом году. Вике он нравился с восьмого класса, но они не были даже знакомы, так что эта симпатия казалась ей вполне безопасной для её целей. Она нередко фантазировала, как её, например, сбивает машина, а Петя, случайно проходивший рядом, бросается ей на выручку. Но в таких мечтах она всегда выглядела как фотомодель, в красивом платье, на каблуках, с причёской, не растрепавшейся от падения, и идеальным макияжем. В общем, какой в жизни обычно не была.
Дима в таких фантазиях не фигурировал никогда. Это было даже как-то смешно. Для мечтаний он был слишком близко.
- Слушай, давай дождёмся скорую, - говорил тем временем её надёжный Дима. – Вдруг у тебя что-нибудь сломано? Или сотрясение. А потом я отвезу тебя домой.
- Да у меня только коленки, Дим… - запротестовала Вика. Ей хотелось выпить кеторол, потом лечь, укрыться с головой одеялом и уснуть. И ещё, чтобы всего этого не было. Даже встречи с ангелом.
- И подбородок ещё, - сказал Дима и пальцем осторожно прикоснулся к её лицу. – И ладони.
Вика посмотрела на свои ладони, которые он перевернул тыльными сторонами вверх. Правда, тоже все сбиты. Надо же было так неудачно упасть. Папа всегда говорил, что она не умеет группироваться.
- Хочешь, я позвоню твоим родителям?
- Нет! – моментально отмерла Вика. Мысли про папу моментально её взбодрили. Не хватало только, чтобы он увидел её, покрытую кровью с ног до головы. Вику даже затошнило от страха, зато мысли окончательно прояснились.
- Да я бы тёте Наташе позвонил, - сказал Дима, видимо, обо всём догадавшийся по выражению её лица. – Я же знаю.
- Нет, мама тоже испугается. Так, надо срочно идти домой, мне же нужно ещё всё это постирать, чтобы никто ничего не узнал, - сказала Вика и посмотрела вниз на свою блузку, на порванные колготки и испачканную юбку. – Ну, или выкинуть.
Тут подъехала скорая, и немолодая женщина-врач стала осматривать и ощупывать Вику, а та только и могла думать, как бы кто-нибудь из учителей не прошёл сейчас мимо и не решил, что следует сообщить о произошедшем её родителям. Если папа снова вскрикнул во сне, хотя и не проснулся, значит, в ближайшие дни за ним нужно будет пристально наблюдать, следить, не появятся ли ещё какие-нибудь симптомы ухудшения. Так что никаких волнений ему сейчас не нужно. И определённо никакой крови.
- Серьёзных повреждений я не вижу, - вынесла вердикт врач после того, как промыла ранки антисептическим средством и заклеила пластырями. – Вам бы сейчас, девушка, полежать, только спать пока нельзя. Если затошнит, голова заболит или ещё что-нибудь, то сразу обращайтесь к врачу, ладно?
Вика рассеянно кивнула и нетерпеливо посмотрела на Диму. Тот стоял рядом, на расстоянии вытянутой руки от неё, переминаясь с ноги на ногу. Под джинсовкой у него оказалась её любимая рубашка в голубую клетку, сейчас тёмная от продолжавшего моросить дождя. Дима смотрел на неё пронзительным взглядом, в котором застыли немой вопрос и всё тот же страх.
- Всё, теперь можно домой? – спросила Вика одновременно и врача, и Диму. Оба синхронно кивнули.
Дима вынул из портфеля мобильник и стал набирать на нём что-то.
- Не вздумай звонить моей маме, - на всякий случай, ещё раз предупредила Вика. Она страшно замёрзла, но тревога за папу прекрасно переключила её из состояния шока в обычное, рабочее. Ранки, теперь промытые и заклеенные, только щипало. Болеть, по-серьёзному, наверное, начнёт завтра. А ей ведь нужно будет с самого утра поехать к Кате в больницу.
Мама, конечно, ссадины заметит, но ей можно будет как-то объяснить. Когда она увидит, что Вика дома, в безопасности и совершенно спокойна, то воспримет всю ситуацию совершенно по-другому. Ну, а от папы, они будут всё держать в секрете. Что ж, не в первый раз.
- Я такси вызываю, - Дима приложил телефон к уху и вдруг показался Вике таким красивым и взрослым, каким в её глазах никогда не был даже Петя Моисеев.
От накинутой на плечи джинсовки, в которую она зябко куталась, ощутимо пахло чем-то приятным, не то дезодорантом, не то одеколоном.
- Через три минуты приедет, - Дима убрал телефон в карман джинсов. – С тобой точно всё в порядке? Ты выглядишь странно.
- Жить буду, - сказала Вика и улыбнулась ему.
Остатки странного оцепенения улетучились. Обрубленные крылья, ангелы и глаза-колодцы ушли в ту часть Викиного мозга, которую мама называла «слишком много книжек читаешь». Где им, наверное, и было самое место. По крайней мере, прямо сейчас.
- Что вообще случилось? – Дима обернулся и посмотрел на перекресток. – Куда делся этот велосипедист?
- Ушёл, - коротко ответила Вика. Она не собиралась сейчас говорить о парне в голубой футболке. Дима, разумеется, ни о каких ангелах знать не знал. – У него у самого голова разбита.
Дима мрачно пробормотал что-то недоброе, не выказав ни малейшего сочувствия, потом сложил руки на груди. К ней он больше не прикасался, и, вспомнив их странное объятие, его ладонь на своих волосах, Вика мощно и внезапно ощутила смущение, какого ещё никогда не испытывала в присутствии Димы. У неё даже уши начали гореть, что было потрясающе смешно. Этот человек помогал ей в детском саду размазывать собачью какашку по дверце шкафчика её обидчика из другой группы!
Ладно, это ничего, это бывает между друзьями разных полов, особенно учитывая их обоюдные невысказанные чувства друг к другу. Это не та самая Любовь, конечно, что-то другое, но всё равно. Сейчас же он просто испугался за неё, а она была в состоянии аффекта. Тут и не такого натворишь и начувствуешься. Не поцеловались же они, в конце концов.
И тут накачанная книгами часть Викиного мозга активно включилась и заработала в полную силу. В этот раз картинки были как никогда четкие, может, потому что Дима стоял прямо перед ней, и ей не приходилось представлять, как он выглядит, она могла просто посмотреть на него. Она почти видела со стороны, как делает шаг вперёд, встает на цыпочки и прижимается к его губам. Вика даже рот слегка приоткрыла от неожиданности и неуловимого восторга.
- Ты точно нормально себя чувствуешь? – спросил Дима. – Не врёшь?
Вика панически пыталась взять себя в руки. Всё это, каким бы заманчивым оно ни казалось, нужно было ещё десять раз обдумать. У неё не было плана на такой случай. Они ведь ещё не в Москве. Вдруг что-нибудь сорвётся, что она потом будет делать? К тому же, оставалась проблема в лице Веры, которой нужно будет всё ненавязчиво объяснить. Всё равно у той не было никаких шансов, конечно, но всё-таки Вике хотелось расставить точки над и.
Встрепенувшись, Вика поняла, что Дима ждёт от неё ответа, и, поморщившись, быстро сказала:
- Нога немного болит.
Дима сразу опустил взгляд ей на ноги. Юбка для школы, конечно, тоже коротковата, мама права, запоздало подумала Вика. Сильно коротковата. Может, оно и к лучшему, что она не дошла сегодня до школы, иначе наверняка бы схлопотала замечание. Дима смотрел ей на ноги гораздо дольше, чем было нужно, потом отвернулся.
- Вон наша машина, - он махнул на подъехавшую к обочине серебристую десятку, потом нерешительно глянул ей в глаза и, протянув руку, легонько обхватил её за талию. – Я помогу.
Вика прекрасно могла бы уже идти сама, шок проходил, силы к ней возвращались, но она решила об этом умолчать. Всё-таки приятно, когда за тобой ухаживают. Дима редко бывал таким откровенным и трогательным в своей заботе, чаще всего она ненавязчиво проявлялась где-то за кадром. Он забирал у неё из рук всё, что считал тяжёлым, отдавал ей свои варежки, если она забывала перчатки, гулял с её собакой, когда она простывала, но всегда молча. Как что-то обычное, как будто об этом не стоило и говорить.
Дима открыл перед ней дверь, помог сесть, потом обежал машину и забрался на заднее сиденье с другой стороны. Вика сидела, не шевелясь и положив на голые ноги грязную, мокрую сумку, её адрес таксисту тоже диктовал Дима.
В машине почему-то снова стало неловко, Вике даже дышать было слегка тяжело. Воздуха как будто не хватало, ей всё время казалось, что она громко пыхтит, как бегемот. Интересно, это может быть последствием удара? Дима сидел неподвижно у другой дверцы, положив локоть на подлокотник. Она не поворачивала голову в его сторону, но боковым зрением видела, что он смотрит на неё, не отрываясь. Наверное, всё ещё думает, что у неё может быть сотрясение.
Пока они поднимались по семи ступенькам в её квартиру на первом этаже, он снова придерживал её за талию. Не убрал руку, даже когда она открывала дверь и отключала сигнализацию. В зале Вика сняла с себя джинсовку и протянула ему, хотя это нужно было сделать ещё в коридоре, где было не так светло.
Дима быстро отвёл взгляд, и Вика сообразила, что блузка на ней ни капли не высохла из-за толстой джинсовой ткани и наверняка была гораздо прозрачнее, чем до намокания. Добавьте сюда короткую юбку и порванные колготки, видок у неё был тот ещё.
- Я побуду с тобой? – спросил Дима, старательно глядя ей в глаза.
Вике совершенно иррационально захотелось, чтобы он хотя бы раз в жизни не был таким сдержанным и тактичным. Тот, другой Дима, ладонь которого так крепко прижимала её голову к груди с гулко бьющимся сердцем, разбудил в ней совершенно особенные, ни на что не похожие чувства. И она была не прочь продолжить переживать это непонятное, но такое волшебное нечто. По крайней мере, всё это нужно было исследовать.
- Да, посиди немного, ладно? – попросила, прошла в свою комнату, вытащила из-под подушки пижаму и вернулась в зал. – Я только быстренько схожу в душ.
Дима кивнул, потом спросил:
- Разве можно сейчас всё это мочить? Раны только что обработали.
- Всё равно зелёнку придётся смыть, пока папа с работы не пришёл, - сказала Вика и озабоченно посмотрела на ладони. Что, если она не смоется целиком? Или папа заметит ссадины? Ну, тогда она не будет сегодня выходить из своей комнаты. Скажет, что историю учит, в конце концов. ЕГЭ – железная отмазка на все случаи жизни.
- Ну ладно, - Дима сел на диван, подумал пару секунд и достал из кармана телефон. – Я тут подожду.
Напряженность или неловкость между ними так никуда и не пропала, не до конца. Но, скорее всего, она снова всю эту ситуацию просто придумала, как с ней уже не раз бывало. Она что-то там почувствовала, находясь в экстремальной ситуации, развила из этого целую историю, перенесла её в жизнь и теперь приписывает Диме эмоции, которых он, может, вовсе и не испытывает. Если какая-то неловкость и появилась на самом деле, то это из-за неё, из-за её странного поведения, которое он заметил и никак не может для себя объяснить. Волнуется, что она всё-таки ударилась головой, вот и все странности. Всё просто.
Вика закрыла глаза, сосчитала до десяти, чтобы полностью прийти в себя, перенестись в реальность. Потом быстро приняла душ и помыла голову. Пижама, пожалуй, была чересчур домашней, и она накинула сверху тёплый махровый халат, висевший на крючке. Халат был старый, застиранный и не слишком чистый, но всё-таки лучше так, чем являться в зал в шортах и маечке на тоненьких бретельках. Вика бросила взгляд в зеркало и с удовлетворением отметила, что с подбородка зелёнка полностью смылась. Ссадина осталась, но она была снизу, и если не задирать голову, то никто даже ничего и не заметит. В остальном лицо совсем не пострадало, чему Вика была рада. Ей хватало и шрама от отлетевшей как-то во дворе щепки на левой щеке.
Глаза, вроде, не заплаканные. Диковатые немного, но это пройдет до возвращения родителей. Вика распустила по плечам длинные пряди, подсушенные полотенцем, и пошла в зал.
При её появлении Дима оторвался от телефона и на долю секунды застыл.
Не застывал, это всё в её голове.
Он просто ищет подтверждения, что она действительно не слишком пострадала. Вика села на диван рядом с ним, и оба какое-то время помолчали.
- Школу прогуляли, - сказала Вика, чтобы уже что-то сказать.
- Да ничего страшного, один день, - откликнулся Дима. Голос звучал нормально, как обычно. Конечно, всё дело снова в её воображении. – Как самочувствие?
- Нормально, - заставив себя перестать накручивать и мысленно писать в голове альтернативную историю, как это называла Катя, Вика почему-то немного расстроилась. – Каждые пять минут теперь будешь спрашивать?
Дима ничего не ответил. Тишина была невыносимой. Вике казалось, что она утопает в какой-то ужасной вязкой трясине, из которой нужно срочно выбираться, иначе будет поздно.
- Извини. Ты такой хороший друг, а я веду себя, как последняя свинья, - она протянула руку и легко коснулась Диминого плеча, как делала это всегда. Никакой неловкости, всё, как обычно. – Ой, ты же тоже весь мокрый. Хочешь в душ? Согреешься немного.
Дима как-то странно посмотрел на неё, криво улыбнулся, потом одновременно пожал плечами и покачал головой.
- Я уже и так почти высох, только рубашка ещё немного влажная.
- Тогда я дам тебе папину футболку, а то простынешь, - Вика поднялась и достала из родительского шкафа папину рубашку с короткими рукавами. Папа её почти не носил, ему не нравилось выставлять шрамы на предплечьях на всеобщее обозрение.
Рубашку Дима взял, отвернулся от неё и снял с себя мокрые голубые клеточки. В этом не было ничего особенного, он переодевался на её глазах бесчисленное множество раз, но сейчас, когда Вика смотрела на его голую спину, она почти физически ощущала: что-то изменилось. Спина почему-то как будто принадлежала другому человеку, не такому знакомому. Кстати, может, бокс и был опасен для мозга, как всегда переживала Димина мама, но вот мышцам спины он несомненно приносил одну только пользу. Никакого сравнения с тем тощим парнем.
С другой стороны, здесь не шло даже речи ни о каких обрубленных крыльях.
Вика отвела взгляд чуть-чуть поздно, Дима повернулся, застёгивая пуговицы на рубашке её папы, и успел заметить, как она на него пялится. Они почему-то так и застыли: он с мокрой рубашкой в руках, она – с горящими щеками и разрывающимся от сотен мыслей мозгом.
Она может потерять лучшего друга из-за своих дурацких фантазий. Просто потому, что не умеет вовремя остановиться, разделить придуманное и реальное. Диму даже сравнить нельзя было с Петей Моисеевым, в той симпатии не было никаких рисков. Даже если бы Петя каким-то чудом обратил на неё внимание, это было бы ничего. Но не могла же она играть с Димой, с его чувствами, с его жизнью.
Теперь, когда она успокоилась, мысль о спасении ангела снова начала казаться ей привлекательной и благородной. Несмотря ни на что. Но как же быть с этими непонятными чувствами, которые она испытывает, да и всегда испытывала где-то на заднем плане, к Диме? Их не получится больше просто игнорировать. Они стали слишком взрослыми, Москва не за горами.
«Да, но что, если у нас не получится поступить в один город, как бы мы ни старались, и эти оставшиеся полтора месяца – это всё, что у нас есть?»
Вика не знала, кто живёт в её голове, и почему он такой вредный, но она ненавидела это существо всей душой. В этот момент – особенно.
- Вик? – Димин голос прозвучал странно хрипло, нехарактерно для него, и на Вику моментально накатило такое чувство страха вперемешку с приятным возбуждением, что она громко втянула в себя воздух. Не нарочно, не наигранно, очень странно и некрасиво, просто она не успела сдержаться.
- Что такое?
Дима оказался рядом в долю секунды. Мокрая рубашка с негромким шорохом упала к их ногам, а он осторожно положил свободные теперь руки ей на плечи. Опустил голову, заглянул в глаза.
Серый прозрачный взгляд. Чистый, как всегда.
Улыбнуться и сказать, что стрельнуло в коленке. Что она ещё не до конца пришла в себя, слишком быстро всё случилось. Что это от шока. Вытереть глупые слёзы и включить компьютер. Или достать учебники. Спросить что-нибудь про подготовку к ЕГЭ. Про его соревнования ещё можно. Поговорить о Кате. Договориться, во сколько завтра удобнее пойти к ней в больницу. Да что угодно сказать.
- Обними меня снова, - сказала Вика. – Пожалуйста.
Зрачки Димы расширились. Ей редко удавалось настолько удивить его. Вика вся покрылась мурашками под халатом, сердце забилось в том же ритме, что она слышала под своей щекой на мокрой улице.
Потом его руки осторожно скользнули по её плечам вниз, спустились по спине и прижали её к его широкой груди, тёплой под не до конца застёгнутой рубашкой. Вика чувствовала его прикосновение даже через халат. Она положила голову обратно ему на грудь, вздрогнула, ощутив под щекой голую кожу и снова услышала этот прекрасный гулкий звук. Закрыла глаза. Просить его снова погладить её по голове она не станет, хватит уже и этого. Идеально.
Но Димина ладонь всё равно легла ей на волосы, и Вика резко подняла к нему потрясенное лицо. Удивление пересилило и страх, и неуверенность, и даже злость на себя за непонятные новые то ли чувства, то ли фантазии. Как он узнал?
Его лицо оказалось совсем близко. Слишком. В глазах - самый настоящий ужас. Она ещё ни разу такого не видела. Брови совсем сошлись у переносицы, губы крепко сжаты.
- Дим… - прошептала Вика, пытаясь остановить что-то неминуемое, надвигающееся на неё, но замолчала. Это уже не были её фантазии, сейчас они оба были в реальности, причем в одной.
Он наклонил голову и легко, совсем быстро, буквально на секунду, прикоснулся к её губам. Выпрямился и снова посмотрел на неё, зрачки огромные и чёрные, руки нервно подрагивают у неё на спине. Внутри неё что-то перевернулось, и Вика поняла, что теряет равновесие. Позвоночник внутри как-то перестраивался, смещался, потянув за собой точку опоры, привычный до этого момента мир сдвинулся. А сердце явно готовилось к инфаркту, потому что с такой тахикардией только туда прямая дорога.
Дима не шевелился, только продолжал смотреть на неё такими глазами, каких она не видела у него никогда. Да и ни у кого другого тоже.
Ещё никто ни разу не целовал её. Артём Кораблёв, с которым она по-детски мутила в седьмом классе, как-то попытался её поцеловать, но она отвернулась. Ей не хотелось, чтобы первый поцелуй случился не с тем человеком. Но сейчас-то рядом с ней был именно тот человек.
Вика встала на цыпочки и сама потянулась к Диме. Он неверяще выдохнул и разомкнул губы.
Это был абсолютный конец.
