Глава 2. Приятное оцепенениеНа следующее утро за завтраком Драко вздохнул, заняв свое обычное место во главе стола на десять персон. Нарцисса села напротив него на другом конце стола, а Люциус — рядом с ней. До заключения Люциуса в тюрьму он читал «Пророк» за завтраком, почти ни с кем не разговаривая. Сегодня утром он, казалось, хотел знать обо всем, что произошло за время его отсутствия.
После того, как он выслушал от Нарциссы полный отчет о поместье Малфоев, а также краткий отчет о благополучии их друзей, Люциус повернулся к Драко и задал вопрос, который, скорее всего, занимал его с момента освобождения, а возможно, и до него.
— Ты с кем-нибудь в отношениях, сынок?
Драко напрягся и приготовился, по крайней мере, к словесной перепалке. Разве накануне вечером они не договорились оставить эту тему в прошлом? Однако, когда Драко посмотрел на своего отца, он не увидел в его глазах ничего, кроме любопытства, поскольку тот продолжал есть копченую рыбу. В нем не было и намека на те строгие требования, которые Люциус предъявлял много лет назад.
Нарцисса улыбнулась ему и сжала руку Люциуса.
— Не серьезно, — неуверенно ответил он.
— Ты сейчас в отношениях? — он откусил еще кусочек. И все же Драко не уловил в его словах злого умысла.
— Нет. Я был довольно занят бизнесом. У меня очень мало свободного времени для отношений.
Люциус усмехнулся.
— Я много лет руководил компанией, сынок. Я знаю, что времени для отношений предостаточно.
— После окончания войны все стало непросто, отец. В структуре компании произошло немало изменений… Я с нетерпением жду возможности обсудить все с тобой, когда ты вернешься. Ты уже решил, куда направишься?
— О, вот-вот! — взволнованно воскликнула Нарцисса. — Мы начнем с Италии, с Ривьеры, а затем отправимся в Испанию. Каждый год там проходит большой рынок, на который приезжают ведьмы и колдуны со всего мира, чтобы продемонстрировать свои товары. Волшебный квартал Мадрида пришлось расширить почти в десять раз, чтобы вместить их всех, но это было такое замечательное время.»
— После Испании, — продолжил Люциус, — мы отправимся в Париж. Ты же знаешь, как твоя мама любит Елисейские поля и, конечно же, Площадь Магии.
Драко стиснул зубы, но ничем не выдал своих мыслей. Поездка обещала быть достаточно дорогой, и он ожидал, что его мать сделает хотя бы одну остановку за покупками, но Париж, скорее всего, означал неделю шопинга. То, как его отец целую неделю ходил по магазинам, наблюдая, как Нарцисса примеряет одежду, и делился полезными отзывами, было выше его понимания. И что это была за неделя! У него уже начинала болеть голова при мысли о том, во сколько ему это обойдется, и не только в галеонах. По крайней мере, он мог найти утешение в том, что его отец больше не сидел в тюрьме.
— Звучит заманчиво. Что будет дальше? — выдавил он из себя и откусил еще кусочек.
Нарцисса пустилась в подробный рассказ о том, в какие магазины ей хотелось бы заглянуть, о друзьях, которых она хотела бы увидеть снова. Драко знал только одно: в Париже его мать была не просто женой Пожирателя смерти. В фешенебельном Париже такие вещи едва ли замечались. Что имело значение, так это фирма ее сумочки или название на подошве обуви. Она любила убегать в этот мир и смогла пережить большую часть войны, пока Темный Лорд не поселился в ее доме. Это была ее первая поездка в Париж с мужем после победы над Волдемортом, и она с нетерпением ждала этого.
В какой-то момент Люциус прервал его и сказал, что они не совсем уверены, куда отправятся дальше, но что сообщат ему письмом, как только примут решение.
Люциус и Нарцисса продолжали рассказывать о своем путешествии, но что-то настойчиво стучалось в дверь сознания Драко, требуя внимания. Обрывки мыслей начали складываться в единую мысль.
— Отец, — сказал он, прервав мать на полуслове.
Люциус повернулся к нему со строгим выражением на лице.
— Драко, наверняка к этому возрасту ты уже усвоил, что перебивать тебя крайне невежливо.
— Да, конечно, это был несчастный случай, — ровным голосом произнес он, все еще пристально глядя на отца.
— Что, по-твоему, было настолько важным, что не могло подождать? — со вздохом спросил Люциус, откидываясь на спинку стула.
— У нас сегодня к ужину будут гости, верно?
Его родители кивнули.
— Мне пришло в голову, что на следующий день после твоего освобождения из тюрьмы за твои преступления в качестве пожирателя смерти, возможно, было бы не такой уж хорошей идеей приглашать твоих старых приятелей домой.
Люциус и Нарцисса обменялись взглядами.
— Спасибо за твою заботу, Драко, — покровительственным тоном начал Люциус. — Эти люди были нашими друзьями в первую очередь. Конечно, ты бы не хотел, чтобы мы бросили их только для того, чтобы все выглядело более приемлемым для Министерства.
Его щеки вспыхнули.
— Нет, конечно, нет.
— Это всего лишь небольшой званый ужин в честь возвращения твоего отца, — любезно сказала Нарцисса.
Оставшуюся часть завтрака Драко молчал, время от времени кивая и отпуская отдельные комментарии, когда это было уместно, но его мысли все еще были заняты делами. В частности, бухгалтерские книги в его кабинете, которые, наконец, будут чистыми и безопасными; больше не нужно будет беспокоиться о каждой мелочи, не нужно будет переживать, когда Нарцисса отправится за покупками. Он просто надеялся, что все будет в порядке и его родители смогут отдохнуть без забот.
ооо
Ровно без четверти семь начали прибывать гости на ужин. В высшем эшелоне волшебного общества было принято приходить за сорок пять минут до времени, указанного в приглашении, и приносить подарок для хозяина. За эти сорок пять минут хозяин дома успел поприветствовать всех своих гостей в непринужденной, неторопливой манере.
В Гостиной, пока домовые эльфы разносили напитки и закуски, Люциус и Нарцисса стояли рядом, приветствуя гостей по прибытии.
Драко исполнял эту роль во время нескольких небольших званых обедов, которые устраивала его мать, пока его отец сидел в тюрьме. Теперь, когда его отец вышел из тюрьмы, он взял на себя второстепенную роль, радуясь, что находится в стороне от всеобщего внимания, приветствуя каждого, кто заходил после того, как это сделали его родители.
Нотты прибыли первыми. Отец Тео, Брэдфорд, был пожирателем смерти, сражался против Поттера и его друзей в Министерстве магии, а после войны был приговорен к пожизненному заключению. Госпожа Афина Нотт, богиней красоты она не была, и Теодора допрашивали, но так и не обвинили в противоправных действиях. Миссис Нотт любила заниматься садоводством, играть в маджонг и спать со своим садовником, высоким темноволосым итальянцем, который очень плохо говорил по-английски. Она наняла его вскоре после того, как был объявлен приговор ее мужу.
Теодор пожал Драко руку и натянуто улыбнулся.
— Рад тебя видеть, приятель, — сказал он.
— Взаимно. Как дела?
Теодор оказался в положении, очень похожем на то, в котором накануне находился Драко. Его отец был в Азкабане и проведет там остаток своей жизни, если только что-то не подтолкнет его к освобождению. Нотты владели антикварным магазином, который существовал в волшебном мире более 300 лет. До своего заключения Брэдфорд и Афина путешествовали по миру в поисках предметов на продажу, в то время как старший брат Тео, Роберт, и старшая сестра Амелия управляли магазином. Теперь Афина и Амелия отправились на поиски товаров, в то время как Тео управлял магазином исключительно из-за тюремного заключения своего отца и смерти брата во время войны.
— Хорошо, хорошо, — ответил он, и его глаза выдавали скуку от его нынешнего положения. Драко знал, что предпочел бы сам заняться поиском сокровищ или развивать свои таланты в Трансфигурации. — Мы только что получили экспонат, на который, я думаю, тебе было бы интересно взглянуть. Это старинные часы 15-го века. Сделано из цветного стекла, а ручки украшены драгоценными камнями.
— Звучит потрясающе, я постараюсь заглянуть к вам на этой неделе.
— Приведи свою маму, ей тоже понравятся наши новые блюда.
— Мои родители завтра уезжают в отпуск, так что она не сможет присоединиться ко мне. Но я хочу посмотреть на эти часы и, возможно, на какие-нибудь новые книги, которые у тебя есть.
За Ноттами последовали Родольфус и Рабастан Ластрейнджи. Им удалось избежать ареста после последней битвы, и последние семь лет они скрывались. Они были сыты по горло Азкабаном и были готовы на все, чтобы остаться на свободе. Тем не менее, до них можно было легко добраться с помощью совиной почты, и они никогда не пропускали приглашения на бесплатный ужин. Этот вечер не стал исключением.
Драко терпеть не мог, когда они навещали его, но Нарцисса настояла.
— Они — семья, — сказала она в первый раз, всего через шесть месяцев после окончания войны. — Если бы это было возможно, они могли бы остаться здесь, но из-за частых и случайных обысков в Министерстве это просто невозможно.
Драко был поражен. Он никогда не думал, что когда-нибудь будет благодарен Министерству за что-либо.
Дяди Драко вели себя так же, как и во время всех предыдущих визитов. Когда Люциус и Нарцисса поприветствовали Родольфуса, он был угрюмым и вечно подавленным. Когда они спросили о его самочувствии, он усмехнулся и пробормотал что-то себе под нос. Он не стал задерживаться для обычного обмена любезностями и едва взглянул на Драко, когда пожимал ему руку.
— Добрый вечер, дядя, — натянуто произнес Драко.
Родольфус снова что-то пробормотал, затем направился прямиком к столику с напитками и выпил два бокала бурбона. Нарцисса объяснила Драко, что когда-то Родольфус был обаятельным и красивым мужчиной, но смерть любимой жены разбила ему сердце, оставив его разбитым вдребезги.
Это была семейная поговорка, которую он слышал много раз, часто повторяемая и редко правдивая. Драко знал это, Нарцисса знала, что он это знает, но почему она чувствовала, что должна использовать ее в разговоре с ним, он так и не понял. Возможно, чтобы почтить память своей сестры, в которой она никогда не видела никого, кроме девушки, с которой в детстве ходила на чаепития.
Рабастан, который всегда был немного эксцентричен, во время последней войны чуть не сошел с ума. Казалось, он всегда балансировал на грани, иногда настолько буквально, что Драко казалось, что он постоянно раскачивается, когда они разговаривают, чтобы дядя не свалился на него. Рабастан постоянно ломал руки и никогда не останавливался там, где у него не было возможности добраться до ближайшего выхода. Он мог быть обаятельным, но его изможденное лицо, жесткие, нечесаные волосы и отсутствие зубов заставляли людей чувствовать себя неловко рядом с ним. Драко включил себя в эту группу.
— Добрый вечер, Драко, приятель, — сказал он, беря Драко за руку и с силой пожимая ее.
— Дядя, спасибо, что пришел.
Рабастан хлопнул его по спине с неожиданной для такого худощавого человека силой, и его левый глаз на мгновение быстро задергался, создавая впечатление, что он подмигивает.
— Хватит этой требухи. Как дела? У тебя все в порядке, мой мальчик?
Другим побочным эффектом близкого к безумию Рабастана было то, что иногда его было трудно понять. Драко просто старался изо всех сил ответить на вопрос, который, как он думал, ему задали.
— У меня все в порядке, спасибо.
— Рад это слышать. Есть тут какие-нибудь симпатичные девушки, которые бегают за тобой? — он оглядел комнату, нервно подергивая головой, как будто ожидая, что одна или две выскочат из-за диванов или штор.
Драко стиснул зубы, затем сказал:
— Нет, боюсь, что нет.
Рабастан снова больно хлопнул его по спине.
— Ну что ж, найди себе пару — нет, несколько — и чередуй. Они кажутся более счастливыми.
Драко мог только кивнуть и от всей души пожелать, чтобы его дядя поскорее ушел и присоединился к Родольфусу, который теперь, после нескольких глотков, мог уверенно держать свой бокал. От них обоих у Драко мурашки побежали по коже; он впервые увидел их, когда его тетя Беллатриса привела их с собой, чтобы поговорить с Нарциссой, летом после его пятого курса. Тогда они ему были безразличны, а сейчас и подавно.
Перед смертью Беллатрисы у Родольфуса был очень зловещий, слегка безумный взгляд, который сильно напугал Драко. После смерти Беллатрисы к безумию в его глазах добавился пустой, затравленный взгляд.
За братьями Лестрейндж следовала семья Гойлов. Грегори Гойл, вероятно, был единственным человеком из его факультета в Хогвартсе, с которым Драко все еще поддерживал приличные отношения. Так было не всегда. После смерти их друга Крэбба они не разговаривали три года. И вот однажды ночью Грег постучал в дверь Драко и сказал, что должен поговорить, просто обязан, пока не сошел с ума.
Драко налил ему виски и предложил присесть в гостиной. В тот вечер Грег излил душу, рассказав, каким глупым он был в детстве и как из-за этого его жизнь превратилась в руины. Он не мог удержаться на работе, и в большинстве мест его с самого начала не хотели брать на работу. Денег постоянно не хватало, и он занимал так много, что не думал, что когда-нибудь сможет из-под них выбраться. В отличие от большинства чистокровных семей, Гойлы не были богаты. У них были связи, которые делали счастливыми большинство их друзей, но с деньгами всегда было туго.
В конце концов, разговор зашел о Крэббе, друге, которого они оба потеряли в последней битве.
— Я увидел себя, когда посмотрел на него той ночью, Драко. Я мог бы смотреться в зеркало. Мы были почти одинаковыми, он и я. Я был всего в одном или двух шагах от того, чтобы упасть, как он. Это напугало меня.
Драко умел сопереживать. Во время войны он был в нескольких шагах от того, чтобы пойти другим путем, правильным путем. Он просто не мог набраться смелости, чтобы сделать это. Они проговорили до поздней ночи, и Драко предложил ему должность в своей компании. Грег согласился и за прошедшие годы неплохо устроился на должности, которая ему хорошо удавалась, с приличной зарплатой.
Остальные члены его семьи едва сводили концы с концами. Отца Грега, Джоэла, обвинили в том, что он был пожирателем смерти, но отпустили по техническим причинам. Тем не менее, он не смог вернуться на свою работу и теперь работал в баре в Лютном переулке. Тереза, мать Грега, была совладелицей магазина гаданий в Косом переулке, где продавались хрустальные шары, экзотические чаи, астрологические принадлежности и шали, среди прочего. Ее партнером была мать Пэнси Паркинсон, Гиацинт.
Драко впервые за вечер искренне улыбнулся своему другу.
— Рад тебя видеть, Грег, — сказал он, пожимая руку своему собеседнику.
— Я тоже, Драко. Давно не виделись, а? Занят?
— Да, немного, готовлю все к возвращению отца.
— О, да. Интересно, как себя чувствует Тео.
Драко кивнул и взглянул на мужчину, о котором шла речь, который разговаривал со своей матерью в углу у окна и бросал обеспокоенные взгляды на Рабастана. Отец Тео и Люциус были ровесниками, заключенными в тюрьму за одни и те же преступления, но Люциус отсидел всего семь лет, в то время как Брэдфорд, скорее всего, никогда больше не увидит дневного света, кроме как через крошечное, размером в квадратный фут, окошко в своей камере.
— Конечно, твой отец никогда не проводил ни одной ночи в тюрьме, только во время суда.
— Лучше не поднимать эту тему, — добавил Грег.
— Я уверен, что он много думал об этом. Надеюсь, никто не обидится. Я могу честно сказать, что не знаю, почему мой отец получил такой короткий срок, знаю только, что это связано с Поттером.
Грег усмехнулся.
— Видел твою фотографию в «Пророке» сегодня утром. Значит, вы с Поттером подружились?
Драко усмехнулся.
— Что? Нет!
— Один из тех репортеров слышал, как он пригласил тебя на квиддич. Ты пойдешь?
— Я… Я не… Добрый вечер, мистер Гойл, миссис Гойл, — от ответа Драко на мгновение избавило появление родителей Грега.
— Как у тебя дела, Драко? — с улыбкой спросил Джоэл.
— Все в порядке, а у вас?
— То же самое, то же самое.
Тереза Гойл задержала руку Драко чуть дольше обычного для рукопожатия. Драко слегка нахмурился, а она подмигнула. Он вздрогнул, когда они двинулись дальше.
Последними, как обычно, прибыли Гиацинт и Пэнси Паркинсон. Отец Панси был убит на войне, и из-за некоторых осторожных маневров со стороны Гиацинт министерство не смогло получить ни кната из состояния Паркинсонов. После судебных процессов Министерство приняло закон под названием «Налог на пожирателей смерти», который обязывал все семьи, имеющие родственников, известных как пожиратели смерти, выплачивать единовременный налог в размере одного миллиона галлеонов или ежегодный налог в размере десяти тысяч галлеонов для финансирования восстановительных работ. Очень немногие семьи были освобождены от уплаты этого налога. Гойлам, потому что у них не было денег, чтобы заплатить, а Паркинсонам — из-за хитрости Гиацинт.
Драко подозревал, что она переспала со стольким количеством людей, что у нее была особая лазейка, чтобы избежать этого, хотя и сомневался, что узнает правду.
После нескольких удачных вложений Паркинсоны вскоре стали одной из самых богатых семей в волшебной Англии, уступая только Ноттам и Малфоям. В те дни Пэнси и ее мать только и делали, что ходили по магазинам, путешествовали и покупали новое. Он старался не завидовать ее свободе, но иногда, после очень долгих, напряженных дней, ему не удавалось это скрыть.
Пэнси торопливо поздоровалась с родителями Драко, а затем поспешила поговорить с ним. Ему не нравилось разговаривать с ней в большом или даже малом количестве людей, потому что она была такой, что полностью исключала всех остальных в комнате. Она разговаривала с ним очень близко, поворачивалась всем телом, давая понять, что им здесь не рады.
— Привет, Пэнси, — сказал он, надеясь, что ее мама скоро появится.
— Драко! — воскликнула она, обнимая его и целуя в щеку. — Мерлин, я скучала по тебе!
Честно говоря, он не мог сказать того же, поскольку, когда они были вместе, она только и делала, что рассказывала о своих недавних покупках и мужчинах, которых встречала в поездках. Они были друзьями, потому что всегда были друзьями, и у него не было ни сил, ни желания спорить с ней.
Каким-то образом Драко и его мать прошли через войну с самыми чистыми документами и безупречной репутацией. Нарциссе — за ее участие в спасении жизни Поттера, а Драко — за то, что был слишком труслив, чтобы признаться, что узнал Поттера, Уизли и Грейнджер, когда их привели в его дом во время войны. Из-за того, что Поттер продал это Визенгамоту, Драко и его мать оказались в ужасных ситуациях и должны были найти выход из них. Очевидно, этого было достаточно, чтобы обеспечить им «второй шанс на жизнь».
Пэнси знала, что из всех ее знакомых Драко занимал самое высокое положение в волшебном обществе, и хотела быть рядом с ним. Когда он отказался от ее попыток соблазнить его, она решила ограничиться дружбой.
— Ты сегодня прекрасно выглядишь, Пэнси, — сказал он, зная, что это спровоцирует рассказ о том, где она купила свои платья и как продавец в магазине пытался ощупать ее, снимая мерки.
— Спасибо. Но, — ее голос понизился в десять раз, и она наклонилась вперед, как всегда. — Я слышала, что ты собираешься пообщаться с Поттером. Скажи мне, что это неправда.
Драко взглянул на своих родителей и, к своему ужасу, увидел, что они все еще беседуют с миссис Паркинсон.
— Он просто пригласил в знак доброй воли. По какой причине, я понятия не имею.
— Значит, идешь? — сказала она, скрестив руки на груди и бросив на него неодобрительный взгляд.
— Я… да. Я собираюсь, — Драко почувствовал странное облегчение, услышав это признание, хотя и знал, что не сможет дослушать его до конца.
Ее глаза расширились, а угол рта начал подергиваться с правой стороны, в уголке щеки, как это бывало, когда она злилась.
— Как ты можешь? Это же Гарри-проклятый-Поттер!
Он быстро соображал — навык, который он отточил за годы управления компанией стоимостью в миллиард галлеонов.
— Подумай, Пэнси, что я мог сделать? Сказать «Золотому мальчику» «нет»? — это, казалось, задело ее, и ее взгляд из убийственного превратился в холодный. — Это всего лишь одно утро для игры в квиддич, это меня не испортит. Кстати, мне нужно перенести наш обед на ужин.
— Почему? — спросила она, сузив глаза до щелочек.
— Они пригласили меня на обед. Прежде чем ты начнешь разглагольствовать, пойми, что я не хочу идти, но я делаю это в интересах своей семьи. Я думаю, это ты можешь понять.
Пэнси уже собиралась возразить, когда Драко уловил запах сильных духов. К ним приближалась Гиацинт. Пэнси бросила на Драко последний сердитый взгляд и ушла.
— Гиацинт, вы потрясающе выглядите, — сказал Драко, взяв ее протянутую руку и поцеловав ее.
Она жеманно улыбнулась.
— Спасибо. У тебя всегда был отличный вкус. Конечно, я всего лишь ее мать, поэтому не уверена, что мне можно верить, но я действительно думаю, что Пэнси сегодня выглядит просто великолепно.
Гиацинт всегда пыталась убедить Драко жениться на ее дочери. Она делала все возможное, использовала любую возможность, которая хотя бы отдаленно напоминала возможность заявить о своих желаниях. Было очевидно, что женщину не волновало, выйдет ли ее дочь замуж по любви.
— Да, она такая. Довольно красивая. На ней новая пара туфель?
Миссис Паркинсон заглотила наживку и начала рассказывать историю о том, как Пэнси приобрела свои туфли, а мужчина, помогавший ей, к концу примерки чуть ли не умолял ее о помощи. Драко мог бы рассказать эту историю сам, он много раз слышал подобные истории.
К счастью, Паркинсоны прибыли последними, и вскоре Люциус объявил, что всем следует перейти в столовую.
Еда была настолько приятной, насколько это вообще возможно. Родольфус все это время не отрывал взгляда от своей тарелки, хотя и наелся досыта. Рабастан, казалось, считал своей миссией развлекать толпу и в то же время есть как можно больше, несмотря на заверения Нарциссы, что ему не о чем беспокоиться. Он может взять что-нибудь с собой, когда будет уходить.
Тео и Грег сидели рядом, и поэтому почти все время разговаривали только они. Драко, благодаря, должно быть, вмешательству его матери, сидел рядом с Пэнси. Нарцисса хотела, чтобы Драко остепенился, а Пэнси была единственной ведьмой, которую она знала и которая была ровесницей ее сына. Хотя, в отличие от матери Пэнси, Нарцисса хотела, чтобы ее сын был счастлив. Она не для того рисковала своей жизнью во время войны, чтобы он оказался в браке без любви. Почему она думала, что он может быть счастлив рядом с Пэнси, он никогда не поймет.
За столом в основном говорили о политике. Особенно мужчины, казалось, стремились познакомить Люциуса с тем, что происходит в волшебном мире. Они обсудили последние промахи министра, нелепые законы, которые были приняты, и подвергли критике понятие «толерантности», которое пропагандировал министр. Драко подумал, что они могли бы немного поссориться из-за ненависти к магглам или, по крайней мере, пошутить на счет магглорожденного.
Он почувствовал облегчение, когда подали пудинг и не было произнесено ни единого предвзятого слова, но в то же время у него возникли подозрения. Да, Министерство боролось с нетерпимостью наилучшим образом, наказывая тех, кто проявлял явную дискриминацию, но мнение людей сформировалось задолго до того, как на сцене появился Темный Лорд. Люди, с которыми Драко ужинал, никогда раньше не стеснялись отпускать шуточки о грязнокровках, полукровках и предателях крови. Полное отсутствие гостей было настолько очевидным, что Драко не мог отделаться от ощущения, что происходит что-то еще.
После ужина Люциус и мужчины перешли в курительную комнату, а Нарцисса отвела женщин в гостиную, чтобы посплетничать и выпить вина.
Люциус стоял, высокий и гордый, весело разговаривая со своими друзьями о пустяках. Он раздавал сигары, и Драко пришлось незаметно наложить на свой нос фильтрующее заклинание. Он никогда не получал удовольствия от курения и от исходящего от него запаха, который преследовал его, когда он находился среди людей, которые курили. По большей части он молчал, его мысли были где-то далеко, в то время как другие мужчины разговаривали. Грег и Тео стояли неподалеку, разговаривая о женщинах.
— Что думаешь, приятель? — спросил Тео Драко, отвлекая его от размышлений.
— О чем думаю?
— Когда твои родители уедут, устроим вечеринку здесь, только мы! Мы можем пригласить всех старых друзей, даже тех, с кем мы больше не общаемся. Что скажешь? — сказал Грег.
— Я слышал, что у Дафны Гринграсс были какие-то… маггловские способности. Предполагалось, что это будет более реалистично выглядеть и лучше ощущаться, чем волшебная версия, — добавил Тео, подмигивая Драко.
— Вечеринка? Здесь?
— Да, ты будешь ведущим, мы все будем есть, танцевать и напиваться, а потом завалимся в постель с кем угодно в одной из десятков спален, которые у тебя здесь есть…
— Как бы восхитительно это ни звучало, — нетерпеливо сказал Драко. — Я не уверен. Мне нужно подумать об этом.
— Тссс! Драко!
Трое молодых людей обернулись на звук явно женского голоса и увидели Пэнси, заглядывающую в дверь.
— Что? — спросил он, подходя ближе.
— Иди сюда! — потребовала она.
Он закатил глаза.
— Нет.
Грег подошел и встал рядом с Драко.
— Привет, Пэнси, — сказал он.
— Привет, — ответила она, едва взглянув в сторону Грега. — Драко, можно тебя?
— Зачем?
— Просто…
Пэнси заглянула внутрь, схватила его за руку и втащила в дверь. Он был так удивлен, что не сопротивлялся.
— …Заходи. Вот так, — сказала она, как только за ними закрылась дверь. — Так-то лучше.
— Чего ты хочешь? — раздраженно спросил Драко, жалея, что у него в руках не было стакана виски, чтобы он мог его пригубить.
— Мне было интересно, подумал ли ты еще о моем… предложении.
— Мерлин, Пэнси! — сказал он, недоверчиво глядя на нее. — Ты должна была спросить прямо сейчас? Это не могло подождать?
— Нет, — вызывающе ответила она, вздернув подбородок. — Мне там было до слез скучно. Мне было наплевать на Армандо, садовника, и на то, кто с кем переспал в прошлые выходные. Мне нужно было выйти подышать свежим воздухом и подумать о тебе.
— Как восхитительно, — пробормотал он. — Мы не должны… общаться в этот период вечера. Мужчины в одной комнате, женщины в другой.
— Лучше, если они привыкнут к этой мысли, верно? — она улыбнулась и положила руку ему на щеку.
Она была холодной и липкой, и он отпрянул от ее прикосновения. Как он мог даже подумать о том, что она предложила, если ненавидел, когда она прикасалась к нему? Он знал, что она пыталась быть соблазнительной, но ему хотелось убежать от нее. Мягко, но твердо он убрал ее руку со своего лица.
— Я все еще… обдумываю, — коротко сказал он. — Если, и это очень сильное «если», я соглашусь, ты должна понимать, что это будет означать. Я не люблю тебя, ты меня не привлекаешь. Ты можешь прикасаться ко мне только тогда, когда я скажу тебе прикоснуться ко мне. Это ясно?
Она закатила глаза и достала из сумочки сигарету, одну из тех тонких, изящных палочек.
— Это ты сейчас так говоришь, Драко. Подожди, пока я не обниму тебя целиком, ты будешь умолять о добавке.
Он выхватил зажигалку у нее из рук и со всей силы швырнул ее себе за спину.
— Тебе запрещено курить в моем доме! — сердито сказал он, чувствуя, как гордость берет верх над ним. Он посмотрел ей прямо в лицо. — Я никогда ничего не буду просить, даже кната, если у меня ничего не будет, а мне нужно будет купить очередную буханку хлеба.
Она неловко рассмеялась.
— Никогда не знаешь наверняка, Драко.
Он отступил и поправил мантию.
— Это все, что я знаю. Не спрашивай меня больше о своем предложении. Я приду к тебе.
Пэнси пожала плечами.
— Я буду ждать. Просто помни, что нас осталось не так уж много, и я, пожалуй, единственная, кто готов мириться с твоей… яркой стороной, — она ухмыльнулась и направилась обратно в гостиную.
Под «нами» она подразумевала чистокровных ведьм его возраста, и она была права. Большинство из них вышли замуж или уехали, а те немногие, что остались, были нежелательны по тем или иным причинам. Однако Пэнси была другой: у нее были деньги, она, несомненно, была хорошенькой и обладала хорошими манерами. До Драко доходили слухи о том, что за ней ухаживали многие мужчины, но она всегда отказывала им.
За месяц до этого она направила ему официальное предложение, составленное ее адвокатом и заверенное самим министром. В нем она предлагала ему себя. Кроме того, он получал контроль над поместьем Паркинсонов, что, безусловно, было самой привлекательной частью предложения. Как бы то ни было, ему придется подождать, пока он не получит другое сообщение, прежде чем он сможет принять такое решение.
Если бы обстоятельства сложились иначе, он бы немедленно отверг ее. Они были друзьями, потому что выросли вместе, пережили много «первых» и важных событий. По большей части они терпели друг друга, но всякий раз, когда Пэнси вбивала себе в голову, что они идеально подойдут друг другу, Драко терял к ней всякое терпение — как сейчас. Малейшие ее поступки безмерно раздражали его, и он давно пришел к выводу, что это была его попытка избавить Пэнси от ее мечтаний. Он очень заботился о ней, но исключительно как о друге.
Драко молча кипел от злости, пока она уходила, а затем заставил себя успокоиться, чтобы не выглядеть расстроенным, когда вернется в курительную комнату.
Все мужчины столпились у камина, дым был таким густым, что трудно было разглядеть их лица. Они тихо разговаривали, когда Драко вошел в комнату. Тео жестом пригласил его присоединиться к ним.
— Люциус, это, должно быть, ты, — сказал Родольфус, когда Драко подошел достаточно близко, чтобы расслышать.
Он был удивлен, услышав не только резкий, надтреснутый голос своего дяди, но и страсть, звучавшую в нем. Драко увидел огонь в его глазах, и по спине у него пробежал холодок.
— Да, Люциус, — вкрадчиво произнес Рабастан. — Только ты можешь поддержать нас. С твоей… находчивостью, изобретательностью и харизмой, это был бы только вопрос времени, когда мы снова станем силой.
Драко охватил ужас, когда до него дошел смысл просьб его дядей. Они хотели снова создать пожирателей смерти и хотели, чтобы Люциус стал их лидером. Драко взглянул на своих друзей. Грег выглядел почти больным, но Тео, похоже, был готов присоединиться. У отца Грега тоже был голодный блеск в глазах.
Не желая смотреть на отца, но желая увидеть его реакцию, Драко медленно перевел взгляд на человека, который только накануне вернулся в его жизнь. К его удивлению, Люциус смотрел на него, и в его глазах плескались эмоции. Драко мысленно умолял отца прекратить это, закончить этот разговор сейчас же и убежать.
Люциус нахмурился, затем отвел взгляд.
Мысленно Драко видел, как все, над чем он работал последние семь лет, пошло прахом. Все его усилия, направленные на то, чтобы вернуть доверие к имени Малфоев: пожертвования, хотя и крайне незначительные, предоставление Министерству беспрепятственного доступа к Поместью и их финансовым отчетам, а также публичное уничтожение подземелий под Поместьем — это лишь некоторые из вещей, которые Драко сделал для своей семьи, для своего отца. Драко не думал, что сможет вынести, если Люциус согласится на этот безумный план. Он уйдет, решил он в тот момент, когда отец нахмурился. Ему было все равно, чего это ему будет стоить; он не смог бы пережить еще больше мрака, он не хотел бы жить в тени войны.
— Подумай, Люциус! — с энтузиазмом продолжал Рабастан. — Это будет как Чемпионат мира одиннадцать лет назад. Меня там не было, но я слышал об этом. Террор магглов и грязнокровок…
— Этот министр — позор магии, — выплюнул Родольфус. — Грязнокровок следует арестовать и воздать им по заслугам. Заставить их умолять, заставить их пожалеть, что они вообще слышали о магии! Что может нас остановить?
Люциус вздохнул.
— Если бы министерство не держало каждого из нас в списке и не следило за каждым нашим шагом, тогда, возможно, это было бы возможно, хотя и неразумно.
Драко облегченно выдохнул, и Грег посмотрел на него затуманенными страхом глазами.
— Хотя ваша идея и интригует, джентльмены, я вынужден отложить свое решение. Завтра мы с женой уезжаем в отпуск. Когда я вернусь, мы сможем продолжить этот разговор.
Сердце Драко ушло в пятки. Люциус не сказал «нет», просто «позже».
— Я думаю, пришло время присоединиться к женщинам, — сказал Люциус, допивая бренди. — Помните, ни одно слово не должно покинуть пределы этой комнаты.
Драко согласился и последовал за Люциусом из комнаты. Как только они ушли, Драко тяжело опустился в кресло. Грег сел напротив него.
— Они это серьезно, не так ли? —спросил он Драко, нахмурив брови.
— Похоже на то. Следовало бы догадаться, — мрачно пробормотал он. — Почему они обязательно настаивают на этом курсе? Почему просто… — его разочарование росло по мере того, как он больше думал о том, чего хотят друзья его отца. — Я не говорю, что я сторонник всей этой чепухи о толерантности, но почему мы не можем просто… терпеть их? Мы игнорируем их, они живут своей жизнью. … Никто не требует, чтобы мы дружили с магглами или маглорожденными! Давай просто оставим их в покое! Посмотри, куда привела их нетерпимость в прошлый раз!
Грег провел рукой по волосам, и его темно-каштановые пряди упали на лицо.
— Все, что я знаю, это то, что я не хочу иметь с этим ничего общего. Однажды я испытал острые ощущения, и больше никогда.
Драко печально кивнул.
— Я попытаюсь вразумить своего отца, но, честно говоря, если его отношение не изменится, то в этом нет смысла. После того, как он вчера пожал руку Уизли, я подумал, что это что-то значит.
Прошло несколько мгновений, и затем Грег сказал:
— Я думаю, нам пора идти, а?
— Думаю, да, — сказал Драко. Он вздохнул и встал, чувствуя себя старше своих двадцати пяти лет.
— Чего хотела Пэнси? — нерешительно спросил Грег, когда они оказались в холле.
Драко пожал плечами.
— Ворчит, как обычно, — он остановился и повернулся, чтобы посмотреть на своего друга. — А что?
Грег избегал взгляда Драко.
— Просто так.
Он попытался продолжить, но Драко положил руку ему на грудь.
— Нет, неправда… Грег, приятель. Скажи мне. Она должна тебе денег? Ты должен ей денег? Я одолжу тебе все, что…
— Н-нет, ничего подобного, — плечи Грега поникли. — Я не думаю, что это как-то связано со мной.
— Черт возьми, Грег. Она тебе нравится. Как долго это продолжается?
— Я не знаю … Год или около того.
— Ничего страшного, правда? Просто захотелось потрахаться? — Драко нужно было узнать глубину чувств своего друга.
— Нет! Конечно, нет! — спросил Грег, и в его глазах вспыхнул гнев.
— Ты любишь ее?
Грег снова отвел взгляд и пожал плечами.
Драко закрыл глаза и сжал кулаки. Вот и еще одна причина отвергнуть предложение Пэнси. Простит ли его когда-нибудь Грег, если он женится на женщине, которую любит, тем более что Грег знал, что Драко ни капельки ее не любит? Он не хотел жениться на ней, но не решался полностью отвергнуть ее. Драко был в затруднительном положении и понимал это.
— Чушь собачья, — выругался Драко, засовывая руки в карманы, и направился в комнату, где уже собрались все присутствующие.
— Что? — спросил Грег, поспешив за ним.
Драко внезапно остановился.
— Послушай, приятель. Пэнси… Она тебе не подходит. Она избалованная и мелочная, и ты мог бы найти себе кого-нибудь получше. Кроме того, когда ты вообще ее увидишь?
— Каждый раз, когда она спускается в офис, чтобы встретиться с менеджером, — ответил Грег, и его взгляд раз и навсегда сказал Драко, что он без ума от этой ведьмы и что бы Драко ни сказал, это его не переубедит.
— Чертовски здорово, — пробормотал Драко. Он на мгновение отбросил негативные мысли. Грег был хорошим человеком, лучшим из всех, кого Драко знал. Если кто и мог быть хорошим для Пэнси, так это он. Драко просто не был уверен, что может сказать обратное, что Пэнси — лучшая женщина для него. Он вздохнул. — Я рад, что ты рассказал мне, Грег. Действительно. Давай продолжим, хорошо?
Как только Драко и Грег вошли в гостиную, Пэнси пристроилась рядом с Драко, едва заметно махнув Грегу рукой. Драко это разозлило, поэтому он оставил Пэнси и пошел поговорить со своей матерью. Он увидел, как Грег подошел к Пэнси, и они поговорили несколько минут, прежде чем Пэнси отошла. Разочарованное лицо Грега еще больше задело Драко.
Он не пробыл в комнате и десяти минут, как почувствовал, что вот-вот задохнется. Пэнси, Гиацинт и Афина не давали ему ни минуты покоя, он не мог застать мать одну, никогда по доброй воле не вступал в разговор со своими дядями, Грег пристально смотрел на ничего не замечающую Пэнси, а отец Грега монополизировал Люциуса. Драко хотел покинуть собрание и уединиться в своем кабинете, где он мог бы добавить новые идеи друзей своего отца к своим планам и обдумать возможные варианты.
Вместо этого он должен был оставаться до тех пор, пока не уйдет последний гость, что произошло только после полуночи. Как только огонь в камине погас после ухода Паркинсонов, Нарцисса извинилась и ушла, оставив Драко и Люциуса наедине.
Драко понимал, что, возможно, у него не будет другой возможности поговорить с отцом перед поездкой, и, несмотря на неприятный разговор, который, как он знал, должен был закончиться, попросил отца остаться на несколько минут.
Люциус согласился и сел на диван, чувствуя себя совершенно непринужденно. Драко остался стоять, скрестив руки на груди и нахмурив брови.
— В чем дело, сынок? — устало спросил Люциус. — Тебе понравился вечер?
— Не особо, но когда это у меня было? — ответил Драко. — Отец … Я должен спросить тебя. Разговор в курительной комнате. Ты… Я имею в виду, каковы твои намерения в этом отношении?
— А, — сказал Люциус, кивая. — Попытки, так сказать, собрать банду воедино. Это тебя беспокоит.
— Да, это так. Отец, у тебя есть шанс начать все сначала. Министр хорошего мнения о тебе, и то, что тебя увидят с ним и Поттером, может означать, что у нас есть возможность стать такими, какими мы были когда-то. У фамилии Малфоев есть шанс снова стать респектабельной. Я сделал все, что мог, чтобы все было так, пока ты был в тюрьме, и… ну, я бы хотел, чтобы так и оставалось.
Люциус закинул ногу на ногу и посмотрел на своего сына. Затем он усмехнулся.
— Другими словами, ты хочешь, чтобы я держался подальше от неприятностей.
Драко скрипнул зубами, но по добродушному выражению лица Люциуса понял, что тот шутит. Из всех вещей.
— Тебе не о чем беспокоиться, Драко, — сказал Люциус. — У меня нет намерения возвращаться в Азкабан.
— Это и близко не то, что я бы предпочел услышать от тебя, — Драко все еще смотрел на отца с таким напряжением, что его подчиненные наверняка бы запутались, но Люциус оставался невозмутимым.
— Во-первых, тебя не касается, как я распоряжаюсь своим временем. Во-вторых…
— Это, безусловно, моя забота, отец. Если тебя снова посадят за решетку или, что еще хуже, убьют, то я снова буду нести ответственность за все это. Это меня очень беспокоит.
Пожилой мужчина выпрямился во весь рост и посмотрел на своего сына, который был на два дюйма ниже его.
— Во-вторых, — сказал он, и спокойствие в его голосе не могло скрыть гораздо более глубоких эмоций. — И я хочу, чтобы ты понял меня очень хорошо, Драко. Я бы никогда не сделал ничего, что могло бы подвергнуть тебя опасности.
То, как смотрели глаза его отца, словно они могли пронзить твердую сталь, удержало Драко от того, чтобы сказать то, что пришло ему в голову тогда. Всю свою жизнь я был в опасности из-за тебя.
— Никогда не следует соглашаться или не соглашаться с просьбами, подобными тем, которые делал твой дядя в ситуации, в которой мы оказались: объедаться едой и питьем, окруженные чудовищными эгоистами. Родольфус и Рабастан были извращены до предела. Хотя с ними можно разговаривать вежливо, им нельзя помочь понять, что обстоятельства требуют иного поведения. Они всегда будут относиться к тому типу людей, которые берут в руки волшебную палочку по команде и никогда не задают вопросов.
— Я в это верю.
— Вот почему они хотят, чтобы кто-то отдавал эти команды. Если соберется достаточное количество единомышленников, это может быть только вопросом времени, когда они начнут действовать.
— Я не хочу быть в этой группе.
— Ты, конечно, не обязан, сынок.
— И я не хочу, чтобы ты был таким.
— Я дал твоей матери слово, что буду ставить ее и тебя на первое место. Я намерен сдержать свое слово.
Драко медленно выдохнул, давая словам впитаться.
— Ты не будешь руководить бандой пожирателей смерти, занимающихся маггловскими пытками.
Люциус криво усмехнулся.
— Нет.
Все тело Драко расслабилось, и впервые за очень долгое время ему по-настоящему захотелось улыбнуться.
ооо
От автора: Большое спасибо за чтение! Название главы взято из одноименной песни Pink Floyd.
