Глава 2Когда я сел обратно в кресло, Фрэнк внимательно посмотрел мне в лицо. Увиденное ему явно не понравилось, поэтому он переменил тему:
- Чуть не забыл тебе сказать, Барти. Я тут поговорил кое с кем и мы решили возобновить министерские соревнования по квиддичу.
- Какие? - спросил я, тупо уставившись на Фрэнка.
- Ты не знаешь? Раньше в Министерстве каждый год разыгрывался кубок по квиддичу, они на несколько последних лет прекратились. Раз война, какой может быть квиддич! А сейчас поспокойней стало, так почему бы нам не вспомнить старую традицию?
- И ты играешь? - усмешка получилась какой-то невыразительной, но сойдет.
- Я капитан команды отдела авроров! - с гордостью сказал Фрэнк. - Поговори там у себя, наверняка желающие найдутся.
Вот больше мне делать нечего, как набирать в своем отделе команду по квиддичу. Года полтора назад я бы вдохновился. А сейчас мне все эти квиддичные страсти смешны. Нет, сходить развлечься на матч я не откажусь, но самому играть - увольте.
А почему бы не перевести тему?.. Как раз удобный случай...
- Ты говоришь - поспокойней стало, - протянул я, разглядывая пиво в бутылке. - А не боишься, что опять начнется?
- Не начнется, - уверенно сказал Фрэнк. - Те из Упивающихся Смертью, что на свободе остались, затаились по углам.
- А... - пришлось глотнуть пива, чтобы произнести слово, - Тот-Кого-Нельзя-Называть?
- Волдеморт исчез и больше не вернется.
- Ты так уверен? - я еле совладал с собой. От имени Темного Лорда у меня внутри все похолодело. Даже Министр не произносит его вслух. А Фрэнк не боится.
- Уверен. По крайней мере в ближайшие несколько лет.
- Значит, он все-таки не умер? Его можно вернуть? Тебе что-то известно?
Ох, не надо было прямо так в лоб спрашивать. Догадается!
- Как тебе сказать, Барти... Мы знаем, что он проводил какие-то эксперименты с целью обеспечить себе бессмертие.
- Интересно, как это можно обеспечить, - с нарочитой небрежностью произнес я. - Что же, в один прекрасный момент он объявится снова? Такое вообще возможно?
Фрэнк поставил свой бокал на стол и пристально посмотрел на меня. Уж второй раз за последние десять минут.
- Зачем тебе это, Барти? - тихо спросил он.
У меня внутри даже не похолодело, а окаменело. Я превратился в пустую оболочку, натянутую на груду костей. Все, влип. С чего я взял, что стоит бояться только его мамаши?
- Барти, - продолжал Фрэнк, видя, что от меня ответа не дождешься, - не обижайся на меня за то, что я сейчас скажу. Ты, наверное, считаешь, что раз не попал в авроры, то тебя считают слабым и ни к чему не пригодным, а ты хочешь доказать обратное и тебя тянет на подвиги?
Я издал неопределенный звук.
- Пойми, - продолжал Фрэнк, - каждый хорош на своем месте. Вот честно скажу - Международный отдел без тебя я уже не представляю. Помнишь, как ты с тем американцем сладил?
- Угу, - только и сумел выдавить я.
Историю с американцем, которого ограбили в Лондоне и который достал все Министерство, я помнил прекрасно. Меньше надо шляться по магловским барам и не винить во всем несчастное Министерство, которому и без тупых американцев забот полно. Я тогда в полной мере ощутил правоту тех, кто презирает нечистокровок. Тот, правда, утверждал, что чистокровный, но знаем мы их чистокровных - второе поколение, максимум третье. Наши маглорожденные и то приличней, чем тот чистокровный. Как я сумел его успокоить - сам не понимаю. И это его несчастное кольцо в магловском магазине обнаружил, и скандал замял, и взял обещание не жаловаться американскому Министерству. Еще и проследил, чтобы он в свою Америку благополучно улетел на магловском самолете. Никогда бы в эту штуку не вошел. Лучше уж на метле через океан.
- Знаешь, - продолжал Фрэнк, - не надо влезать в чужую шкуру и пытаться проживать чужую жизнь. Нам и этой хватит. Тем более что она, можно сказать, только начинается. Мне говорили - как ты можешь играть в квиддич, когда многие наши товарищи погибли. На что я ответил, что они для того и погибли, чтобы мы жили.
Я кивнул. Больше пока ни на что меня не хватило.
- Да, так насчет квиддича. Отдел связей с маглами команду тоже почти набрал, даже в Отделе Тайн энтузиасты нашлись. Спортивный отдел займется организацией, они там по двадцать лет метлы в руки не брали, а перед этим двадцать лет не выпускали. Так что, Барти, с тебя Международный отдел.
- Ага, - киваю я. - Хорошо.
Я его не просто ненавижу. Я готов убить его на месте. Прямо сейчас. Выхватить палочку и...
Но я не выхватываю палочку. Я лезу левой рукой во внутренний карман мантии и нащупываю там круглый объемистый медальон. Нажимаю на кнопочку, крышка бесшумно открывается, а потом так же бесшумно закрывается.
Я сделал все, что мог. Теперь остается только ждать.
Во второй раз я увидел ее на званом вечере у Министра. Это был мой первый званый вечер, я устал от бесконечных наставлений отца, как вести себя в светском обществе, и от примерки парадной мантии, затянувшейся часов на пять. Маме каждые пять минут приходила в голову очередная гениальная идея, и она начинала перешивать мантию прямо на мне. Хорошо, хоть не читала мне никаких наставлений, ограничиваясь пересказом статей из "Ведьминого Досуга" о том, что модно в нынешнем сезоне. В парадной мантии я выглядел бледной немочью, иначе не скажешь. Оживший мертвец, а не преуспевающий волшебник. И синий цвет мне не шел. По правде сказать, мне ни один цвет не шел, кроме черного. Но маму разве переспоришь?
Отправился я на этот вечер в ужасном настроении. И на протяжении всего действа изображал из себя предмет обстановки, каким, по сути дела, и являлся. Когда все наговорились торжественных речей, напились и наелись и разбрелись по разным комнатам, я забился в наиболее темный угол самой маленькой комнаты, сел в кресло и принялся потягивать коктейль из неосушаемого бокала. Кто-то постоянно проходил мимо, кто-то с кем-то говорил, где-то играла музыка, а я сидел, отгородившись от общества, и это мне чем-то нравилось.
То, что я не один, я осознал не сразу. Мало ли кто проходит мимо. Кому могу понадобиться я? Но ощущение, что кто-то рядом есть, не исчезало, я поднял глаза и увидел ее. В тот момент мне, наверное, стоило дать премию за самое идиотское выражение лица.
Первые минут пять мы ничего не говорили. Она села в соседнее кресло, отпила глоток из своего бокала, взглянула на меня, опять отпила вина...
- Нас, кажется, друг другу не представили? - нарушила она первая молчание. - Меня зовут Беллатрикс Лестранж.
До меня медленно начало доходить, что где-то и когда-то я ее видел. Может быть, даже у нас дома. Но я был школьником, которому рано было еще участвовать в делах взрослых.
- Бартемиус Крауч, - представился я, хотя в этом необходимости не было.
- Да, я знаю.
- Все меня знают, - сдерживаемая много времени ярость наконец-то прорвалась наружу, - но всех интересует только то, что я сын Крауча, как будто я ничего из себя не представляю!
Меня словно прорвало. Я сам не знал, почему я выкладываю этой незнакомой женщине то, чего не говорил даже родной маме. И про то, что хочу быть собой, а не абстрактным "сыном Крауча", и про проваленный тест в авроры, и про Фрэнка, который меня продолжает опекать, как ни в чем не бывало, хотя я уверен, что я ему не нужен...
Когда я выдохся (мне показалось - часа через полтора, не раньше), меня настигло осознание, что зря я все это выболтал. И что теперь она будет меня презирать на веки вечные.
Но никакого презрения в ее взгляде не было.
- Ты хочешь стать кем-то особенным? Так стань им!
Странно, Фрэнк мне говорил примерно то же самое, но его я не воспринимал, а ей - поверил сразу. Мы проговорили до тех пор, пока не раздался обеспокоенный голос мамы, которая меня потеряла.
- Приходи завтра вечером к нам в поместье, - сказала она. - Там и договорим.
И исчезла еще до того, как мама вошла в комнату. Как будто аппарировала.
Но нельзя в доме Министра аппарировать, я точно знаю!
