Записки сумасшедшего

Часть 1. Такое короткое лето

Мне тридцать два года. Большую часть этого времени я прожил в доме своего отца. И большую часть этого времени я там не жил. Даже в то время, когда я жил в родном доме, – был ли этот дом для меня родным?
До одиннадцати лет я действительно жил дома. Не считая того, что каждое лето мы с мамой куда-нибудь уезжали. На море, где у нас был еще один дом, позже – во Францию или в Италию. Не помню, ездил ли с нами отец. В недрах маминого шкафчика я обнаружил фотографию, где отец с мамой стоят на побережье, мама держит на руках меня, а мне года два, наверное. Отец такой молодой, что даже не верится, что это он. Оба улыбаются, а я изо всех сил машу рукой. Очень трогательно. Но я этого не помню. Раньше, может, и помнил, а сейчас все мои сознательные воспоминания начинаются с Хогвартса. Из детства помню только то, что вспоминал позже. Не сами воспоминания, а отголоски их. Скажем, то, что читать я научился в три года, я помню только потому, что мама неоднократно мне это повторяла. К школе я прочитал столько, что хоть прямо сейчас СОВу сдавай. Но я этого тоже не помню. Потому что учился так же, как и все... может быть, потому что читал раза в два больше, чем все? Сколько себя помню – свободно читал не только на английском, а еще и на немецком и французском. И всю жизнь языки продолжал учить. В том числе и в школе.
Школу я помню. Хорошо помню. Школа стала мне настоящим домом, и я был бы рад оставаться там еще и на каникулы, но не мог. Только с четвертого курса стал оставаться на пасхальные, иначе подготовиться к экзаменам не было никакой возможности. Странно – я всегда любил одиночество, а в школе его не было. Но я привык. В общей гостиной у меня был любимый уголок, где все семь лет сидел только я. Никто другой на этот уголок не покушался. Мог бы заниматься и в библиотеке – но там слишком уж много было народу. В гостиной хотя бы все свои. Я набирал гору книг и садился в угол. Я никого не замечал, и меня, в общем-то, никто не замечал. Этакое украшение слизеринской гостиной – Барти Крауч-младший за уроками. Еще я любил бродить по коридорам Хогвартса, выбирая наиболее безлюдные места. Когда идешь по пустынному коридору, кажется, что замок принадлежит только тебе. Только для тебя он открывает двери и выводит потайными лестницами туда, куда ты хочешь попасть именно сейчас.
На каникулы я приезжал домой. На рождественские всегда, на пасхальные – до четвертого курса. Утром я выходил к воротам, где меня поджидал министерский автомобиль. Мама и слышать не хотела о «Ночном Рыцаре» и других способах возвращения домой. Она бы и к первому сентября привозила меня на машине, но я сам отказался. Хогвартс-Экспресс – это не просто транспорт, это такая часть учебного процесса. Учебный год начинается на платформе 9 и 3/4, как я мог остаться в стороне? Так что меня довозили только до вокзала. Отец провожал и встречал меня раза два, не больше, на первом курсе, кажется. Обычно маму сопровождал кто-нибудь из авроров, поначалу меня это раздражало, а потом я привык. Даже не замечал, что в машине есть кто-то, кроме нас с мамой. Тут же принимался ей рассказывать все школьные новости, даже те, о которых уже писал в письмах. Это было самым приятным из всех каникул. Ибо дома спокойной жизни у меня не было. Стоило только уютно устроиться в библиотеке, которую отец предоставил в мое полное распоряжение, как на пороге появлялся домашний эльф и, поклонившись десять раз и извинившись двадцать, звал меня в столовую. И я плелся к гостям, изображая из себя послушного мальчика и гордость семьи, а все мысли были в недописанном реферате по истории магии или трансфигурации. Хорошо хоть, спать я шел достаточно рано, а просыпался, как привык в школе, – в семь часов, так что все утро и весь день были в моем распоряжении.
На летних каникулах мы с мамой непременно куда-нибудь уезжали. Один раз даже в Китай. Пару недель я себе оставлял для летних домашних заданий и подготовки к школе. Дом для меня был не домом, а промежуточным пунктом перед Хогвартсом. Я писал домашние работы, разбирал книжку, складывал мантии, бегал на Диагон-Аллею за необходимыми вещами и мыслями был уже в школе.
Чем дальше, тем все больше и больше времени уходило на учебу, но я привык. Я умудрялся даже не пропускать прогулок в Хогсмид и вечеринок у Слагхорна. Я не любил засиживаться в «Трех Метлах», обычно покупал себе что-нибудь и отправлялся бродить по улицам, добираясь иногда до самого подножья холма, а однажды зашел и дальше. Иногда один, иногда – с Регулусом Блэком.
На пятом курсе отец поставил мне условие – если я получу меньше десяти СОВ, на хорошую работу могу не рассчитывать. Я получил двенадцать. Это оказалось не так сложно, как можно было ожидать, хотя я был уверен, что уход за магическими существами я точно завалю. Я прекрасно разбирался в теории, но на практике любые живые существа крупнее кошки вызывали у меня панический страх.
Лето после окончания школы я провел дома. Единственное лето, на которое мы никуда не уехали. Хотя мама предлагала хотя бы на пару недель отправиться на море, я отказался. Мы только на следующий год уехали, да и то потому, что мама очень из-за нас с отцом переволновалась и ей надо было отдохнуть.
Следующие полтора года я тоже жил дома. Если это можно было так назвать. Отец дома не появлялся вообще, я появлялся вечерами, да и то не каждый день. Сначала мне просто хотелось жить одному, и я переселился в наш второй дом, ставший моим. Потом я стал пропадать у Лестранжей, где мне было гораздо уютнее, чем дома. Даже когда Белла занималась своими делами, а я сидел в библиотеке за очередным переводом.
А потом... То, что было потом, вспоминать не хочется. Когда меня арестовали, я был в состоянии ненамного лучшем, чем Лонгботтомы. И пребывание под охраной дементоров улучшению моего состояния явно не способствовало.
Потом – год в Азкабане, перечеркнувший не только всю мою прошлую жизнь, но и будущую. И одиннадцать лет дома. Одиннадцать лет, проведенные в сладких снах, когда я не осознавал себя. Я их почти не помню – только отдельные детали. Книг мне не давали. Я валялся на постели в своей спальне, сидел на кухне в компании Винки, которая закармливала меня сладостями, иногда гулял с ней по парку. В мантии-невидимке – с ней я не расставался даже в собственной спальне за закрытыми дверями. Когда в первый раз увидел себя в зеркало после долгих лет – я себя не узнал. Всегда выглядел моложе своего возраста, а тут – на все тридцать пять.
И сейчас этот дом, в котором я большую часть времени не жил, снова стал моим. Полностью моим. Но именно тогда, когда это мне и не нужно. В оставшиеся три недели до начала учебного года у меня есть и другие занятия.