Глава 20Глава 6.
В «Дырявом котле», куда они попали после перемещения, было не протолкнуться. Камин гудел от перенапряжения, и казалось, что он вот-вот разрушится. Слышались крики и стоны, детский и женский плач, чьи-то возгласы и отчаянная ругань.
Скорпиус пробирался вслед за Альбусом, постоянно натыкаясь на людей с полубезумными, растерянными лицами, с невидящими глазами.
В баре было жарко и душно, из-за дыма свечей слезились глаза. Скорпиус закашлялся, ускорил шаг и неожиданно врезался резко остановившегося Альбуса.
- Поттер? – с раздражением спросил он, но замолчал на полуслове, сделав шаг в сторону.
Стена, отделявшая «Дырявый котел» была разрушена, а Косой переулок больше напоминал маггловский ад.
Черный дым поднимался от горевших или медленно тлеющих магазинов, аптек и кафе. Свежевыпавший снег пестрел алыми каплями, большинство фонарей было разбито, но вокруг было светло: вспышки заклинаний рассекали воздух каждую секунду. Люди в панике бежали, прятались в уцелевших зданиях, за обломками взорванных домов. Авроров было мало, их теснили нападавшие – люди с бесстрастными, каменными лицами, одетые в темно-синие мантии.
- Не лезьте в самое пекло, - сзади них на секунду возник Драко Малфой и сразу же вышел вперед на улицу, создавая вокруг себя защитный купол.
Скорпиус взглянул на Альбуса, побледневшего до такой степени, что губы казались мертвенно-синими.
Он хотел что-то сказать ему, но их окружили только что прибывшие авроры:
- Парни, вы из Хогвартса?
- Да, - кивнул Альбус, рассеянным взглядом обводя их лица. – Седьмой курс.
- Это хорошо. Держитесь за ними, - мужчина махнул рукой пятерым своим людям, и они выбежали в Косой переулок, сразу же рассредоточившись между ближайшими домами.
Скорпиус обернулся и увидел, как маги в «Дырявом котле» спешно отстраивают заново стену и ограждают ее всевозможными щитами.
- Там камин обрушился. Больше никто не сможет сюда попасть, - пояснил командир пятерки, рядом с которым оказался Скорпиус.
- А как же... – но в этот момент угол здания, за которым они прятались, разлетелся на сотню кирпичей, и Малфою пришлось броситься в сторону. Взрыв оглушил его, а вспышка опалила лицо, лишив на время ориентации, но он сумел откатиться и закрыть голову от большей части осколков.
Одновременно с грохотом взрыва Скорпиус почувствовал, как выбрасывается в кровь адреналин, как усиливается ощущение звука и пространства, как в голове начинает стучать от переизбытка энергии и эмоций. Он вскочил, оглядываясь, и тут же взмахнул палочкой, отбивая пущенное кем-то заклинание.
Нападавших было много, больше, чем их. Они действовали слаженно и уверенно: атаковали вдвоем, закидывали противника проклятьями, не давали ему возможности опомниться и отбиться:
- Секо!
Скорпиус пригнулся, одновременно взмахнув палочкой:
- Бомбарда! – его заклинание угодило в соседний магазин, разрушив боковую стену до основания.
- Пиро! – его противник почти лениво взмахнул палочкой, и Скорпиус едва успел увернуться, когда пламя пролетело в считанных дюймах от его лица.
- Ступефай! – выкрикнул он, перекатываясь по разрушенной плитке в сторону другого здания: - Глиссео!
Земля под ногами мужчины превратилась в лед, он не удержался и неловко поскользнулся, успев в самый последний момент взмахнуть палочкой. Скорпиуса с силой ударило о стену, он рухнул на снег, слыша хруст костей и чувствуя противный металлический привкус крови на языке. Он не мог пошевелиться, хотя не был обездвижен, и когда он попытался дотянуться до валявшейся в метре от него палочки, к нему одним прыжком приблизился противник. Он почти с садистской ухмылкой наступил ему на запястье, с нажимом повернув несколько раз ногу. А потом с коротким замахом ударил его по локтю свободной руки, задев нервы и лишив ее возможности двигаться.
У Скорпиуса от боли перехватило дыхание, он едва удержался от крика, но тут же получил несколько ударов в живот и по ребрам, выбившим из него весь дух. Обдирая ногти и пальцы в кровь, он зацарапал свободной рукой по земле, беспомощно раскрывая рот и пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха.
-Остолбеней! – противник с презрением взглянул на него и сплюнул на землю. – Твоя жалкая страна уже совсем ни на что не годна, - с чудовищным акцентом сказал мужчина, - раз посылает сражаться таких жалких сопляков, как ты.
Стиснув зубы, Скорпиус протяжно взвыл, когда он снова повернул ногу, дробя уже сломанные кости. Он ничего не чувствовал кроме боли в пульсирующем запястье, из-за которой он терял способность разумно мыслить. Размахнувшись, мужчина сильно ударил его ногой, а потом еще и еще раз...
Скорпиус не мог пошевелиться, чтобы закрыться от ударов, не мог даже отвернуть лицо, и потому только вздрагивал от вспышек яркой боли, и еще крепче сжимал зубы, едва не ломая их. Ребра, печень, почки, лицо... Ребра, печень, почки, лицо.
Мужчина бил монотонно, словно выполнял нелюбимую и утомляющую работу. Между замахами всегда проходило одинаковое время: ровно столько, чтобы с хриплым стоном Скорпиус мог вдохнуть и резко выпустить воздух, готовясь к следующему удару.
Наверное, он все же отключился от боли, потому что не сразу сообразил, что говорил ему противник:
- Я бы поиграл с тобой подольше, малыш, да нужно убить еще много уродцев наподобие тебя, - хрипло рассмеялся он и занес палочку.
В это мгновение Скорпиус почувствовал, что заклинание спало, и он может шевелиться. Понимая, что секунда промедления – и он будет мертв, Малфой, выворачивая из сустава локоть, изогнулся всем телом и сумел ударить мужчину по коленям, заставив его оступиться и упасть. Скорпиус схватил палочку и выкрикнул:
- Остолбеней! – заклинание вышло слабым и всего лишь опрокинуло на спину мужчину, лишив его движения на считанные секунды. – Секту...
- Пиро! – взревел пришедший в себя противник, и Скорпиус застонал, почувствовав огонь на своих запястьях и услышав запах жженой плоти.
- Маленькая мразь! – мужчина бросился к нему, занося палочку: - Авада Ке...
- Остолбеней! – дрожащий от напряжения голос Альбуса раздался из-за угла, и противник рухнул, словно подкошенный.
- Малфой! – Ал бежал к сидящему на земле Скорпиусу. Малфой закашлялся, сплевывая на землю кровь, и опустил горящие ладони в снег. Он взглянул на свою левую руку, болтавшуюся в рукаве, и поморщился, вспомнив отвратительный хруст, с которым ломались его кости.
- Ублюдок, - прошипел он, с ненавистью смотря на мужчину. – Мерзкий ублюдок... Круцио! – волна злобы, гнева, ярости, поднявшаяся изнутри его, прошла сквозь тело и палочку, заставив противника изогнуться, забиться в муках заклинания. Он закричал, и Малфой с садистским блеском в черных глазах сказал: - Силенцио.
Он неотрывно наблюдал, как в беззвучном крике раскрывается рот мужчины, как он выгибается и корчится, как руки и ноги начинают двигаться отдельно от его тела.
- Малфой, что ты творишь?! – запыхавшийся Альбус рухнул на землю перед ним и ударил по руке с волшебной палочкой. – Ты спятил?!
Скорпиус поднял на его тяжелый взгляд и сказал сорвавшимся от сдерживаемых криков голосом:
- Отойди, Поттер. Не лезь.
- И не подумаю даже. Хочешь загреметь в Азкабан? – он сел напротив Скорпиуса, чтобы тот не мог видеть обездвиженного противника.
Малфой с недоумением смотрел на друга, а потом рассмеялся: хрипло, нервно и зло, выплевывая вместе с кровью отбитые легкие.
- Нет. Я хочу уничтожить его. Разорвать на части, - он отодвинулся чуть назад, и Альбус смог рассмотреть его разорванную от ударов мантию, грязные следы ботинок на черной ткани, мутные потеки крови.
Поттер крепко выругался, взглянув на руку Малфоя. Альбус и сам был ранен Режущим в плечо и запястье, а на щеке была глубокая кровоточащая царапина, но он не ожидал, что у Скорпиуса будет все настолько плохо.
- Тебе нужно наложить шину, - сглотнув, он кивнул на безжизненно висящее запястье левой руки.
- О нет. Избавь меня Мерлин от твоей медицины, Поттер. Может, колдомедики ее еще вылечат. А если вмешаешься ты, то уж точно никаких шансов, - неожиданно спокойным голосом произнес Малфой, и Альбус облегченно выдохнул, расслабившись.
- Малфой, нет, чтобы «спасибо» сказать, а ты опять огрызаешься... – недовольно пробурчал Ал, водя палочкой рядом с рукой Скорпиуса.
- Ты даже не представляешь, Поттер, насколько я был рад тебя видеть, - тихо и с горькой усмешкой сказал Малфой, встретившись взглядом с Альбусом.
- Ферула, - моргнув и резко опустив голову, ответил он, и на локте и запястье Скорпиуса появилась шина.
- Отлично, а теперь я закончу с этим мудаком, - Малфой быстро взмахнул палочкой: - Круцио!
Внутри его, несмотря на внешнее спокойствие, бушевала холодная, отчаянная ярость, требующая выхода.
Заклинание немоты спало, и потому переулок наполнил разрывающий уши, полный боли вопль мужчины.
«Я мог бы кричать так же, ублюдок, если бы ты дал мне возможность нормально вздохнуть», - подумал Скорпиус, испытывая острое, мрачно удовлетворение от мук противника.
- Все, Малфой, хватит! Это слишком далеко зашло, - закричал Альбус и вновь ударил его по руке. – Это того просто не стоит...
- Вот она – святая благодетель и доброта, - Скорпиус искривил губы и встал, с отвращением чувствуя, как дрожат и подгибаются его ноги. Он все еще с трудом мог дышать, и каждый глоток воздуха вызывал приступ кашля, раздирающего легкие.
- Инкарцеро! – веревки оплели тихо стонущего мужчину, и Альбус повернулся к другу: - Ты слышишь, как тихо? Неужели все закончилось?..
- Конечно, сопляк, и не в вашу пользу, - прохрипел противник, смотря на них дикими, безумными глазами. – Так что скоро я сожгу вас обоих заживо.
- Заткнись, ублюдок, или я переломаю тебе все зубы, - Скорпиус ударил его ногой по лицу. – Силенцио. Немым тебе идет больше.
Альбус, держа палочку перед собой, осторожно вышел из переулка, где они находились, на главную улицу. И тут же облегченно улыбнулся, расслабив напряженные плечи и спину. Он повернулся к Скорпиусу и махнул рукой:
- Они ушли!
Заметив, как дернулся услышавший это мужчина, Малфой ухмыльнулся и медленно пошел Алу. Отбитые органы болели при каждом движении, кожа на опаленных ладонях горела, и непрерывно ныло запястье левой руки.
Он остановился рядом с Поттером и оперся о плечо, которое Альбус молча подставил ему. Сожженные дома продолжали тлеть, под ногами валялись кирпичи и осколки фундамента, вокруг бегали и суетились колдомедики, а из «Дырявого котла» мелено выходила шокированная, напуганная и взбудораженная толпа.
- Ты бы смог убить его? – не глядя на друга, тихо спросил Альбус.
Скорпиус запнулся, а потом уверенно, с какой-то злостью ответил:
- Да.
Он мог бы добавить, что тот мужчина дважды выворачивал и ломал его запястье. Что он отбил ему все, до чего смог дотянуться. Что с садистским удовольствием смотрел, как он задыхается от боли и ударов, как не может даже пошевелиться и сгруппироваться. Мог бы рассказать о силе его пинков, о громком хрусте костей, который, кажется, будет стоять у него в ушах всю жизнь.
Мог бы, но не стал. А вместо этого отвернулся и зло пнул валявшийся под ногой кирпич.
- Ничего бы все равно не изменилось, и без разницы, что ты ответил, - тихо сказал Ал и слабо улыбнулся ему.
- Малфой, Поттер, - к ним быстро шел встревоженный Вольфганг, подволакивающий правую ногу. – Как вы здесь оказались? – он беглым взглядом осмотрел своих учеников, и его лицо буквально окаменело, когда он увидел руки Скорпиуса и огромный порез на плече Альбуса. – Значит, отправились в Малфой-менор, чтобы в безопасности встретить Рождество? – справившись с собой, произнес он с горькой насмешкой.
Малфой неожиданно рассмеялся, но через секунду закашлялся, согнувшись пополам и сплевывая на землю сгустки крови.
- Скорпиус, тебе нужно в штаб, - Вольфганг перевел взгляд на Альбуса и пробормотал что-то. На плече Поттера появилась повязка, на которой сразу же расплылись темно-красные пятна.
- В какой штаб, профессор? Разве он у нас есть?
- Мистер Поттер, я прослежу, чтобы вам поставили «Тролль» по Истории Магии, - нервно хмыкнул Вольфганг. – Во-первых, штаб у Ордена Феникса был всегда. И кому, как ни вам, знать об этом. А во-вторых, сейчас штаб действительно есть...
Они медленно шли по разрушенному Косому переулку, иногда оглядывая последствия нападения. Мимо них пробегали колдомедики, небольшими группами шагали авроры и местные жители спешили к своим домам, искали потерявшихся в суматохе друзей и родных.
- Кто так кричит? – спросил Альбус, услышав громкие голоса, доносящиеся от «Дырявого котла».
- Надо полагать, толпа, - по губам Вольфганга скользнула презрительная усмешка. – Опомнились, наверное, и требуют теперь скорейшего захвата Министерства. Поттер, вы дойдете сами? Я должен быть в поисковой бригаде сейчас.
- Конечно, сэр, - Альбус кивнул, невесело хмыкнул и покосился в сторону Малфоя. Он брел позади них с выражением мрачного упрямства, застывшего на лице. Ал покачал головой и отвернулся, хмуря брови: предлагать помощь было бесполезно, Скорпиус откажется, даже если будет при смерти.
За годы дружбы он так и не смог до конца избавиться от правила, вдолбленного отцом: всегда полагайся только на себя, не показывай слабость и никогда не проси о помощи.
Альбус был уверен, что позже, когда схлынет угар битвы, и еще больнее дадут о себе знать ее последствия, ему придется наблюдать за яростно беснующимся Малфоем, который будет винить себя в поражении и никогда не простит его самому себе.
И плевать, что противник – опытный боец, сражающийся больше пятнадцати лет. Плевать, что у них разные уровни подготовки и изначально неравное положение.
Плевать на логику, так любимую Малфоем в остальных случаях, и на здравый смысл тоже плевать.
Главное – он проиграл, а значит, был слаб.
Альбус вздохнул, массируя глаза. Скорпиус мог быть расчетливым, холодным, отстраненным, равнодушным и безразличным. Но если дело касалось его поражений, у него просто сносило крышу, и не действовали никакие убеждения. И только Лили в последний раз смогла помочь ему... И Альбус не представлял, как ей это удалось.
Лили... Он улыбнулся помимо воли и тут же подумал, что нужно как можно скорее отправить ей Патронуса, потому что она, конечно же, не спит и волнуется. А ведь завтра, вернее уже сегодня – ее день рожденье, шестнадцать лет.
«Отличный подарок и праздник», - нервно хмыкнул Альбус, смотря себе под ноги.
- Ал?! – голос отца заставил его подпрыгнуть, и уже через секунду Гарри Поттер крепко обнял своего сына.
Сбоку щелкнула вспышка колдокамеры, но Альбус даже не обратил внимания. Закрыв глаза, он обнимал отца одной рукой, чувствуя, как медленными болезненными волнами с него сходит напряжение битвы.
- Скорпиус? – Гарри отстранился от сына, продолжая обнимать его за плечи одной рукой, и взглянул на неподвижно замершего в стороне Малфоя. Тот коротко кивнул и отвернулся. – Я вижу вы неплохо повеселились сегодня, ребята, - вначале он хотел пожалеть сына и его друга, но почти сразу же передумал.
Вряд ли жалость – это то, что нужно семнадцатилетним парням, опьяненным своей первой битвой.
Хотя Скорпиус выглядел по-настоящему страшно. Гарри зажмурился на секунду, борясь с эмоциями. Годы назад он едва не умер, чтобы не допустить продолжения Войны с Вольдемортом.
И теперь его дети оказались втянутыми в подобное, но гораздо, гораздо хуже. Этого просто не могло быть!
- Пап, - с опасением в голосе позвал Альбус, когда почувствовал напряжение отца и увидел его стиснутые кулаки. – Ты чего?
- Ничего, Ал, все нормально, - с трудом выдавил из себя Гарри. – Идите к Гринготтсу, там наши разбили штаб. Пусть вас подлатают, а потом отправляйтесь обратно в поместье...
- А ты? – Альбус пристально взглянул на него.
- Я аппарирую вечером. Обещаю.
- Пап, ты помнишь, что у Лили сегодня день рожденье и что она жутко соскучилась и хочет увидеть и тебя, и маму? И что отдыхать когда-нибудь тоже нужно.
- Альбус, давай ты не будешь меня учить, что делать? – сжав зубы, едва ли не по слогам произнес Гарри и нахмурился.
- А давай ты вспомнишь о том, что кроме работы и героического, мать его, спасения Англии у тебя есть еще дети и жена?! – неожиданно вспылил и сорвался Альбус, отпрыгнув от отца в сторону.
Он бросил на Гарри недовольный, гневный взгляд и побежал в сторону Гринготтса.
Поттер сгорбился и опустил плечи, смотря вслед сыну.
- Он не думает так на самом деле, сэр, - сбоку раздался голос Малфоя.
Гарри отрывисто кивнул и выдавил из себя слабую улыбку.
- Я надеюсь на это. Иди в штаб, Скорпиус. Не стоит пугать твою маму и Лили своим внешним видом.
Малфой нервно засмеялся и медленно пошел по переулку.
- Нужно послать Лили Патронуса, - пробормотал он себе под нос и сосредоточился на своем самом счастливом воспоминании.
Но лицо противника, засевшее в голове, его отвратительный голос и удары мешали ему думать. А то настоящее удовольствие, которое он получил, наблюдая за мучениями мужчины, и вовсе наталкивало на мысль, что вряд ли он вообще теперь способен на светлую магию.
Он дернул головой и сжал кулаки, пытаясь представить себе Лили. Ее лицо, ее звонкий смех, лукавый взгляд голубых глаз, рассыпавшиеся на снеге яркие рыжие волосы, наслаждение, которое дарили ее прикосновения, тихие стоны, срывавшиеся с губ.
Из его палочки возникло огромное серебряное облако, превратившееся в орла.
- Все в порядке. С днем рождения, Лили. Я люблю тебя, - он взмахнул палочкой, отсылая Патронуса, и только потом понял, что именно он сказал. В чем признался ей.
Это слова вырвались у него непроизвольно, он даже не задумывался над ними ни на одно мгновение. И все равно – сказал.
Он пожал плечами и пошел к Гринготтсу, рассеянно вращая палочку правой рукой.
- Лили, Лили, просыпайся скорее, - знакомый голос настойчиво звал меня, выдергивая из сна. Я попыталась вяло отмахнуться и накрыться одеялом с головой.
- Лили, уже почти вечер. Вставай, иначе проспишь все самое интересное, - рядом со мной кто-то засмеялся, и, узнав смех, я мгновенно открыла глаза:
- Папа! – я бросилась на шею отцу, который сидел на крае моей кровати. Воспоминания и чувства прошедшей ночи разом обрушились на меня, и я резко отскочила назад, пытливо заглядывая ему в глаза:
- Ты не ранен? С тобой все в порядке?
- Ну если бы было не в порядке, разве я сидел бы сейчас с тобой? – он засмеялся, но я услышала в его голосе тоску и усталость. Отец снова обнял меня и начал гладить по волосам. Я не любила, когда кто-то так делал, но ради него всегда терпела.
- Я скучала.
- И я, - он улыбнулся и вдруг помрачнел в одно мгновение. – Детка, мне надо идти сейчас...
- Куда? Постой, ты же только пришел! – я с обидой взглянула на него и отодвинулась в сторону.
- Лили, я должен. Постарайся меня понять, - его голос звучал обреченно, а сам он выглядел настолько опустошенным и измотанным, что я мгновенно замолчала и осеклась. – Теперь очень многое зависит от того, как быстро мы будем действовать. Я не могу медлить и ждать, - он рассеянно разглядывал свои руки. Я прижалась к его спине и с обреченным вздохом опустила голову на плечо.
- Я все понимаю, пап. Извини, что возмущалась.
- Я обещаю, как только все уладится, мы обязательно встретимся в Хогвартсе, - он взглянул на меня с благодарной улыбкой, а потом нахмурился. – И попытайся объяснить все брату. Он не стал меня слушать... Может, в чем-то он и прав, - последние слова отец произнес едва слышно, и меня затопила жгучее раздражение и желание сломать что-нибудь Альбусу. Ну как он мог быть такой свиньей, глядя на усталого, вымотанного до предела отца?!
Можно подумать, папе нравилось бросать нас в Рождество и разбирать проблемы страны, которая месяц назад презирала, ненавидела и поливала его грязью?!
- А они сейчас в поместье? – торопливо спросила я, поднявшись вслед за отцом.
- Да, с ними все нормально, - он запнулся на секунду, но честно добавил. – Правда, Скорпиусу потребуется время, чтобы окончательно восстановиться...
Мое сердце пропустило два удара, и я сжала подол измятого платья.
- Не волнуйся, они живы, - он улыбнулся одними глазами, и я вздрогнула от бесконечной тоски, которую я увидела в них. – Но с нашей стороны было много потерь... Впрочем, они сами тебе все расскажут. Да и вечером должен выйти «Пророк», - он шагнул ко мне и обнял, целуя в затылок. – Детка, береги себя, ладно? Наступает очень опасное время.
- А мама здесь? – с надеждой спросила я.
- Нет, - отец покачал головой. – Сеть каминов перекрыта по всей стране, а порталы – заблокированы, - он еще раз поцеловал меня в щеку и быстро вышел.
Я закрыла за ним дверь и прислонилась к ней спиной, сдерживая слезы.
Что, Мерлин побери, вообще произошло? И что еще произойдет? И как же страшно звучали слова отца о перекрытых каминах. Это могло значить только одно: они начали открыто противостояние Министерству. И папа теперь постоянно будет находиться в опасности.
Я подошла к зеркалу и слабо ухмыльнулась, увидев свое отражение. Растрепанные, запутавшиеся волосы, глубокие черные тени под глазами, нездоровая бледность кожи, осунувшееся лицо с резкими очертаниями скул – все это последствия вчерашней ночи, которую я хотела бы забыть, как страшный сон.
С того момента, когда они исчезли в камине, я не могла найти себе место. Мучительно долго текли минуты, старинные часы над камином отсчитывали каждую секунду, и я хотела спрятаться, закрыть уши и никогда не слышать их медленного тиканья, сводившего меня с ума. Астория сидела с неестественно выпрямленной спиной, словно кто-то вставил в нее спицу, держала в руках чашку с давно остывшим чаем и непрерывно смотрела в одну точку. Ее выдержке можно было позавидовать.
Я не могла усидеть на месте и потому ходила по комнате кругами, проклиная свою беспомощность и ненавистное ожидание. В голове рисовались страшные картины битвы, я видела, как погибает отец, Скорпиус, Альбус...
Я не знаю, сколько прошло времени до момента, когда я получила Патронус от Скорпиуса. Может быть, час, а может быть, и все семь. Я помню то огромное облегчение, которое я испытала, когда огромный орел опустился на мою руку. И радость, а потом шок от его слов. От его последних трех слов...
Я начала глупо смеяться и всхлипывать, и была близка к истерике, когда Астория насильно дала мне зелья Сна без сновидений и отправила в постель.
Я очнулась от воспоминаний, когда часы в комнате пробили пять вечера. Я быстро умылась, попыталась расчесать волосы, натянула первые попавшиеся джинсы и джемпер и выскочила из комнаты.
В поместье стояла пугающая тишина, и я поежилась, ускорив шаг. Я без стука вошла к Скорпиусу, недовольно ощущая, что сердце от волнения готово выскочить из груди.
Он сидел на кровати и читал. Он поднял недовольный взгляд, который сразу же потеплел, когда Скорпиус увидел меня.
- Привет, - радостно сказала я и быстро пошла к нему, но неподвижно замерла, не дойдя нескольких футов, когда увидела его грудь и бока. Губы задрожали, но холодный голос Скорпиуса отрезвил меня:
- Лили, только без истерик.
Я кивнула и села рядом с ним, тщательно игнорируя многочисленные синяки, кровоподтеки и ссадины на его теле. И левую руку, замотанную бинтами от плеча и до пальцев.
Я долго всматривалась в его лицо прежде чем заметила, что исчезли следы его драки с Вудом. Мерлин, какой же неважной, глупой мелочью она была!
- Неплохо повеселились? – справившись с дрожащими губами, спросила я, пытаясь улыбнуться.
Судя по удивлению в глазах Скорпиуса, улыбка вышла больше похожей на оскал.
- Как видишь, - он сжал мои плечи здоровой рукой и дернул на себя, глубоко целуя. Я кожей чувствовала его напряжение и злость, искавшие выхода, но не стала поддаваться им, целуя его со всей страстностью и желанием, на которые была способна.
Скорпиус коротко выругался в момент, когда мы пытались вздохнуть, и еще сильнее прижал меня к себе, начал еще резче кусать мои губы. Я сидела на нем и обнимала за шею, пытаясь не задеть болящие места, а он гладил меня холодной рукой по спине, вызывая волну горячего желания...
Упираясь лбом в его плечо, я пыталась отдышаться, и довольно улыбалась, слыша рваные вздохи Скорпиуса.
- У меня сносит крышу, когда я касаюсь тебя, - сказал он через минуту.
- Не знаю, радоваться мне или пугаться, - шутливо ответила я и подняла голову, встретившись с взглядом его серебристо-серых глаз. Они смотрели довольно и чуть насмешливо, но в глубине я видела целую бурю разнообразных чувств: от сжигающей ненависти до тупой опустошенности.
Я провела пальцами по его здоровой щеке и слезла с коленей, сев рядом с ним.
- Ты расскажешь, что случилось?
- Нет, - он решительно мотнул головой. – Есть вещи, в которых я не хочу признаваться даже самому себе.
- Ты не думаешь, что я имею право знать? – начиная злиться, спросила я.
- Я проиграл. Мой ублюдочный противник решил поразвлечься и избил меня. Если бы не появившийся Поттер, я бы здесь уже не сидел, - резкими, рубленными фразами ответил Скорпиус, а потом желчно спросил: - Теперь довольна?
- Ни сколько, - как можно равнодушнее отозвалась я, внутренне борясь с нахлынувшей жалостью. Вот только этого сейчас не хватало! – Что теперь планируешь делать?
- В смысле? – Скорпиус удивленно повел бровью.
- Со своей боевой подготовкой что планируешь делать?
- Не знаю, - несколько растерянно отозвался Скорпиус. Судя по всему, он не ожидал от меня такой реакции. – Надеюсь, занятия Мида принесут пользу. Иначе все становится бессмысленным. Наш уровень подготовки – просто нулевой.
- Я не представляю, какое сопротивление могли бы оказать другие ученики, если не получилось у тебя и Ала – а ведь вас начали учить магии намного раньше остальных, - задумчиво произнесла я.
- Видела бы ты толпу в Косом переулке, сразу бы представила, на какой сопротивление они способны, - презрительно скривившись, произнес Скорпиус. – Обезумевшие лица, в глаза – ни единого намека на мысль... Носились, словно сумасшедшие, путались под ногами авроров, были идеальной мишенью для противника. Почти все забыли, что волшебники, только и могли, что паниковать.
Я вздохнула и потерла виски.
- Я даже не думала, что все настолько... плохо.
- Я тоже, - признался он. – Зато потом паника им на пользу пошла. Организовали какое-то собрание, кричали что-то в поддержку твоего отца, требовали штурмовать Министерство...
- Неужели дошло, наконец?! – обрадовано воскликнула я. – А чем все закончилось, ты знаешь?
- Нет, меня увели колдомедики, а потом сразу же отправили по камину в поместье. Отец аппарировал сюда, сказал, что по всему Лондону беспорядки, Министерство заблокировало все камины и отозвало лицензии на порталы, перекрыло вход к себе и, кажется, вернуло с рубежей боевые группы, которые еще остались ему верны...
- О Мерлин! – я прижала ладони к лицу. – Это же... это же не может быть?..
- Государственным переворотом? – мрачно договорил за меня Скорпиус. – Он и есть, скорее всего.
- Даже не хочу думать, что это значит и что нас ждет, - совершенно растерянно и потрясенно пробормотала я. – И да, я знаю, что это не выход – убегать от проблемы! – заметив ироничный взгляд Скорпиуса, быстро добавила я и поднесла палец к его губам. – Давай просто не будем говорить об этом, ладно? Я не хочу...
Вместо ответа он перевернул мою руку и, пристально смотря на меня, поцеловал раскрытую ладонь. Его глаза очаровывали и лишали рассудка.
- У меня есть кое-что для тебя, - он взмахнул палочкой, призывая из тумбочки небольшой сверток.
Я посмотрела на него с любопытством. Наверное, я не смогу сказать ему, что он уже сделал мне самый лучший подарок на день рождения, когда отправил Патронуса и сказал, что любит.
- Я бы надел его сам, но со сломанной рукой это проблематично, - я повернулась к Скорпиусу, протягивающему мне серебряный браслет. Он был выполнен из десятка тончайших нитей, переплетавшихся друг с другом, образовавших невесомую, тускло блестящую паутинку. В нескольких местах линии соединялись в небольшие коконы, в центре которых были темно-синие камни.
- Это... – у меня перехватило дыхание, - это...
- Это сапфиры, - с довольным видом кивнул Скорпиус. – Браслет хранился в нашем сейфе много лет. Кажется, он принадлежал еще мой прапрабабушке. Камни подходят к твоим глазам, - несколько торопливо объяснил он, и мне показалось, что я услышала нотки волнения в его голосе.
- Он потрясающе красивый, - совершенно искренне сказала я, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься Скорпиусу на шею. – Спасибо, мне правда очень нравится...
- Никогда не снимай его, - он серьезно взглянул на меня. – Я сделал из него портал в Малфой-менор. Когда Министерство отзовет на них запрет, сможешь в любой момент оказаться здесь. Ключевая фраза – «я возвращаюсь домой».
Я кивнула, поскольку не была уверена, что смогу справиться со своим голосом и произнести что-нибудь в ответ.
- Спасибо, - пробормотала я и поцеловала его.
- Я хочу, чтобы вы все отнеслись крайне серьезно к тому, что я сейчас скажу, - МакГонагалл стояла на профессорской трибуне в Большом зале во время ужина, и впервые ученики слушали ее в полном молчании. – В связи с положением, в котором находится сейчас магическая Англия, в связи с опасной военной обстановкой, было принято несколько решений касательно вашей дальнейшей жизни и обучения.
Мы вернулись в Хогвартс шесть дней назад – сразу после Рождества. В ночь Сочельника почти весь Аврорат и многие простые жители под руководством папы штурмом взяли Министерство магии. Министру и некоторым членам Визенгамота удалось сбежать, многие были убиты, а те, кто выжили, содержались сейчас в Азкабане.
Первым же указом студенты были обязаны вернуться в Хогвартс не позднее двадцать шестого декабря, а рождественским утром Англия буквально взорвалась: газеты печатались едва ли не каждый час, по всей стране прокатилась волна шествий и процессий, как в поддержку нового Правительства, так и против него. Во многих местах происходили столкновения между людьми, заканчивающиеся серьезными травмами и увечьями. Косой Переулок был забит, казалось, все маги Лондона пытались прорваться к зданию Министерства.
Воздух дрожал от переполнявшей его паники, волнения и страха. Атмосфера была напряженной до предела, любое неосторожное слово или движение могло привести к взрыву. Некоторые города объявили о своем протесте, создали анти-аппарационные барьеры, отключились от общей каминной сети. Они говорили, что поддерживают бывшего Министра, не собираются вестись на провокацию и подчиняться кучке ненормальных революционеров. Часть страны погрузилась в хаос. Люди бежали из городов, где велись бои, бросали свое имущество и дома, искали помощь у нового Правительства или примыкали к старому.
Я боялась читать «Пророк» и «Вестник», боялась узнавать о новых жертвах, столкновениях, разрушенных районах и магических деревнях. Я волновалась за отца, на которого велась непрерывная охота, волновалась за маму и родных, находившихся в самом центре событий – в Лондоне и его пригороде. Мама, все мои дяди и тети, Тед и Викки были членами боевых групп или работали в Святом Мунго, переполненном жертвами сражений и войны.
Напавшие на Англию страны усилили свой натиск: волнения и беспорядки в стране им были только на руку. Пограничные базы едва справлялись и отбивали их атаки, но даже мы понимали, что это не может долго продолжаться, и очень скоро они падут.
Это было страшное, очень страшное время для всех нас – беспомощных, запертых в Хогвартсе, вынужденных ждать и бездействовать. В Большом зале почти всегда стояла напряженная тишина. На прилетающих из дома сов смотрели одновременно с ужасом и надеждой. Очень часто случалось так, что студент после прочтения в слезах выбегал прочь или падал в обморок прямо в зале. Погибали не только авроры и участники боевых групп, но и обычные служащие и даже магглы: авроры, вынужденные противостоять вражеским войскам и сторонникам бывшего Министра просто не справлялись со своими задачами.
- Квиддич и посещения Хогсмида отменены. Запрещено любое пересечение Защитного купола вокруг Школы. Виновные будут сразу же исключены. Любое магическое столкновение между учениками или драка наказываются предупреждением. Последующие конфликты – так же исключением из Хогвартса. Запрещено применение боевых заклинаний в любом месте, кроме классных комнат. Ученики, пытающиеся разжечь рознь между факультетами, подстрекающие к конфликту будут немедленно исключены, - четкий, громкий голос МакГонагалл заполнил весь зал. Она говорила, строго смотря на студентов, словно пыталась донести, насколько серьезны и важны ее слова. – Первым и вторым курсам запрещается покидать гостиные после семи вечера. Всем остальным – после восьми. Студентки пятых, шестых и седьмых курсов будут проходить обязательную ежедневную практику в лазарете с мадам Помфри и специалистом из Святого Мунго. Количество часов ЗОТС и Заклинаний удваивается, Зельеваренье становится обязательным для всех. У юношей с пятого по седьмой курс будут обязательные занятия с аврором Мидом. Кроме того, три раза в неделю будет урок практики Боевых заклинаний. Отменены уроки Астрономии, Прорицания, Ухода за магическими существами. Вводится общее для всех курсов расписание... – МакГонагалл сделала небольшую паузу и откашлялась. – Я надеюсь, вы все осознаете, в каком затруднительном и опасном положении находится Англия. В это время вы должны забыть о прошлых ссорах и конфликтах и сделать все возможное для помощи ей.
- Конечно же, - фыркнул сидящий рядом Скорпиус, - я окажу неоценимую помощь стране, если буду исправно ходить на все уроки и не гулять по Школе после девяти вечера, - он презрительно скривился, долгим взглядом провожая МакГонагалл. – Неужели нельзя придумать что-то действенное?
- А что ты предлагаешь? – лениво спросила София. – Разрешить сражаться неподготовленным студентам? Чтобы нас всех использовали в качестве пушечного мяса?
- Если такой храбрый, Малфой, иди и сражайся, - Дуглас неприятно усмехнулся.
Скорпиус ответил ему тяжелым взглядом и отвернулся. Он не показал, но слова Софии и Дугласа задели его, напомнив о поражении в Косом переулке.
- Лили, посмотри сюда. Это ужас, а не расписание! – Сара дернула меня за рукав, поворачивая к себе. – Сдвоенные Заклинания, сдвоенная ЗОТС, обед, снова сдвоенная Защита, потом сдвоенные Зелья, ужин, практика в Больничном крыле... Они издеваются?! – воскликнула Сара, пробежав глазами расписание. – И так каждый день! Меняется только последовательность уроков.
Сара возмущалась не одна. Большой зал наполнился недовольными и раздраженными голосами студентов, которые, не скрывая, выражали свою неприязнь и косились в сторону профессорского стола, где с невозмутимым видом сидела МакГонагалл. Но я могла поклясться, что видела, как дрожат ее губы.
- Смотрите, «Пророк»! – воскликнул кто-то из гриффиндорцев, указывая на потолок и немного разряжая напряженную обстановку.
Я схватила упавшую газету и не смогла сдержать вздох облегчения, когда увидела разворот. С него на меня смотрел постаревший, хмурый отец, стоящий напротив места Верховного мага Визенгамота.
- Объединение страны под руководством Гарри Поттера. Уникальное интервью, данное «Пророку»! – Сара прочитала заголовок и брезгливо фыркнула. – Как быстро они сменили сторону и забыли, что еще две недели назад тщательно смешивали твоего отца с грязью.
«... вечером состоялось первое заседание Визенгамота... были отменены постановления предыдущего Министра, внесены поправки в законы и указы... города Глазго и Бирмингем закончили сопротивление... бывший Министр бежал во Францию, охваченную огнем Гражданской войны... в Англии введен восьмой, наивысший уровень опасности... из Архивов поднимаются засекреченная и утаиваемая от населения информация... Гарри Поттер утверждает, что нельзя вести речь ни о какой гражданской войне в Англии... обновленный состав Визенгамота незамедлительно начнет свою работу... а между тем в стране не хватает продовольствия и промышленных товаров, Англия по-прежнему находится в торговой изоляции...» - я бегло просмотрела газету и шокировано присвистнула. Сколько времени мы ждали этого? Надеялись, что однажды прочтем об отставке Министра и роспуске Визенгамота? Что люди поймут губительность политического курса и возмутятся? Что сделают это до того момента, когда Англия будет находиться в практически безвыходном положении?
А теперь, когда это, наконец, случилось, я чувствовала лишь опустошенность и усталость. А напротив меня взрывался от криков и радостных возгласов гриффиндорский стол. Студенты подкидывали в воздух свитки, громко скандировали что-то, обнимались и поздравляли друг друга. Рейвенкло и Хаффлпафф вели себя точно так же. Кто-то запустил небольшой фейерверк, и зал осветили ярко-красные, золотые и фиолетовые вспышки.
За нашим столом к всеобщему сумасшествию присоединились только первые и вторые курсы. Они тоже радостно кричали и смеялись, восторженными глазами провожали взрывающиеся фейерверки и с удивлением косились на Дугласа и Йорка, которые со злостью разрывали газету на мелкие кусочки.
Сара, сияя и улыбаясь, оживленно болтала о чем-то с Робертом, София обнималась с Марией, а Фредерик обнимал Алису Забини и что-то быстро говорил ей.
Я казалась ненормальной сама себе, потому что не могла радоваться вместе со всеми, не могла кричать от восторга и кидать в воздух свитки. И я не знала, почему.
Я взглянула на стол преподавателей и немного расслабилась. Они тоже не спешили радоваться и поздравлять друг друга, а даже наоборот – с хмурыми лицами читали «Пророк» и обменивались напряженными взглядами.
- Почему я не радуюсь? Ведь в статье говорится, что переворот официально закончился и власть поменялась. Значит, теперь все изменится в лучшую сторону... – пробормотала я себе под нос, вновь просматривая газету.
- Может, потому, что понимаешь, что все только начинается? – вкрадчиво спросил вернувшийся Скорпиус, который пересел за стол к Альбусу, как только получил «Пророк».
- Ты имеешь в виду войну? – уточнила я, облизнув пересохшие губы.
- Ну да, - спокойно ответил он и неожиданно впился пристальным взглядом. Скорпиус внимательно всматривался в меня несколько мучительно долгих мгновений, а потом, словно решив что-то, кивнул самому себе и, взяв за руку, потянул из-за стола.
Наверное, мне стоило догадаться еще в тот момент, стоило понять, что значил его задумчивый, пристальный взгляд и быстрая, непривычная для него смена настроений.
Но я слишком радовалась возможности провести с ним остаток вечера. В предыдущие дни мы мало виделись, он и Альбус ходили мрачнее тучи, вечно хмурые, недовольные и усталые. Они часто пропадали где-то вдвоем и не отвечали мне, где они были. Они вообще перестали обсуждать со мной темы, напрямую касающиеся войны или того, что происходило в Англии.
Это настораживало и казалось странным, но бесконечные уроки, огромные домашние задания, тренировки с Мидом, тревога за папу не оставляли мне сил и времени думать о посторонних вещах. И потому я почти не обижалась и волновалась, хотя чувствовала надвигающуюся опасность.
- Не будешь против, если мы не присоединимся к намечающейся вечеринке? – со смешком спросил Скорпиус, увлекая меня в свою комнату.
- Интересно, откуда они достанут напитки и еду? У эльфов сейчас разве что хлеб вчерашний выпросить можно, - мы зашли внутрь, и Скорпиус сразу же прижал меня к стене, резко, нетерпеливо целуя и скользя руками по телу, сжимая одежду в кулаках.
Из горла вырвался тихий стон, когда он прикусил кожу на шеи и начал медленно спускаться ниже – к ключицам и плечам. Его прикосновения вызывали дрожь, будили во мне нестерпимое желание, полностью подчиняли ему.
Я сама не знала, что так соскучилась по Скорпиусу за эту неполную неделю: по его сухим губам, по рукам, которые нередко оставляли на моей коже красные пятна, по резким, иногда грубым движениям, по исходившей от него силе.
Неожиданно Скорпиус отстранился и посмотрел на меня. Казалось, он видел меня насквозь, и его взгляд проникал в самую душу.
- Нет, - он хмыкнул едва слышно. – В этот раз все будет не так, - он вновь поцеловал меня, но уже медленным, тянущим движением, словно с ложки капал густой мед.
Он неторопливо расстегивал каждую пуговицу на моей блузке и прикусывал кожу на шеи, срывая с моих губ шумные вдохи.
Я развязала его галстук и проникла руками под рубашку, поглаживая и массируя напряженные плечи. Его ладони скользили по моему животу и спине, и я слабо вздрагивала, отвечая на их прикосновения.
Скорпиус резко подхватил меня на руки и опустил на кровать, нависая сверху. В полумраке комнаты его серые глаза светились, казалось, я вижу в них отблески пламени.
Он снял мою рубашку, и я покраснела, прикусив губу. В прошлый раз у меня не было времени думать и сомневаться, я видела в его глаза боль и должна была помочь... Но сейчас, когда он рассматривал меня, словно пытался запомнить навечно, когда медленно проводил кончиками пальцев по животу и груди, когда усмехался, замечая мою закушенную губу, я боялась и стыдилась неизвестно чего.
Я спустила рубашку с его плеч, погладила напряженный пресс, и, услышав, как Скорпиус резко втянул воздух, начала медленно расстегивать брюки, глядя ему в глаза. Я любила эти моменты больше всего на свете: взгляд Скорпиуса оживал, в нем плескались сильные, глубокие, настоящие эмоции, которые лишь я была способна вызвать. Они говорили лучше всяких слов...
Скорпиус целовал меня, медленно снимая короткий топ, и я боялась того момента, когда он увидит меня без одежды. В тот первый раз он вряд ли много запомнил.
Он с усмешкой взглянул на меня, словно читая мысли, и ладонью накрыл грудь. От его прикосновения по телу пробежал ток, я никогда не чувствовала никого столь ярко и сильно, как его. Скорпиус медленно целовал мою шею, спускаясь ниже, оставляя за собой дорожку розоватых отметин.
Я видела улыбку, блуждавшую на его губах, видела расслабленный взгляд и понимала, что он доволен, ему нравится, как остро я реагирую на его прикосновения и отзываюсь на каждое движение.
Его брюки с тихим шелестом упали на пол, и он начал неторопливо снимать с меня юбку, неотрывно смотря в глаза. Я чувствовала румянец, лежавший на щеках, и не могла сказать, вызван он смущением или желанием.
Его ладони и пальцы скользили по моему телу, чертя различные узоры, заставляя меня комкать простыни, быстро и хрипло дышать, шепча его имя. Я извивалась в его руках, чувствуя, как внутри разжигается огонь, растет желание и разливается незнакомое, острое наслаждение.
Я прикрыла глаза и слегка закинула голову, подставляя шею для его поцелуев. Губы Скорпиуса были горячими, они почти обжигали и по его дыханию, рваным движениям я понимала, что он был возбужден гораздо сильнее меня.
- Скорпиус... – тихо простонала я, не в силах больше сдерживаться, когда его пальцы надавили на чувствительную точку, и ощущения захлестнули меня с головой. – Скорпиус... – повторила я, с закрытыми глазами ища его губы, желая почувствовать его как можно ближе и ярче.
Он поцеловал меня и одновременно вошел – грубо, одним толчком, вызывая боль. Но она ничего не значила рядом с наслаждением от его близости и прикосновений.
Скорпиус кусал мои губы и шею, мял пальцами грудь и быстро, резко двигался. Я слышала его стоны, низкие, вибрирующие вдохи и понимала, что он больше не может контролировать себя, не может сдерживаться.
Я выгнулась и вскрикнула, когда он что-то задел внутри меня, и заставила его перевернуться, оказавшись сверху.
Наши тени двигались на противоположной стене, свет лампы танцевал на моей бледной коже, и ярко вспыхивали рыжие волосы в полумраке комнаты.
Скорпиус смотрел на меня, не отрывая требующего, властного взгляда. Он крепко сжимал талию, помогая двигаться, гладил живот и грудь, стискивал плечи, заставляя наклоняться, и требовательно, настойчиво целовал мои пересохшие губы.
Я ни о чем не думала в тот момент, не контролировала свои действия. Мне нравилось управлять им, нравилось видеть его возбуждение и дикое, необузданное желание, нравилось ощущать отклики на свои движения...
К вискам прилила кровь, а в голове стоял туман от возбуждения и острых, коротких волн наслаждения. Я задвигалась быстрее, когда почувствовала, как судорожно сжимаются его пальцы и напрягается тело, и расширяются черные зрачки.
Я выгнулась назад и коротко, громко вскрикнула от мучительно-острого, сильного оргазма, накрывшего меня в считанные секунды. Мир превратился в сотню осколков и несвязанных картин, охватившее меня наслаждение было похоже на сладкую боль, оно лишало всех мыслей, оставляя лишь чувства...
Опустошенная, усталая, повинуясь его рукам, я рухнула на Скорпиуса, прижалась к груди и прикрыла глаза, слушая быстрые и частые удары его сердца. Над ухом раздавались его короткие выдохи, а я чувствовала, как наслаждение теплой волной разливается по моему телу, вызывая блаженную улыбку.
- Скорпиус! – я неожиданно привстала, пытливо и испуганно заглядывая в его глаза. – А ты не... – я смутилась и не договорила, и через секунду услышала его громкий, искренний смех.
- Лили, ты невозможна... – кое-как выдавил он, продолжая смеяться. – Я буду жить вечно, если ты будешь спрашивать это каждый раз, как мы...
- Почему ты будешь жить вечно? – я быстро прервала его, не желая слушать окончание фразы.
- Потому что смех продлевает жизнь, - весело блестя глазами, ответил Скорпиус и поцеловал меня в висок. – Мерлин, ты кажешься такой маленькой, когда задаешь эти вопросы... я чувствую себя маньяком.
Я фыркнула в ответ, сдула со лба, упавшую челку, и вновь легла ему на грудь. Его сердце билось спокойно и размерено, и я подумала, что теперь у меня есть три самых любимых звука: его смех, крик во время оргазма и биение сердца.
- Я люблю тебя... – прошептала я ему на ухо, от волнения проглатывая слога. Его губы дернулись в намеке на улыбку, а я добавила. – Знаешь, когда я получила той ночью Патронус от тебя, то, несмотря ни на что, почувствовала себя самой счастливой.
- Ты первая, кому я сказал это, - Скорпиус положил мне на спину руки.
- И, надеюсь, последняя, - с лукавой улыбкой сказала я, смотря на него с шутливой угрозой. В его глазах плясали веселые огоньки.
- Спокойной ночи, Скорпиус... - пробормотала я, сонно моргая: напряженная неделя и сегодняшнее наслаждение вымотали меня до крайности.
Я заснула почти сразу же, но в течение ночи чувствовала несколько раз, что его нет рядом, слышала, как он ходит по комнате, что-то пишет, зачем-то перекладывает вещи... Один раз я даже проснулась, но не стала открывать глаза, когда Скорпиус сел рядом со мной и долго, неотрывно смотрел – я кожей чувствовала его взгляд. Он несколько раз провел рукой по моему лицу и снова ушел, и всю оставшуюся ночь я видела беспокойные, тревожные сны, металась по кровати, пытаясь спрятаться, убежать и спастись, комкала простыни в кулаках.
Наверное, я почувствовала все еще тогда, когда они с Алом начали часами пропадать в библиотеке, прекратили обсуждать со мной войну и изо всех сил делали вид, что ее не существует. Они пытались подарить мне последнюю спокойную неделю, потому что знали, что больше у них не будет такого шанса. Поэтому Скорпиус был так непривычно нежен и нетороплив, потому пристально смотрел, словно хотел запечатлеть в памяти мой образ. Поэтому Альбус выглядел таким серьезным и бросал грустные взгляды, все чаще обнимая меня.
Но тем утром я еще не думала об этом. Я проснулась в одиночестве и испуганно вскочила, когда поняла, что проспала. Ругая Скорпиуса и быстро натягивая свои разбросанные по всей комнате вещи – и когда только успели?! – я выскочила за дверь, бегом поднялась по лестнице и удивленно замерла, услышав громкие голоса, раздававшиеся в гостиной. Я зашла и увидела, что в ней собрался едва ли не весь факультет. Младшие курсы что-то взволнованно обсуждали, разбившись на кучки, а старшие в каком-то диком оцепенении и молчании стояли перед доской для объявлений.
Я занервничала, видя по-настоящему испуганные и шокированные лица сокурсников, кожей чувствуя неподдельный страх, разлившийся по комнате.
Из толпы мне навстречу шагнул Скорпиус, и я вздрогнула, встретившись с ним взглядом. Холодный, отстраненный, жестокий – он давно не смотрел на меня так.
Отодвинув нескольких учеников, я быстро подбежала к доске объявлений и увидела висевший на ней приказ:
- Все совершеннолетние юноши, а так же шестикурсники, имеющие «Выше ожидаемого» и «Превосходно» по ЗОТС и Заклинаниям обязаны явиться в приемный пункт в Лондоне не позднее второго января две тысячи двадцать четвертого года для прохождения военной комиссии с целью зачисления в регулярную армию Великобритании... Девушки, имеющие первую и вторую степень квалификации в Зельях и Лечении, достигшие совершеннолетия, обязаны явиться не позднее второго января две тысячи двадцать четвертого года в Святое Мунго для зачисления в медицинские группы...
Я читала, но строчки расползались перед глазами, не желая складываться в предложения, их смысл ускользал от меня.
Я обернулась, ища в гудящей, взволнованной толпе лицо Скорпиуса. И когда встретилась с ним взглядом, то мгновенно поняла все. Он знал об этом приказе, знал еще неделю назад, в то время, когда сидел с Альбусом в библиотеке, когда целовал меня вчера, когда гладил ночью волосы, когда собирал вещи...
Он все знал, а на календаре было первое января две тысячи двадцать четвертого года.
_____________________________
автор скромно напоминает, что от старается и хочет прочитать пару строчек о результатах)
