Глава 20Самое большое искусство в шахматах состоит в том, чтобы не показать сопернику, что он может делать.
В том, что ты являешься первым за четыреста лет студентом особого факультета, есть определенные плюсы. Во-первых, отдельная комната, поскольку гостиные других факультетов для тебя закрыты. Во-вторых, во время обеда ты можешь сидеть за любым столом, так как отдельный стол для единственного неудачника никто ставить не собирался. И наконец, тебе не надо беспокоиться о факультетских очках, хотя соревнование одного против почти трехсот малолетних волшебников кто-то мог бы счесть весьма увлекательным. Кто-то, но не Раймонд Певерелл.
Новоиспеченный студент Хогвартса сидел сейчас за столом Равенкло и вяло ковырялся в овсянке. Сложившейся обстановкой он был крайне недоволен. Хотел ведь не лезть на рожон, и при этом умудрился за один день напортачить так, что теперь весь год придется расхлебывать! Нет, свои способности он скрывать никогда не собирался. Жить, постоянно оглядываясь назад и испуганно прижимая уши, – это явно не для него. Но и про скромность забывать не стоит. Насколько он разобрался в современном положении дел, сейчас идет война между двумя лагерями волшебников, и привлекать к себе внимание любой из сторон не очень-то хочется. Впрочем, думать об этом сейчас поздно, ты уже засветился, Певерелл, где только можно.
Вон Дамблдор как глазками сверкает в его сторону. Он же председатель Визенгамота, значит узнал о Раймонде одним из первых, когда решалось дело о принятии в род и о судьбе Азкабана. Во время последнего визита в «Гринготтс» Раймонд специально расспросил Урглота об этом слушании и выяснил интересный факт: глубокоуважаемый директор весьма заинтересовался новым Певереллом и сделал все возможное, чтобы процесс не затянули на месяц-другой, как это любили в Министерстве. Выходит, Дамблдор надавил своим авторитетом на нужных людей и теперь наслаждался горячим шоколадом, пока Раймонд ломал голову, зачем старику это понадобилось, а довольный Урглот, наверное, уже раз двадцать пересчитал магические кристаллы, преподнесенные лордом Певереллом в день Сумасгара.
Раймонд сделал глоток тыквенного сока, косясь на преподавательский стол. Альбус Дамблдор, наверняка, был не просто директором для Гарри Поттера, их связывали более тесные отношения. Иначе как объяснить тот факт, что он собственной персоной явился в дом Поттера на летних каникулах? Вряд ли он заглянул на чашечку чая, хотя от него все можно ожидать. В любом случае к Дамблдору следует относиться осторожно. Раймонда не тянет вмешиваться в дела какого-то там Ордена, который, по словам Кричера, возглавляет директор. И судя по тому, как быстро сам старик покинул дом Блэков на площади Гриммо, он тоже не горит желанием раскрывать свои тайны. Раз Дамблдор даже бороться не стал за штаб, значит он совсем не хочет рисковать, собирая своих людей в месте, куда может проникнуть посторонний. Старик просто отложил этот вопрос до тех времен, когда о своих правах заявит Гарри Поттер.
Кстати, о Поттере. Забавная ситуация вышла на Косой аллее. Он что, встретился с самим собой? Ой, как-то сомнительно все это и попахивает нехорошо… Надо будет поспрашивать Гермиону. Вон она за гриффиндорским столом, нашептывает что-то своему рыжему другу. Ба, да он тоже староста! Точно, и значок на груди. Никогда бы не подумал!
– Мистер Певерелл, возьмите ваше расписание, – велела подошедшая к юноше профессор Макгонагалл, протягивая лист пергамента. – Вы уверены, что хотите посещать еще и защиту от Темных искусств? Семь ЖАБА – достаточно серьезная нагрузка, требующая от студента максимум отдачи.
– Да, профессор, – подтвердил свое решение Раймонд. – Вчерашние события показали, насколько актуальным стал этот предмет.
– В чем-то вы правы, – согласилась заместитель директора. – Что ж, если вы собираетесь хорошо себя зарекомендовать, то вам следует поспешить на древние руны.
***
Библиотека Хогвартса выглядела многообещающе. Особенно Раймонда привлекала невзрачная дверца, ведущая в особую секцию – тут уж, как говорится, запретный плод сладок.
– Ты только посмотри! – громким шепотом человека, привыкшего не нарушать библиотечную тишину, воскликнула Гермиона. – Профессор Бабблинг и так задала два труднейших перевода, а еще надо прочесть такую огромную книгу!
– Я думал, ты любишь читать, – заметил Раймонд, отвлекаясь от своих мыслей.
– Да, но как все это успеть к следующему занятию? По другим предметам ведь зададут не меньше!
– Перестань, все не так плохо, – утешил девушку Раймонд, забирая у мадам Пинс стопку выбранных книг и складывая их в сумку. – У тебя есть свободное время после нумерологии, как раз все переведешь и прочитаешь.
Лицо Гермионы вытянулось.
– Издеваешься, да? – неестественно тонким голосом сказала Гермиона, выходя из библиотеки. – Да на один перевод уйдет как минимум два вечера, не говоря уже…
– Дай сюда, – перебил ее Раймонд, выхватывая из рук девушки толстый том. Быстро открыв заложенную страницу, молодой человек начал переводить с листа: – Скажи, память, какой добычи было две, которую двенадцать раз на поле брани добывали, и обе брались вместе, от человека к человеку. Скажи еще, кто в девяти коленах лишился жизни у остготов и до сих пор все первый в битве…
Побледневшая Гермиона вырвала книгу у Раймонда и уставилась на руны с совершенно очумелым видом.
– Т-ты уже п-переводил камень из Рёка? – спросила она, почему-то заикаясь.
– Нет, – ответил Раймонд, удивляясь реакции гриффиндорки, – только сказки барда Бидля, но особой разницы нет. Читаешь и читаешь, а что?
Лицо Гермионы стало покрываться пятнами.
– Читаешь и читаешь?! – почти выкрикнула девушка. – Ты, да ты…
Так и не договорив, Гермиона поджала губы и закрыла книгу с громким хлопком.
– Только не говори, что ты помнишь значения всех рун и их комбинации!
– Гермиона, да что я тебе буду доказывать! – махнул рукой Раймонд и направился в сторону кабинета защиты от Темных искусств. – Не хочешь – не верь, мне-то что?
– Ты… Ты правда все помнишь? – уже совсем другим тоном переспросила ошарашенная Гермиона. – Но это ведь…
– Все в класс! – громко объявил Элеазар Селвин.
Горстка шестикурсников сразу же потянулась к дверям кабинета, где вниманием Гермионы полностью завладел Рон Уизли. Рыжий парень недоверчиво покосился на Раймонда и, зашептав что-то на ухо своей подруге, отвел ее подальше от «этого Певерелла».
– Привет, Раймонд! – В класс вбежал запыхавшийся Майк. – Уффф, думал, не успею!
– Привет, Майк. Что за гонки? У тебя же не было древних рун.
– Мерлин сохрани, никогда не понимал эти закорючки, – признался немец, пытаясь отдышаться. – Представляешь, застрял у входа в гостиную факультета. Перед уроком надо было взять сумку, а эта проклятая статуя не впускает, пока не решишь загадку.
Раздался звон колокола, возвещающий о начале урока. Селвин вошел в класс, обвел всех внимательным взглядом и раскрыл журнал.
– Что хоть за загадка была? – почти бесшумно спросил Раймонд, глядя при этом на Пожирателя смерти, волей судьбы ставшего в этом году профессором.
– Да бред какой-то, – так же тихо прошептал Майк, пока Селвин проводил перекличку, – про корабль Тесея. Останется ли он тем же, если поменять в нем все доски?
Из ступора Раймонда вывел голос преподавателя, захлопнувшего журнал:
– Сегодня я хочу посмотреть, на что вы способны. Мы проведем учебные дуэли, для этого разбейтесь на пары.
Ученики завозились, вставая друг напротив друга. Было видно, что такой вид работы им давно знаком и пары образовались на удивление быстро.
– Хорошо, – сказал Селвин, когда гул утих и все заняли свои места. – Разрешены все защитные заклинания и все атакующие, имеющие контрзаклятья. Непростительные не использовать – авроры нам здесь ни к чему. Невербальная магия разрешена.
– Это он сейчас о чем? – спросил Рон Уизли и у стоявшей рядом Гермионы.
Девушка открыла было рот, чтобы все разжевать своему бестолковому напарнику, но тут профессор дал команду:
– Начали!
Тут же кабинет огласился криками учеников, выбравших, в основном, обезоруживающее заклятье. Большинство успели поставить щиты, но несколько палочек все-таки вырвались из рук, знаменуя о быстрой победе противника.
Майк, стоявший в паре с Раймондом, не спешил колдовать; он лишь слегка склонил голову, приветствуя соперника. Певерелл скопировал это движение и непроизвольно поднес свою палочку сначала ко лбу, а затем к левому плечу. Майк улыбнулся, но манипуляции приятеля повторил.
Мгновение спустя немец уже сделал резкий выпад: опустил палочку, а затем рассек воздух наискосок, вправо и вверх, как и большинство студентов, с той лишь разницей, что студент Шпиненверка при этом не произнес ни звука. Но еще до того, как из палочки вырвался красный луч, перед Раймондом вырос прозрачный щит, от которого заклятье просто отрикошетило. Майк ловко пригнулся и одобрительно хмыкнул.
– Локомотор Мортис! Конфундус! Ступефай!
На этот раз Майк не стал использовать невербальную магию. Из его палочки один за другим вылетали разноцветные лучи; от первых двух Раймонд увернулся, на последний поставил тот же щит.
– Эверте Статум! – начал свою атаку Певерелл.
Майк с легкостью отбил отталкивающие чары, но посланный вдогонку невербальный Конъюнктивитус пропустил и непроизвольно схватился за глаза.
– Стоп! – донесся голос Селвина сквозь крики и звуки заклятий. – Все прекратили дуэль, быстро!
Шум в классе постепенно стих, только два гриффиндорца так увлеклись схваткой, что продолжали пуляться заклинаниями несмотря ни на что.
– Силенцио! Силенцио! – выкрикнул профессор, и раззадоренная парочка смогла лишь беззвучно открывать рот. – Я, кажется, сказал всем прекратить дуэль. Какое из этих слов вам непонятно, мистер Финниган?
Недовольный Селвин отвернулся от провинившихся студентов и обратился уже ко всему классу:
– Я вижу, большинство из вас считает, что для дуэли достаточно произнести несколько заклинаний из школьного учебника и пару раз пригнуться, если проклятье летит прямо в лоб. Не говоря уже о том, что вы понятия не имеете о тактике, ничего не знаете об уровнях щитовых чар и не умеете составлять цепочки заклятий.
Разгоряченные студенты на такую характеристику отреагировали по-разному: кто-то уставился в пол или нахмурился, а некоторые сжали кулаки от злости.
– Мистер Певерелл, – вдруг обратился профессор к Раймонду. – Поясните остальным, зачем перед началом дуэли вы сделали это движение.
Селвин поднес волшебную палочку сначала к лицу, а потом к левому плечу. Все уставились на Раймонда.
«Ох, если б я сам знал…» – подумал юноша.
– Да просто лоб зачесался! – ляпнул он первое, что пришло в голову.
– Очень остроумно, – без тени улыбки произнес Селвин, внимательно разглядывая своего ученика. – Мистер Визнер, может быть, вы не будете столь скрытны и объясните причины внезапной чесотки мистера Певерелла?
– С удовольствием, профессор, – ухмыльнулся Майк, который к этому времени уже снял с себя заклятье слепоты. – По дуэльному кодексу, прикосновение палочкой ко лбу и левой стороне груди или левому плечу указывает на отсутствие претензий к сопернику и используется в учебных дуэлях.
– Меня радует, что в Шпиненверке до сих пор уделяют большое внимание магическим традициям, – кивнул Селвин. – Ваш дуэльный клуб все еще процветает?
– Да, профессор, – широко улыбнулся Майк. – Каждую весну клуб организовывает общешкольный турнир, в последний раз на финал приезжал министр магии Германии.
– А вы, мистер Певерелл, – снова повернулся к Раймонду Селвин, – посещали дуэльный клуб Дурмстранга?
– Нет, сэр, в силу сложившихся обстоятельств я находился на домашнем обучении.
– Но с дуэльным кодексом все же познакомились.
– Да какая разница, как повернуть палочку! – не выдержал Рон Уизли. – Пока мы будем так расшаркиваться, Пожиратели нас по стенке размажут!
Раймонд закатил глаза. Рон Уизли, ты полный придурок!
– Какая разница, мистер Уизли? – холодно сказал Селвин. – Вам как представителю чистокровной семьи это следовало бы знать. Но, видимо, ваши родители так много времени проводят с магглами, что совсем забыли, кем они являются.
Рон от таких слов покраснел до кончиков ушей и уже готов был высказать Селвину все, что о нем думает, но Гермиона вовремя наслала на друга заклятье немоты, спасая положение.
– Дуэльный кодекс был придуман не ради развлечения и не по этическим причинам, хотя считается в наши дни проявлением вежливости, – обратился профессор ко всему классу, особенно выделяя последнее слово, покосившись на сердитого, но молчаливого Рона. – Наши предки намного лучше нас понимали законы магии. Жаль, что мало современных волшебников помнят об обычаях, хранить которые они обязаны с рождения и до смерти. А ведь любой уважающий себя наследник рода должен знать, что магия не терпит пустоты. Что происходит, когда волшебник умирает?
– Ну, его хоронят… – неуверенно ответила Парвати Патил и заслужила презрительный взгляд Селвина.
– Я имею в виду, что происходит с магией?
Молчание ясно показывало непонимание детей.
– Магия раствог’яется в пг’остг’анстве? – предположила Анжелика Рувье из Шармбатона, которая, как и Майк, попала в Равенкло.
– А если она чужеродна?
– Тогда она будет искать нового носителя, котог’ый ей подойдет, – ответила француженка.
– Верно, мадмуазель Рувье, – согласился с девушкой Селвин. – Но кто же этот носитель?
– Возможно, ближайший родственник? – неуверенно сказала Гермиона, по которой профессор равнодушно скользнул взглядом.
– Только в том случае, если маг умер естественной смертью, – заметил он. – Если же смерть наступила во время сражения, магическая сила переходит к победителю. Дуэльный кодекс необходим для того, чтобы понять, насколько далеко вы готовы зайти. С помощью него вы можете предупредить, что будете использовать все заклятья без ограничения, предложить битву до первой крови или учебный бой, как сделал мистер Певерелл.
– Но, профессор, Рон прав, в настоящем бою никто не будет предупреждать о своих намерениях! – выступила вперед Лаванда Браун, и ученики вокруг согласно загудели.
– Нет, если его цель – убить вас, – ухмыльнулся Селвин и посмотрел на Лаванду так, что она вздрогнула. – Но если вы хотите обезопасить себя во время тренировки, то должны запомнить хотя бы эту позицию.
– Обезопасить? – непонимающе переспросила учителя Парвати.
– Разумеется, – кивнул тот. – Подумайте, какой трофей достается победителю?
– Волшебная палочка, – выдохнула Гермиона. – Жест, который вы показали, говорит о том, что дуэлянт не претендует на волшебную палочку противника!
Селвин снова скользнул взглядом по старосте Гриффиндора и в этот раз никак не отреагировал на ее высказывание.
– Вы должны понять, – громко сказал профессор, подходя к учительскому столу, – что дуэль – это тонкое искусство, требующее ума и навыков. Советую вам забыть о вербальных заклятьях. Только невербальная магия позволит вам обхитрить и опередить соперника. А если на вас наложено Силенцио, то это единственный шанс выжить.
Селвин поднял волшебную палочку и беззвучно взмахнул ей в сторону троих гриффиндорцев, находящихся под заклятьем немоты. Рон тут же выдохнул и прошептал Гермионе что-то вроде: «Как ты могла!».
– Комбинируйте заклинания, – продолжил свою речь Селвин. – Стандартная цепочка состоит из трех элементов. Цель первого – отвлечь. Второй призван ограничить возможности противника: это может быть обездвиживающее, ослепляющее, лишающее речи или любое другое проклятье, соответствующее поставленной задаче. И наконец, третий элемент должен обозначить вашу победу, это завершающий штрих. Пример.
Селвин выставил палочку вперед и задумчиво посмотрел на класс. Ученики начали переглядываться, не понимая, что собирается делать профессор.
– Оппуньо! – произнес Селвин, видимо для того, чтобы все поняли, какое именно заклинание он использовал.
В ту же секунду куча мелкого хлама, лежавшего на столе, понеслась в растерянного Дина Томаса.
– Инкарцеро! – так же громко продолжил Селвин.
Дина, пытавшегося отмахнуться от лезших в глаза пергаментов и перьев, связало по рукам и ногам.
– Пиро! – закончил цепочку профессор.
Одежда связанного гриффиндорца вспыхнула, и он закричал от боли.
– Агуаменти! – почти моментально выкрикнула Гермиона.
На упавшего парня вылился поток чистой воды, потушившей огонь. Дин тихо застонал, но так и остался лежать на каменном полу.
– Что вы делаете! – возмутилась Гермиона. – Он же мог сгореть заживо!
– Достойная плата волшебнику, который забывает о магии, – невозмутимо ответил Селвин. – Чем махать руками, как ничтожный маггл, надо было подумать головой и воспользоваться волшебной палочкой. Мистер Финниган, отведите вашего друга в больничное крыло.
Испуганный Симус помог подняться раненому Дину, и они медленно удалились из класса под взглядами шокированных студентов.
– Думаю, вам стоит закрепить материал. – Голос Селвина резал тишину класса, подобно ножу. – Мистер Певерелл, мисс Грейнджер, подойдите сюда.
Нахмурившийся Раймонд сделал несколько шагов вперед. За ним неуверенно последовала Гермиона.
– Продемонстрируйте нам, пожалуйста, любую цепочку заклинаний. Нет-нет, мисс Грейнджер, можете опустить палочку. Демонстрировать будете не вы.
Кабинет погрузился в гробовое молчание.
– В чем дело? – удивленно вскинул бровь профессор. – Вы отказываетесь выполнять задание?
– Вовсе нет, профессор, – ответил Раймонд, поднимая палочку. – Я просто обдумывал комбинацию.
– Начинайте, – приказал Селвин, отходя в сторону, чтобы всем было видно.
Гермиона замерла посреди кабинета с совершенно затравленным видом.
– Орхидеус! – громко произнес Раймонд и преподнес гриффиндорке прекрасный букет, слегка приобняв ее за плечи.
Та по инерции взяла цветы, удивленно их разглядывая. В это время Раймонд применил невербальное заклинание косноязычья и сразу же воскликнул: «Сомниум!». Девушка сладко зевнула и осела в руках Певерелла.
В абсолютной тишине раздались одинокие хлопки Селвина.
– Браво! Прямо спящая красавица! – иронично прокомментировал увиденное мужчина. – Формально вы выполнили задание, мистер Певерелл, но в следующий раз постарайтесь обойтись без этого фарса.
Прозвенел колокол, однако ученики остались на месте, словно приклеенные к полу.
– На следующем уроке мы будем использовать только невербальные заклятья. Задание – тренироваться, – сказал профессор и первым вышел из класса, полного ошарашенных студентов.
