Глава 19
Помона еще ни разу не слышала, чтобы кто-то осмеливался разговаривать с их директором так, как это позволяла себе Шляпа. Через двадцать минут препирательств с артефактом Северус, казалось, готов был уподобиться Волдеморту и применить к наглому головному убору инсендио.
— Уважаемая Шляпа! — громко обратилась к артефакту Минерва, воспользовавшись паузой.
— Слушаю вас, моя дорогая!— совсем другим тоном ответила Шляпа.
— Не будете ли вы так любезны объяснить, каким образом нам найти тех, кто подходил бы для проведения ритуала?
Северус фыркнул и отвернулся, скрестив руки на груди. Помоне была хорошо знакома эта поза недовольства.
— Разве в Книге не говорится о мудрости? — удивилась Шляпа.
Помона перевела непонимающий взгляд на Северуса. Тот нехотя ответил:
— Там сказано, что именно мудрость объединяла всех четырех основателей.
— Объединила их любовь! — сердито поправила его Шляпа. — А мудрость — это то, что отличало каждого из них. У каждого была своя мудрость, и в этом была его сила. У одного мудрость в любви, что дает продолжение жизни. У второго мудрость в смелости и отваге, чтобы эту жизнь защищать. У третьего мудрость в холодном знании, и пока душа его не тронута любовью, мудрость этих знаний не обретет смысл. У четвертого мудрость в хитрости, которая поможет ценить и сохранить жизнь, выбрать наивернейший путь к цели.
— Понятно. А не могли бы вы уточнить, как конкретно любовь должна… объединить нас? — произнеся эти слова вслух, Помона покраснела.
А Северус закатил глаза и фыркнул.
— Что есть мудрость без любви? — воскликнула Шляпа. — Бессмыслица. Без любви надежда превратиться в расчетливость, смелость — в жестокость, отвага потеряет смысл, а жизнь — свою ценность. Кто-то должен поддерживать этот вечный огонь, согревающий всех остальных: отважных мечтателей, витающих в облаках, изворотливых хитрецов, стремящихся во всем быть лучшими, бесстрастных ученых, стремящихся покорить новые высоты знаний… Так говорила Хельга.
Шляпа разглагольствовала еще довольно долго. О достоинствах, присущих воспитанникам каждого факультета, о том, как выпускники четырех домов Хогвартса связаны с жизнью магической Британии. Помона старалась слушать очень внимательно, но то и дело отвлекалась на Северуса, который выказывал явное нетерпение.
Когда Шляпа, наконец, замолчала, Северус негромко сказал:
— Я так и не услышал внятного ответа, почему в ритуале должна участвовать дев… невинная дева.
— Гляди-ка, с таким умным видом вещал о равновесии, и все равно не понял, — съязвила Шляпа.
Северуса бросил на артефакт взгляд, который не предвещал ничего хорошего.
— А я вот сейчас возьму годриков меч и научу годрикову шляпу вежливости, — пообещал директор таким голосом, что Помона сама испуганно замерла.
— А я вот сейчас напомню тому, кто великим знатоком темной магии себя считает, что кроме материнской любви есть любовь страстная. И чистая кровь, отданная во имя этой любви, стоит тысячи заклинаний, — довольно дерзко откликнулась Шляпа.
Помона решила, что либо ослышалась, либо Шляпа издевается над Северусом.
— Но позвольте! — воскликнул Филиус. — Неужели основатели использовали темномагический ритуал? Простите, уважаемая Шляпа, но я просто отказываюсь в это верить.
Но Шляпа не ответила больше ни на один вопрос. В кабинете директора поднялся невообразимый шум. Минерва возмущалась и требовала от Северуса, чтобы он извинился перед Шляпой и расспросил подробнее о ритуале. Гораций с Филиусом уговаривали нахальный головной убор продолжить беседу и по очереди надевали ее себе на голову, надеясь, что та просто не желает разговаривать вслух. Помона молчала, уверенная, что разгадку странным словам Шляпы они обязательно найдут, и о темной магии больше никто не заговорит. Помона бросила осторожный взгляд на портрет Альбуса. Бывший директор безмятежно дремал в кресле, чему-то улыбаясь во сне. Декан Хаффлпаффа тоже заулыбалась и, заметив, что на нее удивленно смотрят коллеги, виновато пояснила:
— Я тут просто подумала… Неужели все и вправду так сложно и запутанно? Может, в Книге что-то еще сказано, только мы этого пока не разглядели? Ну, между строк, иносказательно… Или еще как-нибудь…
Последнюю фразу Помона произнесла совсем тихо, решив, что сморозила полную глупость. Несколько секунд Северус смотрел на нее ничего не выражающим взглядом, от которого декану Хаффлпаффа окончательно стало не по себе, а затем сказал:
— Помона, будьте добры, коснитесь Книги. Потом откройте ее и прочтите вслух то, что там написано. Можете начать с текста на первой странице.
