Лорд Малфой– Где ты была, Эванс? – накинулась Мэри, как только Лили перешагнула порог гриффиндорской гостиной. – Я всюду тебя искала, но ты словно в воду канула.
– Плохо искала.
– Вообще соображаешь, что делаешь? Прогуляла Трансфигурацию! – внесла свои пять кнатов Алиса. – МакГонагалл тебя к себе вызвала ещё три часа назад.
– Пойду паковать вещи.
– Зачем?
– Скорее всего, меня вышибут из Хогвартса…
– Чушь! – вклинился Поттер. – Ты ж никогда раньше не прогуливала? Ну отругают; ну назначат отработку. Не трусь! Мы и не такое выкидывали…
– Да где вы и где я?!
– Что ты хочешь этим сказать? – блеснул глазами Лягушонок.
Все с интересом затихли. Между Рыжей и Поттером назревал очередной конфликт.
– Эванс, – вмешался Пруэтт, торопясь погасить пожар. – Ступай к МакГонагалл.
– Уже поздно… – начала девочка.
– Немедля.
Подавив вздох, Лили пошла.
Она нашла декана на привычном месте, в кабинете за столом, перед горой свитков.
Перо учителя легко порхало над строчками.
– Эванс? – оторвавшись от проверки, профессор глянула на девочку, сведя брови. – Изволили, наконец, почтить меня присутствием?
Ноздри профессора гневно раздувались.
– Потрудитесь объяснить, по какой причине вы сегодня пропустили уроки? – процедила классная дама ледяным тоном.
– Я не подготовилась.
Лили хотелось от страха втянуть голову в плечи, но она бесстрашно, почти дерзко смотрела в строгие глаза:
– Уроки магии слишком сложны для меня.
– Ещё вчера сложностей у вас, кажется, не возникало?
– Я…я не справляюсь с программой… потому что я не настоящая ведьма. Для того, чтобы быть настоящей, нужно родиться в семье колдунов. Я же… а я…словом, я готова вернуться домой.
– Что вы несёте? Откуда вы набрались этой… ереси? – учительница смерила девочку взглядом. – Однокурсники дурно обращаются с вами?
Лили отрицательно помотала головой.
– Вас обидели?
Лили замотала головой ещё яростней.
МакГонагал вздохнула, выпрямляя спину.
– Любые трудности преодолимы, мисс Эванс.
– Я не хочу преодолевать трудности, – упрямо заявила Лили. – Я хочу домой...
– Что это ещё за разговоры? – перебили её. – «Хочу», «не хочу»?! Об этом не может быть и речи. Закроем тему. За сегодняшний прогул назначаю вам отработку – будете помогать миссис Вэл в больничном крыле. Мистер Слагхорн расхваливал ваши таланты зельевара, вот и посмотрим, насколько похвалы оправданы. И конечно же, сдадите свиток. Завтра же, мисс Эванс. Поняли меня?
– Да, профессор.
Женщина сняла очки. Без привычного аксессуара взгляд её казался мягче.
– Я понимаю Лили, тебе нелегко. Но тот, кто ищет в жизни легких путей, почти наверняка эту жизнь проигрывает, – она выдержала паузу. – Я поговорю с Джеймсом…
– Он здесь не при чем!
– Не лгите. Во что ни ткни пальцем на моем факультете, Поттер, увы, окажется «при чем». Да ещё по самые уши! Ступай, Лили. Я не стану снимать с Гриффиндора баллы. Но впредь постарайся не прогуливать.
***
Было уже поздно. В лунных лучах Хогвартс выглядел устрашающе. Торопливые шаги отдавались гулким эхом в извилистых переходах. Подрагивали редкие факелы, скорее подчеркивая, чем разгоняя тьму.
«Осталось совсем немного, – уговаривала себя Лили, – ещё чуть–чуть, и этот кошмарный день наконец закончится».
Завернув за поворот, девочка поспешно нырнула обратно.
Впереди маячила группа слизеринцев–старшекурсников. И это был не патруль, хотя группу и возглавлял Слизеринский Принц – Люциус Малфой собственной персоной.
Эйвери, Каркаров, Нотт, Малфой и…Сириус Блэк?
Последний–то тут что делает?
– Я предупреждал тебя… – раздавался манерный, холодный голос Люциуса. – Твое решение в лучшем случае… опрометчиво.
– Не стой так близко, – дернулся Блэк. – Меня от тебя мутит.
Люциус нарочито сделал шаг вперёд, склоняя голову. Водопад снежных волос почти накрыл собеседника.
– Мне нравится стоять здесь, Сириус, – с придыханием протянул блондин, – и я буду стоять, где захочу…
Бледные пальцы Малфоя задержались на щеке гриффиндорца:
– Ты ещё смазливее, чем твоя кузина, сладенький Блэк.
Мальчишка дернулся от протянутой к нему руки, словно от паука, скривившись от отвращения.
Малфой засмеялся.
Сириус в ответ улыбнулся своей фирменной гадючьей улыбкой. От неё ёжилась сама МакГонагалл. Подавшись вперёд, встав на цыпочки, гриффиндорец что–то прошептал на ухо Слизеринскому Принцу. В следующую же секунду палочка Малфоя резко упёрлась в хрупкую шею с такой силой, словно вознамерилась проткнуть тонкую кожу на мальчишеском горле.
– Зря ты это сказал, – протянул блондин.
Луна, вливаясь через большие окна, ярко освещала лицо Люциуса. Слизеринец был похож на тигра: взгляд полон жажды насилия, губы кривятся в жестокой усмешке.
Сириус смотрел с вызовом, но выглядел при этом таким маленьким, таким хрупким…
Лили испуганно вслушивалась в переливы тихого, изысканного, протяжного голоса:
– У нас впереди куча времени. Я научу тебя хорошим манерам.
– Обломаешься…
Короткая вспышка света на кончике Малфоевской палочки – вырвавшаяся магия впечатала Сириуса в стену. Мальчишка захрипел, хватаясь руками за горло.
– Люциус, – нерешительно переступил с ноги на ногу Каркаров, – он же ещё ребёнок...
Малфой наградил непрошеного заступника взглядом василиска.
– Неприятно? – с издевкой прошелестел блондин, опускаясь на одной колено рядом со сползшим по стене мальчиком.
Лили мутило от страха так, будто не Сириуса, а её Малфой схватил за подбородок; в её глаза заглядывал своими бесцветными льдинками.
– Будешь мне дерзить, узнаешь, насколько я могу быть изобретательным, когда хочу причинить боль...
Сириус рассмеялся. Прямо в лицо блондину.
– Что ты можешь знать о боли, павлин неощипанный?
Поединок двух взглядов. Глаза в глаза. Лица противников так близко, что в этом есть что–то непристойное.
Каркаров, Нотт и Эйвери молчаливо изображали столбы, отсутствие всяческого присутствия.
– Ты похож на Беллу, – сообщил Люциус, снова скользя пальцами по щеке Сириуса. – Моя Белла была так любезна, что рекомендовала тебя в качестве игрушки…
– Да ты что? Неужели? Она такая затейница, наша Белла…
Короткая хлесткая пощечина, отвешенная Малфоем, заставила Сириуса замолчать.
И снова обмен взглядами, словно перетягивание каната.
Лили зажала рот ладонью, когда Блэк плюнул в самодовольную, высокомерную физиономию.
Люциус медленно вытер плевок с лица тыльной стороной ладони. Потом не торопясь отёр руку о мантию Блэка. Лицо у него при этом было такое пустое–пустое, словно у восковой куклы.
Ноль эмоций.
А потом слизеринец ударил. Резко. Кулак врезался Блэку в живот, заставляя согнуться пополам.
Люциус дождался, пока Сириус, стиснув зубы, медленно выпрямился, после чего ударил снова. Коленом. Под дых.
А потом град ударов посыпался, как из рога изобилия.
Притомившись от грубых маггловских приемов, Малфой перешёл к магии. Взмах палочкой, и Блэк, сипя, снова схватился руками за горло. Глаза его едва не лопнули от удушья. Он хрипел, кашлял, рычал, цеплялся за мантию мучителя, катался по полу.
Лорд Малфой невозмутимо, с интересом наблюдал за чужими страданиями.
– Люциус, прекрати! – прошептал Каркаров. – Ты же убьёшь его…
– Финита Инкантатем... – опустил блондин палочку.
Сириус жадно хватал ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды.
– Блэк в ногах у Малфоя? – мне это нравится…
Сириус, не в силах подняться с пола, вскинул вверх черные полукружия ресниц и посмотрел с выражением крайне брезгливого презрения.
– Я думал, ты сильнее, – с показным разочарованием вздохнул Малфой.
Перед тем как наступить поверженному противнику на грудь острым, обитым железом, каблуком.
– Боишься меня? – довольно рычит зверь в образе аристократа, упиваясь властью, силой и безнаказанностью.
– Иди в задницу!
Схватив мальчишку за ворот мантии, Люциус рывком поднял его.
– Ну если только сам просишь… хочешь статья моей подстилкой, Блэк? Покорной, сговорчивой игрушкой?
– Размечтался.
Пальцы Люциуса зарылись в темные кудри Блэка. Рывком Малфой заставил мальчика запрокинуть голову.
– Я могу взять тебя силой. Понимаешь это? Прямо здесь, в этой грязи и пыли. И не я один. Мы все. Снова и снова, раз за разом, пока кишки через рот не полезут. Никто ж не вступится…
«Нужно срочно что–то сделать! Что–то предпринять! Нельзя же безучастно смотреть на такое? Она, Лили Эванс, гриффиндорка, черт возьми! Гриффиндорцы не отсиживаются в кустах. Гриффиндорцы сражаются!», – воинственно кричал внутренний голос.
Только вот страшно было «вылезать из кустов». До икоты жутко сражаться с таким, как Малфой. Он же прибьёт её, словно лев болонку, – одной лапой.
«Ну же, Лили, – услышала она воображаемый голос Сева, пропитанный ядом сарказма, – не прячься. Вперёд! Пусть у лорда Малфоя будет две игрушки вместо одной. Он обрадуется. В отличие от Блэка. Знаешь, никто из парней не мечтает предстать перед хорошенькой девочкой в таком виде, – голос друга зазвучал резче. – Не глупи! Беги отсюда прочь! Это самое лучшее, что можно сделать в данных обстоятельствах».
К этому голосу Лили тоже не прислушалась.
Она осталась стоять, где стояла. Подглядывая из-за угла.
Малфой склонялся всё ниже и ниже, пока их с Блэком лица не разделил какой–то дюйм. Блондин привлекал к себе Блэка так, словно тот был женщиной.
– Болен, Малфой? – в голосе Сириуса звенел отрезвляющий лёд. – Свихнувшийся дурак! Золотом твоему папочке этого не исправить. Продолжай так и дальше, Люци, избавишь землю от своего возможного подобия. Только – Мерлина ради! – выбери другой объект. Твои прелести не в моем вкусе.
Малфой с размаху заехал Сириусу кулаком в лицо, разбивая в кровь тонкие черты.
– Я уничтожу тебя! Изуродую! Взгляни на себя? Где–то сейчас твой хваленный блэковский лоск?
– Наверное, там же, где и твоя мужественность, – хохотал разбитыми губами Сириус.
Град ударов на сей раз сыпался куда попало: в лицо, грудь, живот, пах.
Лили поняла, что дольше созерцать эту картину не в состоянии. Как ни страшно – нужно вмешаться.
Она набрала в легкие воздуха, словно собиралась нырнуть в воду, и…
И тут мрак подземелья взорвался разноцветными огнями. Её, – хвала Небесам! – опередили.
Первая, серебристо–белая вспышка ударила Люциуса Малфоя в грудь, сбивая с ног. Словно идол, грохнулся он на каменные плиты, собирая спиной серую пыль, пятная ею шелковую мантию и подметая полы волосами.
Две другие вспышки вырвали палочки из рук его держиморд. Эйвери и Нотт зеленели со злости, Каркаров широко открывал рот, изображая, видимо, изумление.
Люциус попытался подняться на ноги, но снова был брошен наземь.
К смеху Блэка присоединился заливистый и веселый, бесшабашный, самоуверенный хохот Поттера.
– Эй, ведь простенькое заклинание, а каков эффект?
Поттер, Люпин и Петтигрю материализовались из пустоты.
– Ты?! – ревел Слизеринский Принц, рывком поднимаясь на ноги. – Но…как?!
Мальчишки, не сговариваясь, рассыпались в стороны. Поттер и Петтигрю держали палочки наизготовку.
Люпин бросился к Сириусу, помогая тому подняться.
– Видишь, как переменчива злодейка–судьба? – продолжал зубоскалить Лягушонок.
Лили в совершенстве знала это широкую плутовскую улыбочку. Именно ею Поттер всегда доводил «Эванс» до белого каления и «классической стойки на хвосте», как любезно характеризовал это состояние сам Джеймс.
Улыбка действительно доставала.
– Теперь ты тоже знаешь, какого это: лежать у чьих–то ног.
– Я тебя в порошок сотру!
Но на фоне веселого, заливистого хохота потуги на рык выглядели гротескной пародией.
– Хочешь, покажу ещё одно простенькое, но эффектное заклинание? – ухмыльнулся Поттер.
– Наглая малявка… – двинулся было Нотт.
Но Петтигрю взмахом палочки отправил его полежать под Петрификусом.
Поттер играюче отбивал проклятие блондина. Те роем цветных искр рассыпались повсюду, и будь Лили более чистокровной, ей было бы страшно. Рикошетило во все стороны.
– Рем, убери отсюда Сириуса.
– Ты…?!
– Убери его отсюда, я сказал!
Поттер как всегда весел и бесшабашен. Как всегда – играет.
«Осторожнее, Джеймс!», – хочется крикнуть Лили.
Хочется до такой степени, что она закусывает губу.
Люциус откидывает голову, как змея, перед броском раздувающая капюшон. Поттер с вызывающей улыбкой ждёт его действий.
Питер Пэн, пляшущий на расстоянии шага от беды.
Мальчик, которому не суждено стать взрослым...
Палочка Люциуса рубит сверху вниз. Поттер вскидывает свою снизу вверх. И два огня сшибаются, соединяются в одну цветную, великолепную, похожую на радугу, дугу.
Что–то дрожит, тонко звеня, и свет проклятий гаснет.
В коридоре смолкает грохот. Снова становится темно.
– Я убью тебя, Поттер…
– Не вспотей, Люци, на сквозняке это опасно. Так всегда говорит моя престарелая тетушка. Используй силу взгляда. Взгляд негодующего Чистокровного, говорят, способен обернуть в горькое воспоминание…
Новый замах.
Снова вспышки.
– Я не удовлетворяюсь взглядами, – рычит Малфой.
– Тогда поучись любить правую руку. Может, полегчает? – Поттер снова ловко увертывается от проклятий Малфоя.
Танец на острие ножа.
Пляски с тигром.
Лягушонок – заносчивый позер, но Лили не может не любоваться им сейчас. Его брызжущей энергией, ключом бьющей куда попало.
Люциус склоняет голову, как бы признавая поражение. Медленно опускает палочку. Светлые волосы сверкающим водопадом обрамляют узкое лицо.
– Эйвери, Каркаров! Подберите Нотта. Мы уходим. Приятных снов, Поттер.
Люцуис разворачивается и делает несколько небрежных шагов в сторону.
Поттер смотрит ему вслед, ероша черные густые вихры, то ли в недоумении, то ли от радости, что так легко отделался.
Малфой внезапно оборачивается и вскидывает палочку:
– Круцио!
Неведомая сила поднимает в воздух худенькое тело Лягушонка и с лету впечатывает в стену.
Внутри у Лили все леденеет, когда она слышит крик Поттера:
– Так нечестно, Малфой!!!
Взревели сирены, среагировав на Непростительное.
– Уходим, – скомандовал Малфой. – Быстрее, быстрее…
Лили выбежала из своего укрытия и кинулась к Лягушонку:
– Джеймс! Ты в порядке?
– Эванс? Я так и знал, что ты где–то рядом! Да не смотри ты вслед Малфою, на меня смотри!
– Но…
– Мерлиновы штаны! Филч, чтоб ему…!
Поттер толкнул Лили в нишу за статуей и набросил им на голову какую–то тряпку.
Он вообще–то в своем уме?
– Что…?
– Тс–с!
Мальчишеская ладонь зажала рот. Взглядом Поттер приказывал Лили молчать.
Он всерьёз считает, что Филч не заметит их под этой струящейся, насквозь просвечивающей тканью?
– Что тут происходит?!
Странно было видеть МакГонагалл в халате и шлепанцах на босу ногу. Да ещё и в бигуди. Лили так и разбирало захихикать. Это было почти неконтролируемо, как желание чихнуть. «Страшные» глаза Поттер только усугубляли дело.
– Видимо, какая–то стычка между студентами, – резюмировал подоспевший со стороны Подземелий Слагхорн.
Он тоже потешно смотрелся в своей фланелевой пижамке с корабликами.
– Судя по всему, какой–то олух применил Непростительное?
– Минерва! Сейчас почти полночь. Наверняка преступник пошёл баиньки. Последуем его разумному примеру.
– Как вы можете, профессор?!
– Могу, – со страдальческим выражением на лице почти прохныкал слизеринский декан. – Я спать хочу…
– Нужно незамедлительно доложить обо всем директору.
– Ну если незамедлительно… – развел руками Слагхорн.
Причитания длились как минимум минут десять.
Оставалось только дивиться, что никто из преподавателей даже и не посмотрел в сторону парочки, затаившейся рядом с рыцарем в доспехах.
Лили и Поттер были словно невидимки.
Наконец мягкое шарканье шлепанцев возмущенных преподов стихло в дремлющих переходах замка.
Лили казалось, что она уснет стоя, словно лошадь.
Самый ужасный день в её жизни близился к концу. Не день, а кошмар наяву.
А вот Поттеру спать, увы, не хотелось.
– Ты давно пряталась в том переходе, Эванс?
– С самого начала. Только будет лучше, если Блэк об этом не узнает, – сообщила она, зевая с риском вывихнуть челюсть. – Джеймс, не говори ему, ладно?
– Ну, вообще–то Сириус и сам обо всем догадается, когда я тебя под белые ручки в гостиную заведу. Ну может быть и есть способ проскользнуть незаметно? А что я за это получу, Эванс?
– Пощадишь самолюбие друга.
– Зелье, Эванс!
– Поттер! Как же ты меня достал… – тихонько взвыла Лили.
– Я незаметно протащу тебя в гостиную, верну сумку, сам схожу на твои отработки или договорюсь с МакГонагалл, чтобы она от тебя отстала. Я публично принесу тебе свои извинения, посыплю голову пеплом. Дам клятвенное обещание держаться от Нюнчика–Блевунчика на расстоянии, скажем, на месяц… или даже на два. Ну Лили. Ну пожалуйста! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
– О–о! Я теперь – Лили?
– Эванс! Ну не цепляйся ты к словам. Эванс?! Эванс! – возмущенно встряхнул он её. – Ты что?! Спишь?!
– М–м! Засыпаю. Поговорим завтра? Я сейчас просто упаду…
– Вижу. Ладно… Но завтра – обязательно. Заметано? – протянул он ладонь.
– Заметано.
