Записки сумасшедшего

* * *

Довольно быстро я установил себе определенный режим. По прошествии одной недели мне казалось, что я всегда так жил, а к концу второй – что еще долго проживу в том же ритме. Я даже к Хвосту на второй неделе привык, хотя как он был мне противен с первого дня, так и остался. Тем не менее живем мы в одном доме и служим одному и тому же хозяину, так что надо сохранять хотя бы видимость хороших отношений.
Вставал я рано утром одновременно с отцом. И пока он завтракал и собирался на работу, я устраивался в гостиной и внимательно изучал свежий номер «Ежедневного Пророка». Если бы я вставал позже, я остался бы без газеты, потому что отец имел привычку уносить ее с собой. Конечно, вечером он принесет ее обратно, чтобы присоединить к подшивке «Пророков» в библиотеке, но лучше я проснусь рано утром, чем буду ждать газеты до позднего вечера!
Дочитав газету, я клал ее на полочку в прихожей и дожидался ухода отца. Утром я обычно с ним не разговаривал.
Однажды он забыл какой-то свиток пергамента, и я, разумеется, не преминул его развернуть и изучить. Это оказалась длинная и весьма нудная докладная записка отцовского подчиненного Перси Уизли о международных стандартах на различные виды котлов. Может, кто другой на моем месте бросил бы ее, прочитав первую пару фраз. Но я, улыбаясь сначала скептически, а потом с искренним весельем, дочитал это до конца, а потом взял перо и стал править. Пока правил, сам удивлялся, сколько всякой ерунды я помню. Только закончив работу, я осознал, какую глупость сделал. Нет чтобы переписать заново! Впрочем, - успокоил я себя, - будем считать, что это правил отец. Если он стал так рассеян, что забывает документы дома, то вполне может забыть, вносил он в них правку или нет. А я получил удовольствие от проделанной, пусть и бесполезной, работы и от чувства, что помню положения международных стандартов лучше, чем этот Перси Уизли. И кто только в нашем отделе не работает...
Когда отец наконец-то уходил, я отправлялся наверх будить Хвоста. В первые дни эта процедура была весьма неприятной. Хвост никак не мог понять, почему он не может спать до полудня и зачем вообще я им командую. Но постепенно я его приучил. Пригрозил, что оставлю без завтрака, если он сейчас же не встанет, и он стал вставать вовремя.
За завтраком мы обычно не разговаривали, а если разговаривали – то исключительно на бытовые темы. Приучал я его дня три, разумеется, он был недоволен, но в итоге смирился. Хотя каждый раз, когда я ему поручал помыть посуду, убраться в кухне или что-нибудь еще, он пытался жаловаться на жизнь. Я привычно пропускал его жалобы мимо ушей, завершал завтрак, желал Хвосту приятного дня и уходил к себе в кабинет.
Всю первую половину дня я работал у себя в кабинете. Читал книги, делал выписки и составлял планы уроков (хотя имел в виду, что, возможно, придется их корректировать). Всю библиотеку я бы за три недели не осилил, но я выбрал то, что могло мне пригодиться. Пригодиться могло на самом деле все... Но я успокаивал себя тем, что в Хогвартсе библиотека не меньше, чем наша, тем более что мне будет открыт неограниченный доступ в Запретную Секцию. Я хотел дать себе компенсацию за все одиннадцать лет, что я провел без книг, хотя понимал, что это невозможно: три недели – слишком малый срок. Зато, соскучившись по работе, я за неделю прочитал столько, сколько в прежнее время не успел бы за месяц.
Заработавшись, я обычно забывал про обед и вспоминал лишь, когда Хвост за мной заходил. Я приучил его не садиться за стол без меня и только благодаря этому не оставался без обеда.
После обеда я отправлялся гулять по парку. В мантии-невидимке. Хотя посторонних в нашем парке отродясь не было, а Берта Джоркинс - единственная и неповторимая, больше таких любопытных в Министерстве не водится. Хвоста я с собой никогда не брал. Если ему захочется прогуляться – пусть бегает в крысином облике, а мне надо побыть одному и подумать. Я и раньше любил гулять один. Иногда меня сопровождала Нагайна. В первые дни я ее боялся, а потом привык. Специально для нее блюдце с молоком на кухне оставлял. И во время прогулок она мне не мешала.
Гулял я не дольше часа, потом возвращался домой и продолжал работать. Сначала я заходил в лабораторию проверить, как там мое оборотное зелье, потом в библиотеку – листать подшивку старых «Пророков». Я не ставил перед собой задачу изучить газеты за все двенадцать лет – хотя бы за последний год. И еще не удержался – посмотрел газеты времен моего ареста. Читал со скептической усмешкой. В одной из газет обнаружилась даже фотография Беллы. Я смотрел на нее минут десять, наверное. Единственная ее фотография в этом доме. Те, что были у меня, не сохранились. И письма ее тоже. Только этот старый газетный лист. Я вырвал его из подшивки и отнес в свою комнату.
Обычно я сидел над газетами около часа, потом возвращался в свой кабинет и работал там до ужина.
А вот после ужина можно было и поговорить. В первые дни я просто расспрашивал Хвоста о событиях в Хогвартсе, потом вспомнил, что есть такая вещь, как легилименция, и дело пошло быстрей. Первый раз я немного перестарался, но быстро привел Хвоста в чувство, у меня как раз на этот случай общеукрепляющее зелье было. Из тех, что всегда надо иметь под рукой.
Кроме разговоров мы еще в заклятьях практиковались. Что он, что я двенадцать лет не имели такой возможности. Я достаточно быстро все вспомнил, у Хвоста получалось чуть хуже, но тоже получалось. Ему доставалось больше, чем мне. А когда он пытался начать ныть, я угрожал ему испробовать на нем Круцио. Но только угрожал. На нем так и не испробовал. Боялся перестараться. Хвост нам все-таки живой нужен. Лучше я на мухах буду тренироваться. Или на пауках.
Поздним вечером с работы приходил отец. Я сидел с ним на кухне, пока он пил чай и расспрашивал о происходящем в Министерстве. Мне не очень-то хотелось с ним разговаривать, но только он мне мог сообщить то, чего не было в газетах.
Я отводил отца в его спальню и шел говорить с Лордом. Хотя мы находились с ним в одном доме, общались мы не больше пары часов в день. Мне больше и не надо было. Я и так ощущал его присутствие каждую секунду. Он был частью меня. Мне вовсе не обязательно было бегать к нему каждую минуту за советом, тем более что в скором времени я должен буду остаться совсем один. Надо было привыкать. И я привык. А эти час-два вмещали в себя столько, сколько не вместит и год обычной жизни.
Потом я шел сразу спать. И спал как убитый. И никогда не видел снов. Что к лучшему...