Глава 21. После побега.Неужели вырвались? Неужели им опять удалось сбежать? Гарри постарался сосредоточиться, чтобы при приземлении не упасть на девушку.
Рука Гермионы тащила Гарри через пространство, темноту и неизвестность, пока под ногами не оказалась твердая земля. В воздухе чувствовался запах соли и слышен был шум морского прибоя.
- Гарри, мы не можем здесь оставаться! Нужно трансгрессировать еще как минимум пару раз, - с этими словами Гермиона снова взяла друга за руку.
В глазах Гарри потемнело, а тело сдавило сразу со всех сторон тяжелыми железными обручами. Но вскоре чудовищное сжатие закончилось, и под ногами вновь оказалась земля. Гарри жадно хватал ртом холодный ночной воздух, пытаясь восстановить дыхание. Через несколько секунд ему это удалось, и тогда уже он скомандовал девушке:
- Вперед! - и потащил ее за собой в темноту, представляя себе затерянную в лесу палатку между двумя вязами, куст боярышника и пологий склон с первыми весенними цветами, пробившимися из-под прошлогодней листвы.
- Но почему именно сюда? - удивилась Гермиона, прибыв на место и оглядевшись. - Здесь мы не в безопасности. Те же егеря могут наведаться, да хотя бы ради палатки!
- Не знаю. Первое, что пришло в голову, - ответил Гарри, пожав плечами. - Кроме того, чемоданчик Люпина с приколами остался в кустах. Но ты права. Отсюда надо сматываться. Сейчас, только чемодан заберу.
При свете волшебной палочки Гарри без труда отыскал оставленный в кустах чемодан и вернулся обратно. Палатки под деревьями уже не было. Дезиллюминационное заклинание, наложенное на Гермиону больше часа назад, очевидно, стало понемногу развеиваться, и даже в слабом лунном свете можно уже было различить очертания девушки. Она склонилась над бисерной сумочкой и запихивала в нее что-то объемное. Палатку, наверное. Заметать до конца следы за собой подростки не стали. Не было времени и большого смысла. Через несколько минут темнота и неизвестность вновь поглотили их и вынесли в другой лес, который, как надеялся Гарри, даст приют и надежное укрытие усталым путникам.
Когда они уже сидели в старой, до боли знакомой палатке, надежно укрывшись от внешнего мира защитными заклинаниями и утоляя жажду горячим чаем, Гарри, наконец, спросил у подруги, пристально глядя ей в глаза:
- Но как же тебе удалось вытащить нас из поместья Малфоев? Где ты взяла портал? Сразу предупреждаю: я очень хорошо понимаю разницу между трансгрессией и перемещением через портал. Ощущения, знаешь ли, сильно отличаются...
В ответ Гермиона достала из кармана куртки знакомый делюминатор.
- Тогда, в коридоре, когда ты упал и был совсем не в себе, я вдруг услышала твой голос из кармана куртки. Всего три слова: "Гермиона? Где она?" Недолго думая, я достала делюминатор и щелкнула выключателем. В ту же секунду увидела синий шар и почувствовала, что в меня вливается что-то горячее, пульсирующее. Ну, дальше ты, наверное, уже догадался. Одно скажу: Рону от Дамблдора достался замечательный подарок. Скорее всего, Рон вместе со мной из "прошлого" покинул поместье тем же путем. Хотя, если честно, я совсем не смотрела в его сторону и синего свечения не заметила.
- Но тогда кто-то должен был назвать имя Рона? Не так ли? - тут же задал вопрос Гарри. - Ведь эта штуковина срабатывает при произнесении имени. Да к тому же у этого человека должны быть добрые намерения к владельцу делюминатора.
- Ты прав, - откликнулась Гермиона. - Но, может быть, это был Аберфорт? Рассказал же ему Дамблдор про зеркальце. Так почему не мог рассказать про делюминатор и про то, как он работает? Тем более что Аберфорт знал про то, что мы у Малфоев. Делюминатор у Рона. Так что если вместе с именем еще и пару слов сказать по поводу того, что надо щелкнуть выключателем... В принципе, сообразить можно. Что Рон и сделал. А если зеркальце хорошо транслирует звуки, то брат Дамблдора должен был очень хорошо все слышать. Я имею в виду, все, что происходило в гостиной.
Сделав довольно долгую паузу, Гермиона добавила с некоторой неуверенностью в голосе:
- В эту версию не укладывается только одно: если бы Рон сообразил с делюминатором, уж он бы не молчал! Можешь мне поверить. Я от него эту историю услышала бы далеко не один раз и во всех подробностях. Так что здесь даже не знаю, что думать. Но в принципе, он мог покинуть дом так же, как и мы, при помощи делюминатора и при содействии Аберфорта. Или кого другого из Ордена. После того, как в «Ракушке» оказались Луна и Олливандер, Билл и Флер тоже знали, что мы в плену.
Гарри попытался восстановить в памяти все, что происходило тогда в подвале. Обломок зеркальца упал на пол. Он мельком увидел в нем голубой проблеск, который вскоре исчез. Гарри потом тщетно пытался разглядеть в зеркальце хоть что-нибудь, но крик Гермионы заставил его прекратить бесполезное занятие. Он тогда машинально сунул обломок в карман куртки. Так что, Гермиона опять была права. Аберфорт вполне мог стать свидетелем всего, что случилось в поместье.
Мозгошмыги стаей заполняли голову. Потрясающе! Но тогда получается, что если бы он сам из "прошлого", стоя на коленях перед телом Добби, не вспомнил про Гермиону, то они бы не спаслись... Да нет, он не мог не вспомнить о ней. Он ведь в ту минуту не был даже уверен, что его друзья благополучно покинули поместье вместе с ним, Крюкохватом и Добби.
Мысль о Добби вновь разбередила рану в сердце. Он с трудом проглотил подступивший к горлу комок, и тихо произнес, обращаясь к Гермионе:
- Добби сейчас похоронят на краю сада, среди кустов. У самого моря...
В ответ девушка молча достала из кармана знакомую черную бусинку с полоской и громко произнесла: "Гермиона, Гермиона!"
Тот час же холодная палатка наполнилась звуками. К ним донесся шум моря, хриплое дыхание мальчика со шрамом, Дина и Рона, глухие удары лопат о мерзлую землю.
- Надо закрыть ему глаза, - услышал Гарри свой собственный голос.
Луна своей рукой навсегда закрыла эльфу его огромные, как теннисные мячи, как стеклянные шарики глаза.
- Вот, - раздался тихий голос Луны, - теперь он как будто спит.
Гарри вновь видел перед собой маленькое тельце домовика, закутанного в его старую куртку, одетого в носки Рона и вязаную шапочку Дина, из-под которой выглядывали уши, похожие на крылья летучей мыши. Все, кто в эту минуту собрался у изножья могилы, в последний раз прощались со свободным эльфом.
- Прощай, Добби, - тихо прозвучал в палатке его собственный голос из "прошлого".
Дальше был слышен неясный глухой звук. Наверное, это кучка земли, поднятая в воздух волшебной палочкой Билла, плавно опустилась на могилу Добби. И все стихло. Звуки из внешнего мира больше не достигали маленькой черной горошины, затерявшейся в кармане старой куртки, похороненной вместе с Добби.
Ни слова не говоря, Гарри взял со стола черную бусинку с белой полоской и присоединил к другой, точно такой же, которая лежала в его кармане. Завтра он похоронит их где-нибудь под деревом. Так же, как похоронил волшебный глаз Грюма. И белую сову Буклю.
Гермиона судорожно всхлипывала. Гарри чувствовал, что надо бы как-то успокоить ее, но не мог найти нужных слов. Да и какие тут могли быть слова? Наверное, есть горе, которое еще долго не оставит их в покое. Гарри уже не верил, что сегодня утром он проснулся полноправным победителем Волан-де-Морта. Наверное, это был не он. У того Гарри в душе было огромное облегчение от выполненной задачи. От того, что он все-таки нашел в себе силы сделать то, что от него ждали. На что он сам не смел надеяться. Только это помогало ему пережить смерть Люпина, Тонкс, Фреда и всех тех, тела которых он еще не видел. Пока не видел. Но пройдет месяц, и будут похороны... Так же, как сейчас над могилой Добби, придет горькое осознание того, что любимые им люди ушли навсегда.
Если сам он будет еще жив... Нужно было смотреть правде в глаза: связь с Волан-де-Мортом восстановилась. Даже сейчас, грустя о Добби, он чувствует саднящую боль в шраме. Если закрыть глаза и сосредоточиться, то можно увидеть, как красноглазый вымещает свою злобу на обитателях поместья. Нет, лучше подумать о себе. Если он по-прежнему может видеть глазами Волан-де-Морта, значит, частица его души все еще живет в нем... Чем еще можно было объяснить странную связь, связывающую их двоих: его и Темного Лорда? Но даже если так, то оборвать свою жизнь сейчас он не имеет права. Он не может оставить лучшую подругу одну. Поэтому он постарался убрать пока из головы эти мысли. По-возможности, лучше не думать сейчас о Волан-де-Морте и его многосоставной душе. Получалось, правда, плохо. Мысли о страшном враге теснились в голове, а шрам по-прежнему горел. Зигзагообразная молния, словно антенна, улавливала дикую ярость Темного Лорда и посылала Мальчику-Который-Выжил. Сейчас между ним и Волан-де-Мортом стояла смерть Добби, и потому до Гарри долетали лишь жалкие отголоски этой ярости. Про оклюменцию красноглазый вспомнит не скоро, надо терпеть...
Сегодня Волан-де-Морт вновь попытался овладеть им. Право, более неудачную минуту для этого трудно было найти! Рядом была Гермиона, а кинжал Беллы только что рассек грудь Добби и вонзился в маленькое, но храброе сердце домовика. Были ли у него в голове какие-нибудь мысли, кроме жгучей боли за Добби и отчаянной тревоги за Гермиону?
Гарри перевел взгляд на девушку. Она по-прежнему тихо всхлипывала, тщетно пытаясь запить свое горе остывшим чаем из кружки. Но руки дрожали, и она поставила кружку на стол. Гарри тихо подошел к ней и, обняв за плечи, прижал к себе. Гермиона уткнулась лицом в его плечо и зарыдала с еще большим отчаянием. Даже тогда, на похоронах Добби, Гермиона так не плакала. У Гарри больно сжалось сердце, так больно, что стало трудно дышать, и он не выдержал.
- Гермиона, не держи в себе свое горе. Что случилось? Я чего-нибудь не знаю? - спросил он полным тревоги голосом.
Но в душе уже билось нехорошее предчувствие. Он сам, стоя у дальней двери гостиной, орудовал волшебной палочкой по мере своих скромных сил, спасая самих себя в "прошлом". За руку Гермиону не держал. Но что толку мучить себя догадками и смотреть на слезы подруги? Давая себе отчет, что ничего он не добьется от девушки, задал вопрос прямо:
- Ведь это ты применила чары помех? Когда летел кинжал... в меня...
В ответ Гермиона зашлась рыданиями. Значит, его догадка была правдой.
Гарри еще крепче обнял подругу и прижал к своему сжавшемуся в комок сердцу. Сейчас он мысленно благодарил Бога, Мерлина, всех святых за то, что когда он сам спасал чужие жизни, ему ни разу не пришлось сделать жестокий выбор: кто должен жить, а кому придется умереть. А Гермионе пришлось сделать такой страшный выбор. Когда она поднимала палочку и сосредотачивала свои мысли на "Импедементе", она уже знала, что спасая его, она подписывает смертный приговор Добби.
В памяти невольно всплыли слова Дамблдора: "Больше всего на свете я боялся узнать, что это я убил ее - не только своей заносчивостью и глупостью, но и прямо, ударом, унесшим ее жизнь..."
Только теперь он стал понимать, что именно имел в виду Дамблдор. Бедная Гермиона... Как же ей сейчас тяжело! Одно дело думать, что происшедшее - трагическая случайность, и совсем другое - знать, что именно из твоей палочки вылетело роковое заклинание, оборвавшее чужую жизнь.
- Гермиона, не казни себя, - прошептал Гарри чуть слышно, надеясь в душе хоть как-то успокоить подругу. - Считай, что ты направила ход истории в нужное русло. Для нас Добби умер месяц назад...
- Гарри, не надо меня успокаивать, - с трудом разобрал Гарри сквозь рыдания. - Для меня Добби погиб сегодня, и похоронен только что, четверть часа назад. И для тебя тоже. Я же вижу.
- Да, это так, - коротко признался Гарри, чувствуя, что просто не в силах кривить душой.
Они долго молчали, заново осмысливая все случившееся. Заплаканная Гермиона смотрела на него каким-то странным виноватым взглядом. Гарри не мог это видеть без содрогания. Потому что чувствовал виноватым себя. У нее ведь не было выбора: либо он, либо Добби. А вот он сам в свое время из-за своего немереного благородства предложил Седрику взяться за Кубок вместе...
Миновала, наверное, уже вторая половина ночи. А они так и сидели, прижавшись друг к другу, разделив на двоих одно горе.
Уже под утро Гарри, отпуская лучшую подругу из своих объятий, внимательно посмотрел ей в глаза и тихо сказал:
- Гермиона, ты замечательная. Ты спасла мне жизнь сегодня. То есть нам обоим: мне из "прошлого" месячной давности и мне в настоящем варианте. Ведь если бы не ты, мы бы не выбрались из поместья!
- Если бы твой двойник месячной давности не побеспокоился тогда обо мне и не назвал бы мое имя, я бы ничего не смогла сделать. Так что вот так: жизнь такова, какова она есть..., - произнесла Гермиона, еле заметно улыбнувшись сквозь слезы.
- Рон все равно произнес бы твое имя, - возразил Гарри.
- Не спорю, - просто ответила девушка, - но я услышала именно твой голос.
- Ну что ж, значит, буду теперь вспоминать и произносить твое имя почаще, - философски заметил Гарри и грустно улыбнулся в ответ.
Слушая подругу, Гарри вновь и вновь обдумывал все, случившееся с ними за последнюю пару часов. Он спас Гермиону от тяжести падающей люстры, она спасла его от летящего ножа Беллы. Он вспомнил о девушке в "прошлом", и благодаря его голосу из "прошлого" им удалось спастись. Вернее, Гермионе удалось спасти их обоих. Все это до конца никак не укладывалось в голове.
Когда один волшебник спасает жизнь другому, между ними создается связь... Это самые сокровенные глубины магии, ее непостижимая суть...
Если верить словам Дамблдора, то сегодня они с Гермионой связали свои жизни парой двойных узлов. Непостижимо.
- Гарри, - вдруг раздался в тишине палатки взволнованный голос подруги. - Я хочу сказать тебе спасибо за то, что ты первым швырнул на пол свою волшебную палочку, когда Беллатрисса выдвинула свой ультиматум. Я только сегодня об этом узнала.
О чем она? Какую палочку? Он сегодня не бросал на пол никакую волшебную палочку.
Гарри не сразу догадался, что речь идет о нем из "прошлого". Это когда под лезвием кинжала Беллы, прижатого к горлу Гермионы, на ее коже выступили капельки крови.
Он и сам не знал, почему уступил тогда требованию Беллатриссы. Может быть потому, что уже видел смерть настолько близко, насколько это возможно. Секунда - и человек мертв. Если все остальное еще можно как-то исправить, то вернуть Гермиону с того света было бы невозможно, будь ты хозяином хоть трех Старших палочек. Слишком быстро остекленели глаза Седрика после короткого: "Лишнего убрать!", чтобы он мог позволить себе долго размышлять над ультиматумом Беллатриссы. Рон еще не знал тогда, насколько мгновенной может быть смерть! Но Рон не виноват в том, что он не встречался со смертью до финальной битвы за Хогвартс. И хорошо, что не встречался! Можно сказать, повезло...
- Рон тогда окаменел от неожиданности и наглости Беллатриссы. Просто перестал соображать, затормозился, - попытался оправдать друга Гарри. - Да какая разница, кто там был первый, кто второй. В конце концов, главное, что все живы.
- Кроме Добби, - еле слышно прошептала Гермиона, и разобрать ее слова в коротких промежутках между судорожными вздохами можно было с большим трудом.
Господи, она все еще об этом думает! Впрочем, как и он, Гарри. Тут уж ничего не поделаешь, и от этих мыслей никуда не денешься. Все что он сейчас может, это разделить со своей спасительницей ее непосильную ношу.
- Гермиона, я прошу тебя, не жалей о случившемся. Мы все равно уже не сможем ничего исправить! Будущее уже сплетено, и сколько бы мы не думали об этом, мы ничего не сможем изменить. Уж что-что, но это я сегодня понял отчетливо. Так что давай отпустим прошлое, и постараемся жить дальше. У нас впереди, к сожалению, еще целый месяц на выживание, - ответил Гарри, еще раз делая попытку увести Гермиону от мрачных мыслей. - Если бы ты сегодня не взмахнула палочкой, я бы не сидел с тобой рядом.
- И даже страшно представить, в каком темном месте сидело бы все британское магическое сообщество, - выдохнула Гермиона, поднеся ко рту кружку с безнадежно остывшим чаем и залпом опустошая ее.
- Вот именно! - с готовностью поддакнул ей Гарри, надеясь, что после такого его заявления девушка не станет казнить себя незаслуженной казнью.
- Гарри, ты не понимаешь, - произнесла Гермиона с видимым трудом: - Я... я просто ни-никогда не чу-чувствовала себя так... гадко... Тогда, в гостиной, поднимая палочку и мысленно произнося заклинание, я почти не соображала, что я делаю. Все с-случилось так быстро...
- Понимаю, - тихо возразил ей Гарри. - Очень даже понимаю. Ведь тогда, в конце первого курса я у... То есть я хочу сказать, что Квирелл умер... Гермиона, прости, я даже сейчас не могу об этом говорить, но я понимаю, насколько это гадко. А я ведь, в отличие от тебя, спасал только свою жизнь, и больше ничью. Философский камень не в счет.
Казалось, именно последние слова друга смогли вернуть Гермионе потерянное уважение к себе самой. Она смотрела на Гарри такими отчаянно-понимающими глазами, что он рискнул напомнить о той истории семилетней давности, когда он впервые встретился с Волан-де-Мортом.
- Когда я понял, что мои прикосновения вызывают у него дикую боль и ожоги, я ведь намеренно рванулся вперед и ударил по лицу, по глазам... Старался не выпускать его из рук, чтобы он от боли позабыл обо всем на свете. Но я сам потерял сознание, то ли от дикой головной боли, то ли от заклятия Квирелла. Последнее, что я помнил, это как Квирелл вырывался из моих рук. О том, что умер от ожогов, я узнал позже. И вот тогда мне стало не по себе, потому что, так или иначе, но к его смерти я приложил свою руку.
Рассказывая все это, Гарри не надеялся вернуть мир в душу Гермионы. Но им нужно было жить дальше, а для этого нужно было, самое малое, сохранять ясность ума. А если бесконечно прокручивать в голове одно и то же... Добби ведь не вернешь.
Надежды его хоть и медленно, но постепенно оправдывались. Лицо и глаза Гермионы по-прежнему оставались красными от пролитых слез, и в голосе по-прежнему чувствовалась боль и горечь. Но она все-таки перестала дрожать всем телом и время от времени судорожно всхлипывать. А это было уже кое-что.
Они снова замолчали, погрузившись в свои мысли. Гарри прислушивался к нарастающей боли в шраме. Первая волна гнева Волан-де-Морта миновала высшую точку своего всплеска. Или все уже получили достаточно от щедрот хозяина. Но шрам горел, не переставая, и с каждой минутой все сильнее и сильнее. Временно предоставив обитателей поместья самим себе, Воланд-де-Морт спешил навстречу своей вожделенной мечте, на север Шотландии, в Хогвартс. Там, в белой гробнице Дамблдора, его ждала Бузинная палочка.
Гарри решил не следовать за своим врагом. Пришлось приложить огромное усилие воли, но он нашел в себе силы вернуться мыслями в палатку. Лучшее средство остаться в реальности - это постараться сосредоточиться на текущих проблемах, выкинув из головы все лишнее. За последние дни у него уже был приобретен в этом некоторый опыт, который, как он думал сегодня утром, ему уже никогда не понадобится. Ошибался.
Они еще немного помолчали. Гарри заварил свежего чаю и наполнил кружки. Еды с собой у них практически не было, кроме хлеба и банки густого абрикосового джема, изъятых Гермионой из кухни миссис Андромеды. Да и вряд ли еда полезла бы сейчас в горло.
Передавая кружку с чаем в руки Гермионы, Гарри, надеясь увести подругу от мрачных мыслей, сделал попытку перевести разговор на другую интересующую его тему:
- А ты что-нибудь еще колдовала? Я имею в виду в гостиной, стоя у стены.
- Нет. Только заклинание "Импедемента", - серьезно ответила девушка и вдруг снова с жаром воскликнула: - Господи, я ведь могла бы использовать что-нибудь из трансфигурации, но даже подумать об этом не успела! Кинжал летел и я...
- И ты сделала то, что считала единственно правильным в этот момент. На такой скорости с трансфигурацией у тебя ничего бы не получилось, - решительно прервал ее Гарри, чтобы положить конец такому самоистязанию. - Я уж не говорю о том, что мы бы выдали себя. Ты думаешь, Белла не обшарила бы каждый сантиметр гостиной, если бы ее кинжал вдруг превратился в бумажный самолетик? Или вовсе исчез? То-то... Лучше скажи: в лесу, у палатки, колдовала?
- Колдовала, конечно, - призналась Гермиона, когда немного успокоилась, и голос ее стал звучать ровнее. - В лесу я немного помахала палочкой. Так, на всякий случай. Когда кто-то из егерей приказал обыскать палатку, я испугалась, что и нас всех обыщут. Отберут не только палочки, но и делюминатор, и твой мешочек из ишачьей кожи, подаренный Хагридом. Вот я и "подсказала" всем четверым по очереди, что кроме палочек и драгоценностей изымать у нас ничего не стоит.
Гермиона вздохнула и вдруг, спохватившись, произнесла:
- Чуть не забыла. Держи, - она засунула руку в карман куртки и вытащила золотые часы, подаренные Избранному на день рождения. - У Струпьяра стянула из кармана. Заодно. Ну, ты ж понимаешь: гулять, так гулять! Кстати, Сивому в карман подложила фальшивую палочку от близнецов.
- Зачем? - удивился Гарри, обрадованный не столько возвращению часов, сколько тому, что удалось отвлечь Гермиону от ненависти к самой себе. Часы он тут же надел их на руку.
- Да так... Из вредности, - сказала девушка бесцветным голосом, пожав плечами. - А если серьезно, то за тем, чтобы Сивый раньше времени не хватился пропажи. А так: конфискованная у грязнокровки волшебная палочка в количестве одна штука в кармане лежит? Лежит. Значит, порядок.
- Бедные егеря! - посочувствовал Гарри. - Это ж надо: поймать самого Гарри Поттера, а остаться не с чем. Даже часы уплыли в неизвестном направлении. Не говоря уже про меч Годрика. Кстати, о мече. Ты никого "Конфундусом" не стукала на предмет того, что надо бы пересчитать драгоценные рубины в нужный момент?
- Честно говоря, хотела, - откровенно призналась Гермиона. - Но этот егерь сам меня опередил, так что моего вмешательства не потребовалось. У меня создалось впечатление, что он вынужден был вытащить меч из-за пазухи. Он так странно дергался, как будто его что-то жгло, а потом не выдержал и все-таки достал клинок. Но все равно не мог держать его в одной руке, все время перехватывал из руки в руку.
Господи! Ну, конечно! Как же они сразу до этого не догадались! Ведь меч Годрика, как справедливо сказал Дамблдор, "дается в руки лишь отважному и в крайней нужде". Каковым ни в коей мере не мог быть какой-нибудь Струпьяр или Сивый, и никто из этой шайки разбойников.
Ведь недаром Снейпу пришлось опустить меч в прорубь на дно озера, чтобы Рон смог его достать и разрубить им крестраж. А иначе, вполне возможно, заколдованный самим Годриком клинок точно также жег бы ему руки, как и этому недалекому егерю.
- Гермиона, это же был меч Годрика. Настоящий! - моментально выдохнул Гарри свою догадку. - Его же никак не мог присвоить себе любой проходимец. Его может взять в руки только по-настоящему смелый человек!
Гермиона смотрела на своего друга так, как будто бы он ей сообщил, что прочитал, наконец, "Историю Хогвартса" от корки до корки. Правда, пришлось ее разочаровать.
- Мне это Дамблдор несколько раз говорил, - пояснил Гарри, с удовольствием наблюдая, как проясняется лицо лучшей ученицы Хогвартса. Такое удовлетворенное выражение у нее в глазах было всегда, когда удавалось найти решение очередной школьной задачки.
- Потрясающе. По крайней мере, с мечом все более-менее понятно, - продолжала рассуждать вслух Гермиона. - Знаешь, что мне еще показалось странным? У ворот поместья, когда мы хотели подойти к пленникам, да так и не смогли это сделать, мне показалось, что мимо нас пролетела невидимая птица. Такое вот странное движение воздуха.
- Значит, ты тоже это заметила? - воскликнул Гарри. - А я-то думал, что мне показалось! Помнишь, когда арестовывали Дамблдора... Еще на пятом курсе. Тогда Кингсли прямо в кабинете незаметно изменил память Мариэтте. Так вот тогда я тоже почувствовал такое же резкое движение воздуха. Неужели, в поместье Малфоев мы были не одни?
- Ну, если только у самых ворот поместья, - немного подумав, ответила подруга. - Гарри, вряд ли кто-нибудь мог попасть внутрь дома. Как правило, защитные чары пропускают только тех, кому позволено находится в доме. Ну, помнишь, когда вы с Хагридом долетели до дома Тонксов. Вы спокойно миновали защитный барьер, а Сам-Знаешь-Кто и Пожиратели наткнулись на непреодолимое препятствие. Учитывая, что в поместье обитало не слишком много народу: трое Малфоев, Белла, Хвост, двое пленников, Сам-Знаешь-Кто, естественно, то и установить защитные заклинания не так уж сложно. Да что я говорю? Сама ведь помогала Артуру и Биллу пропускать в "Нору" гостей на свадьбу.
- Но мы-то прошли, - машинально произнес Гарри, но взглянув на собеседницу, понял, что сейчас с Гриффиндора снимут сразу полсотни баллов за вопиющую безграмотность. Гермиона демонстративно сложила на груди руки и смотрела на него, как на безнадежного невежду.
- Чары определяют личность и имя, - наконец произнесла девушка серьезным голосом. - Слава Богу, не количество этих самых личностей или живого веса в них. Я надеюсь, что владелец "Карты мародеров" не станет задавать мне детский вопрос, каким образом магия может определять личность человека. Или тупо утверждать, что это невозможно.
- Возможно, возможно, - смирился Гарри. Но тут же ввернул новый вопрос, не дающий покоя с самого утра:
- А кто тогда обрушил люстру? И не смотри на меня так! Сразу говорю: это не я. И более чем уверен, что ты здесь тоже не при чем. Слишком уж незаметно растворились в воздухе стальные тросы. А их там было далеко не одна штука. У вас, мисс Грейнджер, есть какие-нибудь соображения на эту тему?
Несколько минут Гермиона сосредоточенно думала, уставившись в чашку с остывающим чаем. Потом она порылась в карманах, и, не найдя ничего подходящего, выскользнула на улицу и вернулась назад с маленьким камушком, зажатым в руке.
Она положила камень на стол, и что-то прошептала над ним, обведя круг волшебной палочкой.
- Ну вот теперь произнеси вслух: "Я, Гарри Поттер, даю клятву: буду хорошо учиться и стремиться к знаниям!", - произнесла Гермиона, с вызовом посмотрев в изумленные глаза друга. - Только назови свое полное имя.
Такого издевательства со стороны подруги Гарри не ожидал. Он несколько секунд тупо смотрел на нее, прикидывая, что бы такое сказать в ответ повесомее, но ничего толкового не придумал.
- А чего сразу про учебу-то? - пробурчал он, обидевшись. - Могла бы что-нибудь придумать про любовь...
- Про любовь пусть тебе Джинни мозги туманит, - неожиданно резко отрезала девушка. - Давай, не затягивай эксперимент! У меня, видишь ли, практики маловато в таких делах. Так что заклинание скоро развеется.
Гарри послушался и произнес требуемую фразу: "Я, Гарри Джеймс Поттер, даю клятву: буду хорошо учиться и стремиться к знаниям!". Получилось даже немного торжественно. Спустя примерно минуту камень стал на глазах исчезать. Гарри оторопело переводил взгляд с растворяющегося в воздухе камня на свою подругу.
- И где ты только это все вычитываешь? - вымолвил, наконец, Гарри, когда от камня не осталось и следа.
- Представь себе, это заклинание я узнала от Артура Уизли, - слабо усмехнувшись, ответила Гермиона. - Нет, я совершенно серьезно. Он так часто рассказывал про всякие исчезающие ключи, взрывающиеся унитазы и прочие странные вещи, с которыми его отдел якобы ведет непримиримую войну. Я и заинтересовалась, как же это так может быть. И вот, результат видишь сам.
Юная волшебница развела руками.
- Так ты хочешь сказать, что на стальные тросы, прикрепляющие люстру к потолку, заранее были наложены такие вот шуточные чары? - воскликнул изумленный Гарри. - И ты хочешь сказать, что заклинания опять среагировали на определенную фразу, произнесенную вслух?
- Я никак не могу понять, чему ты так удивляешься? - искренне возмутилась Гермиона. - И это говорит человек, у которого в рюкзаке лежит драгоценный пергамент, и над ним достаточно произнести заветную фразу: "Клянусь, что замышляю шалость и только шалость!"...
Гарри осекся. Ну да, карта была создана двадцать лет тому назад, но до сих пор откликалась на ключевую фразу. Действительно: магия - сила!
- Карта Мародеров даже узнала голос Снейпа и стала с ним разговаривать, - припомнил Гарри события конца третьего курса. - То есть не разговаривать, конечно, но на ее поверхности сразу побежали слова, как будто бы их выводила чья-то невидимая рука. Снейп тогда просто остолбенел, а я бы, честное слово, умер со смеху, если бы ситуация не была настолько серьезной. Карта от имени Сириуса даже расписалась в своем изумлении, что такой иди..., то есть я хотел сказать человек, как Снейп стал профессором.
- То есть ты хочешь сказать, что Карта Мародеров могла общаться со своими владельцами так же, как это делал дневник Тома Реддла? - изумленно произнесла Гермиона после продолжительного раздумья.
Гарри остолбенело посмотрел в лицо девушки. Ему даже в голову не приходило, что магия лучшей в мире Карты Мародеров может хоть чем-то напоминать жуткую магию кошмарного дневника Тома. Ему всегда казалось, что это вещи совершенно несовместимы между собой. Он попытался сосредоточить свои мысли на этом давнем разговоре между Снейпом и Люпином, которому он стал невольным свидетелем.
- Снейп тогда сразу предположил, что этот пергамент принесен из магазина "Зонко" и... "полон черной магии"... Ну да, он так и сказал. Типа в том магазине полно таких вещей. Тем более что я тогда не знал еще, кто такой Сохатый, Бродяга, Лунатик и Хвост. Да и Рон вовремя прибежал, подтвердив версию Люпина. Хотя, конечно же, Снейп так и остался при своем мнении, что я получил эту карту непосредственно от изготовителей. Он еще был уверен, что черная магия - это по части Люпина. А я, если честно, тогда был уверен, что в черной магии Снейп обвинил Люпина от злости. Ну, ты же знаешь Снейпа... Хотя, ты права, дневник Тома разговаривал со мной точно таким же образом.
Гермиона, пораженная до глубины души, молчала. Гарри порылся в рюкзаке и достал старый пергамент, свернутый в трубочку. Захотелось посмотреть на саму карту, да и на Хогвартс тоже. Интересно, кто же остался в школе на каникулы? Гарри произнес нужную фразу, и вскоре они с Гермионой увидели знакомые очертания Хогвартса. К искреннему удивлению обоих, все спальни были пусты. Неужели никто не остался в школе на пасхальные каникулы? У берега озера слегка вздрагивала черная точка с надписью "Северус Снейп". Ну, этого следовало ожидать.
- Смотри! - прошептала Гермиона, указав еще на одну неподвижную черную точку, рядом с первой, около озера.
Над точкой стояла надпись: "Том Реддл".
Шрам, который и до этой минуты горел, не переставая, взорвался. Не в силах больше бороться с болью и скрывать ее от подруги, Гарри схватился рукой за голову, накрыв шрам ладонью, и тяжело опустился на колени на пол. Последнее, что успел он увидеть, тщетно пытаясь удержаться в реальности, это то, как еще недавно красное от слез лицо Гермионы мгновенно побледнело, а в распахнутых карих глазах застыл ужас.
