Лучший способДорогие мои читатели! Поздравьте меня, я сдала уже два экзамена! Завтра сдаю третий, так что пожелайте мне удачи) И поскольку у меня появилось немного свободного времени, то я выкладываю новую главу. Приятного вам прочтения!)
Он просто ушёл. Больше ничего не сказал, не взглянул на неё и не обернулся. Просто развернулся и вышел из библиотеки.
Лили всё ещё стояла на том самом месте, где минуту назад разыгралась эта неприятная сцена, и растерянно смотрела вслед Поттеру. Когда он говорил, в его глазах не было привычных задорных искорок, а только уверенная серьёзность и твёрдость, а потом явное разочарование и обида. Как будто он хотел ей что-то сказать, что-то очень важное, а она не дала ему этого сделать, накинувшись на него с обвинениями, даже не разобравшись.
«А вдруг это, правда, не он? И я зря на него накричала? – подумала Лили. – У него был такой взгляд, будто я действительно очень его обидела…»
В самом деле, было очень странно и непривычно видеть этот разочарованный взгляд, слышать этот обжигающе холодный тон.
«Ничего, завтра всё снова будет как обычно. Он больше не будет так ни на кого смотреть, снова будет смеяться и шутить…» - пронеслось в голове у рыжеволосой гриффиндорки.
Почему Лили вообще об этом подумала? Как бы то ни было, эти слова звучали в её голове с чем-то очень похожим на надежду…
Эванс тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения. Она подошла к столику, где они с Джеком занимались зельеварением. Стул был уже починен, и Джек сидел на нём, оглядываясь по сторонам, выискивая взглядом Лили.
-Куда ты пропала? – спросил Джек.
-Я…встретила подругу, она спросила, что задали на завтра, - соврала Лили.
-Ты какая-то странная, - заметил Джек. – У тебя всё в порядке?
-Да…то есть нет, я…просто устала, - мысли Лили были в полном смятении, она как будто не понимала, что говорит; никогда такого прежде с ней не случалось.
-Так может, тебе пойти отдохнуть? – предложил Джек, участливо поглядев на Эванс. – Хватит на сегодня занятий.
-Да, пожалуй, - согласилась Лили.
-Я провожу тебя?..- улыбнулся Джек, даже не сомневаясь в её согласии.
-Нет, спасибо…я сама, - Лили не знала, почему отказалась; наверное, ей хотелось побыть одной и во всём разобраться.
-Ладно, - Джек пожал плечами. – Тогда я останусь и допишу эссе.
-Хорошо, - Лили кивнула и взяла со стула свою сумку. – Я пойду. Пока.
-До завтра, - Джек помахал ей рукой.
Лили молча шла по коридорам Хогвартса, а в голове всё звучали слова, сказанные Поттером: «Ты всегда судила обо мне по моему отношению к Снеггу!.. Твои слова причиняют мне боль… Чем ты лучше меня?..»
Лили никогда не слышала ничего подобного от Поттера, и его слова, произнесённые им этим холодным тоном, врезались ей в память.
«Вдруг он действительно не имеет к этому никакого отношения?..» - вновь подумала Лили.
Она сама не заметила, как оказалась в своей спальне. Все её соседки уже были здесь, они шумно переговаривались между собой, живо что-то обсуждали, смеялись, но до Лили их весёлый смех и говор доносились словно бы издалека. Она была в спальне девочек шестого курса, но мыслями…мыслями она всё ещё была там, в библиотеке, рядом со взъерошенным однокурсником, всё ещё видела его разочарованный взгляд, всё ещё слышала его превратившийся в лёд голос…
Да что с ней такое? Разве прежде ссоры с Поттером так её волновали, заставляя уйти в себя и только о них и думать? Нет, такого никогда раньше не было. Никогда. До сегодняшнего дня.
Лили устало опустилась на кровать, убрала спадающие на глаза волосы.
Необходимо немедленно прекратить думать о том, что случилось в библиотеке, и забыть об этом. Поттер наверняка уже забыл.
-Привет! Ты наконец-то вернулась!
Звонкий голос Элизабет заставил Лили вздрогнуть, будто её окатили холодной водой. Эванс подняла глаза на подругу. Элизабет стояла возле её кровати, заведя руки за спину; глаза её радостно блестели.
-У меня кое-что есть для тебя, - сияя от счастья, воскликнула Элизабет. – Как думаешь, что это?
Лили безучастно пожала плечами. Меньше всего ей хотелось сейчас отгадывать загадки Элизабет.
-Ладно, не буду тебя мучить, - Элизабет улыбнулась и протянула Лили листок бумаги, который до этого времени прятала за спиной.
-Что это? – спросила Эванс, протягивая руку за листком.
-А сама как думаешь? – Элизабет снова улыбнулась.
Лили взяла лист и заглянула в него. С прямоугольного листа бумаги на Лили смотрело её собственное лицо, улыбающееся, приветливое, с широко распахнутыми как от приятного удивления глазами.
-Это твой портрет. Я старалась, чтобы получилось натурально и красиво, - сказала Элизабет и нетерпеливо добавила: - Тебе нравится?
Получилось и в правду натурально и красиво: нарисованная в карандаше, неподвижная Лили смотрелась совсем как настоящая, словно это был и не портрет вовсе, а чёрно-белая фотография. И Лили действительно нравилось, но сейчас у неё не было совершенно никакого настроения восхищаться работой подруги, а восхититься было чем.
-Да, мне очень нравится, - Лили попыталась выдавить улыбку. – Замечательный портрет.
Но Элизабет заметила кислое выражение подруги и вымученную улыбку, и всё поняла по-своему.
-Если тебе не нравится – так и скажи. Незачем мне врать, - обиженно сказала Элизабет, потом развернулась и пошла к своей кровати.
-Нет, Элизабет, ты всё не так поняла! – с отчаянием в голосе воскликнула Лили, но Элизабет уже задвинула полог своей кровати и ничего ей не ответила.
Лили со вздохом повалилась на кровать и тоже задвинула полог. Она лежала теперь в полумраке и невидящим взглядом смотрела куда-то вверх. Да что ж сегодня за день такой!
Ей впервые в жизни захотелось себя пожалеть. Лили подумала о том, что некогда её жизнь была почти идеальной, но потом её мир стал рушиться на глазах: один за другим из её жизни уходили самые близкие, самый дорогие ей люди, а судьба продолжала один за другим наносить болезненный удары.
Первым ударом был разрыв с Петуньей, с любимой сестрой, с которой они с детства были очень дружны. Её добрая, родная Петунья, куда она подевалась? Когда она успела стать такой завистливой и злой, такой бессердечной к сестре? Неужели желание быть волшебницей, как и Лили, и злость от невозможности выполнения этого желания пересилили любовь к сестре? Лили вспоминала их детские игры, их весёлый смех, их прогулки, и от каждого воспоминания сердце болезненно сжималось. Куда всё это делось? Трудно было поверить, что они давно уже перестали быть сёстрами, настоящими сёстрами. Но, тем не менее, это было так, и осознание этого причиняло Лили нестерпимую боль, так что хотелось заплакать. Но куда больнее было осознание того, что ничего уже не исправить. А ведь Лили пыталась, не раз пыталась! Вот только все её попытки не увенчались успехом, ибо Петунья пресекала любую попытку Лили вернуть былую сестринскую дружбу и ясно давала понять, что Лили ей больше не сестра и что Петунья не желает иметь ничего общего с «уродкой». Это слово из уст сестры звучало особенно обидно, а Петунья, видя, как сильно оно задевает Лили, будто бы специально повторяла его каждый раз, когда Лили приезжала домой на каникулы. Раньше, только услышав это слово, Лили принималась плакать, но шли годы, и Лили выросла и перестала обращать внимание на сестру. Нет, ей не было безразлично её отношение к себе, но рыжеволосой девушке не хотелось доставлять сестре удовольствие своими слезами и расстроенным видом. Лили научилась принимать почти равнодушное выражение лица, когда Петунья набрасывалась на неё с оскорблениями, но в душе Лили Эванс так и осталась очень чувствительной, ранимой девочкой, которая не может поверить в то, что родная сестра её ненавидит.
Вторым ударом была смерть Маргариты Эванс, любимой бабушки Лили. Родители матери Лили умерли ещё до рождения самой Лили, дедушка по линии отца умер, когда девочка была ещё совсем маленькой, так что его она не помнила. Единственной бабушкой Лили была мать её отца, уже довольно не молодая женщина с блёклыми, словно выцветшими серыми глазами и волосами, которые она красила регулярно каждый месяц в каштановый цвет. Маргарита Эванс была ворчливой, сварливой, в то же время удивительно доброй женщиной; правда не всем удавалось разглядеть в вечно чем-то недовольной старухе доброту и отзывчивость. Так уж вышло, что маленькая Лили сумела разглядеть эти качества в своей бабушке, и Маргарита и Лили очень сблизились. А вот Петунья бабушку так и не смогла понять, поэтому ей не удалось заслужить её любви, в которой Петунья, в общем-то, не нуждалась. Как же Лили любила свою бабушку! Она обожала гулять с ней по вечерам, когда одну её гулять уже не отпускали, а родители были слишком уставшими после долгого рабочего дня, чтобы совершать прогулки с дочерью. В эти вечерние прогулки бабушка рассказывала Лили столько невероятных историй, случавшихся с ней в жизни, что у Лили дух захватывало. И тогда в вечерних сумерках рядом с ней шла уже не старая женщина, тяжело опирающаяся на палку, а молодая, красивая, полная энергии любительница приключений; в неярких глазах Маргариты Эванс вновь загорался тот живой огонёк, горевший в них всю её молодость и погаснувший со смертью мужа. И Лили безумно хотелось быть похожей на неё: быть такой же смелой и сильной, неунывающей и волевой… Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, вот и жизнь Маргариты Эванс закончилась, оборвавшись в восемьдесят два. Она умирала долго и тяжело, причина – рак гортани, тяжёлое заболевание, вызванное пристрастием Маргариты к курению. За два дня до смерти она сказала своему сыну: «Я сдаюсь, я не могу больше. Я хочу умереть». Через два дня Маргариты не стало, и Лили лишилась бабушки. Ей было тогда двенадцать. Это было огромным потрясением, причинившим много боли. Но отец Лили не рассказал ей, что сказала ему бабушка за два дня до смерти. Лили так и не узнала, что бабушка сдалась – в её памяти она навсегда осталась сильной и волевой.
И вот прошло почти четыре года – и судьба снова нанесла Лили Эванс удар. Северус. Лили до сих пор не знала, было ли это предательство или же что-то другое. Тому, что случилось, не было разумного объяснения. На первый взгляд. Всё ведь было хорошо, а потом – словно гром среди ясного неба. А если быть до конца честным…нет, всё уже давно не было так хорошо и гладко как прежде. Лили всегда считала, что её дружба является противовесом дурному влиянию Эйвери и Мальсибера. Но она ошиблась. И когда настал этот переломный момент, когда её лучший друг Северус превратился в человека, ставящего выше всего чистокровность? Или не было вовсе этого момента? Конечно, не было. Тот чужой ей человек, в которого превратился её преданный друг, это лишь конечный результат, к которому почти пять лет вело общение со слизеринцами, мечтающими стать Пожирателями смерти, любовь к тёмным искусствам, желание выделиться по средствам превосходного знания тёмномагических заклятий. Северус менялся у неё на глазах: менялись его мышление, его взгляды, его суждения, его отношение ко всему, что его окружало. И Лили видела эти перемены, меняющие её друга. Они ни к чему хорошему не привели бы Северуса, была уверена Лили. И она старалась помешать этим переменам, пыталась оградить Северуса от влияния новых друзей. Но разве она могла! Северус виделся со слизеринцами гораздо чаще, чем с Лили, он ведь сам им был! И Лили ничего уже не могла с этим поделать, не в её силах было искоренить то, что глубоко засело в душе и разуме Северуса. Она проиграла. Второй раз позволила близкому человеку навсегда уйти из её жизни…
А навсегда ли? Быть может, ещё возможно всё вернуть? Чтоб всё стало как прежде. Чтобы Северус стал прежним. Как будто и не было ничего, как будто и не называл он её при всех грязнокровкой… Скажите, такое не прощается? Но ведь Лили простила его. Нет, она ему не сказала об этом, но в душе её давно уже не было и тени обиды на друга. Наверно, здесь следует сказать бывшего друга?..
Когда из нашей жизни уходит близкий нам человек, это всегда больно. Но когда он уходит вот так, не сказав «прощай», не улыбнувшись напоследок, когда он уходит вот так тяжело, оставив последним воспоминанием что-то плохое – это больно вдвойне. Северус многое для неё сделал: он открыл ей новый мир, рассказал о нём, заставил в него поверить; он был рядом, когда был ей нужен.
И всё же, возможно ли вернуть былую дружбу? Лили не раз думала об этом и всегда приходила к одному и тому же выводу: у Северуса теперь своя жизнь, жизнь, где Лили нет места. И слишком поздно что-то исправлять.
Так уж иногда случается, что из-за трудного дня, ссоры с другом, ещё какой-то неприятной мелочи, человек начинает перебирать все свои несчастья. Может потому, что просто наболело, может потому, что очень устал…
Лили вдруг почувствовала себя размазнёй. Почему она жалеет себя, с какой стати опускается до жалости к себе? Пожалуй, эта мысль привела её в чувство. Если что-то пошло не так, случилось что-то плохое – нужно исправлять положение, а думать, какой ты несчастный! И начать нужно с Элизабет. Подруга не виновата в том, что у Лили плохое настроение, и она не должна из-за этого страдать. Лили встала с кровати и с твёрдым намерением помириться с Элизабет направилась к её кровати.
-Элизабет, - позвала Лили, остановившись перед задвинутым пологом. – Мне нужно с тобой поговорить.
Спустя три секунды полог был отодвинут, и вниманию Лили предстала насупленная Элизабет.
-Портрет действительно замечательный, мне он очень нравится! – тоном, вселяющим доверие, начала Лили. – Ты увидела моё расстроенное лицо и решила, будто портрет мне не нравится, и я тебе вру. Поверь мне, это не так. Дело не в портрете.
-А в чём тогда?
-Неважно, - Лили попыталась улыбнуться, получилось вполне естественно. – Главное, портрет отличный. Ты молодчина!
На лице Элизабет появилась неуверенная улыбка.
-Ты правда так считаешь? Ты не обманываешь меня?
-Конечно, нет! – Лили села рядом на кровать. – У тебя талант.
Улыбка на лице Элизабет стала шире, ещё минут пять она расспрашивала Лили о портрете: ей очень интересно было узнать мнение подруги. После того, как её любопытство было удовлетворено, она спросила:
-Ты сказала, что причина твоего расстроенного вида – не портрет, а что тогда?
Лили секунду колебалась: рассказывать ли подруге о случившемся в библиотеке? И в конце концов решила рассказать. Когда Лили дошла до того момента, когда увидела Поттера, Элизабет её перебила:
-И ты обвинила его в том, что это он подстроил падение Джека, да?
-Откуда ты знаешь? – удивилась Лили.
-Догадалась, - Элизабет пожала плечами. – Ничего другого я от тебя и не ожидала.
-Почему?
-Ты, может, сама не замечаешь, но у тебя предвзятое отношение к Джеймсу. Я с ним общаюсь…и он не такой, как кажется на первый взгляд. То есть он, конечно, любит выделываться, но такой уж у него характер. А вообще он хороший человек. Лучше, чем ты о нём думаешь.
Лили была поражена словами Элизабет. Подруга никогда не говорила ей такого. Эванс быстро пересказала ей то, что случилось дальше.
-Ты его обидела, - констатировала Элизабет. – Судя по всему, сильно. Но мне кажется, к падению Джека он не имеет никакого отношения. Не стал бы он такого говорить, будь он виноват…
-Может, мне стоит с ним поговорить? – неожиданно для самой себя сказала Лили.
Брови Элизабет поползли вверх. Потом на её губах заиграла улыбка.
-Это прогресс, Лил, - Элизабет улыбнулась. – Думаю, тебе действительно стоит с ним поговорить.
-Да, я поговорю…- задумчиво проговорила Лили. – А о каком прогрессе ты говорила?..
-Неважно, - Элизабет усмехнулась и завалилась на кровать.
Лили вошла в Большой зал. Завтрак был в самом разгаре. Но здесь у неё было дело поважнее трапезы. Ей нужно было поговорить с Поттером. Странно, но вчерашний разговор не шёл у неё из головы. Ей почему-то очень захотелось во всём разобраться. Лили поискала глазами Поттера…и нашла.
Джеймс Поттер стоял метрах в пяти от неё в проходе между факультетскими столами. Он был не один. Рядом с ним стояла миниатюрная блондинка; она кокетливо хлопала длинными, пушистыми ресницами, нежно касалась пухленькими губками его щеки; Поттер в ответ на это улыбался и обнимал её…
Лили что-то больно кольнуло в сердце, и она отвернулась. Всё желание поговорить с Поттером тут же бесследно исчезло.
Сириус лежал на кровати и размышлял о том, как сегодня его взбесило поведение Сильвии, когда дверь в спальню резко открылась, ударившись о стену. Сириус посмотрел в ту сторону и увидел Джеймса. Сохатый вошёл в спальню злой и сердитый и направился прямиком к своей кровати, по дороге ему попался лежащий на полу чемодан Римуса, Джеймс не раздумывая с силой пнул его ногой, и так как удар получился, видимо, весьма болезненным (для Джеймса, разумеется, не для чемодана) Поттер взвыл от боли, потом весьма нецензурно выругался. Когда ему всё-таки удалось достигнуть кровати, он рухнул на неё, уткнувшись лицом в подушку.
Обычно невозмутимый Сириус в этот раз не мог не удивиться поведению друга. Блэк переглянулся с Римусом, который тоже всё это видел, и, не сговариваясь, они одновременно подошли к кровати Джеймса.
-Э-э-э… что случилось? – начал Сириус, не зная, что ещё сказать.
-Отстань, - устало отозвался Джеймс, не глядя на друзей.
-Я ещё ничего толком не успел сказать.
-Так вот лучше и не говори, - сказал Джеймс.
-Джеймс, скажи, что случилось? – осторожно проговорил Римус.
Сохатый вдруг резко сел на кровати.
-Ты хочешь знать, что случилось?!
Сириус видел, как глаза Джеймса странно блестят, и как где-то в их глубине затаилась боль, плохо скрываемая бешенством. Джеймс начал свой рассказ с того момента, как решил признаться Эванс в любви; по началу голос его был более или менее спокойным, и ничего, кроме дрожи в нём, не выдавало негодования Джеймса, но к концу рассказа его голос сорвался на крик.
-Неужели я действительно такой плохой человек, раз она готова винить меня во всём, что только с ней не случается?! Скажи мне, Бродяга, за что она так со мной?..
Сириус не знал, что ответить. Никогда прежде не видел он в светло-карих глазах друга столько немого отчаяния, боли, обиды, досады.
-Что за глупости, Джим! – добродушно отозвался Римус. – Ты хороший человек! Разве мог плохой человек принять такого, как я…
Джеймс хотел что-то ответить, но в последнюю минуту передумал.
-Сохатый! Да ну брось ты страдать из-за рыжей! Она того не стоит!..- улыбнулся Сириус.
-Не стоит? – Джеймс непонимающе посмотрел на Сириуса, на минуту в комнате воцарилось молчание. – А знаешь…ты прав. Она не стоит того, чтобы я из-за неё страдал и бесился.
Сириус и Римус видели разительную перемену, произошедшею с Джеймсом: его глаза вдруг решительно блеснули, выражение лица стало непроницаемым, он вздёрнул подбородок и заявил:
-Ты во всём прав, дружище. Зачем мне Эванс? Есть другие девчонки…
Бродяга и Лунатик ошеломлённо смотрели на друга. Никогда бы они не подумали, что услышат от Джеймса такое.
-Ты…серьёзно? – Сириус не верил тому, что сказал Сохатый.
-Конечно, серьёзно! – Джеймс как-то странно рассмеялся, стараясь заглушить внутренний голос, упорно твердящий о том, что Эванс всё ещё нужна ему. – Только…
-О чём разговор? – в комнату вошёл Питер.
-Да тут Эванс опять…- сказал Сириус.
-А, ясно, - понимающе кивнул Хвост.
-Так что, только? – вернулся к прерванному разговору Сириус.
-Только мне кажется, я всё ещё думаю о ней, - ответил Джеймс. – Об Эванс. Я хочу перестать. Не хочу больше думать о ней. Хватит с меня. Я хочу о ней забыть. Навсегда.
Хвост удивлённо вытаращился на Джеймса, потом сказал:
-Знаешь, почему-то мне кажется, что это будет не просто.
-Хвост, этого не надо было говорить, - раздражённо проговорил Сириус, а потом обратился к Джеймсу: - Хочешь о ней забыть? Проще простого. Лучший способ забыть одну девушку – увлечься другой.
Сириус подмигнул, и Джеймс неуверенно улыбнулся. Он до сих пор не знал, правильно ли он поступил, решив навсегда покончить с Лили. Ведь он, кажется, ещё любит её…
-Помнишь, Джанет? – спросил Сириус.
-Помню, - ответил Джеймс.
-И как она тебе?
-Ничего, нормальная, - Поттер пожал плечами.
-Так, может, выберем её?..
-Делай, что хочешь.
-О`кей.
И Сириус засуетился. В следующие полчаса в комнате появился красивейший букет розовых роз, наколдованных Бродягой; сам же он засел за написание романтического послания Джанет. Поттер с равнодушным выражение лица наблюдал за тем, как Сириус с энтузиазмом сочиняет письмо, иногда покусывая кончик пера. Скоро букет и письмо были отправлены Джанет. Сириус был доволен результатом своих трудов. Он ходил из угла в угол, ожидая ответа. Джеймс лежал на кровати, тупо уставившись в стену, а Римус сидел за столом и разглядывал лицо Поттера, пытаясь понять, о чём он думает. Римус, как и сам Джеймс, не мог поверить, что Сохатый решил навсегда вычеркнуть Лили из своей жизни.
Скоро пришёл ответ. Сириус громко и выразительно его читал. Джеймс не слушал, а когда Сириус спросил, что Поттер думает по поводу ответного письма Джанет, Сохатый лишь пожал плечами.
-Понятно, ты не слушал, - вздохнул Сириус. – В общем, смысл таков: Джанет без ума от счастья, так что считай, что с завтрашнего дня у тебя официально есть девушка.
-Ты что ей там понаписал? – встрепенулся Джеймс.
-Да всё в порядке, - Сириус улыбнулся.
На следующий день Джеймс встретил Джанет по дороге в Большой зал. Она тут же повисла на его шее, что-то щебеча и чмокая его в щёку.
-Я так рада, что ты наконец понял…
Что он наконец понял, Джеймс так и не узнал, потому что Джанет, не договорив, страстно поцеловала его в губы. До Большого зала они шли, взявшись за руки, а перед тем, как сесть каждый за свой стол, они ещё минут пять обжимались.
В этот момент в зал и вошла Лили. Джеймс не заметил её удивлённого взгляда при виде него и целующей его Джанет.
Так уж вышло, что дороги их опять разошлись, так и не успев пересечься, хотя были к этому так близки. Наверняка однажды они всё-таки пересекутся. Вопрос только в том, когда…
