Глава 22Облака лениво влеклись по голубому февральскому небу, ветер то задувал, то стихал. Снежинки, лёгкие, как балерины на полотнах Дега, опускались на стылую землю, на плечи прохожих, на мои волосы. Я начала уже понемногу замерзать, когда наконец увидела Гарри и Рона, выходящих из автобуса, и побежала им навстречу.
Отношения Рона и Лаванды, Гарри и Джинни, моя собственная ссора с Джинни, учёба в университете, лишили меня постоянного общества моих лучших друзей и я первое время очень боялась, что наши пути теперь совсем разойдутся, но переписка оставалась такой же частой и объёмной, и мы довольно часто встречались. Сегодня, например, была очередь Гарри и Рона навещать меня в Оксфорде.
Вдоволь повисев на шее у каждого из моих друзей, я повела их в моё любимое кафе неподалёку от общежития. Это место немного напоминает мне Три Метлы в Хогсмиде: маленький уютный зал, добродушная владелица за стойкой, толкучка в выходные дни и покой в будни, окна выходящие на главную улицу города.
Гарри первым толкнул дверь и вошёл, а Рон придержал её для меня. Разматывая на ходу шарф, я не сразу поняла, почему друзья замолчали, но это недолго оставалось для меня тайной - в дальнем углу полупустого кафе сидела шумная компания студентов, среди которых выделялся блондинистой шевелюрой Драко Малфой. Я, не слишком задумываясь о том, что делаю, приветственно махнула рукой и продолжила сражаться с шарфом. В ответ вся компания весело замахала руками, и даже Драко кивнул Гарри и Рону и получил от них такие же кивки, хотя оба моих друга были изрядно ошеломлены и бросали на меня удивлённые взгляды. Я пожала плечами и повела их к своему любимому столику, который находился, к счастью, на удалении от Драко и его компании.
Мне показалось, что Макс хотел подняться мне навстречу, но потом увидел входящих со мной парней и замялся, но какое это имеет значение? Даже если он хотел пригласить меня присоединиться к их компании, я бы не согласилась - этот день полностью принадлежал Гарри и Рону.
— Что это Малфой с нами поздоровался? — недоумевал Рон.
Я снова пожала плечами, подавая друзьям меню.
— Мы давно не в Хогвартсе, Рон, почему бы ему не вести себя дружелюбно?
Рон хмыкнул и углубился в изучение предлагаемых блюд, а Гарри принялся расспрашивать меня об учёбе.
Гарри и Рон ничего не знали. Они не знали, что несколько месяцев рядом с ними находился Малфой, их враг. Они понятия не имели, что я всё это время была в его теле и жестоко страдала от невозможности поделиться с ними, попросить о помощи. Они не знали и никогда не узнают о том, что часть моей жизни, когда мне особенно нужна была их помощь, сочувствие и поддержка, прошла без них. Я не считаю себя неправой, ведь я не лгу. Ведь я храню тайну не только свою. До недавнего времени у меня даже желания поделиться этим не возникало. Но всё произошедшее не только перевернуло на время всю мою жизнь и изменило мнение почти по всем вопросам, но и всколыхнуло такое количество чувств, что я не вижу уже иного пути хоть немного утишить эту бурю, кроме как записать всё происходившее тогда, чтобы понять, что же всё-таки происходило.
Мне очень не хватает Гарри и Рона в университете, а больше всего не хватало на прошлое и нынешнее Рождество - всё время до этого мы праздновали этот праздник вместе. Что же, у нас впереди ещё много лет и много возможностей встретить Рождество вместе, так что я просто внимательно слушала друзей, наслаждаясь каждой минутой их общества. Оба они поступили на курсы авроров и теперь, наконец, начали действительно учиться и часто жалуются мне в письмах на объём домашних занятий. Впрочем, я уверена, что, как бы там ни было, учёба доставляет им удовольствие. Постепенно наш разговор перекинулся на общих знакомых, и Гарри с Роном начали рассказывать, что планируют подарить своим девушкам на день всех влюблённых.
— Мы решили в этот раз отметить вчетвером - Джинни хочет познакомиться с Лавандой поближе, а то Рон её ото всех прячет, — засмеялся Гарри.
— Ты же знаешь Джинни, она любит всё брать в свои руки, — Рон закатил глаза, но тут же напрягся.
Они оба осеклись, так же, как и всегда. Неприятный холодок прошёл у меня по спине и мне вдруг захотелось отодвинуться подальше от окна.
— Послушайте, вы можете упоминать Джинни при мне, в этом нет ничего ужасного, — спокойно сказала я.
— Почему вы поссорились? — спросил вдруг Гарри, совершенно серьёзно глядя на меня пронизывающими зелёными глазами и ожидая, что я раскрою ему страшную тайну.
Из-за Малфоя. Может быть, не конкретно по его вине, но если бы мы не поменялись с ним телами, если бы он уделял моей подруге больше внимания, всё было бы по-прежнему.
Разумеется, такой вариант ответа я озвучить не могла, поэтому промолчала, сосредоточенно мешая сахар в чашке.
— Ну в самом деле, не из-за того же, что ты с ней не болтала, не рассказывала свои секреты и всё такое! — воскликнул Рон.
Вообще-то, именно это кричала мне (то есть Малфою) Джинни, когда решила, что устроить истерику прямо посреди людного коридора - отличный способ выяснить наши с ней отношения. Да, я от неё отдалилась, но не по своей вине! Неужели моя лучшая подруга не могла найти мне извинений вроде близящихся экзаменов, нервной обстановки в школе или плохого самочувствия?
Признаюсь, я ждала, что сегодня Джинни тоже приедет. Я жду её каждый раз, как Гарри и Рон собираются меня навестить или я выбираюсь к ним в Лондон, и каждый раз зря. Я часто сажусь перед чистым пергаментом, пытаясь найти слова для письма, чтобы помириться с Джинни, объяснить ей, как сожалею о нашей ссоре, как сильно скучаю, как хочу всё исправить, но раз за разом у меня не получается вывести ни строчки, даже слова «дорогая Джинни» не желают лечь на бумагу. Быть может, мне давно нужно было переступить свои гордость и стеснительность и самой приехать к Джинни, но, честное слово, меньше всего я хочу увидеть разгневанную Джинни, которая, недослушав, станет выгонять меня из своего дома. А вероятность именно такого развития событий очень высока.
— Я не ссорилась с Джинни, вы же знаете, — я тщательно выбирала слова, пытаясь объясниться хоть как-то. — Но Джинни обиделась на меня за то, что я не уделяла ей внимания.
Рон фыркнул.
— Ты же не Гарри, чтобы «уделять ей внимание»!
— И всё же. Я тогда слишком уж много времени посвящала подготовке к экзаменам, вы наверняка и сами это заметили, — я знаю, что не заметили, они были целиком поглощены своими новыми отношениями и квиддичем, а Джинни-то как раз и хотелось обсудить свой роман со мной. — Вы, может, и привыкли к такому моему поведению, но Джинни это не устраивало.
Гарри и Рон одинаково хмурились, а я чувствовала себя, как в аврорате на допросе. Как же сложно объяснить отношения между девушками!
— В общем, — поспешила закончить я, — Джинни имела все основания на меня обидеться, а я не знаю, как теперь с ней помириться.
— Мы вас помирим! — с энтузиазмом воскликнул Рон.
Я только покачала головой. Он каждый раз это предлагает, но затем его энтузиазм куда-то испаряется. И слава Мерлину.
— Не стоит, вы не переубедите Джинни, вы же знаете.
Мои мальчики повесили головы, раздумывая над ситуацией, и я поспешила отвлечь их, предложив выпить ещё какао и отправиться на прогулку.
****
Никто из моих хогвартских друзей ни разу не был в моём магловском доме: ни Джинни, ни Гарри, ни Рон. И вот год назад в моём доме объявился Малфой, изображая меня перед моими родителями и соседями. Скорее всего, всё шло более-менее нормально - Драко не так часто пользовался нашими пергаментами, чтобы что-то у меня спросить, зато когда пользовался, то в полной мере высказывал своё недовольство магловской жизнью и тем, что до совершеннолетия ему нельзя колдовать. Я, как могла, пыталась его урезонить, но в один момент очередной Малфоевский комментарий о «тупых» магловских приспособлениях (кажется, он пытался воспользоваться бойлером и, ожидаемо, обжёгся), стал для меня casus belli. Я не намерена была больше терпеть такое ко мне и маглам отношение и послала Малфоя с его мнением подальше. Чтобы хоть как-то отомстить, я схватилась было за дневники Драко, но тут же выпустила их из рук. Это всё же было слишком.
Драко утверждал, что я их ни за что не найду и могу даже не пытаться. Ха! Я и не пыталась, зато нашла. Но разве это даёт мне право прочитать его личные записи? Первые пару часов я искренне пыталась отогнать от себя мысли о том, что бы их открыть. Даже при том, что я сидела в теле Малфоя и уже несколько месяцев изображала его перед всем Хогвартсом, а теперь и перед его семьей, открыть дневник казалось кощунством.
В самом деле, я не хотела лезть в дневник человека, который меня мучил семь лет и без зазрения совести прочитал бы, а то и опубликовал бы мой если бы он у меня был? Воспоминания о гадком поведении Малфоя меня живо отрезвили. В общем, я всё-таки открыла "автобиографию" молодого наследника Малфоев, которую тот, по обычаю предков, вёл с тех славных пор, как научился писать смешными квадратными буквами. Я, к моему великому сожалению, не обнаружила ни набросков, ни готовых Малфоевских "речей" с издевательствами для меня и моих друзей, зато узнала много нового о человеке, за которым, казалось, следила так пристально во все годы нашей вражды.
Во-первых, Малфой меня не ненавидел. Сюрприз, не так ли? Запросто мог бы пропустить меня мимо своего внимания, когда бы не дружба с Гарри и Роном. Вот с Поттером они враждовали с юных лет, соревновались кому больше подарят подарков, кому раньше разрешат летать на настоящей метле... Никто кроме Гарри в кругу юных волшебников так не раздражал маленького Драко. Рона же он презирал, за то, что у семьи Уизли немного денег и дом их совершенно не производит впечатления настоящего оплота чистокровности и потому, что Люциус всё время пренебрежительно отзывался об Артуре Уизли. Я же была просто «выскочкой Грейнджер», которая его раздражала в большей степени общением с Поттером и Уизли, чем грязной кровью или манерой отвечать на все вопросы.
Я была удивлена почти всем, что прочитала: Драко с ранних лет общался с Креббом и Гойлом и я бы даже рискнула назвать их отношения дружбой. Посуди сам, Эдгар, когда Креб сломал руку в семилетнем возрасте при очередной попытке сесть на метлу, Малфой отправил ему посылку с шоколадными лягушками, хотя Забини над ним посмеялся, а Малфой-старший объявил Винсента дураком. Драко же написал в своём дневнике о том, что считает упорство Кребба заслуживающим некоторого поощрения и что, возможно, Винсенту следовало бы поискать, куда приложить это упорство более полезным и безболезненным образом. Отцу ничего этого Драко, конечно, не сказал.
Следующее потрясение ждало меня, когда я открыла дневник с первого курса. Оказывается, Малфой был мною впечатлён. Он рассказал матери обо мне и выразил удивление тем, что никто не занимается дошкольным образованием маглорожденных - они ведь не знают основ магии, самого важного. Это правда - оказавшись в Хогвартсе, я почувствовала, что мне катастрофически не хватает знаний практически обо всём! Я пошла в библиотеку и надолго зарылась в книги, изредка прося Рона или Гарри объяснить мне что-либо. Но странно, что Драко умудрился это заметить и даже предложить матери как-то повлиять на ситуацию. Нарцисса тогда объяснила сыну, что сделать ничего не сможет, но судя по недавним упоминаниям леди Малфой, идея эта всё ещё жива.
Мне стало стыдно: во-первых, за то, что я думала о Драко так дурно, а во-вторых, за то, что открыла его дневники и прочитала часть. Я убрала их все в бюро, туда, где нашла, и не стала читать дальше; для моей «мести» было достаточно того, что я просмотрела несколько первых тетрадей.
Чтение же дневников Эдмунда Малфоя шло довольно медленно: английский язык претерпел значительные изменения за прошедшие века, а те места, где он описывал свои эксперименты, я не решалась читать с помощью заклинания перевода. К тому же, чтобы понимать ход рассуждения автора, требовалось так же прочесть документы и книги, на основе которых он делал промежуточные выводы - таким образом работы у меня было огромное количество. Прибавить к этому ещё домашнее задание и необходимость развлекать гостей - разумеется, я не успела прочитать и четверти всех записей Эдмунда Малфоя.
Просто удивительно, что Драко в детстве прочитал именно эти дневники и запомнил их суть. Нам невероятно повезло с этим совпадением!
Эдмунд Малфой совершил несколько открытий: создал рецепт предполагаемой aqua vitae*, анализировал славянский фольклор в поисках рецепта «мёртвой воды», придя к выводу что эта технология имеет много общего с легендарными ножнами Эскалибура*. Эдмунд Малфой изучал практически всё, что так или иначе могло ему помочь, подчас находя источник новых знаний в самых неожиданных местах. И тем не менее, ему так и не удалось сделать то, чего он жаждал более всего - он не смог вернуть свою возлюбленную жену, а его надежда встретиться с ней где-то за пределами этого мира так и не была подкреплена научным обоснованием. Сын его, Люциус I Малфой, помогал отцу, но, видя что исследования высасывают из отца все силы, пытался и урезонить его, но всё было бесполезно. Самому Люциусу реальная жизнь: политика, история, вершащяяся на его глазах, казалась намного более интересной и он часто бывал при дворе, оставляя отца наедине с книгами. После смерти Эдмунда Малфоя его сын не стал продолжать исследования - Эдмунд и Элизабет, так или иначе, соединились в смерти.
В самом конце дневника стояла, приписанная рукой Люциуса I Малфоя, нового лорда Малфоя, дата смерти Эдмунда Малфоя, его отца, краткий отчёт о церемонии его погребения рядом с супругой, и сообщение о том, что Люциус не намерен продолжать научную деятельность отца.
Там же была эпитафия:
«Sanctimonia vincet semper*.
Той силой Ты всегда будешь с Ней»
Я позволю себе предположить, что Она в эпитафии - Элизабет, а не sanctimonia из девиза Малфоев.
*aqua vitae — живая вода
*Ножны Экскалибура не давали их носящему потерять слишком много крови и заживляли раны
*«Sanctimonia vincet semper» — девиз Малфоев. «Святость (в данном случае чистота крови, вероятнее всего) всегда одерживает победу»
