VIIДрако сидел в кресле и вертел в руках пергамент с адресом гостиницы, в которой остановилась Астория. Края уже потёрлись, лист измялся, только буквы оставались всё такими же отчётливыми.
С одной стороны, Малфой хотел поговорить с Тори, объясниться. С другой — он всегда был с ней честен и у него не было ни малейшего желания начинать обманывать её сейчас. Да и догадалась бы она! Они с детства друг друга знали, они с детства видели друг друга насквозь. Почему сейчас всё должно быть по-другому? И Драко не представлял, как он может признаться ей, что совсем забыл про их договорённость, ведь все его мысли занимал другой человек!
Пламя в камине вдруг разгорелось сильнее, и в огне показалась голова Астории.
— Привет.
— Привет, — ответил он, чувствуя себя ужасно неловко.
— Ну и кто она? — Её тон был шутливым. Но Драко сложно было определить, что она на самом деле скрывала за этой бравадой.
Малфой приподнял брови, не зная, как ответить.
— Неужели Грейнджер?
Драко нервно сглотнул. Кто?.. Откуда?..
— С первой попытки, заметь! — она скорчила забавную рожицу. И Драко невольно улыбнулся. Хоть и видел её синяки под глазами. Видел, что улыбка её натянута и глаза всё ещё потухшие. Она хотела, чтобы он улыбнулся, и он улыбался.
Драко бы спросил, как она держится, но знал, что Астория снова переведёт всё в шутку.
Наверное, в этом и было главное отличие между его отношениями с Асторией и с Гермионой.
Тори — ясное солнышко, недюжинное терпение и тот человек, с которым нельзя не улыбаться. Даже если у самой Тори при этом на душе кошки скребут. И Драко никогда не знал, как ей помочь, когда у неё возникали проблемы. Потому что она не могла разрешить кому-то разобраться с её проблемами за неё. Или хотя бы разобраться вместе с ней. И он всё время чувствовал, что делает для неё недостаточно. И он рад бы сделать больше, но разве она позволит? Нет, она улыбнётся так тепло и нежно. Скажет, что ей совсем нетрудно. Что она может справиться со всем сама.
А ведь он мог быть с ней! Даже не так. Он наверняка был бы с Асторией, если бы не война. И она наверняка сделала бы всё, чтобы он был счастлив. И он наверняка сделал бы всё, чтобы была счастлива она, ведь Тори была самым светлым человеком в его жизни! Самым понимающим человеком в его жизни. И если бы у Драко была сестра, то он хотел, чтобы она была хоть наполовину такой, как Астория Гринграсс.
— Почему ты молчишь? — спросила она настороженно.
Когда Драко заговорил, его голос был хриплым.
— Ты ведь знаешь, что ты самый волшебный человек в моей жизни, правда? — спросил от тихо.
Он бы никогда никому такого бы не сказал, потому что никто и никогда не занимал и не сможет занять в его сердце то особое место, которое уже столько лет принадлежало Астории. Ни перед кем другим Малфой не мог позволить себе быть уязвимым.
— Что с тобой, Драко? Сегодня международный день признаний? — спросила она почти весело и тихонько рассмеялась. Смех её был мягким и невесомым, ласкающим слух. И Драко знал, что если бы его мать выбирала ему невесту, то обязательно выбрала бы Асторию. Впервые в жизни Драко этого не хотел. То, что было между ними было слишком ценным, чтобы портить его отношениями, проверять на прочность каждодневной рутиной. Иногда лучше было просто оставить всё так, как есть. Астория — его первая любовь. Астория — девочка-мечта. А что это за мечта, если она спит на соседней подушке?
А Гермиона… С Гермионой всё было по-другому. И началось, наверное, не в поезде, а в ещё в тот день, когда она сбежала от Беллатрикс в Малфой-мэноре. Когда Драко принял одно-единственное решение, последствия которого преследовали его до сих пор.
— Нет, наверное, всё же день признаний и молчания, — продолжила она мягко, всё ещё улыбаясь. И совершенно серьёзно добавила: — Ты тоже мне очень дорог, Драко.
Он улыбнулся. Получилось искренне, пускай с нотками грусти и горечи. Грусть же была светлой, в конце концов.
— Так что, Грейнджер или таинственная незнакомка?
— Грейнджер. Ты же знаешь, что с ней.
Астория на какой-то миг опустила глаза, затем грустно улыбнулась и кивнула.
— Помогаешь ей? — спросила.
— Ты ведь тоже помогала ей… им, — ответил Драко неловко, жалея, что вообще затронул эту тему.
— Может, из тебя получится лучший помощник, — сказала она мягко, обнадёживающе.
Иногда Драко просто не мог понять, как ей хватало терпения. Он бы так не смог.
— Может, — сказал он.
— Поговорим завтра или в воскресенье, хорошо? Мне пора бежать.
— Береги себя.
— И ты, — улыбнулась она.
И Драко знал, что никуда ей бежать не нужно было. Просто Астория видела, что он снова не расположен говорить. Просто она не хотела ему снова на это указывать.
Он пообещал себе, что когда это закончится, он обязательно восполнит всё их с Асторией утраченное время. И снова засел за книги, думая о совершенно другом человеке.
* * *
Смутное беспокойство зародилось на уровне сердца и мешало Драко сосредоточиться. Он привык доверять своим инстинктам.
На часах было уже девять вечера. Драко сидел в кресле с «Разделением действия заклятий. Том 1» Фицджеральда. Он всё ещё планировал прочесть книгу до конца, но смутное беспокойство не позволяло осмыслить ни строчки. Драко перечитывал одно и то же по несколько раз, но суть упрямо ускользала.
На часах было уже девять вечера. И взгляд Малфоя нет-нет да и снова упирался в камин, но ничего не происходило. Только огонь приветливо трещал. Она ведь обещала, неужели забыла? Или Поттер так долго засиделся? С чего бы это?
На часах было уже девять вечера, когда в спальне вдруг материализовался серебристый олень, заставив Драко сорваться на ноги от неожиданности и выхватить волшебную палочку. Олень остановился перед ним и заговорил голосом Поттера:
— Есть разговор, Малфой. Встретимся у Гермионы.
Драко как стоял, так и сел. Огорошенный, ошарашенный. Голос Поттера был почти испуганный, и Драко понимал, что это может означать. Нет-нет, время ещё есть. Наверняка он себя накручивает!
Тем не менее, Драко ожидал этим вечером любого поворота событий, но не Патронуса от Поттера. И сейчас ему было не по себе. Он схватил мантию и, на ходу её натягивая, сбежал вниз по ступенькам.
— Дра…
— Позже, мама! — воскликнул нетерпеливо, стремглав вылетая из поместья.
Да так и остановился на пороге, досадливо хлопнул себя ладонью по лбу. Он же мог аппарировать прямо из своей комнаты! Драко крутанулся на крыльце и через несколько секунд оказался в Литтл Хьюмбгтоне. Вокруг было безлюдно и тихо, последние лучи заходящего солнца освещали улицу.
Нервно сглотнув, Драко стряхнул с мантии невидимую пыль и постучал в уже знакомую дверь. Открыли почти сразу. На пороге стоял бледный, словно сама смерть, Поттер, а из-за его плеча выглядывал Уизли.
— Малфой.
— Поттер.
Они с Уизли посторонились, и Драко вошёл внутрь.
— Что случилось? Где Гермиона? — спросил настороженно, нащупав кармане палочку. В конце концов, они же не друзья…
Поттер окинул его внимательным взглядом из-под своих дурацких круглых очков, как будто пытался что-то для себя решить.
— Она мне всё рассказала, — сказал он мрачно и умолк. Посмотрел на Драко с немым укором во взгляде. Малфой недовольно поджал губы: в том, что Гермиона так поздно поведала о своей проблеме Поттеру, его вины нет.
— И что? — спросил с вызовом.
Но Поттер лишь неуверенно дёрнул плечами в ответ. Драко напрягся. Нет, определённо что-то было не в порядке.
— Так где она?
Поттер с Уизли переглянулись, как если бы он спросил что-то очень сложное и они не знали, как правильно ответить. Малфой не стал повторять, ждал, внимательно за ними наблюдая. Подмечая, что Поттер нервно притопывал ногой, а Уизли не знал, куда деть руки.
— Гермиона потеряла сознание. Пульс есть, но мы не можем привести её в чувство. Энервейт не помогает. Мы думали вызвать целителей из Мунго, но в такой ситуа…
Но Драко был уже на полпути в гостиную и его не слышал. На диване, словно сломанная фарфоровая кукла, лежала Грейнджер. На том самом диване, где он только вчера держал её за руку.
Её грудь еле-еле вздымалась в такт дыханию. И если бы не это, то Драко решил бы, что она… что её уже здесь нет. Настолько неживой она выглядела.
«Нет, Гермиона, ты не можешь, не можешь умереть. Я же, чёрт подери, тебе обещал!»
Драко не помнил, когда у него подогнулись колени и он упал на стоящее рядом с диваном кресло. Не помнил, как сложил руки в замок, чтобы не начать трясти её, пока не очнётся. Пока не выдаст что-то по-грейнджеровски заумное. Не наругает его за то… Да какая разница за что? Она найдёт повод!
Мерлин, почему так быстро? Почему она ничего не сказала? Не знала? Ха! Разве могла Гермиона Грейнджер чего-то не знать?
Драко чувствовал, как липкие щупальца паники окутывают его целиком. Его дыхание участилось и стало поверхностным. В глазах защипало.
Проклятье! Нужно было взять себя в руки и сделать хоть что-нибудь. Он не будет рыдать перед Поттером! Он уже не тот мальчишка.
Драко ёще раз посмотрел на хрупкую фигурку Гермионы и встал с кресла. Времени и так не было.
Казалось, в такой момент обязательно должна была прийти удачная мысль и вот — он весь такой героический спасает свою принцессу, и живут они долго и счастливо. Как бы не так! В голове ни одной связной мысли. А испуганное сердце стучало так, что в ушах закладывало.
Драко медленно подошёл к двери, чтобы поговорить с Поттером и Уизли, но застыл, когда до него донеслись их голоса и прислушался.
— Я не понимаю этого, Гарри. Она рассказала Малфою, а нам рассказать не могла. И не рассказала бы, если бы ты сам не догадался, — вещал Уизли.
— Не время, Рон. Нужно что-то делать. — ответил Поттер устало, обречённо.
— Что? — Голос Уизли был раздражённым. С одной стороны, Драко понимал его, а с другой — хотел съездить по физиономии. Нашёл, когда обвинять Гермиону в скрытности!
— Такое лезет в голову, что… — Поттер умолк, и Драко напрягся, прислушиваясь.
— Что?.. — поторопил его Уизли.
— Это глупость, но… — Поттер явно колебался. И Драко почти не сомневался, что в голову ему пришло что-то тёмное.
— Да говори уже! — нетерпеливо буркнул Уизли. И здесь Драко был с ним солидарен. Если Поттер в самом деле придумал что-то стоящее, то Малфоя не волновало, понадобится для воплощения этого светлая или тёмная магия.
— Тогда в лесу Авада Кедавра убила часть души Волдеморта — и этого оказалось достаточно. Если бы Гермиона была в сознании, она бы могла разделить свою душу…
Уизли промычал, что-то невнятное в ответ.
— Нет, конечно, она бы не согласилась. Для того, чтобы создать хоркрукс нужно убить, но… Знаешь, ведь после войны в Мунго лежит столько людей, которые никогда не смогут жить нормальной жизнью. И если Гермионе могла бы помочь смерть одного из них…
— Гарри! Скажи, что ты шутишь!
— Ты так говоришь, будто для тебя важнее жизнь незнакомого больного человека, который до самой смерти пролежит в Мунго, чем жизнь Гермионы! И да, я с самого начала сказал, что идея глупая! — огрызнулся Поттер.
Разговор теперь вёлся на повышенных тонах. Драко хотел выйти наконец из гостиной и гаркнуть на этих болванов, чтобы заткнулись! И так непонятно, что со всем этим делать, а тут они решили отношения выяснить!
— Она бы ни за что не согласилась убить и разделить свою душу, Гарри!
— Она без сознания, так что мы всё равно не сможем проверить! Не то чтобы я в самом деле хотел, чтобы Гермиона это сделала!
И в этот момент всё вдруг стало на свои места.
… разделить душу… «Разделение действия заклятий. Том 1» Фицджеральда… ответ всегда будет рядом с тобой…
Ответ всегда был рядом с Драко уже хотя бы потому, что знания из томика Фидцжеральда всегда были в его голове. Да и саму книгу он начал читать по приезду в Англию и носил с собой очень часто. Она всегда была на виду.
— Ты гений, Поттер! — воскликнул он и, крутанувшись на месте, аппарировал. Схватил книгу с прикроватного столика и вернулся обратно в дом Гермионы.
Поттер с Уизли больше друг на друга не кричали, только смотрели на Драко большими квадратными глазами.
— Малфой, ты рехнулся?
— Ты больной на всю голову, Малфой! Неужели ты думаешь, что?..
— Я думаю, что действие заклятия нельзя остановить, но можно перенаправить. Если Авада Тёмного лорда удовлетворилась тем, что убила часть души…
— Ты подслушивал!
— Сейчас не об этом! Так вот, если Авада Тёмного лорда удовлетворилась частью души, то чисто теоретически она может удовлетвориться тем, что заберёт часть души Грейнджер, если мы перенаправим её на что-то другое! Как молниеотвод, понимаете?
Драко чувствовал, что его буквально трясёт от возбуждения. Ведь это может сработать! Должно сработать!
Уизли посмотрел на него недоумённо, Поттер с подозрением.
— Откуда ты знаешь, что такое молниеотвод?
Драко приподнял вверх книгу.
— Автор — маглорожденный волшебник, — объяснил он, — принцип разделения действия заклятий он придумал, вдохновившись магловским молнееотводом.
Поттер оживился и больше не выглядел таким бледным.
— Нужно проверить твою теорию, — сказал он почти с уважением.
— И для этого надо найти безлюдное место.
— За Литтл Хьюмблгтоном есть пустырь, это в десяти минутах ходьбы отсюда. Я был там только один раз, поэтому вряд ли смогу аппарировать, — заговорил Уизли, нервно теребя края мантии. По его выражению лица Драко мог сказать, что сложившаяся ситуация ему совершенно не нравилась, идею он блестящей не считал, но прикусил язык ради Гермионы.
Драко с Поттером молча вышли из дому вслед за Уизли. Атмосфера между ними была напряжённой, даже несмотря на то оживление, что они испытывали перед экспериментом.
Поттер наклонился и поднял с земли краснобокого жука-солдатика.
— Подойдёт?
Драко кивнул. И Поттер поместил вырывающееся насекомое в тут же наколдованную крошечную коробочку со стеклянными стенками.
Снова воцарилось напряжённое молчание. Драко чувствовал себя не в своей тарелке. Ведь как это? Поттер, Уизли и… он. Нет. Поттер, Уизли и Грейнджер. Они всегда были втроём, всегда неразлучны. И любые другие сценарии казались попросту неправильными, нереальными.
Но в то же время Драко беспокоился за Гермиону и прекрасно понимал, что если он хочет ей помочь, то лучших помощников ему не найти. Он видел страх в их глазах. Страх, что они могут не успеть, что у них не получится, что они подведут Гермиону. И этого было вполне достаточно, чтобы вражда отошла на второй план. Во всяком случае, на время.
Они вышли из Литтл Хьюмблгтона и прошли немного вглубь пустыря.
— Ну что? — неуверенно спросил Уизли, — пробуем здесь?
Драко раскрыл книгу на нужной странице и с помощью пары заклинаний перенёс на землю замысловатый узор. По словам автора он был необходим, чтобы обеспечить разделение заклятия.
— В центр? — спросил Поттер.
Драко коротко кивнул, сосредоточившись на книге. Когда он поднял взгляд, жук-солдатик в своей стеклянной тюрьме находился ровно на точке переплетения всех линий. Поттер нервно переступал с ноги на ногу. А Уизли с мрачным выражением лица жевал непонятно откуда взявшееся яблоко. Что ж, каждый борется с напряжением своим способом.
— Теперь осталось самое сложное, — Драко сглотнул ком в горле, — решить, кто будет накладывать Аваду Кедавру, а кто невербальное Разделяющее заклятие.
Уизли оставил яблоко в покое. Поттер расправил плечи, будто приготовился идти в наступление, и выдохнул:
— Я могу наложить Аваду.
Брови Драко поползли вверх, но язык он всё же прикусил. В конце концов, чего ему лезть на рожон? Поттер — аврор. Если у него потом и возникнут проблемы, то он сможет объясниться с начальством. Если же проблемы возникнут у Драко, то, опять же, вряд ли кто-то в самом деле станет разбираться. Да и времени-то не было.
— Хорошо.
— Можно тебя на минутку, Гарри? — спросил Уизли, и Драко почувствовал на себе его полный недоверия взгляд.
Поттер с Уизли отошли в сторону, последний начал что-то судорожно шептать. До Драко только время от времени долетали отдельные отрывки: «не знает, что творит», «хочет тебя подставить», «больной ублюдок», «пускай сам это делает». Поттер что-то ответил, но Драко не смог разобрать ни слова.
Когда они вернулись, Малфой ещё раз сверился с книгой. Несколько раз махнул в воздухе палочкой, чтобы удостовериться, что правильно запомнил движения.
— Готов? — спросил он Поттера, почти уверен, что услышит отрицательный ответ.
Тот кивнул, сжав в руках волшебную палочку так, что аж костяшки побелели. Выглядел он столь взволнованным, что Драко был уверен, если бы на очках Поттера не было специального заклятия, они бы уже давно запотели.
— Это должно быть одновременно, так что…
— Я буду считать, чтобы вы не отвлекались, — вклинился Уизли. Затем бросил неодобрительный взгляд на своего друга, но больше ни слова не сказал. Драко заметил, что его рука, заведённая за спину, крепко сжимала волшебную палочку.
Поттер одобрительно кивнул, и они застыли друг напротив друга с палочками наизготовку.
— Раз.
Драко ещё раз мысленно повторил все необходимые движения. Поттер поправил очки и смотрел на несчастного жука-солдатика так, будто тот его смертельно обидел.
— Два. — Голос Уизли звучал уже не так уверенно. Сам Уизли то краснел, то бледнел.
А Драко не мог отделаться от чувства, что Поттер с рыжим что-то задумали и это одна сплошная подстава.
— Три, — сказал Уизли наконец.
Два луча — зелёный и фиолетовый — одновременно осветили пустырь. На миг жук в своей клетке застыл — и Драко затаил дыхание. Затем жук снова зашевелил лапками, но в радиусе четверти фута от него больше не было зелёной травы. Она вся пожухла и скукожилась. Мёртвая.
Драко слышал нервный смешок Поттера. Слышал, как шумно выдохнул Уизли.
Он чувствовал, как волна облегчения накрыла его с головой. Ведь сработало же! Сработало! А затем — страх. Что если с людьми не так? Да и как они поймают тот самый миг, когда действие модифицированной Авады Кедавры станет максимальным?
— Я вернусь с Гермионой, — сказал Поттер и аппарировал прежде, чем кто-то успел ответить.
Уизли махнул палочкой и стеклянные стены вокруг жука-солдатика исчезли. Он тут же быстро-быстро заработал лапками и убежал прочь, словно чувствовал негативную энергию, исходящую от этого места.
Уизли молча сделал несколько шагов вглубь пустыря и воссоздал незамысловатые переплетения линий, что уже чертил Драко.
— Всё правильно? — переспросил с вызовом.
Малфой лишь снова кивнул. У него не было ни сил, ни желания ввязываться в конфликт. После минутного облегчения нервы снова были на пределе.
— Может, ты и правда не такой уж и придурок, Малфой, — буркнул Уизли с неохотой.
— Может, и не такой, — согласился Драко. Он прекрасно понимал, что Уизли пришлось переступить через себя, чтобы это сказать, но ему не было, что ответить. Ненависти к Уизли он не испытывал уже давно, только неприязнь. И, возможно, капельку уважения: ведь прошёл же он через ад вместе со своими друзьями!
В этот миг послышался громкий хлопок и появился Поттер с Гермионой на руках. Уизли тут же наколдовал кресло посреди переплетения линий, и Поттер аккуратно посадил туда Грейнджер.
— Я могу проследить за её пульсом, — объявил он. — Если Авада действует постепенно, то, скорее всего, он остановится не сразу, а сперва начнёт замедляться.
Не дожидаясь ответа, он сел на корточки возле Гермионы и нащупал пульс на её запястье. Драко мысленно выдохнул с облегчением. Хорошо, что Поттер знал, что делать.
— Тебе нужно будет очень быстро отбежать подальше.
Поттер невольно бросил взгляд в сторону мёртвой травы, хоть её почти и не было видно. Сумерки быстро сгущались. Наложить что ли...
— Люмос Максима, — пробормотал Уизли. И Малфой снова невольно вспомнил слова Беллатрикс: «Иногда ты слишком громко думаешь, Драко». Хоть он и сомневался, что Уизли был легиллиментом.
Ожидание убивало. Поттер сидел, сосредоточившись на руке Гермионы, как будто в мире больше ничего не существовало. Уизли грыз очередное яблоко и ходил туда-сюда. Драко поймал себя на том, что с удовольствием бы к нему присоединился, но боялся упустить момент. Его пальцы, сжимающие волшебную палочку, подрагивали, ноги подкашивались.
Права на ошибку не было. Если Поттер заметит изменения слишком поздно, если Драко замешкается… Или же наоборот — если они сделают всё слишком рано… Вот ведь чёрт!
А Поттер всё так же сидел неподвижно. Драко всё так же не отводил глаз от него и Грейнджер. Ему казалось, ещё миг — и он взорвётся от этого напряжения. Но Малфой только прикусывал щеку с внутренней стороны и молчал. Каждый раз обещая себе, что следующий миг — последний. Что ещё секунда, и всё решится. Но чем больше времени проходило, тем сильнее Драко боялся даже шевельнуться. Ведь никогда не знаешь, какой момент станет тем самым моментом. Глаза начали слезиться. Он неловко протёр их свободной от палочки рукой, когда Поттер что-то заорал и отскочил в сторону.
И Драко вздрогнул, рука с палочкой дёрнулась, будто от судорог. Он быстро вскинул руку — хоть ему и казалось, что это было самым медленным движением за всю его жизнь! — и наложил заклинание. Фиолетовый луч света бесконечно долго добирался до своей цели, но, наконец, её достиг. Драко снова замер в ожидании, затем резко отскочил, развернулся и отбежал подальше, когда трава начала быстро чернеть и скукоживаться едва ли не под его ногами. Он чувствовал дыхание смерти. Зловонное. Близко. И сердце билось так быстро-быстро-быстро. От бега, от страха, от беспокойства. Палочка выскальзывала из вспотевших ладоней, дыхание сбилось.
Малфой остановился и оглянулся, вполголоса чертыхаясь.
На добрых десять футов от Гермионы трава была будто выжжена. Поттер с Уизли стояли с противоположной от Драко стороны. Бледные, но живые.
Все трое молчали и с места больше не двигались. Драко чувствовал, как неистово колотилось сердце в груди. Никак не могло успокоиться. Да он только что был на шаг от смерти и лишь начал это осознавать, в конце концов! Какое там спокойствие?
Прошло несколько минут, но Гермиона в сознание не приходила. Драко хотел спросить Поттера, что же он почувствовал, почему закричал. Частота пульса и правда стала меньше? Или, может, его теория была неправильной и пульс пропал полностью? Может, было уже слишком поздно? Или же он, Драко, был чересчур медлителен?
Но язык будто налился свинцом. С места не сдвинуть. И ни один вопрос так и не прозвучал.
В этот момент Драко со всей ясностью осознал, что как был трусом, так им и остался. Он боялся. Он просто-напросто боялся задать вопрос и услышать в ответ, что пульса уже не было. Что план был хорош, но они провалились, потому что было уже поздно! Рациональная сторона разума подсказывала ему, что всё прошло точно так же, как в их эксперименте с жуком. Земля отчасти приняла удар на себя. Тогда почему Гермиона не просыпается?!
Драко слышал, как Уизли тихо выругался себе под нос. Голос его был непривычно высоким, а сам он — смертельно бледным. Продолжая неразборчиво бормотать, он медленно шагнул вперёд. Малфой с замиранием сердца смотрел, как под его ногами сминалась, чтобы никогда не выпрямиться, мёртвая трава. В этот миг Драко в самом деле начал его уважать. Уизли сделал то, на что не хватило духу ни ему самому, ни Поттеру.
— Пульс очень слабый, — сказал Уизли на выдохе. Его голос заметно дрожал. — Что делать будем?
— Ждать, — ответил Поттер мрачно. И Драко мысленно с ним согласился. Если они попытаются повторить всё с самого начала, то рискуют навредить Гермионе. Ведь, скорее всего, им удалось разделить действие Авады. Если мёртвая трава могла служить ориентиром, конечно. Но что если Гермиона должна была быть в сознании, чтобы заклятие подействовало? Что если теперь она навсегда останется без сознания? Ведь в книге об этом не слова.
Драко чувствовал себя разбитым. Ему снова ничего не оставалось, только ждать. И если Гермиона не проснётся, то это будет целиком и полностью на его совести. Он ощутил, что его ладони дрожат, и сунул их в карманы.
— Малфой, — окликнул его Поттер. И только тогда Драко заметил, что Уизли уже аппарировал вместе с Гермионой. — Мы сделали всё, что могли.
— И этого оказалось слишком мало, — буркнул он в ответ.
Поттер кивнул. И по его глазам Драко понял: если Гермиона не проснётся, он тоже никогда себя не простит.
С пустыря они с Поттером аппарировали почти одновременно, оставляя позади только два идеально ровных круга из сплошь мёртвой травы.
