Глава 22Драко.
- Мама! - мне показалось, что слова эти раздались подобно грому, на секунду оглушив меня, хотя на самом деле я едва пошевелил пересохшими вмиг губами. Рядом дрожал домовик, трясся так, будто через него непереставая пропускали элетрические заряды - к тому же он настолько сильно вцепился в мою ногу длинными пальцами, что я почувствовал боль.
Нарцисса прошла мимо, тихонько разговаривая сама с собой. Нас она не заметила.
Завороженный, я сделал шаг вперед, вернее попытался сделать: домовик протестующе повис у меня на штанине. Я попытался его стряхнуть - ведь там Нарцисса! Моя мать! Ей удалось выжить, а это значит, что большинство моих терзаний, страхов и прочих безрадостных чувств, пожиравших мою душу последнее время, оказались напрасны. Мама жива...Жива, гиппогриф меня растопчи!
- Мама! - на этот раз голос меня послушался. Фигура в темной мантии, дернувшись, обернулась. Ярко-желтый свет волшебной палочки, направленный мне в лицо, на миг ослепил, заставив зажмуриться и отвернуться.
- Драко, ты?! - недоверчиво, хрипло, как после перенесенного гриппа. Ее рука, сжимающая палочку, начинает мелко-мелко дрожать, отчего тени по стенам подземелья пускаются в дикую, сумасшедшую пляску.- Неужели это ты! Ты жив...Ты жив, сыночек!
Нарцисса бросается ко мне, распахнув руки для объятий. Ей удалось выжить! Поттер врал - моя мать жива!
- Нет, хозяин! - истеричный визг домовика смахивает на чудовищно громкий скрежет ногтем по стеклу. Эльф стоит между нами, тяжело дыша и расставив тонкие плети ручонок между нашими фигурами. - Нет, хозяин! Бегите, беги...
- Остолбеней! - мать нетерпеливо взмахивает палочкой, и замеревшее тельце Неппи со стуком падает у моих ног. Остекленевшие глаза, похожие на круглые теннисные мячики, смотрят в потолок.
- Он сошел с ума после того, как Белла испытывала на нем одно занятное зелье, - поясняет мама, сокрушенно глядя на дело своего колдовства. - Жаль, хороший был слуга...- она вздыхает. - Тут столько всего произошло, милый, не пересказать...Но главное, что ты живой, - мать ласково улыбается, и в светло-голубых глазах появляются слезы. - Я и не чаяла увидеть тебя, мой мальчик!
Она делает шаг ко мне.
Мама...
***
Гермиона.
За жизнь я видела не так уж много замков, как вы понимаете, для того, чтобы сравнивать, но этот мне определенно не понравился. Возможно, хозяева привыкли к этой каменной холодной махине, но мне даже перспектива нахождения тут больше часа казалась жуткой. Я осторожно ступала по каменному полу, чутко прислушиваясь к ведущей меня магии и стараясь не думать о ловушках, которые могут меня подстерегать на пути. Ох, Мерлин, только бы все побыстрее закончилось...Минуты проходили одна за другой, в коридорах, по которым я держала путь, становилось все темнее и холоднее.
В одной из подземных галлерей фальшивый галеон стал теплее. Казалось, в нем пульсирует огонек - иногда чуть ощутимый, порой он вспыхивал так, что пару раз я чуть было не выронила монету. Невилл был определенно где-то рядом. Либо рядом был его галеон - я старалась отбросить мысль о том, что мой бывший однокурсник может быть уже мертв, но память, как назло, упорно возвращалась к словам Лаванды: "Это Джи-инни...Драко видел ее...". Как невеста Гарри может быть предательницей, я понять не могла: ей-богу, мне легче было представить тайным агентом Волан-де-Морта моего Живоглота, чем младшую Уизли! Правда, в последнее время мы с Джинн виделись не так часто, а если и виделись, то уже не общались как раньше: не смеялись, рассказывая друг дружке последние слухи за чашкой горячего шоколада, не строили "послевоенных" планов, не прикидывали модели свадебных платьев...Нет, такого не было уже давно. После гибели Рона я сама отдалилась от подруги. Я перестала чувствовать ее - как оказалось, нас связывал только ее брат, и кроме платьев и шоколада у нас не было ни одной общей темы для разговора. А так как мне это уже стало не важно, дружеское общение постепенно стало почти деловым.
Задумавшись, я едва не вписалась в стену: оказывается, галлерея закончилась. Монетка по-прежнему грела руку.
- Где же ты, Невилл...- прошептала я.
- Уж точно не тут, - сварливо раздалось справа. От неожиданности я подпрыгнула, выставив палочку в направлении раздавшегося звука.- Остолбеней!
Столбенеть, однако, было некому. Вспышка магии осветила истрепанную, изрядно источенную плесенью картину, изображающую недовольную тощую женщину со светлыми волосами. И кто додумался вешать портрет сюда, в какой-то заброшенный, сырой переход?
- Да-да, не всем сужденно украшать гостинные и бальные залы, - проворчала блондинка неприятным голосом, отвечая на мой немой вопрос. - Все ждут, пока меня крысы слопают...
- Только попробуй позвать сюда кого-нибудь, - я угрожающе потрясла палочкой, из которой посыпались оранжевые искорки, и я спалю тебя гораздо раньше, чем сюда доберутся крысы!
В этот момент я была уверена, что портрет висит тут со сторожевой целью - а зачем иначе помещать произведение искусства в губительные для него условия?
- Кого мне звать? - удивилась блондинка. - Можно подумать, кто-то решит явиться, ага! Уж я могу месяцами глотку драть, а пользы...тьфу!
- Люмос, - я решила, что от света хуже не станет: если в этой части замка есть кто-то чужой, его уже наверняка привлек грубый голос женщины с портрета. Мягкий свет заставил ее недовольно ойкнуть.
- С ума сошла, девчонка! Ослепить меня хочешь?!
Сообразив, что картина возможно, весьма долго находится в полумраке, я отвела палочку в сторону. Колючие угли черных глаз женщины с портрета встретились с моими глазами. Я с любопытством рассматривала нарисованную, не особо понимая, что делать дальше. Очевидно, что светловолосая женщина на картине одна из предков Малфоя. Тем удивительнее было, что художник изобразил ее в каком-то грязном рубище, стоящей на пыльной дороге. Растрепанные волосы подстриженны неровно, в руках у блондинки не веер, мопс или книга, а видавший виды меч: ржавый и такой зазубренный, словно им колотили по булыжникам.
- И кто ты такая? - судя по пренебрежительному взгляду, женщина с портрета не нашла меня интересной. - Чего ты тут шатаешься вообще, девка?
"Даже какая-то полусгнившая картина сразу понимает, что я не из Малфоев",- подумала я с неожиданной обидой.
- А ваше ли дело?
Блондинка недобро хмыкнула. Губы у нее были такие же тонкие, как у Драко, да и вообще, какое-то сходство со знакомым мне слизеренцем улавливалось.
- Какой сейчас год? - игнорируя мой вопрос, поинтересовалась она. Я ответила, и моя собеседница, издав отчаянный клич, с размаху воткнула ржавый меч в землю.
- Еще сто двадцать лет прошло, еще сто двадцать лет! - пробормотала она с полубезумным оскалом. - А он все не идет, не идет...Почему он не приходит?! - она сцепила тонкие пальцы в молитвенном жесте. - Обещал же, клялся...
Я невольно отступила на шаг.
- Они все думают, что я давным-давно все позабыла...О, несчастные, возможно ли это вообще?! Он улетел ранним утром, - она бросала слова отрывисто, глядя куда-то сквозь меня. - Говорил, что вернется через седьмицу...Я ждала...Ждала почти год! - голос блондинки сорвался на визг. - Мне говорили, говорили: "Марриэль, забудь, забудь его, забудь..."- теперь она почти шипела, тихо-тихо, так что у меня по коже пробежали мурашки. - Они все желали мне зла! Все! Ненавижу их! Ненавижу!!!
Теперь я, кажется, поняла, почему эту картину повесили в подземелье: по всей видимости, изображенная на древнем портрете Марриэль, как и мать Сириуса с картины в нашем штабе, была не в себе, а тут еще безумные вопли никому не мешают. Наверняка тут никто не ходит, даже крыс не видно - наверняка их вытравили заклинанием уже давным-давно.
- Послушай, девочка, я дам тебе целое состояние, - жалобно, но одновременно зло улыбаясь, манила меня сумасшедшая. - Ты должна найти его...Сказать, что они все желают нам зла...Я сбегала из замка уже два раза, но отец хочет выдать меня за старика Броттса...- Марриэль зашлась в хриплых рыданиях. - Мне не дают видеть наших детей! Скажи ему, я уже не могу!!!
Да, значит, и в роду Малфоев были чокнутые, а Драко, помнится, клялся, что, несмотря на кровосмесительные браки, у них в семье не было ни одного больного! Как же! "Буду припоминать это Малфою вечно", - промелькнула у меня идиотская мысль.
Марриэль заламывала тонкие руки, продолжая бормотать неразборчивые просьбы.
Против воли я почувствовала жалость к нарисованной женщине в грязной мантии. Кажется, она порой забывала, что является лишь портретом, художественной тенью давно умершей Марриэль Малфой, и ее возлюбленного, конечно же, многие века нет на свете...
- Ты приведешь его? - с жадностью воскликнула она, когда я сделала шаг вперед.- Отвечай, девочка!
- Приведу, - кивнула я. - Если тебе так важно, то приведу. Но мне не нужны деньги. Я тоже потеряла дорогого мне человека...в этом замке, и пытаюсь его найти.
На миг безумный взгляд прояснился, мне даже показалось, что на худом лице Марриэль промелькнуло удивление:
- Не можешь найти кого-то в замке?! В нашем замке?!
Я вздохнула - конечно, ей кажется это смешным, а попади она сюда впервые, как я, также бы заблудилась в этих бесконечных мрачных лабиринтах!
- Да. Ты мне поможешь?
Блондинка рассмеялась.
- А почему бы и нет? Подойди ко мне. Прикоснись к моей руке, ну же, живее! - властно приказала она, мгновенно преобразившись: и куда делся жалобный голос?
Выбирать мне особо не приходилось - по сути, встреча с безумным портретом оказалась для меня счастливой: я-то замка не знаю, а Марриэль вполне может мне помочь. Я коснулась ладонью влажного холста, и в этот же миг что-то с грохотом упало на плиты пола, больно ударив по пальцам правой ноги. Я отскочила, решив, что свалилась древняя тяжелая рама, окаймляющая картину, но на каменных плитах пола поблескивал старый меч - такой же неказистый, как и на портрете Марриэль.
- Что это?! Что за...Эй! - я провела ладонью перед холстом, чувствуя себя весьма глупо. - Что за чертовщина?! - на всякий случай я вновь подняла палочку.
Картина, перед которой я стояла, перестала быть магической. Время не пощадило работу неизвестного художника, однако я еще могла разглядеть белокурую женщину с высокой вычурной прической. Черные очи женщины смотрели в одну точку, на бледном лице застыла улыбка - на всякий случай я провела по холсту рукой, но нарисованная не возмутилась и не отстранилась - определенно, портрет был выполнен по маггловским традициям.
Черт знает что! Невольно обернувшись, я подняла ржавую железяку с пола, зачем-то пару раз взмахнула клинком, рассекая застоявщийся влажный воздух. Таким мечом не разрубишь даже палку колбасы - совершенно непонятно, зачем безумная Марриэль преподнесла мне такой подарок, хотя...по-видимому, ключевое слово здесь именно "безумная".
Что-то обожгло мою левую ладонь, и я, ойкнув, вспомнила про фальшивую связную монету: пора было продолжать свой путь, хоть я и не имела понятия, куда мне направиться и как обогнуть стену, вставшую на моем пути. Ржавый клинок чуть дрогнул в моей руке, указав направо, и я, повинуясь внезапному порыву (а что мне, собственно, оставалось делать?), бросилась туда.
Драко.
- Сыночек, милый! - мать повисла у меня на шее, покрывая горячими поцелуями все мое лицо. - Мерлин великий! - она отстранилась, но продолжала держать меня за руку. - Пойдем, скорее пойдем наверх, я так счастлива тебя видеть!
Не знаю, бывали ли у вас ситуации, когда...когда вы категорически не хотели ничего делать, зная, что это все испортит. Ни шевелиться, ни улыбаться, ни разговаривать - прерасно понимая, что едва вы нарушите молчание, хрупкое, но такое важное для вас счастье распадется в прах? Я смотрел на маму, на такую красивую, любимую, живую, и ощущал, что сейчас собственными руками разрушу иллюзию своего благополучия.
- Дорогой мой...
Волшебная палочка уперлась женщине в грудь, и ласковая улыбка, знакомая мне с детства, сменилась выражением ужаса. Жаль - я был бы гораздо более счастлив, если бы в этой ситуации увидел на мамином лице обиду или непонимание...
- А с чего ты взяла, что я не должен был выжить? - мягко произнес я. - Ведь ты сама спасла меня...верно?
Глаза у лже-Нарциссы забегали, теперь она явно растерялась.
- Кто ты?! Империо! - второй раз за день я ощутил, как горячая волна силы струиться от моего сердца к волшебной палочке. - Отвечай!
Голубые глаза, на мгновение сверкнув ненавистью, стали равнодушными и пустыми.
- Эмми Игл, - вяло ответила женщина. Я поперхнулся.
- Кто?! Мы же убили тебя там, наверху!
- Это была не я.
- Но Лаванда сказала...Объясни, немедленно! - от избытка чувств я чересчур резко взмахнул палочкой, и розовые искры, вырвавшиеся из ее кончика, опалили женщине щеку, но, зачарованная Империусом, она даже не отстранилась.
- Вокруг Темного Лорда много молодых ничтожеств, вообразивших себя великими чародеями, - ровно, словно сообщая о погоде, проговорила волшебница с лицом моей мамы. - Они идут в расход, а я...я просто воспользовалась внешностью одной из них.
- Оборотное зелье?
Женщина покачала светловолосой головой.
Догадка уколола разум острым кончиком пера.
-Метаморф?
Сухой кивок.
- Прийми свой истинный облик, - приказал я: слишком тяжело было держать под прицелом палочки свою мать. На сонном лице впервые отразилось недовольство, а затем волосы стали стремительно укорачиваться и темнеть, подбородок вытягиваться, тело уменьшаться, будто съеживаться. Через некоторое время передо мной стояла коротенькая колдунья с некрасивым лошадиным лицом.
Я решил спросить про Джинни, и тут, слишком поздно, сообразил, что Эми приняла облик Нарциссы не случайно - о моем присутствии в замке знали. А значит, в любое мгновение здесь могут появиться другие Пожиратели. Едва это пришло мне в голову, за спиной раздался оклик:
- Малфой!
