Глава 1Глава 1.
У вас никогда не бывало ощущения, что вы сошли с ума? Что кто-то словно играет вами, запутывает в паутине непонятной тоски, сомнений и ночных страхов? Что все вокруг – нереально, а вы просто подопытная крыса, запертая в прозрачном аквариуме?
Этой ночью я проснулся с мыслью, что мне срочно нужно куда-то бежать. Сердце колотилось в груди как бешеное, а в голове еще мелькали обрывки сна, так что я не сразу сообразил, что сейчас всего лишь два часа ночи. Воскресенье. И спешить мне в это время точно никуда не нужно – в колледже начались летние каникулы, а работаю я только по будням. Честно говоря, успокоился я не сразу. Спать уже не хотелось, поэтому я приготовил себе чаю и сел за компьютер – машинально, как делаю это почти каждую ночь. В электронном ящике меня ждало несколько писем: четыре от Сьюзен, с заверениями в вечной любви, и одно от моего однокурсника, Пьера Гишара, с повествованием о том, как проходят его каникулы в Англии.
Голова болела. Я пил чай и думал, что схожу с ума. Дело в том, что я только что осознал…что я забыл свое имя. Звучит невероятно и даже смешно, но попади вы с такую ситуацию, вы бы и не подумали посмеяться! Честно говоря, мне стало страшно. Я прекрасно помнил, что мою старшую сестру зовут Викторией, я даже помнил имена матери и отца, которых не видел больше пятнадцати лет! Прекрасно знал, что мою подружку зовут Сьюзен Арли, а чокнутую соседку напротив – мадам Коллар…Но, блин, хоть убей, я не мог вспомнить своего имени!
Страх плавно перерос в панику. Как назло, во всех электронных посланиях Сьюзен использовала обращения вроде «сладкий», «любимый», «драгоценный», а Пьер и вовсе начал сообщение со слов: «Твою мать, дружище! Ты сдохнешь от зависти и миллион раз пожалеешь, что остался во Франции, когда я тебе расскажу…». Других писем в ящике не было.
«Сосредоточься. Помни, что в сложившейся ситуации нет ничего страшного». Так как-то сказала мне школьный психолог, когда я грохнулся в обморок на контрольной по физике, а теперь я повторял ее слова про себя, думая: что же делать?
Разбудить сестру? Представляю, какими глазами она посмотрит, когда я ворвусь к ней в спальню с воплем: «Виктория! Скажи, как меня зовут?!». Хотя знаете, у нее тоже не все дома – это, в отличие от моего случая, вообще видно невооруженным взглядом. Она практически не помнит родителей, хотя когда они погибли, ей было почти семнадцать, а мне только три. Вернее, Вик может часами расписывать, какой красавицей была мать, и как отец любил рассказывать нам истории о древних героях, но стоит спросить у нее, например, когда у мамы был день рождения, она теряется. Ей-богу, чуть не плачет, шевелит губами, жалобно так смотрит и молчит. По-моему, кроме древних героев, у нее в башке ничего не задержалось.
Наверное, это у нас семейное. Я вытряхнул документы из коробки в столе (слава Богу, хоть где они хранятся я не забыл), и принялся лихорадочно искать паспорт. Есть!
Познакомьтесь со мной – Даниэль Верту.
Знаете, а ведь чувствуешь себя обманутым, когда твое собственное имя не говорит тебе ровным счетом ничего…
***
Утром Вик уехала – у нее намечался веселый отпуск на курорте в компании с каким-то очередным неудачником. Я тащил чемодан сестры до вокзала и мрачно думал, что она, наверно, никогда не будет счастливой, пока не найдет мужчину, который лично будет помогать ей с вещами. В конце концов, у нее могло и не оказаться такого заботливого брата, как я.
Вслух, впрочем, я ничего не сказал – Вик уже тридцать два года, и лет десять из них она отчаянно пытается выйти замуж. Мне кажется, в том, что многие из этих попыток провалились, виноват я: на свете найдется мало мужчин, готовых взять женщину с ребенком, и не важно, сын он ей, или младший брат.
Я смотрел, как торопливо шагает немного впереди меня Виктория и думал о ночном происшествии. Да, Даниэль, нормальным человеком назвать тебя трудно…
Поезд подошел к перрону точно в назначенное время – весьма редкое явление, скажу я вам. Я невольно залюбовался этой величественной машиной, и в сердце снова защемила тоска, смешанная с непонятной тревогой предвкушением: как же мне хотелось оказаться сейчас там, внутри вагона! Очередное сумасшествие: я никогда не путешествовал на поезде – мне даже некуда было на нем ехать. Но я так живо мог представить уютные купе с мягкими диванами, коричневые занавески на окнах, прозрачные двери, тележку с всевозможными сладостями…
- Вик, - неожиданно для себя произнес я. – А в поездах продают конфеты?
Сестра удивленно посмотрела на меня:
- Понятия не имею, наверное, в вагоне-ресторане есть и сладости. С чего тебя заинтересовал этот вопрос?
Я и сам не знал, поэтому только пожал плечами и усмехнулся:
- Просто так спросил. Но…если все-таки продают, привези мне немного, а? Именно из поезда, ладно?
Прощались мы так, словно должны были увидеться не через три недели, а через десять лет. Вик даже расплакалась, умоляя меня беречь себя и кошку Шарлотту(ей и вправду пора замуж, в ней гибнет гиперзаботливая мамаша), а я искренне пожелал ей, чтобы поездка принесла ей счастье. Она этого заслужила, моя сестренка.
С вокзала я двинулся прямо домой: солнце так напекло мне голову, что перед глазами плыли разноцветные круги. Я вообще ужасно переношу жару, а уж как мгновенно обгорает моя кожа на летнем солнышке! К следующему лету надо подкопить денег, чтобы провести каникулы где-нибудь, где гораздо прохладнее, чем у нас. Может, даже на севере…
Вскоре я заметил, что за мной следом увязался какой-то сектант: вроде бы совсем молодой парень, одетый в какой-то чудной коричневый балахон (и это – несмотря на жару!). Странный тип шел за мной до самой остановки, хотя я не поленился пару раз остановиться и побуравить его взглядом: мол, чего надо?!
Вечером меня ждал грандиозным облом. Я ждал Сьюзен – готовил для нее романтический ужин, весь ковер в зале обсыпал розовыми лепестками (вы хоть понимаете, как трудно их будет потом вымести?), зажег парочку благовоний…И за полчаса до назначенной встречи она позвонила и заявила, что не сможет прийти! Сказала, ее сестру искусала собака. Честно, если бы не панические нотки в голосе Сью, я решил бы, что она отмазывается: лично меня собаки кусали раз триста, и это никогда бы не стало для меня поводом отказываться от прекрасного вечера, особенно, когда у нас уже четыре с половиной недели не было секса.
Однако все оказалось куда серьезней, чем я подумал поначалу.
«Она изгрызла ей лицо, Даниэль, - рыдала в трубку Сьюзен, от ужаса называя меня по имени. – Все тело изуродовано…много крови…Бедная моя Луиза! О Господи, Даниэль, что же делать?!»
Я сказал ей, что сейчас приеду. Понятия не имею, чем могу помочь, но понимаю, что я должен быть рядом со Сью. Но она отказывается – в больнице и так находится вся семья, и я, конечно же, буду лишним. Она еще долго плачет в трубку, пока у ее сотового не садится батарея.
Я слушаю ее, и пью из горлышка бутылки вино. Хорошее, дорогое пойло – я угрохал на него половину зарплаты – кажется уксусом, разъедающим горло. Ощущение нереальности происходящего снова охватывает меня все больше. Лаура и Сьюзен – сестры-близнецы. Одинаковые во всем: красивые, умные, добрые девушки. Похожи как две капли воды: иногда, когда я общаюсь со Сью, мне кажется, что это ее сестра, и она сейчас рассмеется мне в лицо, воскликнув: «Не узнал? Розыгрыш!». Это еще одна из моих навязчивых идей: я твердо уверен, что близнецы просто обязаны любить розыгрыши.
К полуночи, когда позвонила Вик, я был уже порядком пьян, и поэтому не сразу понял, что она от меня хочет.
- Даниэль, ты спишь? Ты покормил Шарлотту?
- Покормил, - уверил сестру я, про себя чертыхнувшись. Чертова кошка, совсем забыл про нее! Виктория просто помешана на этой породистой тупице – следит за ней, как за родной дочуркой (я же уже говорил, что Вик давно пора замуж). Проблема в том, что Шарлотте не объяснить, что она должна гулять по расписанию и трахаться только с породистыми котами, как не растолковать этого и облезлым мурлыкам, вечно орущим у нас в саду. Словно в подтверждение моих мыслей прямо под окном раздался кошачий вопль – такой душераздирающий, словно издавший его зверь занимался не привлечением подруг, а, по меньшей мере, пытался зарезаться чайной ложечкой.
Я попрощался с сестрой, и, чертыхнувшись еще раз, взял фонарь и тихо вышел на крыльцо. Шарлотту я знал прекрасно – скорее всего, сидит сейчас в старой тележке для удобрений - это ее любимое место. Я решительно направился к саду. Луна была почти полная, однако, на свое удивление, я не мог разглядеть ничего дальше пары шагов, и поэтому, когда заметил какую-то тень около тележки, с торжествующим возгласом врубил фонарик.
На меня с удивлением вытаращились два волчьих глаза. Треугольные уши прижались к голове…человеческой голове! В оскаленном рту блестели длинные желтые клыки, а рука, которую существо инстинктивно выдвинуло вперед, чтобы защитить от слепящего света лицо, была покрыта спутанной грязно-серой шерстью.
Это была явно не Шарлотта.
И даже не один из ее поклонников.
Монстр сделал шаг вперед, а я как завороженный смотрел на него, не в силах пошевелить даже пальцем.
- Ну здравствуй, Драко. Не ожидал встретить старого товарища? – насмешливо прорычал зверь.
