Chapter XXI. Дом из огня и камняВзбираться на Одинокую гору в поисках тайного хода труднее, чем карабкаться по заснеженным вершинам. Заброшенное королевство гномов сражает былым величием даже теперь: Леда смотрит на обломки огромной каменной лестницы с головами статуй первых праотцев гномов, и думает, что Эребор, должно быть, был воплощением могущества этого народа. То, что они лишились его, значило не только потерю дома.
Как, должно быть, предвосхищает свое возвращение в родные стены каждый из гномов и как надеется на него.
Леда преодолевает очередной подъем с видимым трудом, опирается на поданую ей руку кого-то из членов отряда, а потом вдруг шарахается в сторону от него, как от прокаженного: ее руку держит в своей ладони Кили и не дает увернуться.
- Пусти, - тихо шепчет девушка, едва не плача от страха. - Отпусти меня, пожалуйста.
Она вжимает голову в плечи, дрожит и действительно боится, но гном отчего-то теперь не желает ее слушать и идти на поводу ее же чувств.
- Нет, - говорит он, прижимая ладонь Леды к своей груди, пока никто не видит. - Признай это, и все закончится. Ты больше не будешь бояться.
Девушка мотает головой, вытягивает свои пальцы из его хватки и хочет перестать ощущать гулкое биение его сердца под своей кожей. Ей так страшно, что она готова провалиться сквозь землю и вручить себя воле Махала, Йаванне и всем остальным богам Арды. Ей так страшно, что она с трудом стоит на ногах.
- Пожалуйста, - голос Леды почти срывается на жалобный писк. - Пожалуйста, прекрати.
- Кили! - Торин зовет племянника уже со следующей лестницы, и, пока он вскидывает голову, чтобы взглянуть на дядю, девушка сбегает. Проклятье, она такая упрямая, что диву даешься, почему эта девчонка не родилась гномкой!
На плоское плато Леда карабкается почти последней, тяжело вздыхает и медленно бредет вдоль горного откоса, ведя по нему рукой. Пока гномы ползают вдоль и поперек маленькой площадки, терзая и себя и других томительным ожиданием, девушка невидяще смотрит вдаль и не желает принимать участие в их жарких спорах.
Кили вскрывает замки в ее душе так грубо и резко, что это заставляет ее леденеть от ужаса. Если Леда признается - нет, если только помыслит о том, что он говорит, - это уничтожит ее сразу же и до основания. Она не может впутывать неуемное сердце во все это, когда вот-вот наступит кульминация всего, к чему она стремилась!
Леда не любит его, нет. Это ненужное чувство, от которого следует избавляться на корню. Только вот, что если она уже опоздала?..
- Проклятье! - взрывается голос Торина в предгорной тишине. - Где эта чертова дверь?!
Гномы в таком отчаянии, что даже Бильбо почти рвет на себе волосы. Леда смотрит на них с таким равнодушием, что кажется остальным каменной статуей, изваянием без сердца. Что творится с этой девчонкой с тех пор, как они покинули Эсгарот?
- Нужно дождаться луны, - медленно, певуче тянет девушка. - На этой стене появится лунная дверь.
Торин хмурится. Девочка выглядит нездоровой уже психически, и это начинает пугать, но думать о ней он не может, не теперь, когда они так близко к своей цели.
- Ты уверена? - переспрашивает ее Балин. - Ты точно это знаешь, Леда?
- Встань у серого камня, когда застрекочет дрозд, и последний луч заходящего солнца в день Дурина осветит замочную скважину, - нараспев повторяет девушка текст пророчества и, не глядя на гномов, поясняет: - День Дурина закончится, когда луна выглянет на небеса. Это же ваш праздник. Вы должны его знать.
Торин скрипит зубами от нетерпения, Двалин ударяет кулаком в стену, не в силах сдержаться. Все находятся в таком напряжении, что, кажется, даже воздух вокруг них искрится и пенится. Леда понимает их чувства, но прежнего ажиотажа больше не испытывает - сейчас все ее нутро сворачивается в клубок от страха и нестерпимой, неконтролируемой паники, прожигающей все до самого основания.
- Вы ждали этого так долго, Торин, - вздыхая, произносит девушка. - Каких-то полчаса не изменят того, что вы все уже здесь, и от дома вас разделяет всего лишь одна стена. Дождитесь восхода луны.
Она отходит к краю горного плато и садится, свешивая вниз ноги. Сейчас высота ее совсем не пугает, настолько Леда погружена в свои мысли.
Ей нельзя сейчас отвлекаться: совсем скоро Эребор откроет свои врата перед ними, и Торин пошлет Бильбо к дракону, и, как бы девушке не хотелось, никто не пойдет за ним следом, потому что все боятся дракона. Тем не менее, Леда должна сделать все возможное, чтобы помочь ему, но вместо этого она сидит, сжимая руки в кулаки, и не может ни двинуться, ни заговорить из-за заползающего под кожу страха.
Она опоздала.
- Леда, - к ней подсаживается Фили, и лицо девушки тут же кривится, словно он своим видом причиняет ей боль. Нет-нет, уйди, сейчас видеть тебя слишком больно и сложно, и...
Гном вздыхает, берет ее за руку и хочет что-то сказать, но Леда дергается и от него тоже, так что Фили обеспокоенно хмурится. Что с ней происходит?
- Я не причиню тебе вреда, ты же знаешь, - шепчет он, наклоняясь ближе. Его волосы щекочут Леде щеку. - Мне жаль, что ты стала частью всего этого, честно.
Девушка вскидывает голову, смотрит на него с недоумением. О чем он говорит?
- Ты не выдерживаешь, я понимаю, - поясняет гном. - Для человеческой девушки, незнамо как попавшей в наш мир такие путешествия даются в разы сложнее, чем любому другому. Мне жаль, что мы втянули тебя в эту историю.
- Махал, да ты бредишь! - выдыхает Леда, наконец-то делаясь внимающей его речам, участвующей и рассерженной. - За что ты извиняешься? Ты не хочешь, чтобы я была здесь? Я сама пожелала идти с вами! Сама! Это я уговаривала вас взять меня с собой, это я просила!
- И потому ты сейчас выглядишь хуже голодающего эсгаротца, - бросает Фили. У него такой взгляд, будто он знает все на свете и видит дальше и лучше Леды. Она обиженно поджимает губы.
- Ты жалеешь, что я с вами, да? С самого начала жалел?
- Нет, - гном качает головой и снова берет ее руки в свои. - Мне просто жаль, что сейчас именно ты страдаешь больше нас всех, заодно мучая и моего брата, и Двалина, и Торина - каждого из нас. Мы несем за тебя ответственность с того самого дня, как ты стала частью нашего отряда, но сейчас ты выглядишь так, словно в любой момент потеряешь сознание от страха - и это полностью наша вина.
Леда рвано вздыхает, оборачивается на остальных в отряде и видит, что все взгляды направлены на нее, все обеспокоены и встревожены едва ли не больше нее самой. Девушка кусает губы, чувствуя себя теперь еще и виноватой.
- Я ни о чем не жалею, - говорит она тихо, но твердо, так, чтобы ее услышали все. - Слышите? Я ни о чем ни разу не пожалела, и вам незачем себя винить! Я сама взвалила на себя этот груз, и я несу за себя ответственность.
Она встает, отряхивает штаны и понимает, что сейчас ей действительно нельзя расслабляться. Эта мысль крепнет в ее сознании, оседая плотной густой массой и скрепляя остальные тревоги, словно бетоном.
- Если вы все еще сомневаетесь, есть ли мне место среди вас, - она находит взглядом всегда буйного Глойна и хмыкает. - Подумайте еще раз. Потому что я никуда уходить не собираюсь и рассчитываю на свою долю тех сокровищ, что причитаются всему отряду. Ясно?
Гномы усмехаются, и на некоторое время прежняя взвинченность Леды слегка снимает напряжение между ними. А потом солнце садится за горизонт, уступая место луне.
И в стене появляется нарисованная лунными рунами дверь, а над головами гномов стрекочет дрозд.
Все медлят. Торин вставляет ключ деда в замочную скважину и проворачивает его с таким усилием, что Леда, стоящая позади всех, думает, что он сейчас сломается пополам и застрянет в стене. Но до ее слуха доносится гулкий щелчок, а потом гномы наваливаются вперед разом, и дверь поддается - со вздохом, словно впервые вдыхает в себя свежий ночной воздух.
- Эребор... - шепчет Торин. Балин заходит вслед за узбадом и плачет - плачет! Леде кажется, что она стала частью чего-то тайного, заветного, сокровенного, чего не должна даже видеть, но вот же она - стоит на пороге великого гномьего королевства и улыбается так, словно сама вернулась домой. Внутри темно, пыльно, душно, но гномы спешат войти с таким вожделением, что девушка тоже идет за ними и тоже почти плачет.
- Я помню эти стены, - выдыхает Торин, касаясь холодного камня. - Помню эти ходы...
Леда обнимает Бильбо за плечи и смотрит не на стены, как делают остальные, а на лица своих дорогих гномов. Возможно, ей никогда не понять их чувств, но сейчас они так светятся, что не проникнуться радостью вместе с ними просто невозможно.
- Вот так, должно быть, творится история,- шепчет на ухо хоббиту девушка и улыбается. Вот так, наверное, складываются легенды.
Торин закатывает глаза к потолку. Ну, начинается...
- Вы не отпустите маленького хоббита одного искать свой чертов камень в горе золота, пока там спит Смауг! Он в любой момент его сцапает и съест! - Леда старается говорить тише, но с каждым слово срывается почти на крик, отчего пищит, как разъяренная мышка. - Вы что, проделали такой путь, изображая из себя супермена, чтобы теперь трусливо сидеть тут и ждать, пока Бильбо сам все разрулит?!
Гном глубоко вдыхает душный воздух. Он зарекся кричать на эту полубольную глупышку, но, Махал, как же бесит ее заносчивость!
- Мы решим этот вопрос проще. Увести ее в дальние комнаты.
Он машет рукой, мгновенно делаясь действительно похожим на короля, и Двалин отчего-то подчиняется. Леду хватают под руки он и молчаливый угрюмый Бифур и в буквальном смысле утаскивают куда-то вниз по коридорам. Девушка упирается, сучит ногами и хочет кричать, но Двалин зажимает ей рот рукой.
- Помолчи, девочка, иначе наделаешь шуму раньше времени!
Леда слушать, естественно, не желает.
- Ты не понимаешь! - шипит она. - Бильбо надо помочь! Что же вы делаете, я думала, вы команда!
Ее приводят в какой-то закоулок коридоров с очень узким лазом и почти насильно впихивают внутрь, преграждая путь огромной плоской глыбой наподобие двери. Леда ничего не понимает, совершенно ничего, и бросается с кулаками на каменную преграду.
- Двалин! Что вы творите?!
Гном просовывает руку сквозь дыру в стене и берет пальцы Леды в свои.
- Послушай меня, девочка, - гулко басит он. - У Торина есть план, мы поможем Бильбо, не переживай. Просто дай нам действовать самостоятельно, мы не малые дети, и многие из нас эти коридоры знают, как свои пять пальцев.
- Да неужели?! - взрывается девушка. - А меня зачем тогда тут запираете, как больную?!
Двалин скрипит зубами от напряжения - ему очень хочется сказать «Потому что ты в самом деле больна», но вместо этого он обреченно вздыхает. Эта девчонка слишком буйная для человека, даже для гнома ее норов не всегда уместен.
- Мы не хотим, чтобы ты пострадала. Ты слишком слаба и неконтролируема, чтобы быть сейчас полезной. Посиди тут, подожди нас. Мы вернемся за тобой, когда с драконом будет покончено.
- Да ты с ума сошел! Я не буду...
Крики Леды стихают по мере удаления гномов от того закоулка, где они ее оставили. Двалин глубоко вздыхает. Даже ему такой дочери слишком много.
Леда стонет, сползая вдоль стены на пол. Может, гномы и действовали из чисто гуманных и своих стратегических побуждений, но ей они точно лучше не сделали - в этом закутке душно, пыльно, тесно, так что она едва может вытянуть ноги, упираясь спиной в стену. И теперь, кажется, девушка на долгие минуты или даже часы ожиданий вынуждена остаться наедине со своими весьма и весьма невеселыми мыслями.
Беситься и кричать больше нет смысла, она понимает это. Но вот просто так сидеть и ждать ей будет слишком тяжело, и лучше бы Двалин еще оставил рядом с ней свой топор, чтобы она смогла раскроить себе череп, если станет совсем невмоготу.
Мысли вьются в ее голове таким роем, что даже дышать трудно. В конечном итоге Леда начинает говорить вслух, и ей плевать, если ее найдут потом в припадке и решат, что она окончательно свихнулась. Нечего было оставлять ее одну вместе с головой на плечах, в которой теперь те еще образы плавают.
- Когда Бильбо найдет Аркенстон, Торин ведь помешается... - шепчет девушка, кусая ногти. - А еще Трандуил припрется на своем лосе. Интересно, он в самом деле на лосе разъезжает - или это присказка Джексона и Ко? Что делать с людьми из Эсгарота, они же придут сюда просить помощи! Торин пообещал, но за его слова нельзя ручаться. Господи, Эру Всевышний, помоги нам...
Она стучится затылком об стену и жмурится, пока дрожит пол под ногами, а с низкого потолка сыпется пыль и каменная крошка. Фили не врал - своды здесь в самом деле низкие, что приходится нагибаться, зато залы, должно быть, просторны настолько, что невозможно увидеть конца, стоя с одного края.
Что там происходит, внизу? Справляются ли ее гномы? Леда понимает, что она действительно не принесла бы никакой пользы и только мешалась бы под ногами, как и всегда. Но сидеть и ждать совершенно невыносимо - она и теперь чувствует себя здесь, как в печке на раскаленных углях, и сердце ее не на месте настолько, что девушка уже сама не понимает, где оно находится. Ей хочется плакать и стенать от бессилия, но нельзя: она уже выплакала в Эсгароте все силы, и слез больше у нее не осталось, только выжженный пустой страх за все на свете.
Леда хочет, чтобы все поскорее закончилось, но не знает даже, сколько времени прошло с тех пор, как ее оставили.
Так что, когда за стеной кто-то неуверенно скребется, девушка думает, что ей это кажется, и не обращает внимания на странные звуки. Кто-то пыхтит, пытаясь сдвинуть с места каменную глыбу.
- Леда, ты тут? - голос гулкий, но похож на Кили. Девушка хмурится и открывает глаза: она успела заснуть даже в постоянном грохоте откуда-то снизу, и теперь едва соображает что происходит.
- Кили? - хрипло отзывается Леда и садится. В этот миг стена за ее спиной, наконец, отъезжает в сторону, являя ей в слабом тусклом свете гнома.
- Ох, я думал, что перепутал комнаты!
- Комнаты?! - взвивается девушка, мгновенно вскакивая на ноги. - Да где ты такую комнату видел, это же просто кладовка для...
Она замечает, что у Кили подпалены кончики волос, и сам он весь в золе и саже, а над бровью алеет свежая рана.
- Господи, что случилось? - Леда кидается ему в руки, забывая про свой бесконечный страх перед ним. - Что... Ты ранен? Все целы? Боже мой, я так волновалась!
Гном хрипло смеется, подхватывая ее на руки, но Леде совсем не до смеха - она дрожит, стонет, чувствуя запах гари и дыма в волосах Кили, и хочет убить его за все на свете, да только он не пускает.
- Все в порядке, Леда, все хорошо, - шепчет он прямо ей в ухо, прижимая девушку к себе. - Никто не пострадал, и мы задержали Смауга настолько, насколько смогли. Остальные побежали обратно, чтобы убедиться, что Бард справится, а я подумал, тебе тоже захочется это видеть.
Леда отпускает его и отстраняется, бессознательно зарываясь руками в его подпаленные волосы и проводя пальцами по обожженному уху. Она рассматривает его лицо так внимательно, будто впервые видит, и, понимая, что снова начинает краснеть - совсем не от того, что здесь душно! - бросается в привычную для себя злость.
- Я ненавижу вас, вы вероломные предатели! - рычит девушка, обрушивая на грудь Кили своим маленькие кулаки. - Вы оставили меня в какой-то тесной каморке, как будто мне тут спокойнее за вас будет, а сами ушли мир спасать! Да что вы о себе возомнили, тщеславные придурки?!
- Эй-эй, успокойся! - Кили все еще улыбается - сердитая Леда больше похожа на какого-то грызуна, чем на серьезную угрозу, и ее удары годны лишь, чтобы массировать уставшую плоть, а не наносить какие-то повреждения, но он податливо отступает дальше, позволяя девушке выйти вслед за ним в коридор. Леда бьет его еще и еще, пока хватает сил, а потом вдруг наклоняется к нему и упирается головой в грудь.
- С Бильбо все хорошо?- слышит гном ее приглушенный голос и вздыхает. Ну вот, опять.
- Все в порядке, Леда, - повторяет Кили, чуть приобнимая девушку за плечи. - Все живы и здоровы, никто не пострадал.
- Хорошо, - она отстраняется, кивает и выпутывается из его несильной хватки. - Пойдем к остальным?
Гном хочет что-то сказать ей, но, понимая, что сейчас уж точно не лучшее время, только соглашается. Тем не менее, пока они идут запутанными коридорами к выходу из горы, он успевает взять Леду за руку, и она - то ли от усталости, то ли оттого, что слишком загружена другими мыслями, чтобы думать еще и об этом - не старается отдернуть свою ладонь. Они так и выходят на свежий воздух под свет луны - с переплетенными пальцами.
- Это Эсгарот? - ахает Леда, глядя на пожар в центре озера. Город объят пламенем и полыхает, точно жерло огненной горы.
Кили крепче сжимает руку девушки, ведет к остальным гномам - они стоят на вершине горного откоса и смотрят, как рушится в Эсгароте дом за домом. Девушке не дает зажмуриться от страха только тепло ладони гнома. Боже, что они наделали. Дракон действительно великое зло. Остается надеяться, что все люди успели покинуть город до того, как это чудовище прилетело к ним с неба, что слова Леды не были напрасными.
- Смауг мертв, - говорит Балин, когда девушка и Кили подходят к ним. - Бард сразил его своей стрелой, ты была права, девочка.
Леда облегченно вздыхает и пытается улыбнуться.
- Скоро все узнают радостную новость, - восклицает гном. - Дракон повержен, Эребор освобожден из-под его гнета! У Одинокой горы снова есть король!
Торин гулко рычит, резко разворачивается и почти сбегает с утеса. Леда смотрит ему вслед с тревогой, о которой никто пока не догадывается. Никто, кроме чересчур внимательного теперь Бильбо.
- Что такое, Леда?
Девушка вдруг понимает, что даже не обняла его при встрече после его отважной - а она в этом ни секунды не сомневается - битвы со Смаугом, и хочет сказать ему что-нибудь ободряющее, но не может. Не сейчас, когда все снова закручивается в неконтролируемый ком событий, над которыми она не властна.
- До того, как мы вернемся обратно в Эребор, - вдруг заговаривает Леда, привлекая к себе внимание гномов, - мне нужно, чтобы вы кое-что узнали.
Она набирает в легкие холодный воздух, смотрит на Двалина и выдыхает.
- Торина поразит драконий недуг. Или уже поразил, но это ничего не меняет. Сейчас он будет подозрителен, зол и тщеславен. Скоро к руинам Дейла придет Бард с несколькими мужчинами и потребует от Торина выполнения обещаний. Он не станет слушать, сочтет, что ничего и никому больше не должен, что гномьи сокровища принадлежат только гномам и никому больше.
Все возмущенно ахают - обвинять короля в том, что он не сдержит слово, может только сумасшедший, но Леда уже давно перестала считать себя нормальной, да и сроднившиеся с ней за время похода гномы тоже уже начинают подумывать об обратном.
- Торин будет бродить по темным залам Эребора и требовать, чтобы ему вернули Аркенстон. Может, даже заподозрит кого-то из нас в обмане, - Леда обводит всех внимательным взглядом и мысленно извиняется за такое попирание чести государя. - Я знаю, вы не будете спорить с ним. Он же ваш король. Но, когда все пойдет наперекосяк, даже я не уверена, что буду идти ему наперекор.
На нее смотрят тринадцать пар удивленных глаз.
- Я не хочу навлечь на себя гнев короля Эребора снова, чтобы он запер меня в каменном кубике метр на метр и оставил дышать пылью, - нехотя признается девушка. - Если меня снова запрут одну, я не смогу помочь вам.
Гномы молча кивают - они тоже не посмеют пойти против слова Торина, если он вдруг прикажет им запереть девушку, все это понимают. Двалин смотрит на свою подопечную и вот сейчас сомневается - он, вроде, не должен испытывать вину перед ней за то, что уберег от дракона, но Леда глядит на него своим пронизывающим взором и, кажется, винит его.
- Сейчас мы вернемся, и он скажет запирать ворота и искать чертов камень. Нам надо подумать о том, как помочь бедным людям из Эсгарота до того, как Торин решит, что помощь им не нужна. Скоро здесь будут не только люди и эльфы - а я говорила про войско Трандуила еще в Лихолесье, не надо на меня так смотреть! - скоро сюда стянутся орки. Я не хочу, чтобы невинные страдали из-за всего этого помешательства.
Леду слушают слишком внимательно, и теперь и сама девушка чувствует уверенность в своих словах, и это заставляет ее говорить дальше и не бояться пока что главного. Пока мысли ее заняты Бардом, Трандуилом и какими-то нелепыми денежными вопросами, она может не думать о смертях и крови. И о Кили, стоящем рядом.
- Надо предупредить людей, - вздыхает Балин. - Пошлем весть Барду, пусть уводит их подальше от назревающей битвы. И еще стоит послать воронов к Даину Железностопу, нам потребуется его войско.
- А еще парочку птиц можно отправить в Ривендел и к Беорну? - спрашивает девушка, поднимая на гнома глаза. - Я говорила с ним и Элрохиром, они знают, что мы в беде.
Балин одобряюще улыбается ей, но улыбки больше не греют Леду. Сейчас ей кажется, что они медлят, что она все делает напрасно, но старается загнать эти негативные мысли подальше, в остальную кучу тревог и страхов.
- Азог приведет войско из Дол-Гулдура, а потом к ним присоединятся силы с другой стороны, - Леда хмурится, пытаясь вспомнить название той крепости. - Гундабад, кажется. Они придут из Гундабада, как раз со стороны вон того пика. Что это?
Двалин оборачивается, смотрит на вершину и кивает девушке.
- Это Воронья высота.
Значит, она была права. Леда замирает, не сводя глаз с черного устрашающего силуэта. Пусть все, что она знает, окажется неправдой, пожалуйста! Девушка прикрывает глаза и дышит, дышит. Ей кажется, что кто-то насильно выкачивает из ее легких воздух, чтобы нагнать еще больше паники в ее и без того истерзанный мозг. Кили искоса наблюдает за ней, и ему хочется взять девушку за руку, но он останавливает себя.
Боже, как ей хочется, чтобы сейчас какая-нибудь высшая сила сказала ей: «Ты все делаешь правильно, продолжай!». Но провидение молчит, здешние боги не внемлют ее мольбам, поэтому Леда плетется за остальными обратно внутрь душной горы.
Она даже не испытывает сейчас желания смотреть на величественные залы Эребора...
- Ты больше не говоришь свое вечное «Я могу ошибаться», - замечает Кили, шагающий рядом с ней. Леда поднимает к нему свой тяжелый взгляд. - Теперь ты в себе уверена?
- Лучше бы я ошибалась, - тихо произносит девушка. - Лучше бы все оказалось неправдой.
Гном поджимает губы и не продолжает этот разговор, позволяя Леде думать, что он все еще ни о чем не подозревает. Сколько еще они будут играть в эти игры, никто из них не догадывается.
Леда останавливается у входа в Эребор - гномы решили, что теперь могут войти через главные полуразрушенные ворота, а не тащиться вверх по лестницам - и оборачивается взглянуть на затухающий Эсгарот. А потом переводит взгляд к искривленному изрезанному пику Вороньей высоты, от одного вида которого кровь в ее венах стынет и становится льдом, больно впивающимся в кожу.
Должна ли она рассказать все сейчас? Леде кажется, что она в любой момент может свихнуться от того отчаяния, что накрывает ее еще с Лихолесья, но полубольной мозг цепляется за прежние убеждения и принципы, которыми девушка руководствовалась с самого первого дня чертового похода.
- Леда, пойдем, - Бильбо тянет ее за руку внутрь, и она подчиняется и идет за хоббитом, не глядя по сторонам. Кили смотрит девушке в спину, думая, что в конечном итоге может лишиться ее, если ничего не сделает.
