VIIIОни сидели втроём на кухне небольшого коттеджа в Литтл Хьюмблгтоне. В руках — чашки крепкого чая. Под глазами — синяки.
На календаре пятое мая. Грейнджер не приходила в себя уже второй день, но по ощущениям — целую вечность. От изнурения неприятное чувство беспокойства будто бы немного притупилось: в груди всё ещё непрерывно щемило, хоть и не так сильно. Из-за этого Драко не мог спать. Как только его глаза смыкались и он погружался в сладкое забвение, беспокойство будило его. Пробовал игнорировать, но без толку. Драко казалось, что он повсюду тащил за собой огромный валун. И нести его было всё тяжелее и тяжелее. И сил уже не было. А он всё тащил и тащил. Мерлин, когда уже закончится эта пытка?! Закончится ли?
Болело. Так болит открытая рана, которую раз за разом раздирают…
Голос Уизли в очередной раз заставил Драко вынырнуть из омута мыслей. Рональд снова завёл свою песню под названием «Мы ничего не делаем». Драко хотелось его чем-то стукнуть. Уизли совершенно не умел ждать! Ведь не мог же он не понимать, что ничем больше Гермионе они помочь не смогут. И так поили её Укрепляющими на свой страх и риск… Но Уизли продолжал ныть. Причитать. Жаловаться. И Драко из последних сил сдерживался, чтобы не наорать на него. Разве так сложно было сидеть тихо? И так все были на взводе.
Поттер же с каждым часом выглядел всё мрачнее и мрачнее. И Драко начало казаться, что его тяготило что-то ещё. Поттер не мог долго сидеть на одном месте. Именно он чаще всего проверял пульс Гермионы, заказывал пиццу и готовил всем чай.
Драко же успел за последние два дня несколько раз перечитать «Разделение действия заклятий. Том 1», но так и не нашёл ни единой зацепки. Ничего подобного в книге не описывалось. Тогда он купил второй том в «Флориш и Блоттс» — безрезультатно. Долго расспрашивал продавца, есть ли другие книги на тему, но в них информации было ещё меньше.
Никто не знал, как помочь Гермионе, вот и сидели на кухне молча уже больше часа. Обдумывая. Уже давно договорились, что если завтра Гермиона не придёт в себя, то аппарируют с ней в Мунго, а больше и говорить было не о чём. Но они всё так же сидели вместе, потому что так было спокойнее. Или же просто в душе каждый надеялся, что у другого появится идея.
Поттер вздохнул, уронил голову на руки и начал нетерпеливо притопывать ногой.
— Говори уже! — не выдержал Уизли.
Поттер прочистил горло, но отвечать не спешил. Поправил идеально сидящие очки. Похрустел костяшками пальцев. Драко, наверное, никогда не видел его таким нервным.
— Я ведь так и не рассказал, как догадался, что с Гермионой не всё в порядке, — со вздохом произнёс Поттер.
— Ну и?.. — поторопил Уизли.
— Несколько дней тому назад со мной связался дядя Вернон. Сказал, что к нему приходили Джейн и Стивен Грейнджеры, искали свою дочь.
Драко непонимающе нахмурился. Грейнджер сбежала от родителей, ничего им не сказав? Что за глупости?
— Перед началом войны Гермиона стёрла родителям память.
Брови Драко поползли вверх и он открыл было рот, чтобы уточнить, но Поттер снова предугадал его вопрос:
— Они бы ни за что её не отпустили, если бы она сказала всю правду. А если бы не сказала, то как бы уговорила их спрятаться? — Поттер сделал небольшую паузу продолжил: Короче говоря, ещё во время войны мы с Гермионой договорились, что я помогу ей отыскать родителей. Она переживала, что не сможет вернуть им память, так что по этой теме мы прошерстили всё, что могли найти. Вплоть до того, может ли человек вспомнить всё самостоятельно. Без вмешательства. И… — Поттер снова притих и рвано выдохнул. — В книгах говорилось, такое часто встречается, если волшебник, наложивший на него Обливиэйт, мёртв.
Уизли подавился давно остывшим чаем и закашлялся.
— Т-ты же… кхе-кхе… не хочешь сказать?..
— Нет, конечно! Когда это произошло, Гермиона была жива. Просто у неё были проблемы с магией.
Поттер умолк и вздохнул.
— В общем, её родители только вспомнили и… — он не стал договаривать.
— Гермиона долго была под действием заклятия. Я думаю, ей просто нужно больше времени, — сказал Драко.
Нет, он совсем не хотел успокаивать Поттера. Он успокаивал себя.
* * *
Темнота. Её время от времени разрезали ослепляющие сполохи. Тогда Гермиона щурилась, тщетно пытаясь в их режущем глаза свете разглядеть какой-то ориентир. Но всё выглядело так, будто здесь не существовало ничего, кроме кромешной темноты и ярких вспышек.
Грейнджер присела, чтобы коснуться руками поверхности. Идеально гладкой и тёплой. Из неизвестного материала. По крайней мере, Гермиона не смогла определить его на ощупь.
Находиться в этом месте было крайне… необычно. Будто все эмоции, чувства Гермионы уравновесились. Она ощущала всё и ничего одновременно. Мыслей в голове не было. Совершенно. Даже привычных назойливых напоминаний о немытой посуде, недописанном отчёте, отложенном на потом зелье, работу над которым нужно обязательно завершить до конца недели. Ничего. Как если бы настал тот совершенно фантастический миг, когда все дела завершены, о них можно забыть и расслабиться.
Гермиона ощущала спокойствие и блаженство. Всё шло так, как надо. Ей просто нужно было плыть по течению, ни о чём не беспокоясь, ни о чём не думая. Лёгкое приятное путешествие в гармонии с собой и окружающим миром.
Гермиона была уверена, что идти нужно к тому месту, что его время от времени освещают сполохи. Она не знала, сколько времени шла и сколько ещё нужно будет пройти. И её это совершенно не волновало. Место назначения становилось ближе. Остальное — мелочи.
Гермиона подошла совсем близко. На расстояние вытянутой руки. Или же двух небольших шагов. Она сделала один. Спокойствие вдруг растаяло, и эмоции навалились на неё, словно волна цунами, заставляя замереть на месте от неожиданности.
Гермиона с ужасом смотрела, как от неё отделилась светящаяся фигура и сделала тот последний шаг, мигнув напоследок ослепительной вспышкой. Казалось, она унесла с собой небольшую часть эмоций и воспоминаний. И в груди заныло так жалобно-жалобно. Будто прощалось с чем-то важным, родным.
Сделать последний шаг? Или?.. Куда идти, если она не хочет его делать?
Грейнджер в который раз прищурилась, пытаясь различить хоть что-нибудь. Куда там!
— Гермиона…
Грейнджер вздрогнула и огляделась. Знакомый голос отозвался болью в сердце. Мамин голос. Мерлин и Моргана, как давно она его не слышала!
— Мама? — позвала она тихо.
— Гермиона… — невпопад ответил ей голос отца.
Грейнджер пошла в ту сторону, из которой доносились голоса. Шла наугад, ничего не видя перед собой. Она слышала ещё три голоса. Мужских. Каждый из которых был ей по своему дорог. И если они звали, значит ей нужно было идти…
* * *
— Гермиона? — услышала она обеспокоенный голос Гарри и открыла глаза. И тут же со стоном закрыла их рукой, когда яркий свет лампочки ослепил её.
Странно, но быстрое движение не вызвало уже привычной боли в суставах.
Гермиона откинула в сторону плед и села на диване. В нос ударил приторно сладкий запах Укрепляющих зелий, а Гарри вдруг сорвался со своего стула и бросился её обнимать. Грейнджер ничего не имела против объятий, но не в тот момент, когда она только проснулась и совершенно не понимала, почему спала на диване и что Гарри делал у неё дома.
— Что?.. — она не закончила вопрос, потому что вспомнила. Вспомнила, как мечтала выпроводить Гарри, потому что у неё сильно кружилась голова. Вспомнила, как потеряла сознание, когда провожала его до двери.
— Я так рад, что ты очнулась, — пролепетал Гарри с облегчением, затем отстранился. Лицо его тут же стало строгим, почти осуждающим. Он снова заговорил: — Но если ещё раз ты скроешь от нас Роном что-то подобное…
— О Гарри! — теперь Гермиона сама кинулась его обнимать. И впервые за долгое время быстрое, резкое движение не отозвалось болью. Грейнджер не понимала, что произошло и как такое возможно, но это она выяснит позже. Сейчас Гермиона была просто бесконечно благодарна.
* * *
В дверь позвонили. Гермиона вздохнула и повесила мантию на спинку стула. Прошло несколько дней от момента её пробуждения, что выпал как раз на день рождения её матери. И Грейнджер, всё ещё до конца не веря, что ей настолько повезло, проводила ревизию в шкафу. В конце концов, половина вещей ей даже не нравилась, просто тогда у неё выбора, по сути, и не было.
Позвонили ещё раз. Гермиона подошла к зеркалу и поправила волосы. Ей уже не нужно было каждый раз смотреться в зеркало, желая убедиться, что не видно морщин, но привычка осталась.
Опять звонок. Вот ведь нетерпеливые!
Гермиона открыла дверь. На пороге стоял Малфой, в одной руке у него раскрытая книга, в другой — исписанный пергамент и огромный пакет.
— Привет.
— Привет.
Он не стал спрашивать разрешения войти, тут же прошествовал внутрь, на ходу с энтузиазмом вещая:
— Ты представляешь, сегодня наконец прочитал письма от своего заместителя во Франции. И теперь мне нужно срочно начать варить одно очень сложное зелье. Ты наверняка слышала о нём. Волшебный эликсир для глаз. Если немного ошибиться с количеством белладонны, то можно ослепнуть…
Он, так и не выпуская с рук своей ноши и не переставая говорить, кое-как приоткрыл дверь в лабораторию и протиснулся внутрь. Гермиона только удивлённо приподняла брови, смотря, как он по-хозяйски себя ведёт, и вошла вслед за ним.
— А поскольку у тебя есть лаборатория, — продолжал тараторить Малфой, раскладывая ингредиенты, — я решил начать прямо сейчас. Я бы не отказался от ассистента, кстати.
Драко сунул ей в руки листья мяты.
— Очень тонко порезать. Специальным ножом. Хотя кому я это рассказываю? Ты же сама всё знаешь.
— Так я ассистент, значит?— возмутилась Гермиона. — Никакой я не ассистент, я полноценный партнёр!
— Сначала полноценный парнёр по приготовлению одного зелья, а потом мне весь бизнес на два делить, да? — Глаза его лукаво блеснули. Кончики губ слегка приподнялись. И Гермиона впервые отметила для себя, как Малфою идёт эта его хитринка. Как она придаёт ему обаяние и шарм.
Драко снова начал тараторить, но Гермиона уже не слушала. Она знала, почему он ворвался в её лабораторию, почему говорил много, не переставая, почему смотрел на неё искоса, когда думал, что она не видит. Знала, потому что задавалась тем же вопросом, что и он.
Что теперь?
Их связывал один приятный вечер. Одни объятия. Два приключения. Два поцелуя в губы. Несколько разговоров без ссор и ругани.
Ничтожно мало.
— Ты останешься здесь?
— Ты уедешь со мной во Францию?
Вопросы прозвучали одновременно, и Драко с Гермионой неловко рассмеялись. В обоих появился лёгкий румянец на щеках. То ли от смеха, то ли от смущения.
Когда веселье стихло, они какое-то время молчали. Каждый выжидающе смотрел на другого. Ждал свой ответ.
— Я…
— Я…
Они снова начали говорить в одночасье, и не удержались от новой волны хохота. Более искреннего на этот раз.
— Да оставь ты уже в покое своё зелье! А то я начну думать, что ты и правда пришёл ради него! — сказала Гермиона, отсмеявшись, отобрала у Драко нож и хвост дворога и поставила их на стол.
— Нет, ради каштанов, — ответил он невозмутимо.
Неприятно. Она не знала, что между ними происходило и что ещё произойдёт, но хотелось бы услышать, что здесь из-за неё. Что он пришёл к ней. Какие к чёрту каштаны?
Подавив разочарование, Гермиона только вопросительно приподняла брови. Но он ничего не стал ничего объяснять, и прежде чем Грейнджер успела среагировать, подхватил её на руки и вынес из лаборатории.
— Драко! — взгвизгнула она. — Что ты?.. Куда ты меня несёшь? При чём тут кашт?..
— Добрый вечер, миссис Блэкберри! — громогласно воскликнул Малфой, прерывая её поток вопросов.
— Добрый вечер, миссис Блэкберри, — со смущением пискнула Гермиона, выглядывая из-за его плеча.
Старушка недовольно буркнула что-то себе под нос, и Драко рассмеялся. Так заразно и открыто, что Гермиона и сама начала хихикать, смотря на него. Любуясь.
— Так почему ты?..
Он поставил её на ноги и приложил палец к её губам.
— Потому что ты задаёшь слишком много вопросов, — мягко ответил Малфой, заправляя выбившуюся кудряшку Гермионы за ухо. Склонив голову на бок, он убрал палец с её губ, погладил щеку тыльной стороной ладони. Улыбнулся. И когда он глядел на неё своими горящими глазами, Гермиона чувствовала себя самой красивой девушкой во всём мире.
Как продолжать дышать, когда он так смотрит, так касается?
— Разве не грех сидеть дома и отвечать на твои вопросы, когда здесь так красиво цветут каштаны?
Какие там каштаны? Гермиона и не видела ничего, кроме его горящих, смеющихся глаз, кроме полузаботливой-полулукавой улыбки, кроме длинных пальцев, заправляющих за ухо её локон. Кроме ладони, крепко сжимающей её ладонь.
— Тем более, если ты ждала меня так сильно, что даже не можешь потерпеть, пока я нарежу ингредиенты.
— Драко! Неправда! — возмутилась Гермиона, ощущая, что отчаянно краснеет. А этот чертяка что? А ничего! Стоял себе преспокойненько и так плутовато-плутовато улыбался! Довольный, будто выиграл миллион галлеонов.
— Да ладно тебе, — сказал он наконец. — Я ведь и в самом деле пришёл не ради зелья.
Щёки Гермионы теперь были не просто красными — пылали. И глупая-глупая улыбка расцветала на губах. Но Гермиона не чувствовала себя глупой, ведь на губах Драко была точно такая же улыбка.
* * *
Они шли по аллее в обнимку, и Гермиона была до неприличия счастливой. Еще бы! Ведь у неё впереди ещё столько времени. Ведь она снова была молодой и здоровой. Ведь её держал за руку человек, с которым всё только начиналось. И на сердце было тепло-тепло.
Впереди были ещё сотни зелий, приятных моментов, улыбок, поцелуев, а вместе с ними ссор и недопониманий. Но как без них? Впереди была новая история. И пускай Гермиона не знала, когда и чем эта история закончится, она хотела быть её частью.
А каштаны в Литтл Хьюмблгтоне и в самом деле цвели красиво…
