Глава 23Очень часто блокированием захватывается целый комплекс неприятельских фигур; значительные участки доски становятся непригодными для свободного маневрирования, а иногда и вся вражеская позиция впадает в состояние совершенной неподвижности. Другими словами, паралич распространяется от блокированной пешки дальше на тыл.
Утро четвертого сентября выдалось по-осеннему угрюмым. Оно постоянно хмурилось и, не желая никого видеть, отпугивало своим плаксивым настроением случайных прохожих. Но где-то в Уилтшире небольшая группка людей, облаченных в черные мантии, упрямо стояла под открытым небом перед мраморным постаментом, на котором покоилось тело Люциуса Малфоя.
– Род Ноттов скорбит об утрате. Наша магия с вами.
– Род Эйвери скорбит об утрате. Наша магия с вами.
Драко молча кивал. Он никогда не любил больших сборищ, ритуальных фраз и расшаркиваний. Привык к ним с детства, но так и не полюбил. А повод, заставивший всех этих волшебников собраться сегодня вместе, и вовсе отбивал желание разговаривать.
– Род Мальсиберов скорбит об утрате. Наша магия с вами.
– Род Малфоев этого не забудет, – так же заученно отвечала Нарцисса, слегка склонив голову, как и сын.
Темные круги, залегшие под глазами женщины, и ее бледные впалые щеки не смогли скрыть красоты Нарциссы, но выставили на всеобщее обозрение горечь утраты. Она не плакала и не заламывала руки, только блуждала потерянным взглядом по лицам собравшихся здесь волшебников и, когда они подходили к ней, чтобы выразить свои соболезнования, неизменно повторяла:
– Род Малфоев этого не забудет.
Драко неотрывно смотрел на теперь уже мертвого отца. Юноше трудно было осознать, что вместе с ним он потерял самого близкого в мире человека. Даже мать… Она всегда стремилась защитить, переживала за своего единственного сына и готова была жизнь отдать за его благополучие. Но она любила по-другому, нежно и трепетно, как умеют любить только женщины... А отец заставлял расти. Да, порой ломал под себя, навязывал свою точку зрения и надоедал требованиями соблюдать кодекс, но никогда не обращался с Драко как с ребенком. В кругу семьи отец постоянно осуждал его действия, оценки, слова, характер и даже мысли – кажется, все на свете подвергалось жесткой критике, сдобренной достаточным количеством не самых лестных сравнений: «так себя ведут только магглы», «что за плебейская привычка», «поступок, достойный лишь грязнокровки, а не истинного Малфоя»… Но, выходя за пределы Малфой-мэнора, он никогда не терпел резких высказываний о Драко от других волшебников, и если кто-то по неосторожности позволял себе лишнее, можно было быть уверенным в том, что он пожалеет о своих словах.
– Род Певереллов скорбит об утрате. Наша магия с вами.
Знакомый голос, слишком молодой для того чтобы принадлежать кому-либо из ожидаемых здесь людей, заставил Драко перевести застывший взгляд с тела отца на говорившего волшебника. Он увидел, как глаза матери слегка расширились. Уже через секунду Нарцисса взяла себя в руки, но Драко все равно успел заметить крайнюю степень ее удивления. Перед вдовой стоял темноволосый юноша в черной мантии, который по всем правилам приложил руку к сердцу и согнулся в легком поклоне, ожидая ответа.
– Род Малфоев этого не забудет, – произнесла Нарцисса ровным голосом, скрывающим ее истинные чувства.
Молодой человек выпрямился и не торопясь отошел в сторону, встав по левую руку от Драко, который не сводил глаз со своего однокурсника.
– Певерелл, ты с ума сошел? – сквозь зубы процедил Малфой настолько тихо, что их не расслышала бы пролетавшая мимо мошка. – Ты понимаешь, куда явился?
– Кодекс не позволил мне проигнорировать похороны главы столь древнего рода, – еле слышно ответил Раймонд. – И я удивлен, что здесь собралось так мало людей: мне казалось, история Малфоев заслуживает большего почтения.
– Ты псих, Певерелл, который ни черта не понимает! – зло прошептал блондин. – Мой тебе совет: убирайся отсюда, пока не поздно!
– Я все понимаю, Малфой, – отчеканил Раймонд, впервые посмотрев прямо в глаза слизеринцу. – Утром газеты на всю Британию протрубили о смерти очередного Пожирателя смерти, невероятно радуясь этому факту.
– Какого… – начал было Драко, сжимая кулаки, но затем замер, будто вспомнил о чем-то важном, и смертельно побледнел.
– Тебе надо внимательнее относиться к корреспонденции, – заметил Певерелл, доставая из кармана мантии смятый лист бумаги. – Некоторые студенты не слишком трепетно относятся к личной переписке однокурсников.
– Кто? – выдавил Малфой севшим голосом, выхватив письмо матери.
– Теперь уже не поймешь, – пожал плечами Раймонд. – Гриффиндорцы зачитывали его вслух на ужине. Я решил, что ты забыл письмо в том туалете и кто-то его нашел.
Судя по нахмурившемуся Малфою, так все и произошло.
– Как оно оказалось у тебя?
– Попросил, – отрезал Певерелл, не вдаваясь в подробности.
– И добрые гриффиндорцы сразу его отдали.
– Как видишь.
Драко исподлобья уставился на Раймонда и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его прервал вкрадчивый голос из-за спины:
– Так-так, мистер Певерелл, не припомню, чтобы вы отпрашивались у директора с сегодняшних занятий.
Парни вздрогнули и синхронно развернулись. Северус Снейп – а перед ними стоял именно он – выглядел крайне довольным собой; наверное, именно так выглядит кот, загнавший мышку в угол.
– Здравствуйте, профессор, – поприветствовал зельевара Раймонд, незаметно отпуская волшебную палочку, спрятанную в кармане мантии. – Не ожидал вас здесь встретить.
– Как и я вас, мистер Певерелл, как и я вас, – задумчиво произнес Снейп, переводя взгляд с одного студента на другого. – Советую вам вернуться в Хогвартс. Если ваше отсутствие обнаружится, будет весьма… неловко.
– Благодарю вас за совет, сэр, но боюсь, мне придется немного задержаться. Не волнуйтесь, пропущенные темы я наверстаю.
– Что ж, это ваш выбор, – кивнул Снейп и, перед тем как уйти, тихо добавил: – Но я бы на вашем месте не был столь самоуверен.
Худощавый мужчина по привычке резко развернулся и зашагал прочь.
– Я ожидал здесь увидеть другого нашего профессора, – сказал Раймонд, наблюдая за Снейпом, остановившимся рядом с Беллатрисой Лестрейндж.
– Селвин тоже здесь, – ответил Малфой, сразу поняв, о ком идет речь. – И будет лучше, если он тебя не увидит.
– Откуда такая забота, Малфой? – с легкой усмешкой спросил Певерелл. – Раньше ты не питал ко мне теплых чувств, что-то изменилось?
– Ничего, – резко ответил блондин. – Но ты единственный, кто не побоялся прийти сюда, кроме…
– Кроме Пожирателей смерти? – тихо продолжил за него Раймонд, заслужив еще один пронизывающий взгляд. – Знаешь, Малфой, я совсем не знал твоего отца, да и с тобой практически незнаком, но любой уважающий себя волшебник должен помнить о своих обязанностях. Мы сейчас провожаем не просто Люциуса Малфоя, а главу магического рода с многовековой историей, и тот, кто не явился сюда в этот момент, просто забыл о своем долге.
– Откуда такой пафос, Певерелл? – как можно равнодушнее поинтересовался Драко, но по его лицу было видно, что он не ожидал услышать ничего подобного. – Считаешь, что сейчас кто-то смотрит на традиции? Думаешь, они кому-то нужны?
– Они нужны мне. Не знаю почему, но я просто не мог поступить по-другому, это было бы… неправильно…
Малфой посмотрел на ровесника, и, пожалуй, впервые увидел на его лице непонятную растерянность, будто юноша и правда не мог объяснить свой поступок, а действовал по наитию.
– Ты ведь не уйдешь, да?
– И не надейся.
Малфой покосился на Раймонда и криво усмехнулся:
– Певерелл, ты все-таки псих.
***
– Робардс!
– Да, министр!
– Информацию о смерти Люциуса Малфоя уже проверили?
– Да, министр, – повторил Гавейн Робардс, но уже без прежнего энтузиазма. Он слишком хорошо понимал, какой за этим последует вопрос.
– И? Данные подтвердились?
– Да, министр, – на этот раз совсем уж убито произнес глава аврората.
– Так какого Мордреда ты еще здесь, Робардс?! – что было мочи заорал Скримджер, заставив своего подчиненного вжать голову в плечи. – Рыба сама плывет в руки, сейчас не время сидеть на месте!
– Сэр, наши люди уже побывали в Уилтшире. Мы не можем попасть в поместье.
– То есть как это не можем?! – снова прогрохотал министр. – Только не говори, что Малфои не сняли родовую защиту! Они аристократы до мозга костей и никогда бы не нарушили традицию!
– Защита снята. Вход, как и положено, открыт для всех, – подтвердил аврор, предпочитая не смотреть в глаза министру магии. – Но они наложили сферу от Злого умысла, обычаи не запрещают подобных заклятий.
– Робардс, – начал Скримджер неожиданно тихо, что было дурным знаком, – только не говори, что мне надо учить тебя обходить подобные чары… Аппарируйте сразу внутрь!!!
– Мы пытались! – Голос Робардса сорвался. Трясущимися руками мужчина провел по лицу, будто пытаясь смахнуть паутину усталости, налипшую на глаза. – Мы пытались… Праудфут хотел переместиться за границу сферы, но его… Его разорвало на части.
Скримджер уставился на главу аврората, не проронив при этом ни слова. Только нахмуренные брови указывали на то, что министр озадачен произошедшим.
– Вы установили дежурных на границе заклятья?
– Да, – кивнул Робардс, – но толку от этого как от лепреконского золота. Все Пожиратели аппарируют сразу в поместье, на них сфера не действует. Видимо, чары размещены и внутри, а не только на границе, в них и угодил Праудфут. И скорее всего, они уничтожат любого, кто ставит своей целью навредить гостям и хозяевам замка.
Руфус Скримджер тяжело вздохнул и медленно опустился в свое большое кресло.
– Видимо, скорее всего… – прошептал министр, прикрыв глаза. – Мы снова лишь зрители, Робардс. Мы снова можем лишь наблюдать.
– Возможно, это к лучшему? – осторожно заметил аврор. – Нарушить многовековую магическую традицию и атаковать во время похорон… Как воспримет это общество?
– Общество примет все, что позволит избавиться от Пожирателей, – уверенно ответил Скримджер, вновь поднимаясь с кресла. – Но эти выродки, при всей своей вере в обычаи, слишком осторожны, чтобы рисковать собственной шкурой. Ни один из них даже не вышел за границы чар, все сразу аппарируют внутрь.
– Кроме одного.
– Что?
– Я говорю, все, кроме одного, – повторил Робардс. – Один парень аппарировал недалеко от поместья и только потом прошел заклятье. Судя по мантии, студент Хогвартса, старшие курсы. Наверное, друг Драко Малфоя, решивший поддержать своего товарища. Мы не стали его задерживать.
– Наверное? Наверное?! – снова взвился Скримджер и посмотрел на Робардса так, будто готов был размазать его по стенке. – Робардс, ты аврор или гадалка? Немедленно выяснить, кто это был! Хоть с этим аврорат может справиться?
– Да, министр.
– Дежурство продолжить. Попробуйте подключить Отдел тайн и определить особенности наложенных чар. Если они активируются только при открытой агрессии, то можно попытаться внедрить своего шпиона. Ясно?
– Да, министр.
– Ну так исполняй! И чтобы вечером у меня на столе лежал полный отчет по сегодняшней операции! Можешь идти.
– Да, министр! – уже намного бодрее ответил Робардс и в тот же миг вылетел из кабинета Скримджера с облегчением человека, сумевшего выйти живым из клетки с разъяренным львом.
***
На официальных приемах, посвященных принятию нового главы рода, свадьбе и похоронам, рассадка гостей требует особого внимания. Как и при обычном званом обеде, она должна учитывать ранг волшебников и порядок их родового старшинства, но не меньшее значение здесь имеет и кровная связь приглашенных с хозяевами дома. Так, на похоронах самое почетное место справа от вдовы занимает ближайший родственник семьи, в данном случае – Беллатриса Лестрейндж, родная сестра Нарциссы. Напротив хозяйки, на противоположном торце длинного стола, находится место наследника, которому еще предстоит пройти древний обряд, дающий ему право называться главой рода, другими словами – место Драко Малфоя. Стул справа от наследника должен занять волшебник, чей род наиболее древний из всех присутствующих; и Элеазар Селвин, вынужденный устроиться по левую руку от Малфоя, мог сколько угодно кривить губы, но род Певереллов неоспоримо старше остальных. Сам же Раймонд был чрезвычайно рад выпавшему раскладу и совершенно не задумывался над тем, как хитро сплелись за столом ветви генеалогических древ благородных волшебных семейств.
– Мистер Певерелл, не могли бы вы приоткрыть завесу тайны, – обратился к Раймонду Селвин, когда правила этикета позволили перейти к общению с гостями, – и рассказать, где же столь длительное время скрывался ваш род?
Раймонд едва заметно вздрогнул и напряженно уставился на своего профессора. Наконец, когда пауза затянулась до неприличия, юноша ответил, осторожно подбирая слова:
– Боюсь, моя семья не для того хранила этот секрет на протяжении многих веков, чтобы я его раскрыл, сэр.
– Разумеется, – сказал Селвин с каменным лицом, по которому невозможно было прочитать никаких эмоций. – И спрашивать о причине вашей игры в прятки, видимо, тоже не имеет смысла. Хотя, признаюсь, мне было бы интересно узнать о судьбе Клависа.
– Сожалею, профессор, но я не тот, кто расскажет вам об этом, – медленно произнес Раймонд, стараясь ничем не выдать своего незнания по затронутой теме.
– Не сомневаюсь.
Селвин покосился на бутыль с красным вином, предназначенную только для наследника и его лацертов – ближайших соседей за столом. Повинуясь взгляду волшебника, бутыль поднялась и проплыла несколько дюймов в сторону пустого бокала. Раймонд, задержав дыхание, наблюдал за тем, как тонкая струйка наполняет хрустальный фужер, ни капли не проронив на белоснежную скатерть. Затем Селвин левой рукой поднес бокал к губам и замер, прикрыв глаза. Раймонд с трудом заставил себя усидеть на месте. Почему этот Пожиратель не пьет? Наслаждается запахом прекрасного напитка перед тем, как сделать глоток, или что-то заподозрил?
Через секунду глаза Селвина широко раскрылись, и он с такой силой сжал фужер, что тот лопнул в его руке. Раймонд вскочил, опрокинув стул. Гости оглянулись, некоторые даже выхватили волшебные палочки, но заметив, что мужчина держится за левое предплечье и морщится от боли, успокоились и вернулись каждый к своему разговору.
– Велиарово отродье… – едва слышно прошептал Селвин, потирая испачканную вином руку. – В чем дело, мистер Певерелл? Вас тоже что-то беспокоит?
– Нет, сэр, – выдавил из себя юноша, снова устраиваясь за столом. Краем глаза он поймал заинтересованный взгляд Снейпа, сидящего довольно далеко, но оттого не менее опасного, и постарался принять безразличный вид, что получилось из рук вон плохо. Раймонд был слишком обеспокоен поведением Селвина, решив, что его замысел раскрылся.
– Прошу прощения, мистер Малфой, – произнес Селвин, поспешно вставая со своего места, – но мне пора идти. Еще раз примите мои соболезнования.
Не дожидаясь ответа, Селвин быстрыми шагами направился к Нарциссе, попрощался с хозяйкой дома и стремительно покинул Малфой-мэнор.
– Что это с профессором?
– С Селвином? – уточнил Малфой и после кивка Певерелла коротко бросил: – Вызов.
Раймонд нахмурился и оглядел собравшихся здесь людей. Нарцисса на противоположном конце стола была чем-то озабочена и лишь рассеянно кивала своей сестре Беллатрисе. Незнакомые люди тихо переговаривались между собой, соблюдая должную на таких мероприятиях сдержанность аппетита и угрюмость лиц. Снейп, в связи со своим происхождением занимавший наименее почетное место в равной удаленности от вдовы и наследника, беспокоил Раймонда больше всего, поскольку то и дело подозрительно косился в сторону юноши.
– Ты ведь толком не понимаешь, о чем я, да? – снова заговорил Драко, привлекая внимание Раймонда. – Хочешь стать одним из нас, но не знаешь как, поэтому и пришел сюда, верно?
Малфой сделал большой глоток из своего бокала и продолжил:
– Думаешь, это так круто – быть Пожирателем смерти? Поначалу оно, пожалуй, действительно так… до первого задания.
– Что ты пьешь? – прервал поток откровений Раймонд, уже догадываясь, какой получит ответ.
– Вино, – объявил Драко и, отсалютовав бокалом, сделал еще один большой глоток. – И тебе советую, вряд ли еще когда-нибудь попробуешь такое.
– Тебе же мать запретила пить сегодня…
– Запретила? – хмыкнул Малфой и демонстративно осушил свой фужер. – Не ей мне запрещать что-то, тем более в такой день.
– Драко, послушай…
– Я, кажется, не велел называть меня по имени, – перебил Малфой. – Тебе следует быть внимательнее, особенно если ты хочешь вступить в наши ряды. Но я бы не советовал.
– Почему? – спросил Раймонд, наклонившись к собеседнику. Теперь заставить слизеринца замолчать было невозможно, оставалось надеяться лишь на то, что никто не обратит внимания на их тихий разговор.
– Потому что у тебя есть выбор, которого не было у меня, – заявил Малфой. Подчиняясь его взгляду, бокал снова наполнился коварным вином. – Его все боятся не просто так, уж поверь. Он не щадит не только своих врагов, но и союзников, посмотри хотя бы на моего отца.
– Ты хочешь сказать, что Люциус Малфой…
– Был убит Темным лордом. Да, именно это я и хочу сказать, а что? – громко сказал Драко. Так громко, что на него стали оборачиваться, но молодого наследника это не остановило. – Все знают об этом, но молчат! Как будто молчание защитит остальных, но ни у одного из нас нет гарантий, что он не будет следующим!
– Мистер Малфой, похоже, вино ударило вам в голову.
– Что вы, мистер Трэверс, я как никогда трезво смотрю на жизнь. И знаете, что я вижу? Что ни у кого из присутствующих здесь нет шансов. Раньше я считал, что таким шансом обладал мой отец. У него было все, чтобы я мог так думать: деньги, власть, могущество. Но оказалось, что все это не стоит и ломаного кната.
– Вряд ли гостям это интересно, – твердо прервала сына Нарцисса, до которой долетел конец его пламенной речи. – Драко, тебе следует подняться в свою комнату.
– Вовсе нет, – покачал головой тот, допивая второй бокал. – И почему я не могу говорить об отце на его похоронах, ведь мы для этого и собрались здесь, не так ли? Возможно, он был не самым лучшим семьянином, слишком деспотичным и требовательным, зато эти же качества всегда помогали ему быть лидером. Взять хотя бы состояние Малфоев, которое он успешно преумножал. А что бы стало с этим наследством, исполни гоблины последнюю волю деда? Какой-то бастард промотал бы все до последней нитки, превратив род Малфоев в посмешище.
– Посмешище сейчас ты, Драко, – заметила Беллатриса Лестрейндж, бросив на племянника тяжелый взгляд. – Ты позоришь Темного лорда и покойного отца, иди наверх, как велела мать.
– Милая тетя, вы так заботливы, – насмешливо ответил на это Малфой, и не думая вставать со своего места, – вот только я не собираюсь никуда идти, пока не допью это чудесное вино. А раз уж я остаюсь, мы можем продолжить нашу светскую беседу. Если вам не нравится обсуждение Малфоев, давайте сменим тему. Как насчет вас, тетя? Мне всегда было любопытно, Родольфус давно знает о ваших чувствах к Лорду и просто смирился с этим или он настолько слеп, что до сих пор ничего не замечает?
– Ах ты мелкая тварь! – прошипела Беллатриса, выхватывая палочку. Судя по искаженному ненавистью лицу, на ее языке уже вертелись слова одного из непростительных заклинаний, и только ладонь сестры на плече да ее успокаивающий шепот спасли мальчишку от гнева волшебницы.
– Пожалуйста, не надо, – мягко сказала Нарцисса, обращаясь то ли к сестре, то ли к сыну. – Не будем оскорблять память Люциуса нашей ссорой. Только не сегодня.
Еще несколько секунд Беллатриса держала на прицеле наследника Малфоев, но затем все же опустила палочку, презрительно кривя рот.
– Спасибо, – прошептала Нарцисса.
– Да-да, тетя, большое спасибо, что не стали убивать меня в собственном замке, а то для Малфоев такая смерть скоро станет дурной привычкой. Мерлинова борода, эти бокалы слишком маленькие, еще вина!
– Эванеско!
Облюбованная Малфоем бутыль мгновенно опустела, и этот факт настолько поразил слизеринца, что тот наконец-то замолчал, пытаясь осознать произошедшее.
– Хватит, Драко, – сказал Раймонд, опуская волшебную палочку. – Ты выпил уже больше, чем требовалось.
– Какого Мордреда?! – снова обрел дар речи Малфой. – Певерелл, ты совсем спятил? Забыл, где находишься?
– Вот это я как раз помню, – улыбнулся юноша чему-то своему. – И еще я помню, как тебя просили подняться наверх, почему бы тебе не последовать этому совету?
– Да кто ты такой, чтобы мне указывать! – продолжил распаляться Малфой. – Вести себя подобном образом в чужом доме и так разговаривать с его хозяином – оскорбление! Хочешь занять мое место, Певерелл? Думаешь, к тебе Темный лорд будет более благосклонен?
– Драко, прекрати!
– Я запретил тебе называть меня по имени!!! – проорал Малфой, стукнув кулаком по столу так, что звякнули тарелки. – Ты меня бесишь, Певерелл! Бесишь своим спокойствием, одним своим видом всезнающего Мерлина, который на деле ничего не видит у себя под носом! Кем ты себя возомнил? Архимагом? Так вот я тебе скажу, что никакой ты не архимаг и никогда им не станешь. Ты просто неизвестно откуда взявшийся выскочка, темная лошадка для всех вокруг, а потому тебя остерегаются и, если честно, хотят от тебя избавиться. Никому не нравятся мутные личности, ведь никогда не знаешь, чего от них ожидать.
Раймонд крепче сжал палочку в кармане мантии, почувствовав, как его буравят взгляды собравшихся здесь волшебников. Он поднял глаза и увидел Снейпа, задумчиво потирающего подбородок. В отличие от остальных зельевар рассматривал не Раймонда, а пустую бутыль из-под вина, которое так полюбилось Малфою.
– Что ж, раз я здесь настолько нежеланный гость, то думаю, мне стоит уйти, – сделал попытку выбраться из этого логова Пожирателей Певерелл, но по усмешке Малфоя понял, что так просто это ему не удастся.
– Ну уж нет, ты оскорбил меня, и тебе придется за это заплатить. Я вызываю тебя на дуэль.
– Драко, ты переходишь границы! – возмутилась Нарцисса, вставая со своего места. Было видно, что терпение волшебницы лопнуло. – Во-первых, этот молодой человек не сделал нам ничего дурного, а во-вторых, ты прекрасно знаешь, что дуэль в день похорон недопустима.
– Он сделал достаточно для того, чтобы я потребовал у него сатисфакции, – заметил Драко, стоя на своем. – А день пусть выберет сам, я не настаиваю на немедленной дуэли.
Волшебники вокруг, до этого просто наблюдавшие за устроенным Драко представлением, вдруг зашептались. Все они стали напоминать рассерженный улей, который в любой момент мог наброситься на незадачливого прохожего.
– Я принимаю вызов. О времени договоримся позже, когда оба будем в Хогвартсе, – решился Раймонд, поняв, что любая задержка в Малфой-мэнере может стоить слишком дорого. – Миссис Малфой, прошу прощения за причиненные вам неудобства. Надеюсь, мой ранний уход не слишком вас огорчит.
И поклонившись остальным, Раймонд Певерелл поспешил покинуть негостеприимный дом, в очередной раз проклиная свою самонадеянность.
