Глава 23На улице заметно поблекли краски: солнце спряталось за тучу, не желая показываться людям до тех пор, пока его не омоет дождь. Наверно, оно стеснялось своих пятен. Какие были мысли у солнца, Гарри точно не знал, но до ворот церкви ему пришлось бежать, прикрыв курткой голову. Магию он использовать не хотел и не мог: все же маглы рядом. Он постучал в ворота, так гостеприимно распахнувшиеся в воскресенье, но они оказались закрыты. Плюнув на все и решив, что найдет Шпренгера в замке, а нет – так он все равно придет туда, Гарри помчался по склону, разбрызгивая грязь, пачкая брюки и кляня папашу на чем свет стоит. Мог бы хоть дорогу проложить или что там…Шпренгеру вот тоже неудобно идти вверх. Он ругался с улыбкой, не употребляя выражений страшнее «чтоб вас, папенька, Невилл Долгопупс зельям учил!», он был рад и дождю, и грязи, и холму. Иногда, знаете, надо – чтоб дождь был. Пятна смыть, что ли?
У поворота, с которого Гарри когда-то увидел Беллармина, его кто-то ждал, в черной мантии инквизитора, с крестом. Все как полагается. Гарри сразу понял, что он из «новых», перешел на шаг, незаметно достал палочку, опустив руки и позволив дождю капать на голову.
Заметив Гарри, фигура в черном, стоявшая столбом до того, теперь так же приосанилась и пошла навстречу юноше. Лица Гарри не видел – оно было скрыто капюшоном. Лишь чуть сверкали белками глаза и блестели при ухмылке зубы.
- Мистер Поттер? – спросила она хрипло.
- С кем имею честь? – холодно спросил Гарри. Хотелось поежиться – затекла за воротник вода, но он не позволил себе, решив, что ежиться сейчас, когда надо произвести впечатление, не стоит.
- Отец Доминик, - вежливо и чуточку приторно ответила фигура.
- О, - холодно и спокойно отреагировал Гарри и, вспомнив основателя Доминиканского ордена, о котором ему говорил в поезде Шпренгер, со скрытой иронией уточнил, - тот самый?
Доминик усмехнулся.
- Нет, конечно, но я польщен вашим знанием истории.
- Я тоже, верите? Что вам нужно, любезнейший?
- Кто, - с мерзкой ухмылкой уточнил в свою очередь Доминик.
- И кто же?
- Вы.
- Я? – Гарри поднял брови.
Было тихо. Только дождь шуршал по траве, мягко, с еле слышным мягким стуком падая на землю. Капли стекали с плотного капюшона Доминика и так же, с тем же звуком и шорохом падали на землю. Под воротник Гарри натекло еще. По очкам струйками сбегала вода. Доминик чуточку расплывался.
- И чем я могу быть вам полезен? Я, знаете ли, не верующий, - холодно и стараясь говорить так же, как и Снегг, когда обращался к нему, Гарри или к Невиллу, желая показать их тупость.
- О, не верой, мы знаем, что вы не поклоняетесь Истинному Богу, - последние слова священник произнес с легким осуждением.
- Средствами? Увы, я не могу.
- Нет, нам не нужны деньги.
- Что же вам нужно от меня?
- Вы!
Гарри был настороже и когда нож, скользнувший в руку Доминика, хотел было пропороть ему живот, он увернулся.
- Святой отец, это преступает законы веры, - резко заметил он, не желая бить его.
- Какие тебе законы, сатана! – злобно ответил он и сделал еще выпад, который частично удался только из-за того, что Гарри поскользнулся. Он ранил его в левую руку.
- Эй! Я вынужден буду применить силу!
- Мы все равно убьем тебя!
- Богу не угодно убийство!
- Не поминай имени Бога твоего всуе! Не тебе, сатанинскому отродью, знать, что угодно Творцу, а что нет!
Гарри замер. Он снова был там, в камере пыток, на ведьмином кресле, а эти слова сказал Генрих Крамер. Он сказал это, он бил и мучил его. Он лишил его радости быть со Шпренгером! С Яковом Шпренгером! И этот тоже. И эта скотина… Гарри обуяла ярость, тройная ярость – от боли прошлого, не ушедшей еще в недра памяти, боли настоящего и боли будущего, страха потерять семью, Балиана Шпренгера, Беллармина, Сантори, Малфоя…и этот пес… он хочет убить его?! Он хочет убить и их? Отравить жизнь им?!
- Авада Кедавра!
Гарри стоял под дождем, смотря на умершего Доминика, жалея, что не оставил его в живых для допроса, все еще частью себя в прошлом.
Дождь капал, мягко падая в землю, затекал за воротник.
Гарри поежился.
- Вот, выпей, - Шпренгер протянул ему чашку, - что-то ты переволновался, Гарри. Неужели каждая смерть так на тебя действует?
- Нет, - тихо ответил Гарри, - но он…я испугался.
- Кого? Его?
- Нет. Он повторил слова, сказанные Крамером, я вспомнил, что он лишил меня еще пяти дней общения со Шпренгером, я испугался, что и этот лишит меня счастья… счастья с женой, с вами, с мистером Сантори и мистером Беллармином…сегодня я встретил Малфоя…я говорил?
- Да, говорил.
- И с ним тоже приятно общаться. И я… не позволил ему. А теперь жалею. Что он смог бы сделать? Ничего. А я…я убивал не столько его, сколько страх прошлого и страх будущего…
- Бывает и так. Успокойся. Никакая сила не сможет тебя лишить твоего счастья. Никакая – запомни. Пока ты борешься за него – хоть все Новые Инквизиторы, старые и Бог его знает еще какие не смогут лишить его тебя.
- Спасибо, мистер Шпренгер, - улыбнулся Гарри, чувствуя, как его согревает и успокаивает не столько питье, сколько слова Шпренгера, его присутствие и его добрая улыбка.
