Глава 23После прибытия из Нью-Йорка Артур взял паузу в работе на несколько дней. Самые сложные дела были улажены, и теперь можно было устроить себе небольшой отдых, чтобы потом, когда наступит горячая пора, не жалеть об упущенном времени. Для Ариадны и запланированного ею разговора настал самый подходящий момент.
На этот раз ей не хотелось откладывать неприятную беседу до вечера, так как ложиться спать рядом с недовольным и задумчивым Артуром, было не слишком приятно. Дабы сохранить мир в отношениях, в прошлый раз ей пришлось промолчать и оставить некоторую долю недоговоренности, что очень сильно угнетало. Так что, поймав момент после обеда, когда сын отправился спать, и в доме наступило временное затишье, она набралась смелости и толкнула дверь в кабинет мужа.
Ей нечасто приходилось бывать здесь. В основном она заходила в рабочее пространство Артура только в тех случаях, когда требовалась уборка или поиски какой-либо важной информации, но ей вообще никогда не доводилось попадать в кабинет без его ведома.
Артур сразу же поднял глаза, отрываясь от компьютера и с любопытством глядя на робко входящую жену. Сейчас она выглядела как маленькая девочка, которая прокрадывается в спальню родителей. Ее большие темные глаза были настороженными и взволнованными, что, однако, не мешало ей с интересом разглядывать книжные стеллажи, расставленные по двум сторонам от его стола.
– Входи, не бойся, – тепло улыбнулся он. – У тебя какое-то дело?
– Да, – она тяжело вздохнула и, пройдя внутрь, устроилась в кресле, стоявшем в самом углу комнаты, намеренно игнорируя стул, стоявший за столом напротив Артура. – Есть разговор.
Они всегда сообщали друг другу о необходимости важных, но неприятных обсуждений, словами: «Есть разговор». Это было своего рода обычаем, который выработался в первые же дни совместной жизни и служил неким оповещением о том, что предстоящая беседа не будет развлекательной, но и пропустить ее никак нельзя.
– Я тебя внимательно слушаю, – все еще улыбаясь, ответил Артур, завершая привычный ритуал.
– Хорошо. На этот раз я хочу поговорить о том, чего сама избегала всеми силами. Все три года, что мы прожили одной семьей, ты ни разу не спросил меня о том, кем является биологический отец Джо, и почему мы с ним не вместе.
– Ты просила не вмешиваться.
– Однако я знаю, что тебе очень хотелось узнать причины, по которым я сознательно лишаю своего ребенка возможности узнать одного из своих родителей, но ты безупречно держал слово, и я благодарна тебе за это.
– Спорить не буду, – согласился Артур – временами этот вопрос действительно сильно мучил меня.
– Пришло время обо всем тебе рассказать, – быстро, боясь передумать или струсить, проговорила Ариадна. – Я прошу тебя только об одном – не делай поспешных выводов.
– Ты же знаешь, что от тебя я приму любую правду, – стараясь успокоить ее, заверил Артур.
– Сомневаюсь, что это входит в пределы твоих ожиданий, – горько улыбнулась она, набираясь решимости перед последним прыжком.
– Просто скажи, кто это, – едва заметно подаваясь вперед и уже почти не скрывая напряжения, сказал он.
Ариадна кивнула, собирая всю свою смелость в кулак.
«Еще не поздно передумать? Вздор! Кобб уже знает правду, так чего теперь скрывать. Рано или поздно он вернется из Парижа, и тогда вся правда точно выйдет на свет. Уж лучше пусть Артур узнает все это от меня, чем от него».
– Я родила сына от Кобба.
Артур смотрел на свою жену, тщательно фиксируя каждое внешнее проявление ее эмоций, которые менялись в сумасшедшей стремительностью. Страх перед признанием сменился напряженностью самого момента, которая уступила место опустошенности. И сейчас, когда все необходимые слова были сказаны, она сидела на самом краю, выпрямив спину и накрепко сцепив пальцы. Ее дыхание было неглубоким и частым, отчего кожа стала бледнее и белизна ее лица резко контрастировала с темными волосами. И все же, самым очевидным и безошибочным признаком растерянности и возвращающегося страха были мелко подрагивающие длинные ресницы – он видел это со своего места.
Нужно было скорее заговорить, разрядить обстановку, дать ей возможность расслабиться, но отчего-то слова не шли с языка, и он просто смотрел на нее, горя желанием подойти ближе и заключить ее в объятия, выражая благодарность за столь честный поступок.
– Я знаю, – наконец, заставив себя пошевелиться, выдохнул он.
***
Накануне перелета обратно в Лос-Анджелес, Доминик никак не мог заснуть. Неожиданность свалившихся на него новостей наряду с новыми вопросами, не давали ему покоя. Сколько бы он ни старался успокоиться и заставить себя думать о чем-нибудь другом, неопределенность давила на него, и результатом этого было вынужденное бодрствование, продолжавшееся уже несколько часов.
– Все не спишь, – Майлс заглянул в гостиную, где уже вторую ночь должен был спать бывший муж его погибшей дочери.
Доминик поднялся с дивана, и расстроено кивнул:
– Да, что-то все никак не уснуть…
В другое время вид профессора, стоявшего в халате и тапочках, мог немало позабавить его, но сейчас ему было не до веселья, хотя он все-таки отметил про себя, что Майлсу явно не хватает шелкового колпака не голове.
– Там, на полке, – Майлс указал на один из своих шкафов – есть аудиокниги. Рядом найдешь проигрыватель и наушники, если это тебе интересно.
– Никогда не пользовался аудиокнигами, – рассмеялся Кобб.
– Это потому что ты все еще можешь читать лежа, – невозмутимо пояснил Майлс. – Но тебе стоит попробовать хотя бы сегодня. Допустим, мне они здорово помогают от бессонницы.
– Хорошо, спасибо, – благодарно вздохнул Кобб вслед удаляющемуся профессору.
Он все еще не был уверен, что ему стоит это делать, но решил подойти и полюбопытствовать, что за записи хранятся на полке у Майлса. Проигрыватель, которым пользовался его тесть, был совсем старым, но Доминика это нисколько не удивляло. Рядом с устройством, сложенные в аккуратную стопочку, лежали диски.
Справочники, легенды, мифы, даже пара восточных эпосов – ничего особо интересного Кобб не нашел, и уже почти решил отказаться от этой затеи, когда в самом конце его взгляд упал на коробочку без лицензионной обложки. Вместо красочной глянцевой бумажки под прозрачной пластинкой покоился простой белый листочек подписанный знакомым почерком.
«Любимому профессору
Эту книгу я записала сама.
Спасибо за ваши труды и бесконечное терпение.
Я никогда не забуду всего, что вы для меня сделали.
Ариадна».
У него не было абсолютно никаких сомнений – именно это он и будет слушать. Хотя, нажимая «play», он поймал себя на мысли, что понятия не имеет о содержимом этой книги.
Тихий, приятно низкий и немного глухой голос Ариадны зазвучал в наушниках, Кобб прикрыл глаза и попытался отгородиться от всех своих мыслей, погружаясь в мир героев Ясунари Кавабата.
Почему она выбрала именно эти новеллы? Она читала не спеша, делая паузы и иногда переводя дыхание, но по ее голосу чувствовалось, как сильно ей нравится то, что она делает. Опыта в создании аудиокниг у нее было немного, и потому иногда было слышно, как рвется наружу тщательно сдерживаемый смех, а в другие моменты в ее рассказе сквозила откровенная грусть.
Когда она дошла до «Письма о родинке», сопроводив анонс нового этапа небольшим комментарием, из которого Доминик узнал, что это был ее любимый рассказ, он уже впал в состояние, близкое к дремоте.
Слушая историю, написанную от лица несчастной женщины, у которой не было счастливого детства и полноценной юности, чей брак был разрушен по неизвестным причинам, он представлял на ее месте маленькую Ариадну.
«Вам стало все равно, потому что вы перестали любить меня – только сейчас я понимаю это», – голосом Ариадны говорила безымянная женщина. Слышать, как она произносит эти слова, было больно.
Это было письмо к бывшему мужу, с которым главная героиня не виделась уже несколько лет. Она ни разу не сказала, что любит адресата и не произнесла ни слова о том, что тоскует по нему. В каждом звуке ее голоса была вина. Всепоглощающая вина за одиночество, на которое она обрекла и себя и того, о ком думала больше всего.
Он заведомо знал, что она не встретится с тем, кого любит. Письмо подойдет к концу, и дальнейшая судьба героини останется неизвестной. Но ему очень хотелось, чтобы у этой истории был счастливый конец, потому что он был уверен в том, что эта женщина заслуживает лучшей доли.
Сон пришел к нему незаметно. Голос любимой женщины продолжал звучать в наушниках, навевая сновидения, которые должны были расставить все по своим местам.
