Глава 23…Сириус уворачивается от красного луча, посланного Беллатрикс, – он смеётся над ней…
– Ну же, давай! Посмотрим, на что ты способна! – восклицает он, и его голос раскатывается эхом по огромной комнате.
Блэк делает шаг назад, поднимаясь на одну из ступеней, ведущих к страной каменной арке, в проёме которой колышется полуистлевшая ткань… или это и не ткань вовсе – и вдруг слышит шёпот: очень тихий, манящий, ласковый. Он прислушивается невольно: ему кажется, что среди множества этих шепчущих голосов можно разобрать знакомые – он только не может понять, чьи именно, но он, конечно же, хорошо знает их… Беллатрикс вскидывает палочку вновь… Гарри, перепуганный, бледный, глядит то на Сириуса, то на Дамблдора, и в его глазах уверенность в том, что они победят, непременно ведь победят, начинает сменяться страхом – он снова смотрит на помост с аркой, но бежать туда далеко, очень уж далеко…
Из палочки Беллатрикс вырывается яркий малиновый луч – и летит прямо в Сириуса. Блэк глядит непонимающе и удивлённо, отшатывается… и последнее, что он видит перед тем, как тот ударяется о его грудь – это как посреди наполненного вспышками и криками зала, словно соткавшись из воздуха, возникает его давно уже мёртвый брат, облаченный в длинные светлые одеяния. Регулус совсем как живой и почему-то держит на руках ребёнка, нежно прижимая его к себе – и Сириус вспоминает, как очень давно… или же совсем недавно – он не может точно сказать, что-то странное произошло то ли со временем, то ли с его памятью – отдал маленького Гарри… кому-то – видимо, Регулусу? И Блэк, наконец, понимает, что о Гарри теперь позаботятся и что он всё сделал правильно – и свободен, и может уйти туда, куда так ласково и настойчиво зовёт его шёпот. Луч достигает, наконец, его груди и, обездвиживая, толкает назад – Сириус запрокидывается, его тело выгибается дугой и…
В суматохе боя, в шуме, который перекрывает восторженны крик миссис Лестрейндж, не все обращают внимание на негромкий характерный хлопок, с которым в зале появляются двое: человек, держащий на руках старого угрюмого эльфа. На мужчине серебристая мантия и яркий красно-жёлтый шарф – ни Джинни, ни Невилл, ни Луна, которые замечают их появление из разных частей зала его не знают. А вот Гарри уже видел это лицо – несколько недель назад, в зеркале со своим крёстным, совершенно пьяным и декламирующим какие-то дурацкие вирши…
Полубезумный крик Беллатрикс сразу привлекает к себе внимание Мальсибера – тот видит её, потом замечает Сириуса, неумолимо летящий луч… и успевает сделать то единственное, что приходит ему в голову в такой ситуации: выставить за спиной Блэка щитовые чары – потому что арка вызывает в нём ужас, холодом прокатывающийся по позвоночнику. Его чары слишком сильны, пожалуй: Сириус ударяется о них спиной и падает, но уже вперёд и, всё-таки не сумев скинуть до конца заклинание и тем более удержаться на ногах, кубарем скатывается с пьедестала, успев услышать, как ставший при его падении голодным шёпот становится рассерженным и чуть ли не разочарованным… Блэк вскакивает тут же – и трясёт головой: реальность, почти уплывшая, скрывшаяся за обманчивым и плотным туманом, обрушивается на него без всякого милосердия, и он понимает и то, что едва не погиб сейчас, и что роковое видение, зовущее его за край, и не думает исчезает, и, Мерлиновы кальсоны, это вовсе не Регулус с годовалым младенцем, а вполне живой Мальсибер с Кричером на руках, и более странное зрелище даже вообразить сложно.
Беллатрикс издаёт ещё один крик – на сей раз ярости – и вдруг падает, связанная Мальсибером: верёвки опутывают её щиколотки и икры… Она кричит – а Ойген с яркой, широкой улыбкой говорит ей:
- Белла! Здравствуй, - и медленно идёт к ней, держа палочку наготове.
- Мальсибер! – яростно кричит она – с такой ненавистью, что если бы та могла убивать, он мгновенно рухнул здесь замертво.
- Привет, - он смеётся очень громко и радостно… но почему же её муж ничего не делает? Ни муж, ни свояк: Люциус Малфой стоит с невероятно изумлённым лицом, но не предпринимает ни одной попытки как-нибудь помешать Ойгену, а Родольфус увяз в бою. Блэка всё еще немного шатает – от падения у него слегка шумит в голове, и всё ещё чудится этот же шёпот, очень требовательный и злой – но он встряхивается и наводит палочку на Малфоя. – Уходим отсюда, - почти что кричит Мальсибер, кидаясь к нему и хватая за левый локоть. – Уходим, Блэк. Скорее!
Гарри чувствует, как тяжёлый ледяной ком, в который, как казалось ему, смёрзлись все его внутренности, когда он увидел, как его крёстный падает в эту странную арку, тает – несмотря на сложность и почти что трагичность момента, он глядит изумлённо то на черноволосого мужчину в нарядной серебристой мантии и гриффиндорском шарфе, которые сочетаются так же, как квиддичная форма и фрак, то на невесть почему и откуда взявшегося здесь Кричера, который так и стоит на месте и мнётся, переводя совершенно несчастный взгляд с Сириуса на Беллатрикс.
Невилл, которого Гарри до сих пор держит, вдруг дёргается, с отвращением глядя на крысу, невесть откуда свалившуюся – или, напротив, вскарабкавшуюся – на его плечо, потом на руку, оттуда – на мантию, на пол и – прочь… Она тяжёлая и большая – и он знает её, отлично знает: он столько раз видел её когда-то у Рональда. Да даже если бы и не видел – сколько на свете крыс с тяжёлой серебряной лапкой?
- Гарри! – дёргает его за мантию Невилл. – Гарри, сбадри! Кдыта! Там!
Вздрогнув, Гарри оборачивается – и видит улепётывающую от них крысу, очень знакомую крысу с облезлым хвостом и взъерошенной шерстью. Он вспоминает мёртвые глаза Седрика, и то проклятое кладбище, и вдруг понимает, что это шанс – нет, не шанс отомстить, а шанс хотя бы исправить то, что случилось два года назад в Визжащей хижине, шанс оправдать, наконец, Сириуса, шанс наказать, наконец-то, истинного убийцу родителей… Позабыв обо всём, Гарри кидается к проклятому грызуну, но тот, увидев его, шмыгает за дверь – и исчезает. Зарычав, Гарри бросается следом, распахивает дверь – и успевает увидеть исчезающий под обломками мебели кончик хвоста. Он бежит следом – и миновав наконец «комнату с мозгами», как назвал её кто-то из его друзей, снова оказывается в круглой комнате, которая начинает вращаться…
В Отделе же Тайн продолжается битва – Сириус бьётся с Малфоем, Дамблдор – сразу с двумя Пожирателями, в одном из которых, кажется, можно узнать старшего Лестрейнджа… один лишь Мальсибер просто стоит, прикрываясь лишь щитовыми чарами и оглядываясь. Кричер жмётся к его ногам – Ойген легонько гладит его по голове и говорит тихо:
- Спасибо, - и снова оглядывается. Что-то не так… куда подевался Поттер? Мальсибер сосредотачивается, пытаясь разобраться в той каше, что увидел за последние пару минут – бесполезно… Пригибаясь от летающих вокруг заклинаний и прикрываясь щитовыми чарами, он пробирается к юноше, рядом с которым видел Гарри в последний раз. У того сломан нос и всё лицо в крови – вздохнув сочувственно, Ойген сперва останавливает льющуюся у того из носа кровь, а потом накладывает обезболивающие чары – жалея, что умеет так мало и почти совсем ничему подобному не учился. Спрашивает:
- Разве Поттер не с вами был?
- Бдыл, - соглашается Невилл.
- А где он теперь?
- Победал дуда, - Невилл машет рукой, очень стараясь говорить понятно – но ему это сложно. – Кдыса, - добавляет он.
Ойген хмурится, силясь его понять, потом вздыхает коротко, наводит на него палочку, говорит искренне:
- Простите меня, но времени мало… Легилименс!
Сознание подростка открыто полностью, он и не думает закрываться – и, кажется, вовсе не знает, как – и Мальсиберу требуются секунды, чтобы увидеть нужное.
О-о-о. Он знает эту крысу. Отлично знает.
- Блэк! – кричит он так громко, как только может. – Блэк!
Но Сириус целиком поглощен дуэлью с Малфоем – и Мальсибер, очень виновато взглянув на того, выпускает из палочки малиновый луч:
- Экспелиармус!
Никак не ожидавший подобного Люциус отлетает на несколько футов и падает – Блэк оборачивается изумлённо и радостно, и Ойген, который, на деле, отнюдь не испытывает удовольствия от того, что приходится драться с одним из своих друзей, подбегает к нему и говорит на бегу торопливо:
- Твой крестник убежал за крысой… и, по-моему, это Петтигрю. Он один – идём следом?
- Питер? – переспрашивает Блэк, разом позабыв про Малфоя.
- Питер. В дверь, - показывает Мальсибер.
И они бегут – вдвоём, не замечая следующего за ними Кричера.
Одна дверь, вторая… Они оказываются перед лифтом, но кабины на месте нет – и слышно, как она движется куда-то наверх. Сириус оглядывается в отчаянии – и видит на удивление молчаливого Кричера, мнущегося поодаль. Удивляться некогда – он обещает себе выяснить позже, откуда тот взялся, а сейчас просто приказывает:
- Отнеси нас наверх.
- В Атриум, - торопливо уточняет Мальсибер, вновь подхватив его на руки, потом крепко берёт за руку Блэка – и Кричер аппарирует.
Вовремя.
Потому что они видят Гарри и Петтигрю, на сей раз уже во вполне человеческом облике – они стоят друг против друга с палочками в руках.
- Питер, - почти ласково произносит Сириус. – Ну наконец-то.
Тот дёргается, но бежать ему некуда: он окружён с трёх сторон, и ему хватает одного взгляда на Ойгена, чтобы понять, что помощи от того не будет:
- Попался, - весело говорит Мальсибер, спуская с рук эльфа и наводя палочку на Питтегрю. – С каким наслаждением я прикончил бы тебя сам … но я уступлю эту честь Блэку.
- И сейчас тебе никто не поможет, - говорит Гарри слегка подрагивающим от усталости и боли голосом – шрам пульсирует все сильней, и та с каждой секундой становится всё нестерпимее, а потом и такой свирепой, что ему кажется, будто его череп вот-вот разлетится на куски.
Но, видно, не время ещё Питеру умирать…
- Неужели, Поттер? - говорит высокий холодный голос.
