Ева Прошу прощения у всех моих читателей за долгий перерыв, теперь вот выкладываю новую главу) Очень жду ваших отзывов-мне важно знать ваше мнение, дорогие читатели) Приятного всем прочтения)
Темнота. Она поглотила целый мир, всю вселенную, сковала руки и ноги, не давая возможности пошевелиться, давила со всех сторон, угнетала, заставляя полностью подчиниться себе. Хотелось закричать, разбивая эту проклятую темноту на миллионы звенящих осколков, чтобы вновь вернуться к свету. Но способность говорить как будто пропала, точно так же как и способность видеть, слышать, чувствовать…
Но постепенно темнота начала отступать, и дышать стало легче, возвращались мысли, воспоминания, чувства. Всё снова приходило в норму, и каждая клеточка тела ждала неминуемого, близкого и долгожданного рассвета после томительно-долгой, нескончаемой ночи.
Ослепительно-яркая вспышка полыхнула где-то в глубине сознания, и Сириус резко открыл глаза.
В первую минуту Сириус подумал, что именно с таким ощущением просыпается человек, страдающей потерей памяти. Нет, Блэк определённо не потерял память, но отчего так звенит в ушах?..
Сириус лежал на широкой двуспальной кровати, укрытый тёплым пуховым одеялом. Гриффиндорец медленно приподнялся на локте, но тут же опустился обратно на подушки, потому что плечо прошило острой болью и накатила невыносимая слабость. Сириус прерывисто выдохнул, ощущая тупую боль во всём теле; откинув одеяло, Бродяга оглядел себя: он был в одних трусах, на ногах, руках и животе виднелись в полумраке тёмные пятна множества синяков разных размеров, правое плечо было перебинтовано чистыми, пахнущими каким-то лекарствами бинтами.
Где он? Не в Визжащей хижине: здесь слишком чисто; не в больничном крыле: здесь стоит одна единственная двуспальная кровать, а стены и потолок не белые; не в своей спальне: обои здесь фиолетовые, и кроватей больше нет.
Сириус повнимательнее огляделся вокруг. Справа от своей кровати он увидел глубокое кресло, в котором, уронив голову на грудь, сидел Джеймс. Он, кажется, дремал. Одет Сохатый был в джинсы и синюю футболку, левая рука от ключицы до предплечья туго перевязана, на бинтах кое-где виднелись пятнышки крови.
-Джеймс, - позвал Сириус и сам не узнал своего голоса: он был хриплым, таким, каким обычно бывает, когда долго молчишь.
Несмотря на это, Джеймс его услышал и тут же вскинул голову, распахнув глаза.
-Сириус! – Джеймс подскочил со своего места и быстро подошёл к кровати, обеспокоено оглядывая друга; Бродяга видел, как взволнованно блестят его карие глаза за стёклами очков.
В голове Блэка роем носились мысли и вопросы, так что он даже не знал, с чего начать, и Джеймс взял инициативу на себя.
-Как ты? – спросил Поттер, подняв брови; на долю секунды Сириусу показалось, что друг выглядит виноватым.
-Нормально. А ты?
-Тоже, - ответил Джеймс и замолчал на минуту.
Между бровей Сохатого залегла морщинка; он напряжённо хмурился, иногда бросая мрачноватые сосредоточенные взгляды на Сириуса.
-Прости меня, - серьёзно сказал Джеймс, опускаясь на край кровати Блэка.
-За что?
-Это я во всём виноват, - сказал Джеймс, и Сириус понял: то, что сейчас будет рассказывать ему Поттер, мучает его. – Когда ты и Хвост стали спускаться вниз, Римус начал превращаться. В этот раз трансформация была…очень быстрой. Я удивился и не сразу заметил, что моя рука всё ёщё лежит на плече Римуса, который уже превратился, и что он схватился за мою руку. Я попытался высвободиться, чтобы трансформироваться, но он вцепился мёртвой хваткой, и все мои усилия были бесполезны. После трансформации он, наверно, ещё не до конца отошёл и не понимал, что перед ним человек. Поэтому не нападал. А потом в комнату вернулся Питер. Увидев нас, он испугался и закричал. Его крик привёл Лунатика в чувство, и он попытался на меня напасть.
-Что он делал? – спросил Сириус; теперь, когда картина происходящего стала проясняться, Бродяга начал приходить в себя, и в голосе его слышалась твёрдость.
-Он драл мне плечо когтями, - сказал Джеймс. – Я сопротивлялся. И тогда он отбросил меня к противоположной стене.
Джеймс замолчал, и в комнате воцарилась мёртвая тишина, такая, какая была ночью в Хижине перед криком Питера.
-Прости, Бродяга, - повторил Джеймс. – Тебе пришлось рисковать собой из-за меня. Я этого не хотел.
Сириус посмотрел на Джеймса. Он сидел, непривычно ссутулив плечи и потупив глаза. Сириус видел, что друг всерьёз винит себя в случившемся.
-Да брось. В чём твоя вина? - Сириус дружески пихнул Джеймса кулаком в здоровое плечо. – Разве только в том, что ты как всегда нашёл приключения на свою задницу…и не только на свою, - Сириус тихо засмеялся. – Но разве это плохо? Мы же великие и ужасные Мародёры, нам положено попадать в передряги.
Непринуждённый тон Бродяги успокоил и развеселил Джеймса, он даже усмехнулся.
-Кстати, а что за шум был на первом этаже? – спросил Джеймс.
-Окно распахнулось, и ставни стучали, - сказал Сириус и вдруг громко расхохотался.
Джеймс немного непонимающе уставился на друга, на губах его заиграла едва заметная улыбка.
-Ты только представь себе: я спускаюсь по лестнице, весь напрягся, сосредоточился! – не переставая смеяться, воскликнул Сириус. – Потом выскочил в коридор, согнув колени и чуть-чуть опустив корпус, точно первобытный человек на охоте! Затем едва не вышиб дверь в комнату, из которой доносился этот долбаный звук; влетел туда, чуть не выпрыгивая из собственных штанов, ожидая увидеть там кого угодно: Нюнчика, кентавра, пьяного жителя Хогсмида, случайно забредшего в Хижину… Нет, ты себе представляешь?! Я там чуть от натуги не лопнул! И всё из-за чёртового окна!
Вскоре Сириус и Джеймс хохотали вместе. Бродяга в красках описывал свой грандиозный спуск по лестнице, разукрашивая свой рассказ эмоциональными жестами и весьма оригинальными эпитетами. Джеймс смеялся до слёз, слушая Сириуса. Впрочем, так всегда и бывало: если во время полнолуния случалось что-нибудь необычное, из ряда вон выходящее (ну примерно то, что случилось этой ночью), на следующий же день Мародёры вспоминали об этом с хохотом и шутками, с восторгом от своей ловкости и изобретательности.
-А всё-таки здорово мы выкрутились! – Сириус самодовольно усмехнулся; несмотря на то, что выкручиваться пришлось по большей части ему одному, он всё равно говорил «мы», не забывая друзей. – Впрочем, как и всегда.
Джеймс тоже улыбнулся.
-Кстати, а где мы? – спросил Блэк. – И что случилось после того, как Лунатик шваркнул меня об стену?
-Мы в Выручай-комнате, - ответил Джеймс. – После того, как вы вылетели за дверь на лестницу, мне всё же удалось трансформироваться и я поспешил тебе на помощь. Когда я оказался на лестничной площадке, ты уже лежал на полу без сознания. Мне удалось оттащить от тебя Лунатика, и вместе с Питером мы заперли его в одной из комнат. Питер в виде крысы остался с Римусом: если что, Хвост сможет убежать, а так он хотя бы составляет Лунатику компанию. А я левитировал тебя обратно в Хогвартс, а потом в Выручай-комнату. Здесь оказалось всё, что нужно: лекарства, бинты, примочки – всё, что нужно, чтобы обработать раны, что я и сделал. Вот такая вот история.
Джеймс вздохнул.
-Так выходит, все мы молодцы. Все проявили себя в этой истории, - Сириус подмигнул другу. – Даже малыш Питер.
-Выходит, что так,- Джеймс заговорщицки улыбнулся.
-А что с Лунатиком? – спросил Сириус.
-Сейчас около пяти часов утра, скоро мадам Помфри придёт за ним.
-Так, может, вернёмся уже в спальню?
-Давай.
Сириус поднялся с постели, скрипя зубами от боли. На кровати тут же появилась одежда: брюки, белая рубашка, носки и ботинки для Сириуса и красная толстовка для Джеймса.
Гриффиндорцы оделись и, укрывшись мантией-невидимкой, тихо выскользнули в тёмный коридор.
-А ты что, умеешь перевязывать раны? – шёпотом спросил Сириус Джеймса, когда они подходили к портрету Полной Дамы.
-В Выручай-комнате оказалась инструкция по перевязке ран, - ухмыльнулся Джеймс.
Оказавшись в своей спальне, Джеймс и Сириус тут же улеглись каждый на свою кровать. Укрывшись одеялом, Сириус сладко зевнул и закрыл глаза. Это полнолуние не оставило его и его друзей без опасных и захватывающих приключений. Эта ночь выдалась весьма интересной, будоражащей воображение и вместе с тем изматывающей.
Что ж, шалость удалась.
Когда Римус открыл глаза, было уже светло. Лёжа на самой дальней кровати у стены и закрытый ширмой, Лунатик слышал, как время от времени хлопает дверь, впуская в больничное крыло студентов, приходящих каждый по разным причинам: кому-то всерьёз требовалась медицинская помощь, а кто-то со щенячьими глазами уверял мадам Помфри, что ему очень плохо и что требуется немедленно выделить ему кровать – лишь бы не ходить на уроки. Лунатик слышал, как ходит по больничному крылу мадам Помфри, как звякают колбочки с лекарствами, когда она берёт их в руки, как жалуются на внезапно выросшие слоновьи уши студенты и умоляют целительницу их убрать.
В голове странным образом не проскальзывало ни единой мысли, и это тревожило Римуса. Обычно когда друзья были в полнолуние с ним (то есть всегда) Люпин помнил, что они делали, куда ходили, потому что благодаря общению с ними, Римусу было легче сохранять разум.
Но сегодня, проснувшись, Лунатик понял, что не помнит ничего из того, что было вчера. Это пугало его. Внутри похолодело, когда Римус осознал, что ничего, кроме прихода друзей в Хижину перед восходом луны, он не помнит. Память окутывала навязчивая пелена, и как бы ни силился Лунатик припомнить что-то ещё, у него не выходило.
Он лежал с напряжённым, нахмуренным выражением лица, когда к нему за ширму заглянул Питер.
-Привет, - сказал Хвост как-то неуверенно, и это ещё больше насторожило Лунатика.
-Привет, Питер.
-Как…как ты себя чувствуешь? – спросил Хвост, садясь на краешек кровати Римуса.
Только услышав вопрос Хвоста, Римус понял: он чувствует себя странно слабым, а тело болит и ноет во многих местах. Да, после полнолуний он никогда не чувствовал себя хорошо, но сегодня его самочувствие было особенно никудышным.
-Неплохо, - ответил Римус и заметил, что Хвост избегает его взгляда. – Питер, - осторожно позвал Лунатик.
Петтигрю несмело посмотрел другу в глаза.
-Питер, скажи, пожалуйста, что…, - Римус сглотнул комок в горле. – Что вчера было во время полнолуния?
-Ни…ничего, - запинаясь, ответил Хвост.
Они говорили очень тихо, но Лунатик всё равно боялся, что их кто-нибудь услышит.
-Питер, я же вижу, ты что-то скрываешь. Расскажи, что вчера было.
И Питер рассказал. Рассказал про то, как он вместе с Сириусом стал спускаться вниз; про то, как он испугался и вернулся на второй этаж; про то, как увидел вцепившегося в руку Джеймса Лунатика и про то, как Римус напал на Джеймса и Сириуса. Чем больше он рассказывал, тем бледнее становился Римус.
-С ними всё в порядке? – бескровными губами прошептал Лунатик.
-Да, - кивнул Хвост. – Они в норме.
-Хорошо…
Это то, чего Лунатик боялся – причинить друзьям вред. Этого он боялся даже больше, чем того, что друзья оставят его, не захотев больше рисковать своими жизнями и здоровьем. Римус знал, что многим обязан друзьям, и хоть они и говорили, что нечего и думать об этом, что никому он ничего не должен, он всё равно знал, что навсегда останется у них в должниках. Он даже как-то раз заикнулся об этом Джеймсу. Так тот набросился на него и стал отчитывать за то, что «Лунатик слишком серьёзно относится к своей «пушистой проблеме», а точнее к тому, как к этому относятся его друзья». Джеймс тогда очень долго говорил Лунатику о том, что пора бы уже выкинуть из головы мысли о каком-то непонятном, неизвестно откуда взявшемся долге перед ним, Сириусом и Питером. Римус не знал, что ответить другу и только молча улыбнулся.
-А где они? – спросил Римус.
-Дрыхнут в спальне, - ответил Питер. – Первых двух уроков всё равно сегодня по расписанию нет. Я думаю, они зайдут к тебе после уроков или когда у них там будет свободное время.
-Ладно, - протянул Лунатик. – Спасибо, что зашел.
Пит улыбнулся.
-Ну, я тогда пойду. А то опоздаю на завтрак.
Хвост попрощался с Римусом и ушёл. Лунатик (если не считать мадам Помфри) остался один. Он молча смотрел в потолок, думая о том, правду ли сказал Хвост, что с Сириусом и Джеймсом всё в порядке, и надеялся, что Питер не соврал.
«Ну почему, почему я такой малодушный? – мучил он себя одним и тем же вопросом. – Ведь я подвергаю их опасности… Но что я могу сделать? Я не имею права запрещать им приходить в Хижину и проводить со мной время, и всё же…»
Мадам Помфри принесла ему завтрак: овсяную кашу, тосты с джемом, печенье и сок. Римус поблагодарил и, выпив горькие зелья, помогающие организму восстановиться после изнуряющего полнолуния, принялся за еду. Но есть не хотелось. Он выпил почти весь сок и надкусил одно печенье – на этом его завтрак и закончился.
Время шло. Наверно, прошло уже четыре урока, а друзья всё не появлялись. Обычно они в первую же свободную минуту бежали в больничное крыло навестить Римуса. А сегодня не приходят. Лунатик с тоской думал о том, что они не хотят больше его видеть…
Это было глупой мыслью. Он сам это знал, и ему было стыдно за то, что он вообще мог так подумать о друзьях, поэтому Римус решил отвлечься от этих мыслей и поразмышлять о чём-нибудь приятном. Но как назло ничего путного на ум не приходило, разве что…
Римус вдруг вспомнил об Элизабет. Он сам не знал как, но, кажется, его угораздило в неё влюбиться. Это нельзя было назвать чем-то серьёзным, но просто ему очень нравилось на неё смотреть, любоваться её улыбкой, слышать её смех… Они редко разговаривали: из всей компании Мародёров Элизабет предпочла Джеймса и Сириуса, как друзей, разумеется; не больше. Римус не ревновал, вовсе нет; он даже и не думал о том, чтобы сблизиться с этой доброй и жизнерадостной девушкой. И мысли пригласить её в Хогсмид или ещё куда-нибудь у него не возникало. Он же не очаровательный аристократ с громадным запасом обезоруживающих улыбок и слов, как Сириус, и не надоедливый болван, которому ничего не стоит пригласить девушку на прогулку и в сотый раз получить отказ, а назавтра придумать новый (миллионный по счёту) «гениальный план её завоевания», как Джеймс.
«Эх, Джеймс, Джеймс, - со вздохом подумал Лунатик, - ну чего тебя тогда понесло в библиотеку? Ведь видел же ещё на входе, что она не одна, и всё равно попёрся...»
Нет, Римус и мысли не допускал о свидании с Элизабет, не то что о том, чтобы начать с ней встречаться. И это даже не из-за его «пушистой проблемы», а скорей из-за его скромности. Но, тем не менее, когда она заглядывала к ним в комнату, чтобы о чём-нибудь спросить Бродягу или Сохатого или просто предложить провести вместе время, он всегда ловил себя на том, что очень пристально на неё смотрит (а Сириус сказал бы «пялится», но не суть). Она замечала его взгляд и всегда приветливо улыбалась, здороваясь с ним. Римус тоже сдержанно улыбался, но ему всегда думалось, что улыбка его получается смущённой. В такие моменты Римусу казалось, что он замечает, как Джеймс косится на него и на губах его появляется плутовская улыбка. Тогда Лунатик думал, что Джеймс, вероятно, знает о его симпатии к Элизабет, но, раз знает Сохатый, то знает и Бродяга, а если знает Бродяга, то, может быть и Элизабет знает… Или Джеймс не поделился с Сириусом своими догадками?..
Обычно такие мысли ни к чему не приводили, и Римус старался поскорей от них избавиться, но сегодня лучшей темы для размышления Лунатик найти не мог, поэтому думал об Элизабет. Он как раз вспоминал о том, как два дня назад поднял её перо на трансфигурации, когда она его случайно уронила, и подал ей, за что был вознаграждён благодарной улыбкой, когда в больничном крыле послышались знакомы голоса. Через минуту из-за ширмы высунулась голова Сириуса, потом показался и он сам целиком и полностью. За ним за ширму к Лунатику зашёл Джеймс.
-Привет, - с улыбкой сказал Джеймс. – Как самочувствие?
-Извини, что долго не приходили, - начал Сириус, - просто кое-кому, - он покосился на Джеймса. – По пути в больничное крыло после третьего урока вздумалось поразвлекаться с Нюнчиком…
-Подумаешь!.. – воскликнул Джеймс.
-…В общем, нас засекла МакГонагалл, и теперь по твоей вине, - Сириус нарочно потрепал Джеймса по волосам, зная, что тот этого терпеть не может, - мы втроём (вместе в Нюниусом) будем мыть полы в зале наград целую неделю.
И Сириус постился описывать перепалку со Снеггом. Джеймс иногда кое-что дополнял и отпускал едкие комментарии. За всё время визита ребята ни словом не обмолвились о прошлом полнолунии.
-Как вы себя чувствуете? – успел ввернуть Лунатик, когда Сириус сделал короткую паузу.
-В каком смысле? – Сириус переглянулся с Джеймсом; оба усердно делали вид, что не понимают, о чём идёт речь.
-Ребят…- начал было Римус, но Джеймс его перебил:
-Ты так спрашиваешь, как будто мы старые дедки, вчера выписались из больницы, где нам делали клизмы и промывание желудка…
-Ребят, хватит ломать комедию…
-Комедию? Ты слышал? – разошёлся Джеймс. – Он нас в актёры записал.
-Джеймс, прекрати, мне Питер всё рассказал про вчерашнее.
-А что было вчера? – с невинным видом переспросил Джеймс, но Сириус ткнул его локтём под рёбра, сказав:
-Кончай. Он же знает, так зачем зря выламываться?
-Я не помнил вчерашней ночи, но мне Питер всё рассказал. Почему вы хотели скрыть от меня то, что я на вас напал? – прямо спросил Римус.
-Да потому что ты опять начнёшь своё: «Вы рискуете жизнями, это опасно, я вам не позволю подвергать себя опасности, я вам стольким обязан, я такой малодушный…» - передразнил Сириус.
-Но это, правда, опасно…
-Началось! – простонал Блэк.
-Слушай, Сириус прав. Всё в порядке. Так что не думай об этом, - сказал Джеймс.
-Дай-ка я тебе лучше расскажу про свой грандиозный спуск с лестницы…
И Сириус пустился рассказывать о том, что с ним было до драки с оборотнем. Это было, пожалуй, вдвойне смешнее, чем в Выручай-комнате, и, несмотря на то, что Джеймс слышал эту историю во второй раз, всё равно хохотал вместе с Сириусом и Римусом и радовался, что им с Бродягой удалось успокоить Лунатика. Всю перемену они пробыли у него, а затем отправились на уроки. Когда же уроки закончились Сириус и Питер решили ещё раз навестить Римуса, Джеймс же отправился на тренировку.
Теперь Джеймс всё своё свободное время и всего себя посвящал квиддичу. Он и раньше безумно любил этот спорт, теперь же, став капитаном, он мог думать только о квиддиче, следующей тренировке и предстоящем матче. Он загонял и замучил изнурительными тренировками всю команду, причём сам тренировался как проклятый. И никто из игроков ничего не мог ему возразить, потому что каждый видел: Джеймс искреннее заботится о команде и хочет, чтобы в этом году Гриффиндор выиграл Кубок школы. Джеймс всегда пользовался уважением команды как отличный охотник, сейчас ему удалось завоевать уважения игроков сборной как хороший и мудрый капитан. Даже строптивый Брэндон, который самым наглым образом заявил, что Поттер отвратительный капитан из-за того, что Джеймс взял в команду щупленького третьекурсника Кристофера, а не его друга-громилу, в конце концов признал, что был не прав и тоже зауважал Джеймса, но только как-то по-своему, иногда делая ему едкие и беспочвенные замечания, на которые Джеймс попросту не обращал внимания.
На первой тренировке после отборочных присутствовал Джон Макензи. Его выписали из больничного крыла, и он захотел присутствовать на тренировке, которую проводил уже новый капитан. Всю тренировку он просидел на трибунах, зорко следя за всем происходящим, и не проронил ни слова. А когда тренировка закончилась, он подошёл к Джеймсу, ещё слегка прихрамывая, и пожал ему руку, выражая своё уважение к нему как к капитану.
-Теперь я знаю, что отдаю команду в хорошие руки, - сказал он. – Я слышал про случай с ловцом и считаю, что ты поступил правильно. Так поступил бы я сам и думаю, это мудрое решение. Ты молодец, Джеймс.
Джон ещё раз пожал Поттеру руку и поковылял к замку. Джеймс смотрел ему вслед долгим задумчивым взглядом. Этот отважный и мудрый капитан сегодня навсегда покидал поле для квиддича. Нет, он ещё вернётся сюда, но теперь уже только в качестве зрителя. Это немного расстроило Джеймса; он тогда ещё не знал, что очень скоро заслужит огромное уважение своей команды, но одно он знал точно: уважение и одобрение бывшего капитана для него многое значит.
Сегодня день был ясный и солнечный. Снег хрустел и искрился под ногами. Был лёгкий морозец, и, когда Джеймс на огромной скорости нёсся над полем, ветер обжигал ему щёки. Он опять мучил команду, заставляя отрабатывать различные приёмы, которые уже не раз помогали Гриффиндору победить, и выучивать новые, которые должны были стать большим и весьма неприятным сюрпризом для Когтеврана. Джеймс собирался в пух и прах разбить когтевранцев и команду настраивал на победу. Сборная видела рвение своего капитана и сама трудилась ничуть не меньше.
Когда Джеймс знаком велел команде опуститься на землю после часового непрерывного полёта, то вдруг заметил на трибуне закутавшуюся в тёплую мантию и шарф Еву. Она увидела, что он на неё смотрит, и приветливо помахала ему рукой и улыбнулась. Джеймс ответил ей такой же улыбкой и на мгновение даже забыл, что идёт тренировка и команда ждёт его указаний.
-Эй, Поттер, ты к земле примёрз, что ли? – окликнул его Николас и проследил его взгляд, всё ещё направленный на Еву. – А, вот оно что…- Протянул Ник. – Симпатичная брюнеточка… Новая любовь нового капитана. Звучит. Как вам, ребята? – Николас обратился к команде, послышались смешки, Джеймс тут же оторвал взгляд от Евы.
-А ты уже её пригласил куда-нибудь? – поинтересовался охотник Стэн с четвёртого курса.
-А ты на неё глаз положил? – тут же откликнулся Брэндон, не желая упустить возможности кого-нибудь подколоть. – А она не старовата для тебя?
Кое-кто из команды засмеялся. Николас с насмешкой покосился на Стэна.
-Ты смотри там, - он шутливо погрозил Стэну пальцем, точно ребёнку. – Губу-то не раскатывай особо, а то наш капитан тебе устроит…
Теперь уже хохотала вся команда, кроме разве что Элизабет. Она, вскинув брови, как-то странно смотрела на Джеймса. Стэн смутился.
-Да ты для неё слишком молод! – продолжал издеваться Брэндон. – Она рядом с тобой будет чувствовать себя старой!..
-И у неё разовьётся комплекс неполноценности! – подхватил Николас.
-Да ладно вам…- попытался утихомирить друзей Стэн, который был уже весь пунцовый.
-Да, действительно, что это мы? – вдруг серьёзно сказал Брэндон и через секунду с хохотом воскликнул: - Это сейчас разница в возрасте так заметна, а лет через пять ничего и заметно не будет! Ты только не теряй надежды…
Команда покатывалась со смеху, слушая загонщиков и глядя на Стэна, который готов был сквозь землю провалиться.
-Так, ну хватит, заткнитесь, - вмешался Джеймса. – У нас тут тренировка или что?
-Ну, у нас тренировка, а у тебя разглядывание твоей подружки! – воскликнул, смеясь, Брэндон.
-Хорошо, тогда сейчас у всей команды и у меня будет обычная тренировка, а у тебя отжимание, - парировал Джеймс. – Ты же загонщик, у тебя должны быть сильные руки, вот и будешь отжиматься.
Брэндон недовольно покосился на Джеймса, но всё же замолчал.
-Сейчас мы будем отрабатывать атаку «Голова ястреба», - перешёл на деловой тон Джеймс. – Я считаю, что мы недостаточно точно его выполняем, так что сейчас охотники будут его отрабатывать, а остальные имитировать наших противников. Всё ясно? Тогда начнём.
И Джеймс первым взмыл в небо. На самом деле, охотники Гриффиндора почти превосходно выполняли «Голову ястреба», но Джеймсу просто очень хотелось порисоваться перед Евой, ведь эта атака весьма эффектно выглядит со стороны. Джеймс как всегда занял место во главе выстраиваемого охотниками клина и на бешеной скорости полетел «разгонять противников», затем завладел квоффлом, который был у Брэндона и эффектным броском забил гол. Победно вскинув кулак, он бросил взгляд на Еву. Она сидела и внимательно следила за ним, улыбаясь; кажется, она оценила его старания.
После тренировки он подлетел к ней и завис в воздухе в метре от неё.
-Жаль, что у Пуффендуя нет такого охотника как ты, - сказала Ева, вставая и приближаясь к Джеймсу.
Поттер обезоруживающе улыбнулся ей.
-Может, сходим как-нибудь на прогулку? – предложил он. – Скажем, сегодня.
-Ничего не имею против, - и Ева ответила ему такой же обескураживающей улыбкой, и через полчаса они уже гуляли вокруг замка вдвоём.
С Евой всё случилось как-то быстро. Быстро, но в то же время правильно, как считал сам Джеймс. Они прошли все стадии развития отношений, и пусть букетно-конфетный период, период мимолётных взглядов и многозначительных улыбок, ухаживаний и вечерней переписки длился меньше недели, он всё же был. Джеймсу нравилось ухаживать за Евой; она отвечала на его знаки внимания естественно, без стеснения и ужимок, благодарила за конфеты и говорила, что цветы очень красивые, и – что самое главное – она делала это не потому, что так надо было, а потому, что сама этого хотела и все слова, произнесённые ею, шли от сердца – Джеймс это совершенно точно знал. В пятницу они начали встречаться. Джеймс после уроков пригласил её прогуляться у озера. Когда она пришла, он уже ждал её с букетом орхидей. Ева приняла этот красивый букет с улыбкой и посмотрела Джеймсу в глаза; в них он увидел радостный и счастливый блеск.
-Ты мне очень нравишься, Ева. Давай встречаться, - сказал он просто.
-Ничего не имею против, - ответила она так же, как и тогда, когда он впервые приглашал её погулять.
Джеймс наклонился и поцеловал Еву. Её губы оказались тёплыми и очень ласковыми. Ева смело, но без нахальства, ответила на его поцелуй. Джеймс почувствовал, как она улыбается.
Они гуляли до позднего вечера, забыв обо всём, потому что им было вдвоём хорошо, не нужно было притворяться кем-то другим, выделываться, чтобы привлечь внимание друг друга. Можно было просто быть собой и получать удовольствие от общения друг с другом, от лёгких прикосновений, нежных поцелуев.
Потом Джеймс проводил Еву до её гостиной.
-Пойдёшь завтра со мной в Хогсмид? – спросил Джеймс, прислонившись плечом к стене и разглядывая её лицо.
-Пойду, - ответила Ева. – Встретимся завтра в вестибюле. Пока, Джеймс.
Джеймс улыбнулся ей.
-До свидания, Ева…
