Глава 24Высокий, худой, в чёрном капюшоне, жуткое змеиное лицо, бледное и иссохшее, багровые глаза с щёлочками зрачков… Лорд Волдеморт стоит посреди зала, направив на Гарри палочку, и Гарри застывает на месте, не в силах пошевелиться и, кажется, даже дышать. Он чувствует, как чужое, холодное, отвратительное сознание врывается в его голову – как же там было… очистить сознание… нет же, не так… бесполезно… вдруг он вспоминает урок, полученный в доме крёстного от высокого голубоглазого незнакомца. Зажмурившись, он представляет полёт, заставляет себя почувствовать, как держится за древко метлы, как видит маленький золотой снитч – совсем рядом… Красные глаза с нечеловеческими, щелевидными зрачками – зрачками змеи – расширяются удивлённо и яростно: мальчишка смеет сопротивляться, ему! Причём сопротивляться успешно – пусть всего лишь и на мгновение, может быть, на пару секунд, но он выигрывает, и в ярости Волдеморт допускает ошибку, пытаясь поставить на место этого сопливого наглеца – его собственная защита приоткрывается … и этого мига хватает, чтобы…
- Империо!
На миг в Атриуме повисает абсолютная тишина. Взгляды всех четверых: Волдеморта, Блэка, Поттера, Петтигрю – устремлены на Мальсибера, который смотрит прямо в глаза своего вечного господина – и улыбается странной, гордой, счастливой и немного отстранённой улыбкой. Гарри бледен, как полотно: его, как обычно в моменты подобного напряжения сил и волнений, тошнит, и голова болит похлеще, чем после занятий со Снейпом, он устал и едва держится на ногах.
- Уходите! – не отводя взгляда, говорит Мальсибер непонятно кому. – Я не знаю, сколько у вас времени, но немного… я бы сказал, что минуты четыре, не больше. Берите Петтигрю – и уходите.
Блэк первым приходит в себя – и с мрачным торжеством бьёт Петтигрю парализующим. Тот, каменея, падает навзничь, Сириус поднимает его заклинанием в воздух – и можно было бы уходить, но оставить Мальсибера он не может, и не оставит. Оглядывается на Гарри, говорит ему:
- Сейчас аппарируем, – потом разворачивается к Волдеморту, воздух вокруг которого сгущается на глазах, и кажется, будто бы тот заключён в плотный прозрачный кокон. Что ж, матушка, вы хотели, чтобы я вырос Блэком – пожалуйста. Он поднимает палочку и, вложив в эти два слова всю свою ненависть, произносит: - Авада Кедавра.
Яркий зелёный луч летит точно в Волдеморта – но, отразившись от этого странного кокона, под диким, непредсказуемым совершенно углом рикошетит в сторону, жестоко лишая золотую колдунью, стоящую в центре фонтана, руки. Сириус злобно рычит и вновь поднимает палочку – но останавливается, понимая, что в этом нет никакого смысла. И что Волдеморт, возможно, безумен, но адски силен и вовсе не глуп.
Тех нескольких лишних секунд, пока Блэк лихорадочно думает, что предпринять еще – и как, Мордред побери, не дать никому умереть, они упускают момент: Питеру, наконец, удаётся сбросить с себя заклинание и, схватив свою палочку, закатившуюся в щель между плитами, он швыряет в Сириуса Редукто и бежит за фонтан. Прикрывшись Протэго, Блэк медлит, не решаясь бросаться за ним: Гарри выглядит в этот момент так, словно вот-вот рухнет в обморок – но, едва увидев убегающего Петтигрю, находит в себе силы встряхнуться и кинуться следом. Сириус тоже бежит за ними, но тот уже снова большая крыса, которая с писком несётся по коридору, цокая по нему своей серебряной лапкой, и мечется из стороны в сторону, никак не давая попасть в себя заклинанием…
Время становится словно бы осязаемым.
Проходит минута…
Блэк останавливается и, скрипнув зубами, вздыхает глубоко-глубоко. Однажды он уже гнался за этой крысой – и чем тогда всё это закончилось… Больше он это ошибки не повторит.
- Оставь, - хрипло говорит он Гарри, но тот не слышит. – Брось его, Гарри! – кричит Блэк, оглядываясь и лихорадочно пытаясь понять, как же им выбраться отсюда. – Гарри! – зовёт он снова – и тот, наконец, нехотя останавливается. – Уходим отсюда. Подойди ко мне – мы аппарируем.
- Сириус, но…
- Скорей! – яростно говорит Блэк, хватая крестника за руку и осознавая что вряд ли потом сможет себя простить.
Но ничего не выходит… Аппарация перекрыта.
Две…
Сириус, оглядываясь в отчаянии, кричит:
- Кричер! Перенеси нас домой! Скорей!
- Кричер не сможет, - невероятно виновато говорит домовик, ломая в отчаянии руки. – Кричер не может больше перенести никого отсюда… Кричер стал слишком старым и совсем устал…
- Хотя бы Гарри перенеси вниз! – срывается Блэк – На это тебя хватит?
Кричер хватает себя за уши и в отчаянии трясет головой.
- Тогда позови Дамблдора, - отрезает Блэк. – Шевелись же! – яростно подгоняет он эльфа.
Критчер с хлопком исчезает…
Время становится ощутимым – Сириус словно слышит, как часы безжалостно отсчитывают секунды, а он тратит его впустую, и опять бесполезен, потому что не может ничего сделать…
- Вниз, - командует он. – Гарри, вызывай лифты – теперь только назад, там Дамблдор и наши. Жми на все кнопки.
- Но Питер… и, – Гарри беспомощно смотрит на человека в серебряной мантии
- Мордред с ним с Питером. Торопись! – он тащит его за собой – к лифтам. Они жмут на все кнопки, вызывая их – но те застряли где-то внизу, а без Дамблдора им отсюда не выбраться: Мальсибер и Лорд перегораживают подход к каминам… И даже будучи полностью поглощен поединком разумов, это не значит, что последний не следит за тем, что происходит вокруг, и пройти мимо него невозможно.
Четыре минуты – а двое в центре так и стоят друг против друга, не разводя глаз: чёрные против красных…
Лифты молчат…
Бежать некуда.
- Так, - говорит Сириус, облизывая пересохшие губы. – Встанешь за мной, - приказывает он Гарри, вставая между ним и Волдемортом, который пока что занят Мальсибером, но сколько это ещё продлится…
- Я буду драться, - упрямо говорит Гарри. – Рядом с тобой. Я могу.
- Нет, не будешь, - Сириус тяжело выдыхает и мотает головой. – Ты должен… ты просто обязан выжить. Слышишь? – он улыбается одними губами. – Ты должен жить. Я тоже постараюсь, но ты важнее. Не спорь. Может, нам всем повезёт, и Дамблдор придёт вовремя…
- Я не буду за тебя прятаться, - Гарри сжимает губы, становясь до дрожи похожим на Джеймса. – Я не боюсь умереть.
- Пожалуйста, - просит Сириус. – Гарри, нужно всё сделать правильно. Сперва он, - произносит Блэк через силу, кивая на Мальсибера, - потом я, и уж потом, если так никто и не придёт – ты. Так правильно. Понимаешь?
Блэк вдруг с мрачной иронией осознает, что, кажется, в первый раз в жизни ведёт себя как и положено взрослому ответственному человеку – тренировка на Мальсибере, что ли, сработала? Он посмеялся бы, будь ситуация чуть менее напряжённой…
Пять – Блэк, всё обдумав, выбирает позицию рядом с фонтаном. Гарри встаёт спиною к нему – так они хотя бы с одной стороны прикрыты, ну и если им повезёт, можно будет так какое-то время все таки продержаться, а Лорду придется фонтан обойти или же уничтожить, и возможно у Гарри появится шанс оказаться рядом с каминам. Сириус смотрит на Ойгена, который всё так и стоит, словно окаменев, и глядит с кажущейся сейчас неуместной счастливой улыбкой прямо в безносое змеиное лицо Волдеморта. Он всё ещё держится – уже дольше, чем обещал.
Девять – Сириус смотрит и смотрит на лифты, тихие и безмолвные. Что же там происходит такое, внизу? Ему кажется, что минула вечность… На Мальсибера ему смотреть страшно – ему кажется, что сейчас даже слишком пристальный его взгляд может тому помешать… Однако и не смотреть вовсе он тоже не может – и видит, как постепенно лицо Ойгена становится всё бледнее, видит капли пота на лбу и висках, даже, кажется, слышит его всё сильнее учащающееся дыхание… Видит, как слегка подрагивает в руке кажущаяся сейчас алой его палочка…
Думать о том, что будет, когда у того кончатся силы, Сириус себе запрещает.
Дамблдор должен успеть. Просто обязан…
Одиннадцать.
Блэк бросает последний отчаянный взгляд на лифты – и поднимает палочку, выставляя перед ними с Гарри самый сильный щит, на который способен. «Интересно, – думает он, - сколько тогда продержался старина Джеймс, прежде чем умереть - минуту? Пять? Семь? Спорим, Сохатый, что этот рекорд я все же побью. Иначе, когда мы встретимся, ты вероятно меня еще раз убьёшь – я самый паршивый крестный на свете.»
Лицо Мальсибера уже мертвенно бледно, он дышит ртом неровно и часто, и палочка в его руке дрожит всё сильнее – а на отвратительном змеином лице начинает проявляться жутковатая торжествующая улыбка.
- Гарри, - говорит Сириус очень спокойно, почти что по-деловому. – Твоя задача – просто не умереть. Ничего больше не нужно. Удачи тебе.
Время становится вязким и словно тягучим – Блэк будто ощущает его всей своей кожей… Он чувствует, как захлопывается мышеловка – а он, Сириус, в ней вместе с Гарри, и от него, как всегда, нет никакого толку.
Двенадцать. Ойген продержится двенадцать минут – но проиграет. Когда он начнёт падать, время словно бы остановится – Сириус пропустит удар сердца и задохнётся от разверзшейся у него внутри пустоты, такой же, как той проклятой ночью, четырнадцать лет назад. И тут…
Полыхнёт зеленью – сразу со всех сторон: вместе с проклятием, окрашенным зеленью смерти, брошенной, наконец, Волдемортом в своего взбунтовавшегося раба, вспыхнут зелёным камины, и оттуда появится… Фадж собственной персоной в сопровождении ауроров и министерских работников – и как раз успеет увидеть, как всё-таки, оказывается, и вправду возродившийся Лорд Волдеморт жестоко убивает самым страшным из непростительных волшебника в легкомысленной серебристой мантии и школьном гриффиндорском шарфе. И в тот же тот момент откроются, наконец, двери пустого лифта, выпуская Дамблдора – тот встретиться взглядом с ошеломлённым министром, но не удостоит его даже словом, сосредоточив всё своё внимание на Волдеморте.
- Очень глупо было приходить сюда сегодня, Том, - говорит он, направляя на него свою палочку.
Волдеморт смотрит на всех них презрительно – пару секунд, не больше, переводит взгляд своих жутких глаз на Дамблдора… потом вдруг наклоняется, подхватывает с пола жмущуюся к его ноге крысу – и аппарирует, покидая поле сражения.
