Глава 24Надевать капроновые колготки, когда градусник показывал немножко выше нуля, определённо было ошибкой. Ещё большей ошибкой было порвать вышеупомянутые колготки, перецепившись через оставленный Забини ещё до ареста веник для бани. Усевшись за свой бывший стол, на своё бывшее кресло, у которого теперь появился новый хозяин, Гермиона печально рассматривала дырку − от колена до щиколотки. Потом она машинально потянулась к нижнему ящику стола и вытянула оттуда забытый несколько месяцев назад лак для ногтей. Когда девушка только наклонилась, чтобы ляпнуть лак на капрон, услышала удивленное:
− Всю жизнь думал, что педикюр делают на босые ноги!
В кабинете определённо стоял Забини − в пальто, обмотанный шарфом, с блестящими снежинками в волосах.
− Я колготки порвала, − автоматически ответила Грейнджер, наблюдая, как парень снимает верхнюю одежду.
− И что? Решила с горя нанюхаться лаку? − сыронизировал Блейз, приглаживая волосы.
− А ты почему здесь? Ты же должен быть в больнице ещё два-три дня? − не отводила взгляда от слизеринца девушка.
− Во-первых, − Забини сделал жест руками "подняться", − убери свою гриффиндорскую задницу из моего кресла.
Гермиона, стиснув зубы, пересела. Забини с прыжка уселся и довольно потянулся.
− Во-вторых, оказалось, что развратные медсестры существуют только в шедеврах немецкого кинематографа. В-третьих, что же ты меня не проведала, а, Скалли? Принесла бы цветов и апельсинов, или, на крайняк, как Финниган − чекушку и беляш. Бабла на меня зажала?
− У меня было много работы, − пробормотала Гермиона, вспомнив, что она волшебница и зашив колготки с помощью Репаро.
− Конечноооо, у тебя было много работы, − почти пропел Блейз, сбрасывая оставленные на столе Грейнджер бумаги в мусорник.− Не было же трудолюбивой пчелки по имени Блейз, которая покорно исполняла все обязанности, пока ты развлекалась, заполняя свои любимые отчёты.
То ли о наглости слизеринца, то ли, наоборот, от его скромности, девушка опешила и не нашла, что ответить.
− Лааадно, − лучезарно улыбнулся Забини.− Прощу я тебя за свой несъеденный беляш и заваленную, как тест на IQ твоим благоверным, работу. Я сегодня добрый!
Гермиона пыталась сгенерировать в голове что-то язвительное, но не получалось.
− Лови, кстати, от меня благодарочку.
− Что, прости? − не поняла девушка.
− Я говорю тебе "спасибо", − наконец освободив стол от ненужных, по его мнению, бумаг, Блейз улегся на руки.− Слышал о твоих душераздирающих разговорах с эльфами. Поттер говорил, что тебе помогло то, что ты работала в каком-то дерьме.
− Г.А.В.Н.Э.− поправила Гермиона, но Забини её, кажется, не услышал.
− Так вот,- продолжил слизеринец, − не пойму, причём ассенизация к эльфам... Но фиг с ним. Мама тоже припоминала, что ты не гнушалась её частенько проведать. Говорит: девчонка ничего, сойдёт, если нормально накрасить.
− Я не думаю, − "что была у вас так часто"− хотела закончить гриффиндорка, но не в правилах Забини было дать ей договорить.
− Ты чё, Грейнджер? Красота − страшная сила, − начал вертеться в кресле Блейз.− Моя мать это прекрасно знает, лупит ею, как из гаубицы, по мужикам. Восемь штампов в паспорте − это тебе не шутки!
− Благодарности приняты, − сказала Гермиона, пытаясь начать заполнять отчёт, но никак не могла вспомнить, какое сегодня число, да и месяц как-то вылетел из головы.
Забини, вертевшегося в кресле, видимо начало подташнивать. Поэтому он остановился и крутанулся в другую сторону.
− В больничку меня привезла, целительницы рассказывали, переживала за меня, помогала. Фелиция говорит: "Вот девчонка − молодец, сразу видно, что...
− любит, − хотела мысленно закончить фразу Гермиона, но сказала вслух, при этом настолько громко, что Блейз чуть не свалился с кресла.
Грейнджер сидела пораженная, если не молнией, то чугунной сковородкой так точно.
− Что же мне отрицать? Поздно, − сказал её рот, прежде чем мозги успели заорать "Стоп".
− Ты чего? − широко распахнул глаза Блейз.− Я думал, ты начнешь какую-то тираду о триумфе феминизма в современном мире. О том, как ты всю жизнь мечтала стать Флоренс Найтингейл...
Гермиона молчала, как провинившийся школьник перед директором.
− Грейнджер, я даже шутку придумал − про "Оскар" и твой актёрский талант.
− Озвучь. Не пропадать же шутке.
− Не хочу, − надулся парень.
− Да. Такая вот я идиотка, − со злостью сломала перо Гермиона.− Сама себя не узнаю. Можешь потешаться над маленькой безмозглой девочкой.
− Ну, не такая уже ты маленькая и не такая уже, прости, и девочка, − Забини спрыгнул с кресла и подошёл к столу гриффиндорки.
− Но идиотка ведь, правда? Беги, расскажи Малфою! Как у зануды Грейнджер из-за тебя крыша едет! Как она забыла о своей гордости, смотря на твои...− Гермиона остановила взгляд на Забини,− загорелые руки.
− Руки − как руки,− с непониманием пробормотал Блейз, рассматривая собственные пятерни.
− Как предала идеалы своего факультета...
− Воу-воу, потише, − остановил девушку брюнет. − Сейчас, чую сердцем, толкнешь речь, о том, какие мы разные. Конечно, я − представитель факультета наркоманов и проституток, ты − близоруких героев и скромниц-отличниц. Мы − абсолютные противоположности и слепить из нас пару − в духе дешёвого...
− Знаю, порно, − печально вздохнув, закончила Грейнджер.
Блейз вылупил глаза и присвистнул:
− Я, вообще-то, хотел сказать, дешевого женского романа. Так, прошу из моей предыдущей реплики слово "скромниц" убрать.
Слизеринец уперся руками в стол Гермионы, наблюдая, как девушка рассматривает свои ногти так, будто видит их впервые.
− Можешь не волноваться, − почти шёпотом произнесла гриффиндорка. − Я умею сдерживать эмоции, я справлюсь со своими чувствами и не буду тебя беспокоить.
− Ну-ну, понятное дело, − и себе уставился на отсутствие маникюра Забини. − Не будешь меня беспокоить, а долгими зимними вечерами, будешь хлебать вино, густо сдобренное слезами, закусывать собственными соплями, смотреть какое-то романтическое убожество типа "Унесённых ветром" и вспоминать меня.
− Почему это убожество...− не согласилась Гермиона.
− Какого хрена ты раздула из всего этого историю "Ромео и Джульетты"? − Забини встал посреди кабинета и с удовольствием потянулся.− Нет, я понимаю, если бы ты глаз на Малфоя положила. − Гермиона почувствовала, как комок подступил к горлу.− Я на Монтекки не тяну, максимум − дальний родственник брата Лоренцо.
− Возможно, ты прав, − рациональность в Грейнджер, наконец, триумфовала над её чувственностью, и девушка принялась и себе расхаживать по комнате, пытаясь не наткнуться на слизеринца. − Мне стоит просто выговориться, чтобы материализовать свои мысли и тогда будет легче с ними бороться. Конечно, верхом безрассудства было выбирать в слушатели тебя, но, в конце концов, существуют чары забвения.− Блейз нахмурился, то ли обидевшись на перспективу использования чар, то ли зависнув на слове "материализовать".
− Это же известный психологический приём,− продолжала Грейнджер. Развернувшись, она оказалась носом к груди Забини.
− В общем, если тебе не трудно, хотя, конечно, ты всегда можешь уйти...− говорила она почти, что в рубашку.
− Я не могу уйти, − нежно ответил Блейз.
− Спасибо, − выдохнула в пуговицу гриффиндорка.
− Ты стоишь у меня на ноге,− не менее нежно продолжил Забини,
− Самоуверенный, самовлюбленный, невоспитанный слизеринский гад! − отскочила, как ошпаренная, Гермиона.− Как я могла в тебе что-то найти. Я себя не узнаю! Я себя не понимаю! Может, это подростковый кризис. Когда все девчонки влюблялись в плохих парней, я была занята либо учебой, либо крестражами.− Забини нервно постукивал по столу, очевидно, теряя терпение.− Но, блин, разменять третий десяток и так вляпаться... − Грейнджер сортировала бумаги по ровненьким стопкам. − Да ещё, когда рядом Рон! Благородный, добрый, верный! Да он за меня... Как я к нему несправедлива! Да ты же ему в подметки...
− Рональд Уизли, − перебил Забини с хрустом разминая шею,− конечно, Рон Уизли. Он же − Бон-Бон, он же − рыжий кусок дебила...− в голосе слизеринца зазвучало презрение. − Как бы я хотел его забыть!− парень рывком сорвал с вешалки пальто.− Но нет же! То он напоминает о себе своей противной рожей, то ты элегантно тыкаешь меня лицом в его сплошные благодетели.
Застегнув пуговицы и поправив шарф, Блейз выдохнул и посмотрел на Гермиону, что, сжавшись в кресле, кусала губы.
− Знаешь, несколько минут назад я уже был готов лезть к тебе целоваться. Сейчас же, думаю, что все таки пойду на заслуженный больничный. А ты сделай мне одолжение: отправься-ка к сэру Рону и будь откровенной, но на брудершафт! Зуб за зуб, правду за правду! Надеюсь, он настолько же великодушный, насколько верный. Счастья вам!
С громким хлопком Забини исчез, девушка ещё несколько минут смотрела на пустое место, а потом разрыдалась.
