Глава 25Всякая пешка является мешающим заграждением для фигур; избавление от пешки нередко является предметом горячих желаний шахматиста, например, когда он стремится к открытию линий или получению нового поля для коня. По этой причине блокирование оказывается стеснительным не только для пешки, но и для остальных фигур.
Всю нумерологию Раймонд был на редкость рассеян. Ночью, после видения с участием Темного лорда, он так и не смог заснуть и даже с помощью воскрешающего камня вызвал Сириуса, чтобы за разговором скоротать время до завтрака и выкинуть из головы все, что так беспокоит. Сириус и вправду оказался прекрасным собеседником, но своего крестника, как выяснил Раймонд, знал не слишком хорошо. И хотя составить цельную картину о своем прошлом юноше не удалось, он с удовольствием послушал байки Сириуса о днях его молодости. Крестный много рассказывал о Джеймсе Поттере, упоминал Ремуса Люпина, с ненавистью отзывался о предателе Питере Петтигрю и с презрением о Северусе Снейпе, с которым, оказывается, учился на одном курсе, но на разных факультетах. Сириус со счастливой улыбкой вспоминал, как они с Джеймсом и Питером сумели-таки стать анимагами еще будучи студентами Хогвартса и целыми ночами бродили по Запретному лесу вместе с Ремусом-оборотнем. А потом друзья, сонные и уставшие, еле доползали до кабинетов и неоднократно засыпали прямо во время уроков. «Джеймс однажды отрубился на заклинаниях и спросонья поджег мантию Сопливуса, – поделился Сириус, принципиально не называя Снейпа по имени. – Вот что значит рефлексы!»
Сейчас, когда некому было отвлечь Раймонда забавными историями из своей жизни, он то уносился мыслями к Драко Малфою, запертому в Уилтшире, то размышлял о диадеме Ровены Равенкло, спрятанной где-то в лесах Албании, то ломал голову над разговором с Урглотом, с которым планировал встретиться на ближайших выходных. Вдобавок, несколько нервировала Гермиона, севшая за одну парту с Раймондом и постоянно кидавшая на него странные взгляды. Помятый вид двух лучших студентов заметила даже профессор Вектор и, когда оба в очередной раз прослушали ее вопрос, недовольно сказала:
– Мистер Певерелл! Мисс Грейнджер! Чем вы занимались всю ночь, что засыпаете прямо на моем уроке?
– Я… Мы… – невнятно промямлила покрасневшая Гермиона, стараясь не оглядываться на хихикающих сзади равенкловцев. – Мне просто не спалось, профессор…
– Так они и поверили, – едва слышно прошептал на ухо девушке Раймонд, а затем объявил на весь класс: – Видите ли, профессор, мы с Гермионой поспорили, можно ли рассчитать анимагическую сущность с помощью наложения конкордов на квадрат Пифагора и таблицу Хайзенверка. И так хотели доказать друг другу свою правоту, что провели за расчетами всю ночь.
– Это очень интересный вопрос, мистер Певерелл, – протянула профессор Вектор, задумчиво склонив голову набок. – Кто же выиграл ваш спор?
– Пока никто, – вздохнул Раймонд и тут же с энтузиазмом добавил: – Но еще две бессонные ночи – и я точно смогу вывести формулу!
– Зачем же так себя мучить! – возмутилась профессор, всплеснув руками. – Вот что, я освобождаю вас от сегодняшней самостоятельной и задания на следующий урок, можете вместо этого заниматься своими расчетами. Но только обязательно принесите их на занятие в понедельник, я хочу это увидеть.
– Конечно, профессор, – немного ошарашенно ответил Раймонд. – Спасибо.
– Не стоит, не стоит, – пробормотала волшебница, раскрывая журнал. – Надеюсь, вы с мисс Грейнджер меня удивите, потому что просто так я свои задания не отменяю.
Строго посмотрев на студентов, женщина взмахнула волшебной палочкой, отчего стопка пергаментов на учительском столе поднялась в воздух и неторопливо поплыла к ученикам. Когда каждый, кроме двух незадачливых спорщиков, получил по желтоватому листку, класс погрузился в гробовую тишину, прерываемую лишь скрипом перьев и редкими комментариями профессора Вектор, заглядывавшей в вычисления студентов.
Косившаяся на Раймонда Гермиона продолжала действовать на нервы. Вооружившись пером, парень упрямо делал вид, что не замечает ее взглядов и вообще ужасно занят своими вычислениями. Спустя пятнадцать минут этой совершенно нелепой игры в гляделки, Гермиона не выдержала и протянула ему свой черновик, в углу которого было написано: «Надо поговорить. Встретимся на восьмом этаже, напротив портрета Варнавы Вздрюченного. Придешь?» Прочитав послание, Раймонд сделал вид, что задумался, а потом, будто решившись, обмакнул перо в чернила и приписал ниже: «После обеда».
Сразу после этого он выкинул из головы все причуды Гермионы и погрузился в волшебный мир нумерологии.
***
– Как видите, немногие студенты решились изучать зельеварение на шестом курсе, – тихо заметил профессор Снейп, закрывая за собой дверь. – И возможно, сегодня их станет еще меньше.
В классе и правда собралось мало народа; Раймонд насчитал вместе с собой одиннадцать человек. Ближе всего к профессорскому столу устроились три слизеринца, по левую сторону от них заняли места трое учеников из Равенкло и одинокий блондин – судя по значку, староста Хаффлпаффа. Не обошлось и без вездесущей Гермионы Грейнджер, образ которой, казалось, преследовал Раймонда по всему Хогвартсу. Угрюмо посмотрев на девушку, Певерелл передвинулся ближе к иностранным студентам – Сабрине Брукс из Салемской школы и Шиничи Хаттори из Махоутокоро.
– Перед каждым из вас стоит флакон с ядом, – так же тихо продолжил профессор, но его голос удивительным образом разносился по всему кабинету, проникая в каждую щелочку подземелий. – Ваша задача – выпить его и приготовить противоядие, пока вы еще живы.
Никто из шестикурсников даже не пошевелился.
– У них с Селвином конкурс, кто первый прикончит студента? – едва слышно прошептал Терри Бут на ухо Майклу Корнеру, но тот лишь осоловело смотрел на предназначенный ему пузырек с ярко-желтой жидкостью.
– Вам совсем необязательно это пить, мистер Бут, – объявил Снейп, видимо услышавший реплику равенкловца. – Вы можете просто отказаться от продвинутого курса зельеварения, если вас не устраивают мои методы.
Парень поджал губы, но с места не сдвинулся.
– Будем считать, вы смирились с тем, что в этом кабинете необходимо выполнять требования преподавателя. Итак, – произнес Снейп немного громче, привлекая к себе внимание остальных, – когда вы сделаете глоток, обратите внимание на реакцию организма на зелье. Чтобы правильно подобрать противоядие, вы должны определить группу яда. Это нетрудно сделать, если сохранить самообладание и четко выделить симптомы отравления: слабость или ломота в теле, помутнение в глазах или… головная боль.
С этими словами профессор посмотрел прямо на Раймонда, будто на что-то намекая. Взгляд Снейпа был таким пристальным, что напоминал два черных сверла, постепенно погружавшихся в мозг. Раймонд отводить глаза не стал. Он не чувствовал в зельеваре той холодной ненависти и презрения, которая окутывала Селвина. Скорее, любопытство и настороженность, но желания причинить зло в нем точно не было.
Продолжая смотреть на мужчину, Раймонд нащупал флакон с ядом на своем столе. Юноша осторожно снял стеклянный колпачок и поднес янтарную жидкость к самым губам, почти физически ощущая, как остальные студенты следят за его действиями. От пузырька сладковато пахло опасностью, и в какой-то момент Раймонду ужасно захотелось выплеснуть смертельное зелье, но он пересилил себя. Боясь передумать, Певерелл выдохнул и залпом осушил маленький флакон.
– Да что вы в самом деле! – воскликнула Сабрина Брукс, схватив свою порцию яда – прозрачную склянку, наполненную алой жидкостью. – Понятно же, что у профессора есть все антидоты, и если мы не справимся, ничего страшного не произойдет!
Откупорив свой пузырек, американка тут же выпила его содержимое и на мгновение замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. После этого они с Раймондом переглянулись и приступили к приготовлению противоядий, искоса наблюдая за тем, как другие студенты по очереди и с недоверием подносили к губам стеклянные флаконы и, зажмурившись, пили приготовленные для них зелья.
Насколько по-разному все выполняли задание, Раймонд понял через четверть часа, когда оглянулся вокруг. У Майкла Корнера чудовищно тряслись руки, и если это не мешало парню, когда он измельчал в порошок рог дромарога, то как он будет добавлять в котел огненные семена, Раймонд представлял плохо. Гермиона, бледная как полотно, судорожно мешала свое зелье подозрительно фиолетового цвета. С гнездом растрепанных волос и каким-то безумным взглядом, она и впрямь походила на ведьму из средневековых сказок, которыми на ночь пугали непослушных детей. Шиничи Хаттори, в отличие от хогвартских студентов, не спешил нарезать ингредиенты и ставить котел на огонь. Вместо этого японец склонился над пергаментом, покрытым мелкими закорючками-иероглифами, и то и дело вносил правки в свои записи. Слизеринцы по сравнению с учениками других факультетов вели себя довольно спокойно и уверенно, в том числе и Сабрина Брукс, ловко шинкующая лирный корень. Наверное, змеиный факультет нисколько не сомневался в своем декане.
– Какие-то проблемы, мистер Певерелл? – прошелестел Снейп за спиной Раймонда. – Не можете сосредоточиться?
Собраться с мыслями и впрямь было непросто – видимо, одно из побочных действий яда. Тем не менее, Раймонд уже кинул в зелье горсть спорыша и теперь собирался добавить несколько капель настойки растопырника.
– Вам никто не говорил, что один из инструментов зельевара – весы? –поинтересовался у студента Снейп, изогнув бровь. – Или вы, как плохая повариха, делаете все на глазок? В таком случае не хотите попробовать свое варево в процессе готовки? Что если туда надо добавить еще щепотку спорыша?
– Нет, спорыша достаточно, – покачал головой Раймонд и накапал в котел немного настойки растопырника. Потом недовольно вгляделся в зеленоватую муть зелья и, чуть помедлив, опрокинул туда еще полколбы настойки. В котле забулькало, и жидкость приняла молочно-белый оттенок, который понравился Раймонду гораздо больше, чем предыдущий болотистый цвет.
– Мистер Певерелл, что вы творите? – севшим голосом спросил Снейп, пораженный действиями шестикурсника.
– Готовлю противоядие, профессор, – мрачно сказал Раймонд, уставившись на дремоносные бобы. Нет, они были ему не нужны, совершенно не нужны. А вот это… Рука сама потянулась к корню имбиря.
– От какого яда, позвольте спросить? – Голос профессора, казалось, и сам был пропитан ядом без всяких зелий.
– От того, который я выпил.
– И как же он называется?
На вопрос Снейпа Раймонд лишь пожал плечами, продолжая нарезать имбирный корень аккуратными кубиками.
– Правильно ли я понимаю, – вкрадчиво начал профессор, угрожающе склоняясь над своим учеником, – что вы понятия не имеете, к какому зелью варите антидот?
Раймонд еще раз пожал плечами и лихо смахнул маленькие кусочки имбиря в котел. Подумав, добавил пару златоглазок и принялся мешать зелье против часовой стрелки.
– Мистер Забини, какой у вас яд? – неожиданно спросил Снейп, обращаясь к смуглому слизеринцу с чуть раскосыми глазами.
– Чилибуха, профессор.
– Симптомы?
– Повышенная реакция на свет, трудности при глотании.
– Ваше противоядие?
– Стандартный антидот от обычных ядов.
– Сколько у вас времени?
– Не больше десяти минут, чтобы закончить работу с первым этапом. И пока зелье будет настаиваться, нужно истолочь рог единорога. Потом это сложнее будет сделать, потому что начнутся судороги.
– Десять баллов Слизерину, – довольно объявил Снейп и повернулся к американке. – Мисс Брукс?
– Арсениконское зелье. Первичные симптомы – слабость и затрудненное дыхание.
– Какое из противоядий вы выбрали?
– Митридатум, сэр.
Снейп удовлетворенно кивнул и наградил свой факультет еще десятком баллов.
– Мистер… Хаттори? – обратился профессор к сосредоточенному японцу, проигнорировав поднятую руку Гермионы. – Вы еще даже не приступили к приготовлению зелья. Могу я узнать причину?
– Простите, сэнсэй, – ответил Шиничи. Он говорил слишком быстро, проглатывая некоторые звуки и чересчур смягчая согласные. – Мне попася незнакомый поисоставной яд из семи компонентов. Потребоварось время, стобы применить закинание Эскарпина и составить рецепт противоядия по трем законам Горпаротта.
– Голпалотта, – с кислым лицом поправил японца Снейп. – И какие же составляющие противоядия вы выделили?
– Их семь, сэнсэй, – скороговоркой продолжил Шиничи. – Яггори, арифомра, сипосфора красний, кромревий сок, потеринус, моротясий зидкость и крапивниц.
– Если не обращать внимания на то, что вы до неузнаваемости исказили названия ингредиентов, все верно, – скривился зельевар и нехотя добавил: – Два балла Хаффлпаффу.
Японец счастливо улыбался и вежливо кивал, слушая профессора. И было непонятно: то ли он действительно радуется маленькой награде, то ли делал это по привычке, привитой старой школой.
– Вот видите, мистер Певерелл, – сказал Снейп, снова поворачиваясь к Раймонду, – остальные студенты хотя бы понимают, что делают. Неужели вы и правда рассчитываете приготовить антидот, покидав в котел все подряд?
Раймонд оторвался от коробочки с жалами веретенницы и посмотрел на профессора. Тот явно злился, но из-за чего? Парень прислушался к своим ощущениям: эта злоба больше напоминала защитную реакцию, как будто кто-то покусился на самое ценное и неприкосновенное. На то, к чему надо относиться трепетно и осторожно, осознавая всю его красоту и мощь… Зелья. Да, это зелья. Точнее, искусство зельеварения, к которому так халатно относился Певерелл, что неимоверно возмущало Снейпа.
– Я кидаю не все подряд, профессор, – заметил Раймонд, придирчиво осматривая жала веретенницы. – Например, это жало я использовать не буду.
Раймонд отложил забракованный ингредиент и продолжил копаться в коробочке.
– И почему же? – ехидно спросил Снейп, но на этот раз в его голосе проскользнули нотки заинтересованности.
– Оно мне не нравится.
– Потрясающий аргумент! – выплюнул зельевар, разочарованно отворачиваясь от студента особого факультета. – Посмотрим, что будет, когда вы выпьете свой антидот.
До конца отведенного времени Снейп больше не проронил ни слова. Только ухмылялся, заглядывая в котлы шестикурсников, отчего те бледнели, краснели и нервно закусывали губы. Раймонд видел, как профессор следит за ним, но никаких комментариев с его стороны больше не дождался. Певерелла это не могло не радовать – парень боялся, что замечания профессора будут серьезно отвлекать и приведут к какой-нибудь роковой ошибке. Тем более что ближе к концу второго урока сосредоточиться стало почти невозможно, а пальцы рук начало сводить, и это невероятно мешало. К счастью, последний этап приготовления антидота был нетрудным: после добавления порошка из панциря чизпурфла оставалось только помешивать зелье да вовремя снять его с огня.
– Итак, кто первый хочет продемонстрировать свой результат? – громко произнес Снейп, переводя взгляд с одного студента на другого. – Какая жалость, мистер Макмиллан! Боюсь, вам бесполезно пить это варево, от него вы умрете быстрее, чем от яда, который приняли в начале занятий.
Криво усмехнувшись побледневшему старосте Хаффлпаффа, Снейп обратился к американке:
– Как насчет вас, мисс Брукс? Надеюсь, ваши способности к зельеварению на порядок выше тех, которые я привык наблюдать на своих уроках.
Сабрина Брукс скопировала усмешку профессора и уверенной походкой направилась к учительскому столу. Подождав, когда все взгляды будут прикованы только к ней, девушка, немного рисуясь, поднесла к губам колбу со своим зельем и залпом осушила ее. Ничего не произошло.
– Прекрасно, – промолвил Снейп, изучающий содержимое котла Сабрины. – Думаю, вы заслужили «П» за сегодняшний урок и еще двадцать баллов Слизерину.
За Сабриной последовали остальные, и большинство из них оправдали высшие оценки, полученные на сдаче СОВ. Разве что противоядие Майкла Корнера дало побочный эффект, и парня вывернуло на глазах у всего класса. Но свою основную задачу антидот при этом выполнил исправно, хотя Снейп и поставил студенту «С», вдобавок сняв пять баллов с Равенкло «за разведение грязи в лаборатории». Когда же подошла очередь Раймонда, у него уже начали неметь ноги, и парень с трудом доковылял до профессорского стола, сжимая в руке колбу с противоядием.
– Прошу вас, мистер Певерелл, – приглашающе произнес Снейп, зачем-то крутя в руках волшебную палочку. У Раймонда возникло ощущение, что если он чудом выживет после своего зелья, то профессор добьет его собственноручно. С этой мыслью он выпил антидот.
Студенты, затаив дыхание, наблюдали за тем, как Певерелл замер посреди класса. Потом юноша медленно огляделся и несколько раз сжал и разжал кулаки, наслаждаясь вернувшейся чувствительностью.
– Что ж, мне уже приходилось встречать людей, наделенных невероятным везением, – сказал Снейп, огорченно помешивая зелье Раймонда. – Но учтите, что однажды оно может подвести.
Раймонд снова посмотрел в глаза зельевара. Тот чувствовал не разочарование, которое выставлял напоказ, а невероятное волнение, как будто понял сейчас важную вещь, не дававшую ему покоя. И эта вещь, несомненно, была связана с ним, Раймондом Певереллом.
– И сделайте одолжение, – добавил Снейп уже после удара колокола, – поделитесь своим чудесным противоядием с мистером Макмилланом, иначе он скоро потеряет сознание, а через полчаса Хаффлпаффу придется выбирать нового старосту.
– Да, сэр, – кивнул Раймонд, решив не уточнять, почему именно его зелье сочли пригодным для невезучего блондина.
***
В одном Майк точно прав: уж слишком много лестниц в этом замке. Раймонд на минуту остановился, чтобы перевести дух. Подняться на восьмой этаж после сытного обеда было не то чтобы трудной, но не самой приятной задачей. Уффф…
Обед прошел для Раймонда спокойно – наверное потому, что за столом Равенкло никто до него особо не докапывался. Майк прекрасно понимал, когда приятеля лучше оставить в покое, а Полумна, нацепившая какие-то огромные разноцветные очки, больше внимания уделяла своему журналу с надписью «Придира», чем Раймонду Певереллу. Такой же журнал, только гораздо более потрепанный, странная девушка вручила и ему. На обложке сверкали громкие заголовки: «Вся правда о морщерогих кизляках», «Радуга из радужных драконов», «Осторожно! Банши среди нас!» и другие, не менее странные названия. Любопытства ради Раймонд пролистал журнальчик, особое внимание уделив статье мистера Лавгуда, посвященной кутхам. Впрочем, ничего толкового Раймонд из нее не вынес: это были вещи сколь удивительные, столь и невероятные.
Так, еще два пролета – и он у цели. Ну-ка, взять себя в руки! Отдышавшись, Раймонд продолжил подъем.
Неудивительно, что он не нашел информацию о кутхах ни в одном из справочников, ведь для волшебников кутх был такой же мифической птицей, как и феникс для магглов. Хотя мистер Лавгуд, по всей видимости, верил в то, что такая птица существует, и даже называл ее воплощением духа Ворона. Однако история, рассказанная издателем «Придиры» больше походила на детскую сказку, чем на правду.
Мерлинова борода! Эта лестница уехала из-под самого носа! Ну вот, теперь придется ждать, когда она изволит вернуться. Идти в обход сейчас совершенно не хочется, лучше немного подождать. Раймонд оперся о стену, даже немного радуясь внеплановой передышке.
По смелому заявлению отца Полумны, раньше солнце, луна и звезды были спрятаны в мячах в доме у женщины-духа. Поэтому в мире было темно и холодно. Ворон решил освободить небесные светила, однако никак не мог попасть в жилище женщины. Тогда он превратился в хвоинку и упал в воду. Женщина-дух зачерпнула ведро воды и поймала Ворона. Придя домой, она выпила воду вместе с хвоинкой и забеременела, а через некоторое время родила Ворона. Новорожденный Ворон попросил мячи, чтобы поиграть, а получив их, разорвал клювом оболочку и выпустил светила. Так мир приобрел тот вид, к которому все мы привыкли, а сам Ворон почернел, когда его опалило солнце.
А вот и лестница – теперь можно подняться на восьмой этаж. Гермиона уже там, наверное. И почему ей понадобилось встречаться именно на восьмом этаже? Рассчитывает, что Раймонд к себе пригласит? Ну уж нет, о них и так слухи по всей школе ходят! Восьмой так восьмой, но пусть разговаривает в коридоре, если ей так хочется.
Однако слова мистера Лавгуда о том, что кутхи прорезают временное пространство, путешествуя в прошлое и будущее, не выходили у Раймонда из головы. Ворон мог переноситься из эпохи в эпоху, трепетно оберегая своих друзей и раздирая железными крыльями врагов. Он был горд, независим, мстителен и умен. А еще мог говорить, но только повторяя чьи-то фразы, как далекое эхо, доносящееся из завесы времен.
– Раймонд! – позвала Гермиона, стоявшая у гобелена Варнавы Вздрюченного.
Юноша ускорил шаг, недоумевая, чем Гермиону так привлекло это место. Девушка терпеливо ждала, не отходя от гобелена.
– Привет, – сказала гриффиндорка, когда Раймонд остановился. – Как дела?
– Немного не выспался, – признался парень, беззастенчиво разглядывая Гермиону. Та, по-видимому, тоже ночью глаз не сомкнула. – Нумерология так затягивает, не правда ли?
– Ммм… да, – промычала девушка и быстро огляделась: кроме них никого в коридоре не было. – Я хотела поговорить с тобой о Гарри Поттере. Тебя он еще интересует?
– Конечно, – ответил Раймонд, тут же заставив себя собраться. – Хочешь обсудить это прямо здесь?
– Нет, конечно нет, – покачала головой Гермиона.
Затем девушка повернулась к голой стене напротив гобелена и начала ходить взад-вперед, что-то бормоча себе под нос. Раймонд уже хотел было поинтересоваться ее самочувствием, как вдруг в каменной кладке появилась простая деревянная дверь. Гермиона остановилась и снова посмотрела на юношу.
– Ты ведь еще не слышал о Выручай-комнате?
