Глава 25К удивлению Гарри, Шпренгер воспринял все гораздо серьезнее, чем он предполагал. Священник долго разглядывал бумагу, Гарри чувствовал, как послание проверяется на заклятия, на достоверность, на реальность (Гарри еще в училище слышал, как тщательно созданная иллюзия принималась за реально существующую личность, вещь…). Шпренгер всматривался в почерк, в чернила, расспросил, какая сова принесла письмо. После всего этого, он сидел в кресле, закрыв глаза и задумчиво поглаживая усы, а Гарри стоял и не знал, как ему относится к этому: спрашивать или нет, что это значит, прерывать ли размышления. И только он решил спросить и уже протянул руку, чтобы коснувшись плеча Шпренгера, привлечь к себе внимание – уж очень он сомневался, что Шпренгер его услышит, так он был задумчив, - как вдруг он почувствовал, что от друга исходит прямо-таки удушающая сила. Будто они вместе со Шпренгером находились по горло в воде, и тот, собрав все силы, пошел вперед, а волны, создаваемые им, были такими крупными, что отбрасывали Гарри все дальше, дальше, топили его. Это напомнило юноше как Сантори обходится с незваными гостями. Он тяжело отошел от Шпренгера и бессильно упал в кресло. На лбу выступил холодный пот. Он отошел, а давление не уменьшилось - ему и теперь было трудно дышать, будто кто-то сжимал его горло. Когда перед глазами запрыгали разноцветные круги, все внезапно кончилось, и Гарри хрипло задышал всей грудью, как пловец, еле достигший поверхности.
- Что… что это было? – спросил он, переводя дух.
- Прости, мой мальчик, я узнавал, где они и немного – чего они хотят, - Шпренгер подошел к нему и положил на мокрый лоб руку. Холодок прошелся по всему телу, успокаивая, расслабляя, - Так лучше? – спросил он, обеспокоено глядя на юношу.
Гарри смог только кивнуть.
- Как вы это сделали? Почему?
- Я на все отвечу, Гарри. – Шпренгер подошел к столику, на котором стоял не тронутый завтрак, налил чая и потянул его Гарри, - выпей.
Гарри отпил. Чай оказался не черным, а зеленым, что странно, потому что всегда замок подавал только черный чай, но остатки удушья исчезли.
- Если тебе не сложно, призови Духа. Как придет, отошли его к Антонио, пусть скажет ему о письме, о псалме – обо всем. Сам не ходи.
И он тяжело опустился в кресло, прикрыв глаза рукой.
Внутри Гарри зашевелилась склизкая змея тревоги, но он прикрикнул на нее - пусть не ворочается, пока не время. Вместе со змеей проснулось волнение за Шпренгера – никогда его Гарри не видел таким уставшим, таким взволнованным. Взяв эмоции в кулак, Гарри мысленно обратился к Замку. Через пять минут, за время которых Шпренгер не пошевелился, в комнату вошел Дух. Услышав шаги, Шпренгер положил руки на подлокотники кресла и посмотрел на вошедшего. В лице его отразилось удивление и радость. Если бы Гарри видел Шпренгера впервые, он подумал бы, что кроме этого, ничего в лице падре не изменилось. Но Гарри был знаком со Шпренгером вечность (по его понятиям), поэтому он уловил мимолетную торжествующую улыбку и лукавый взгляд в его сторону. Гарри недоуменно посмотрел в сторону Духа: ничего особенного. Тот же Дух, которого он встречал в подземном ходе и которого он встречал раньше. Дух же столь же чуточку удивленно смотрел на Шпренгера и лукаво на Гарри.
- Ты что-то хотел, Гарри? – обратился он к юноше, смотревшему непонимающе на обоих.
- Да, хотел. Вы не могли бы известить мистера Сантори о том, что пришло письмо от «новых инквизиторов», в котором есть намеки на то, что они находятся в КрайстЧерче? Меня самого не пускает мистер Шпренгер.
Ничего в лице Духа не изменилось, но Гарри показалось, что тот обеспокоен.
- Они в КрайстЧерче? – спокойно спросил он, но не у Гарри, а у Шпренгера.
Тот неопределенно усмехнулся и пожал плечами.
- Насчет «новых инквизиторов» Гарри сказал все верно, так что можешь идти, - и снова неизвестное лукавое выражение у обоих.
- Эм…мистер Дух, мистер Шпренгер, у меня впечатление, что вы что-то скрываете. - Гарри наконец облек недоумение в вопросительное утверждение.
- Мы? – Шпренгер искренне изумился; Дух не ответил ничего – он уже уходил из комнаты, - нет, что ты!
Гарри улыбнулся. Они что-то скрывают, это факт. Но говорить не хотят. Видимо, по одной причине – он должен догадаться сам. И он догадается! Шпренгер ответил на его улыбку, подтверждая догадку.
- На твои вопросы я отвечу позже, - с вернувшейся усталостью сказал Шпренгер, - сейчас придет Антонио, я ему все расскажу, и, быть может, отвечу на твои вопросы, хорошо?
Гарри кивнул.
Беспокойство его увеличилось.
Сантори и Беллармин пришли быстро. Увидев усталого Шпренгера, Сантори помрачнел.
- А я надеялся, что он ошибся,- и тяжело опустился в кресло.
Беллармин сел рядом с Гарри и взял его руку в свою. Гарри был ему благодарен, потому что волнение темными волнами грозило накрыть его с головой.
- Кто «он»? – спросил юноша.
- Дух…Балиан, что ты узнал?
- Они прислали Гарри письмо, вот оно, - Шпренгер протянул бумагу Сантори, тот долго рассматривал его и передал Беллармину, - само послание ничего не говорит, но внизу слова «Не надейтесь», написано другим человеком, карандашом.
- Псалом 145? – спросил Беллармин.
- Да, - кивнул Шпренгер, - стих третий. Гарри пришел к трем выводам. Два верных, один – нет. Первый – несоответствие силы организации и способа оповещения.
- Да, - Гарри ответил на взгляды инквизиторов, это помогло успокоиться, - они говорят, что они «вселенская» и вообще, а пишут на бумаге, что довольно глупо.
- Ты молодец, - похвалил его Шпренгер, Беллармин и Сантори смотрели одобрительно, - вывод верный, но не в этой ситуации. Они на то и рассчитывали. Ты будешь относиться к ним как к странным и не очень умным людям – и ошибешься. Второй твой вывод верен. Ты прав – речь о тебе. На тебя мы не должны надеяться. Но именно мы не должны. Именно мы трое. Они знают нас и знают, откуда пришли Антонио и Роберт. И они не одобряют наших методов. Они знают о замке. Они знают о нашем деле. И они не одобряют его, потому что считают пустой тратой времени. Точнее, не такой уж и пустой: они считают, что мы вредим, и очень сильно вредим. Вредим всем, потому что восстанавливаем количество «жидкости» в «резервуаре», тем самым увеличивая число колдунов. Они считают еретиками нас, мы – их. Они, конечно, не такие сильные, как Штюрм или Фатербрюдер, но они могут принести нам много проблем. В первую очередь – тебе. Поэтому будь осторожен.
- Но почему опять я? Почему всегда я? – обиженно и взволнованно спросил Гарри.
- Да, опять ты, - ответил Беллармин,- но уже в другом смысле. Не ты их главная мишень. Они попытаются убить тебя, - да, убить, это тебе не миролюбивые родственники, эти стараются все сделать тонко, - но убить, чтобы досадить нам, потому что мы слишком много надежд возлагаем на тебя. И, - он сделал паузу, Гарри замер, а Беллармин сказал то, что Гарри не ожидал услышать от него, - и потому что ты нам дорог.
- По письму я смог определить, - продолжал Шпренгер, - где находится один из них, - тот, кто писал. Почему я не смог этого определить раньше, Гарри? - ответил он на взгляд юноши, - потому что для этого требуется что-нибудь вещественное. И вот третий твой верный вывод – они действительно рядом, в КрайстЧерч, и они были на мессе. Это странно, что я не почувствовал их присутствие тогда. Узнать, что они хотят, мне практически не удалось: там Штюрм, и он почувствовал меня. Пришлось уйти. Успел я услышать только то, что было очевидно – они хотят смерти Гарри. Поэтому у них Штюрм.
- Это выгодно им всем? – деловито уточнил Гарри, испытывая и волнение, и готовность отразить нападение.
- Да. Но не вся твоя родня там. Только молодое поколение: Штюрм, Фаталь Снегг и ее сын Бёзер. Фатербрюдер приходил к нам действительно только желая узнать местонахождение Штюрма. Он не желает участвовать во всем этом. Штрюдель Снегг недоволен тем, какие способы для достижения цели используют вышеперечисленные трое. У них, как у «джентльменов старой школы»…
Сантори хмыкнул.
- Я понимаю, что это звучит странно, - ответил на его усмешку Шпренгер,- но это так. Или очень похоже. Так вот, у них есть принципы. В частности – убийство только в самом крайнем случае, а лучше его совсем избежать. И они не хотят их переступать. Может, только в отместку, только из чувства противоречия они решат вдвоем не дать своим убить тебя, Гарри, но я не стал бы на это надеяться.
- А откуда они знают о том, кто мистер Сантори и мистер Беллармин? – спросил Гарри.
- Ну, - улыбнулся Шпренгер. – во-первых, они служители церкви, они знают всех кардиналов. Во-вторых, у них Штюрм, а именно он дал тебе подсказку…
- Да, - нахмурился Гарри, не желая вспоминать этот эпизод, - а что мы будем делать?
- Держать осаду, - пошутил Шпренгер, его взгляд, направленный в сторону Гарри, согрел его душу, - только у меня к тебе будет просьба, Гарри, и думаю, что Антонио и Роберт согласятся с нею. Что бы ни случилось, в наши отношения с инквизицией не вмешивайся. Мы с нею разберемся сами. Ты же будь осторожен. Сам не лезь в пекло. У тебя – родня.
- Но если они будут пытаться причинить вам вред? – взволнованно спросил Гарри.
- Если мы сможем дать им отпор - мы дадим. Если нет – ты тем более не сможешь нам помочь.
- Но я не смогу вас бросить!!
- Гарри, не рискуй зря жизнью. Ты должен жить. У тебя семья.
- Я не смогу спокойно жить, зная, что даже не попытался вам помочь.
- Сможешь.
- Но ведь этого не может быть? Вы ведь сильнее? - «хоть это! Хоть так успокойте!» - думал Гарри.
Шпренгер успокаивающе улыбнулся:
- Конечно, Гарри, не может.
Их теплые взгляды, их симпатия к нему, их беспокойство за него, это утверждение Шпренгера – все это успокаивало и согревало Гарри. Он вдруг остро ощутил насколько ему дороги эти трое людей, и вовсе не потому, что они помогают ему. И он отчетливо понял, что что бы ни говорил ему Шпренгер, он не останется в стороне. Противоречие между просьбой Шпренгера и его собственными чувствами, его волнением за этих людей, пугали его. Слова Шпренгера о том, что все это маловероятно, немного разрешали противоречие и успокаивали Гарри. Раз он говорит, что этого не может быть, значит, не может. Гарри чувствовал, что Шпренгер сказал это для его спокойствия, и что на самом деле все это может быть, но всеми силами верил, потому что не хотел и думать о другом. Беспокойство за этих близких ему людей не исчезло.
