Образы в огненном платьеОбложка к главе - http://cs608929.vk.me/v608929452/82c7/AYnWfwG7YSE.jpg
(Нечто, похожее на спойлер: у Лии Мишель действительно характерный для евреев нос, это не моя выдумка или ход для того, чтобы сделать персонажа менее идеальным.
Не знаю, заметно ли на артах, но вот тут https://31.media.tumblr.com/629c68885998ad395be5719eceb02ba9/tumblr_n3cotvJq7I1qivnpqo1_250.gif это можно разглядеть очень хорошо.)
___________________________
- Вы уверены, что этот глинтвейн на виноградном соке? - спросила Блисс второй бокал спустя.
Паб Три Метлы сегодня казался ей особенно уютным. Они с Кэтрин бывали в нём каждый раз во время вылазок в Хогсмид, но сегодня что-то изменилось. Может быть, дело было в том, что она наконец-то почувствовала себя своей, почувствовала себя девушкой, что-то значащей для своего факультета. Совсем недавно Блисс думала, что ей всё равно. Что ей хватает общения только с Кэтрин, что нет ничего зазорного в том, что в Большом зале она чаще сидит за столом Слизерина или Гриффиндора, что почти со всеми сокурсниками она в отношениях самых нейтральных.
Теперь Блисс словно открыли глаза. Она вспомнила все те случаи, когда с ней пытались сблизиться, пробить брешь, но она лишь отмахивались и улыбалась.
Зря было всё это, зря она относилась к ним так пренебрежительно. Да, с большинством из них она никогда больше не увидится, оставит позади так же, как и разрешенные проблемы. Но до конца этого года она принадлежность к своему факультету. Она когтевранка. И сегодняшний день показал, что с её мнением считаются и считают своей.
- Вообще-то, я уверен, что нет, - минуту спустя признался Роджер.
- Что? - ахнула Кэтрин. - Она пьёт уже вторую порцию. Когда ты собирался сказать об этом?
- Блисс сказала, что ей нужен глинтвейн, вот я и не подумал уточнять, - голос Роджера звучал виновато. - Но ты права, нужно было сказать ей раньше. Если честно, я ещё после половины первого бокала начал замечать, что она как-то странно моргает.
- Я выяснила, что когда я пью нечто алкогольное, моё зрение становится четче, - пояснила Блисс. - Вы не представляете, какое всё вокруг яркое.
- Горе ты, Роджер, - недовольно сказала Падма. - В следующий раз я пойду делать заказы. Блисс, ты нормально себя чувствуешь? Голова не кружится? Может быть, пойдём обратно в Хогвартс?
- Нет, - заулыбалась Блисс. - По правде говоря, я чувствую себя прекрасно. И мне очень хочется смеяться.
Майкл, Энтони и Роджер как-то странно переглянулись, после чего засмеялись сами.
- Скажете там, что такого смешного вы увидели в этой ситуации? - прищурила глаза Падма.
- Её взяло два небольших стаканчика подогретого вина, - продолжал посмеиваться Майкл. - Никогда такого не видел. И не надо замечаний или возмущений. Напомнить, что случилось в нашей гостиной, когда на свой день рожденье вы с сестрой остались в Хогвартсе, а не поехали домой?
- О, я помню! - встрепенулась Полумна. - Вы меня тогда разбудили и я спустилась посмотреть, что у вас там происходит. Всё ещё ломаю голову, как у тебя...
- Молчать. Молчать и прекратить смеяться, - рявкнула Падма в сторону зашедшихся от хохота мальчишек и Блисс. - Хорошо, что больше половины людей забыло об этом на следующее утро. В любом случае, если хотите прожить долгую и счастливую жизнь, лучше вам забыть обо всём, что тогда случилось.
- А иначе наша жизнь сократится? - весело спросил Энтони.
- Нет, я не настолько мелочна, - добавила в голос медовости Падма. - Иначе ваша жизнь перестанет быть счастливой как таковой.
Следующий час был наполнен беззлобными шутками, ностальгией и множеством рассказов, от которых Блисс всегда пробирал смех, недоверие и невольное восхищение. Если все события, которыми был наполнен Хогвартс за эти годы, были хотя бы наполовину правдивы, то происходящее с ней можно занести в категорию детских страшилок для детей.
- Шесть голов? - переспросила Блисс. - На первом курсе? Как же они умудрились выжить?
- Если бы всё, что говорил Энтони, было правдой, то да, выжить у них вряд ли бы получилось, - заметила Падма. - Голов у Пушка было три, и мечом Гриффиндора они его не протыкали, а усыпили каким-то инструментом.
- Всё равно, звучит не особенно радужно, - сказала Кэтрин. - Но в то, что Гарри мог проткнуть кого-то мечом, поверить ещё сложнее.
- А он проткнул мечом не кого-то, а василиска, - восхищенно вставил Майкл. - Тут было не до защиты вымирающих видов зверушек. Страшно представить, что было бы, если бы Гарри, Рон и Гермиона не разгадали эту загадку. Уверен, мы бы сейчас с вами не разговаривали.
- Может быть, не стоит так превозносить его? - спросил Энтони. - Не все загадки он смог разгадать вовремя. Одна из неразгаданных стоила жизни хорошему человеку.
Изменение в дружеской атмосфере случилось моментально. Падма и Кэтрин смотрели на Энтони с неподдельным шоком, Роджер не выдержал, выругавшись сквозь зубы, но всё же успел удержать Майкла, который, кажется, хотел наброситься на своего друга с кулаками.
И интуитивно Блисс поняла, вспомнила, о чем именно они говорят.
В Шармбатоне никому не удавалось держать информацию в секрете. Будь то маленькая сплетня, вертящаяся среди учеников или же нечто глобальное, замешанное через учителей и Министерство, не проходило и недели, чтобы многие из учащихся или учителей узнавали нужные им подробности.
Но четыре года назад что-то изменилось. Единственное, что смогли выведать люди, которые не посетили Турнир Трёх Волшебников, так это лишь факт чьей-то смерти. Кем был этот человек, как он умер, мучился или же просто стал жертвой несчастного случая, такой информации не смог выведать ни один учитель или ученик Шармбатона.
Конечно, не трудно было прийти к выводам, что произошло нечто действительно ужасное. Но что именно?
- Вы говорите о Турнире Трёх Волшебников, да? - осторожно спросила Блисс. - Ходят слухи, что именно он сыграл главную роль в возрождении Волан-де-Морта.
- И смерти человека, - ответил Энтони. - В смерти ни в чем не повинного, обычного человека, который был таким же, как и мы. Учил уроки, не всегда следовал правилам, играл в квиддич и строил планы на будущее. Человек, который оказался помехой на пути к Избранному.
- Седрик Диггори дружил с нашим Энтони со второго курса, - грустно сказала Полумна. - Поэтому он порой ведёт себя отвратительно по отношению к Гарри. Мы все стараемся не замечать его замаскированные оскорбления, но когда он ведёт себя вот так, становится просто отвратительно на душе.
Оказалось, что слова Полумны были именно тем, что должно было вернуть ясность ума Энтони. Он как-то мучительно покраснел и отвел глаза. Было видно, что он и сам понимает необоснованность своих обвинений.
Понимает разумом, подумала Блисс. Но, как и у большинства людей, сердечные привязанности чаще всего выигрывают у мыслей рациональных.
- Разве ты не знала о Седрике? - спросила Падма.
- Откуда? - удивилась Блисс. - Что делать несовершеннолетней девушке на Турнире? И какими должны быть люди, чтобы спокойно рассказывать о вещах, которые на нём приключились? Нет, мы не знали подробностей. Даже иногда сомневались, умер ли кто-то вообще, ведь нам рассказали так мало.
- А как же газеты? - нахмурилась Кэтрин.
Энтони закатил глаза.
- Ты действительно думаешь, что информация о смерти Седрика печаталась на первых полосах Ежедневного Пророка? Я помню тот небольшой обзор на последней странице, который продержался там всего неделю. Минимум информации и каких-либо сведений. И удивляться нечего. Министерству меньше всего надо, чтобы его обвиняли в смерти ученика.
- Я была второкурсницей, Энтони, и я помню всё, связанное со смертью Седрика. Не надо смотреть осуждающим взглядом и обвинять меня в том, что газеты на тот момент меня интересовали меньше всего, - спокойно ответила Кэтрин.
Блисс не удивилась, когда заметила передергивание плечами Энтони. Она знала, что является этому причиной.
- Всех чистокровных что, с детства этому учат? - отвёл взгляд Энтони. - Не понимаю я этого. В Малфое это постоянно присутствует, даже в Блисс проскальзывает. Разговариваете спокойно и кажется, будто вы ничем от нас не отличаетесь. А потом, если что не по нраву, становитесь, как мёртвые. Жизни нет ни в глазах, ни в голосе.
- А ты не думал о том, что полукровок или простых людей с врожденным даром гораздо больше, чем нас? - прищурила глаза Кэтрин. - И что нас всех, поголовно, вы считаете чем-то вроде монстров, которые хотят истребить всех, у кого нет родословной на несколько поколений? Вы говорите нам в лицо ужасные вещи и считаете, что если чистокровный человек не имеет ничего против вас, то спокойно должен выносить оскорбления. Открою тебе секрет - не должны мы вам ничего. Не знаю, как на счет других, но у меня есть гордость и человеком глупым я себя тоже не считаю. То, что ты видишь, всего лишь защитный механизм, но выработанный годами незаслуженных оскорблений.
Блисс, сидевшая рядом с Кэтрин, осторожно взяла её дрожащую руку. Сейчас им не нужно было слов - то, о чём говорила Кэтрин, преследовало их всю сознательную жизнь.
- Извини, Кэтрин, - наконец сказал Энтони, глядя ей в глаза. - Последнее, что я хотел сделать, это обидеть тебя.
- Ты сегодня сам не свой, - мягко ответила Кэтрин. - Я не сержусь.
Постепенно разговор вернулся в прежнее русло. Мирно потрескивал небольшой камин за стойкой Мадам Розмерты, неукрашенная ёлка, явно одна из выращенных профессором Стебль, едва заметно шевелилась, а Блисс, за разговорами забыв о том, что её глинтвейн вовсе не на соке, допивала второй бокал, снова погружаясь в уютную атмосферу их небольшого круга.
- Получается, что четвёртый курс Шармбатон провёл так же, как и всегда? - спросила Падма в разгаре разговора о преимуществах предметов Шармбатона и Хогвартса.
- Остальные да. Но для меня это был шанс практически весь год проучиться в маггловском пансионе, - призналась Блисс. - До и после Турнира меня отпрашивали на два или три последних месяца, но в тот год я пробыла там все десять.
Все, кроме Кэтрин, смотрели на Блисс так, будто увидели что-то, недоступное их пониманию.
- Ты училась в маггловском пансионе? - переспросил Майкл. - Но зачем тебе это надо? Ты чистокровная волшебница, все двери открыты для тебя.
При всём старании, Блисс всё же не смогла сдержать колкости.
- Двери Оксфорда, Кембриджа и Лиги Плюща в целом были бы с тобой не согласны. У меня есть шансы поступить в любой из этих университетов лишь по тем причинам, что в избирательной комиссии всегда есть один или два мага, которые учитывают все тонкости образования на два мира. И благодаря чудесному маггловскому пансиону, которым управляет директриса-волшебница. Согласно его статистике, три выпускницы пансиона всегда попадали в те учебные заведения, которые по определённым причинам считались лучшими в своей стране.
Блисс смешалась, осознав, с каким пылом рассказывала что-то, по сути, понятное одной лишь ей. Но одобрительные, едва ли не восхищенные взгляды, всё же невольно, но заставили её робко улыбнуться.
- Ты чудесная, - тепло улыбнулся Майкл. - Я говорю тебе это, потому что вижу, как часто ты незаслуженно занижаешь свой ум и человеческие качества.
- Мы все это видим, - вздохнула Падма. - И не понимаем, почему. Надеюсь, это в тебе скоро пройдёт.
- Может быть, это связано с твоим переездом? - нелогичность вопроса Полумны заставила всех улыбнуться. - Ты никогда не считала, что люди или то место, в котором ты выросла, делали тебя лучше?
- Нет, - подумав, честно ответила Блисс. - Люди - может быть, но даже за все годы, что я прожила во Франции, мне не встречались такие люди, которых я встретила здесь. Вы, ребята. Кэтрин. Рафферти.
- Мы стараемся мириться с последним, - усмехнулся Роджер.
- Но место? Нет, вряд ли. Всегда нужен непосредственно живой фактор, чтобы действительно измениться.
- Неужели ты совсем не скучаешь по Франции? - удивленно спросил Майкл.
Блисс тихо рассмеялась, качая головой.
- Майкл, а что, по-твоему, Франция?
- Странный вопрос, - заметно растерялся Майкл. - Страна, в которой ты родилась? Твои корни и твоё начало?
- Соглашусь с тобой. И это никогда не измениться. Но что такое Франция начиная от того места, где я сейчас? Я тебе скажу. Два часа по Евротоннелю. Полтора часа на самолёте. Час и сорок минут до Салон-де-Прованса от центра города. Несколько секунд трансгрессии из любой точки мира. Всё, чем является сейчас Франция или же нечто, не являющиеся Англией, это расстояние и время. И не такие они непреодолимые, чтобы я скучала слишком сильно.
Молчание, воцарившиеся за их столом, нарушила Падма:
- Я была бы рада, если бы всегда могла думать так, как это делаешь ты. Видимо, не у всех есть способность по-настоящему привязываться к месту. Может, это и хорошо.
- Вы жили в маленьком городке? - спросил Роджер. - Но почему? Если ваша семья живёт на два мира, разве не удобнее было бы жить ближе к аэропортам, метро и офисным зданиям?
- Папе и мне, может быть, - согласилась Блисс. - Но не матери. Она не может жить в шумных местах, особенно в тех, которые всегда осаждаемы туристами. В Салон-де-Провансе, например, никогда не проживало больше сорока тысяч человек, и единственные его достопримечательности это фонтан в форме гриба, замок и три музея.
- Но Рафферти говорил, что твоя семья живёт в Бирмингеме, - озадачено сказала Кэтрин.
- От Бирмингема осталось одно название, - рассмеялась Блисс. - Мы живём почти в четырёх часах езды от него, в закрытом комплексе на пять домов, окруженные лесом. Я уже молчу про то, что на каждого нашего соседа у нас есть досье, подробности которого в некоторых моментах даже неловкие.
- Моя семья не столь радикальна, - сказала Кэтрин. - Хотя, если бы дядя Киллиан не был бы столь мобилизован, кто знает.
- Меня больше интересует, как Блисс не умерла со скуки за всё это время, - сказал Энтони. - Неужели тебе никогда не хотелось окунуться в по-настоящему шумную жизнь?
- Я прожила в такой обстановке всю жизнь, - ответила Блисс. - Не буду скрывать, что меня всегда тянуло к чему-то, чего я не понимала и не могу понять сейчас. Но у меня были чудесные бабушка с дедушкой, любящий отец и моя мать, всё же, не такая ледяная статуя, каковой хочет казаться. К тому же, мы жили в Нью-Йорке почти два месяца и на год переселились в Испанию. Так что...
Блисс осеклась. Что-то было не так уже несколько минут. Она отвечала, но вместе с тем чувствовала взмокшую шею под распушенными волосами и жар, поднимающийся по позвоночнику. Она предприняла попытку встать, но поняла, что ноги отказываются её слушаться. Дрожащей рукой Блисс дотронулась до лба, подтвердив свои опасения: пленка пота, обычно покрывающая человека при лихорадке, сейчас распространилась на всё её тело. Следующая попытка встать закончилась странной прострацией. В голове смешались мысли и идеи, но та, главная на данный момент мысль, мелькнула яркой вспышкой, и сразу же была забыта. Вместо неё, на мгновение, Блисс увидела глаза светлого оттенка. Серого? Голубого? Зелёного? Она не могла разобрать, да и слишком много было у неё знакомых с такими глазами. Но сейчас важным казалось другое. Что-то, связанное с Испанией? Да. Почему она всё время вспоминает Испанию? Всё, что было в Испании, было прекрасным. Тогда что не даёт ей покоя которую неделю?
Мысли пропадали с чудовищной скоростью и совсем скоро их заменила непроницаемая темнота. Следующее, что она увидела, были сильно встревоженные лица её сокурсников.
- Почему у вас такие лица? - стараясь сделать голос бодрым, спросила Блисс. - Неужели за эти несколько секунд кто-то успел умереть?
- Слава богу, - выдохнул Энтони. - Я тут чуть за сердце не схватился! Ты осеклась на полуслове, побелела и смотрела в одну точку несколько минут. А потом упала на стол и пролежала так несколько секунд. Хорошо, что Кэтрин догадалась убрать бокалы подальше.
Кэтрин сморщила нос, неодобрительно глядя на Энтони.
- Немедленно прекрати её пугать. Не волнуйся, Блисс, это всего лишь реакция организма на алкоголь. Один хороший друг дяди Киллиана отключается таким же специфическим способом. Правда, для этого ему нужно гораздо большее количество алкоголя. И более крепкое, - подумав, добавила Кэтрин. - Кажется, он наполовину болгарин.
- Меня больше напугало её бормотание, - высказался Роджер. - Но Кэтрин права, вы слишком остро среагировали.
- Мы волновались за неё! - отмерла Падма, гневно глядя на спокойных Роджера, Кэтрин и Полумну. - Кто знает, чем это могло обернуться.
- Сном на пару часов, - доверительно сообщила Кэтрин. - Только и всего. Хорошо, что мы остановили тебя, иначе Блисс оказалась бы взаперти у мадам Помфри на пару дней минимум.
- Блисс, ты точно в порядке? Хотя, я же вижу, что да, - легко улыбнулась Полумна. – Жаль, что у меня нет с собой спектральных стекол, они бы это подтвердили.
- Я в порядке, - улыбнулась Блисс. - Просто в следующий раз буду осторожней с составом напитков. И, Роджер, что могло напугать тебя в моих словах? Я что, проговорилась о своих планах по захвату Хогвартса?
- И сказала, что делаешь это во имя Сама-Знаешь-Кого, - отозвался Майкл, смотря на Блисс с картинным ужасом в глазах. - Не волнуйся и меньше слушай Роджера, он тоже слишком впечатлительный. Ты говорила что-то о дожде. По крайне мере, мне так показалось.
- Твой французский акцент, - пояснила Падма. - Он проявился очень сильно и из-за него было сложно разобрать. Но да, я тоже думаю, что ты всё время повторяла «дождь». Так что Майкл прав, не слушай Роджера. Ты и во сне иногда разговариваешь.
- Пойду спрошу, если у них что-то с яблочным соком, - решил Роджер. - Тебе должно полегчать.
Блисс улыбнулась Роджеру, давая понять, что нисколько на него не сердится и ободренный, он поспешил в направлении барной стойки.
Произошедшее с ней казалось чем-то нереальным. Почему дождь? Имеет ли он какое-то отношение к её состоянию или же это просто её подсознание, уставшее от меланхоличной погоды? Информация о её разговорах во снах тоже оказалась неожиданностью. Что именно она говорит? Имеют ли эти слова смысл? И как спросить об этом, не вызывая лишних вопросов? Падма и так подозрительно на неё смотрит, а Кэтрин, хотя и делает вид, что произошедшее лишь реакция на вино, явно тревожится.
Нет, спрашивать сейчас было определенно нельзя.
«Я хотела провести обычный день, - нахлынувшая ярость ошеломила Блисс. - Всё, чего я хотела, это день, когда я могла бы быть настолько обычной, насколько может быть человек, носящий ген волшебства. Я не хотела новую лавину вопросов, я не хотела, чтобы Рафферти попал в больничное крыло, я не хотела, чтобы подозрений стало больше, чем их уже есть. О том, чтобы избавиться от этого навсегда, я даже не мечтаю. Но день? Что такого могло случиться, если бы я пропустила этот день в бесконечном марафоне за собственный разум?»
- Мадам Розмерта любезно нашла обыкновенный яблочный сок, - Роджер поставил перед Блисс бокал, украшенный малозначительной мишурой.
Блисс поблагодарила его и вскоре с удивлением обнаружила, что сок действительно улучшил её самочувствие. Голова перестала кружиться и руки впервые за долгое время сохраняли приемлемую температуру.
- Только не это, - обреченно простонал Энтони, с презрением смотря на входную дверь паба. - Я надеялся, что они и вправду не появятся сегодня.
Блисс не потребовалось оборачиваться, чтобы понять, кто именно почтил Три Метлы своим присутствием. И дело было даже не в вызывающем смехе, поздравлениях большинства посетителей или же ярко выраженных недовольствах по поводу отсутствия свободных столиков.
Просто взгляды её сокурсников, взгляды других людей, которые не принимали участия в бурных восторгах, явственно говорили о том, кто именно зашёл в заведение.
- Я надеюсь, мне это мерещится? - недоверчиво поинтересовалась Падма. - Они же не идут к нашему столику?
- Нет, не мерещится, - мрачно ответила Блисс. - Здесь яблоку негде упасть, а если я и понимаю что-то в извращенном подобии логики Малфоя и его дружков, то идут они именно к нам.
Блисс оказалась права. Не прошло и минуты, как дюжина слизеринцев плотным кольцом окружила их стол, смотря на них с каким-то выворачивающим предвкушением.
- Смотрите, кто тут у нас, - хищно улыбнулся Теодор Нотт. - Корнер, Дэвис и Голдстейн. И после такой несуразной игры, победить в которой нам не стоило никаких усилий, вы всё равно спокойно пошли в паб? Или ваша игра была такой именно по той причине, что вы так часто его посещаете? Играют роль плохие гены?
- Да мой отец вообще беспробудный пьяница, - иронично отозвался Роджер. - Но с твоими генами всё гораздо хуже, раз ты даже посчитать нормально не в состоянии. Нас тут немного больше, чем «Корнер, Дэвис и Голдстейн».
- Мои гены? Гены чистокровного волшебника с генеалогическим древом, которое берёт своё начало с двенадцатого века? - выплюнул уязвленный Нотт. - А что у нас с тобой, Роджер? Кто подпортил тебе кровь? Отец-грязнокровка? Или всё же мать?
На секунду Блисс показалось, что Роджер кинется на Нотта без помощи всякой магии. Он и кинулся бы - если бы не Майкл и Энтони, вовремя перехватившие его с двух сторон.
- Он того не стоит, - Энтони смотрел на Теодора с крайним отвращением. - Никто из них не стоит того.
- Если что-то здесь и не стоит того, так это твои жалкие попытки отбить бладжер, - гадко ухмыльнулся Пьюси. - Серьёзно, я уже было подумал, что это своеобразное ухаживание. Эй, я тебя не осуждаю! О вкусах не спорят, насколько я помню.
Теперь уже Энтони удерживал Майкл и немного поостывший Роджер. В конце концов, все, кто наблюдал эту сцену, понимали, что слизеринцам именно этого и хотелось - напроситься на драку.
В такие минуты Блисс ненавидела своё сознание, которое автоматически выстраивало логические цепочки. Интересно, одна ли она понимала, что даже если им предложат любой столик, никто и с места не сдвинется? Каждому из слизеринцев требовалась победа безоговорочная, которая выходила далеко за рамки квиддичного поля.
От понимания их природы становилось ещё более гадко, но Блисс держала себя в руках. На данный момент лучшим оружием против этой стаи стервятников являлось безразличие.
Блисс украдкой посмотрела на девушек. Падма открыто придерживалась мнения Блисс, холодно смотря на собравшуюся толпу, побелевшая Полумна явно чувствовала себя отвратительно в создавшийся ситуации, стараясь стать незаметнее. А вот глаза Кэтрин горели холодной неприязнью.
Блисс мысленно чертыхнулась про себя, как-никогда жалея, что не села рядом. Кэтрин была моложе их всех, в ней причудливым образом смешивались английские, скандинавские и французские крови, а Киллиан Маррей, игравший в развитии личности племянницы едва ли не главную роль, мало уделял внимание её «английской» натуре, большим образом поощряя французский темперамент и взрывной характер, доставшийся ей по линии бабушки-шведки. Даже рассказывая Блисс о себе, Кэтрин говорила быстро, с явной радостью к своей жизни и нотой самоиронии к самой себе. Но у Кэтрин не было понимания, когда нужно давать чувствам волю, а когда наоборот следовало бы их скрыть.
У всех семей непременно есть свои традиции в воспитании, пословицы и морали, передающиеся из поколения в поколение. Но факты было игнорировать глупо. Толпа слизеринцев, стоящих перед ней, имеющая индийские корни Падма, не от мира сего Полумна, Роджер, Майкл, Энтони, Кормак и даже Рафферти - все они являли собой пример воспитания, присущее именно Англии. Нападающие старались допускать слов именно столько, сколько требовала ситуация, а защищающиеся старались не допускать какой-либо реакции вовсе.
Но ей с Кэтрин было гораздо сложнее. С самого раннего возраста у Блисс был Уилл, безоговорочно любящие внучку бабушка с дедушкой, прожитая жизнь во Франции и вечные противостояния с матерью за право быть той, кем она хочет.
У Кэтрин было противостояние с обоими родителями, путешествия на два мира с Киллианом Марреем, и всё ещё непрошедший переходный возраст.
Уравновешенная, вежливая Блисс всегда была в восторге от по-своему взрывной Кэтрин.
Но в глубине души она знала, что не стоило поощрять её в этом так сильно.
- Смотрите, рядом с баром освободилось место, - Падма холодно кивнула в сторону стойки. - И оно почти рядом с окном. Идеально для вас, не правда ли? Так что сделайте одолжение нам и всем остальным: займите его и не подходите к людям, которые не желают иметь с вами ничего общего.
- Но нам приглянулось это место, - осклабился Боул. - Может быть, стоит уступить его нам? Вам всё равно не привыкать к этому.
- Не слишком ли много оскорблений за один вечер? - громким, ясным голосом спросила Кэтрин, не скрывая всего испытываемого презрения. - Лично я думаю, что лимит вы превысили, а потому каждому из вас лучше уйти за тот столик, пока его не заняли. Мы пришли сюда первые, хорошо проводили время и никого не трогали. Так что выражу общее мнение, если скажу, что единственный, кто здесь должен сделать лишние шаги в противоположную сторону, это ваша несуразная толпа.
Пораженное молчание обрушилось едва ли не на всех присутствующих в Трёх Метлах. Слизеринцы не привыкли, что им дают отпор - остальные явно не привыкли к тому же.
- Так-так, кто тут у нас? - обманчиво ласково сказал Нотт, враждебно оглядывая Кэтрин. - Белые волосы, нелепые глаза. Я вспомнил. Не сердитесь на неё, парни, это же малолетка нашего Рафферти. Кажется, он совсем её распустил. Может быть, мне стоит заняться твоим воспитанием вместо него, милая? Пожалуй, я определенно сделаю это.
Несколько секунд Блисс не понимала, почему все слизеринцы, её сокурсники, да и всё кафе таращатся на неё с таким удивлением. Осознание пришло почти сразу же.
Побелевшее, испуганное лицо Кэтрин, ярость от осознания угрозы Нотта - Блисс вскочила со стула прежде, чем успела осознать это.
Блисс стояла вплотную к Нотту и задрав голову, смотрела ему прямо в лицо. Она знала, что выглядит отчасти смешно - слишком низкая по сравнению с ним, слишком эмоциональная, а от того не замечающая многих слабостей, слишком плохо разбирающаяся в боевых заклинаниях.
Она знала, что почти каждый осознавал это.
- Что здесь происходит?
Из-за шума в ушах Блисс не сразу смогла распознать его обладателя. Малфой. Надо же, до этого момента Блисс не замечала, что он не пришёл вместе со всеми.
- Ничего особенного, - ответил Нотт, насмешливо взирая на Блисс с высоты своего роста. - Я всего лишь указал малолетке Рафферти её место. Кажется, пришёл черёд его маленькой подружки.
- Нотт, прекращай, - нервно сказал Пьюси. - За неё Рафферти и вправду может взбеситься.
- Кто, Рафферти? - фыркнул Нотт. - Ради Мерлина, Эдриан. Когда ты видел Рафферти взбешенным?
- Никогда, - подтвердил Пьюси. - Почти каждого из вас я хотя бы раз, но видел в бешенстве. До некоторых событий только у двух не наблюдал такого состояния. Теперь Рафферти остался единственным. Потому и предостерегаю.
- Нотт, я настоятельно рекомендую послушаться Пьюси, - Малфой бесшумно продвинулся ближе и теперь стоял чуть позади Нотта.
- Только попробуй подойти к ней, - тихо выдохнула Блисс. - Только попробуй подойти к ней и клянусь...
- Что? - насмешливо спросил Нотт. - Что ты со мной сделаешь? Кинешь волшебной палочкой, встав на табуретку? Или позовешь своего ненаглядного Рафферти, у которого палочки ломаются при любом заклинании выше начального уровня? О, не надо смотреть на меня таким пораженным взглядом. Или ты думала, что никто не замечает этого? Мне вот интересно, он рассказал тебе? А если да, поделишься его секретом? Может быть, он принимает что-то запрещенное? Или его в детстве подвергли радиации? В любом случае, я уверен, что он успел нашептать тебе что-нибудь на ушко, когда вы зажимались в тёмном уголке.
А вот этого Блисс стерпеть не могла. Инстинкт, заставляющий её защищать дорогое, бешено ревел и срывал всю фундаментальную вежливость. Нотт открыто запугивал Кэтрин и более тонко угрожал Рафферти, виртуозно играя словами. Но он не учёл одного.
Если и было на свете оружие, которое не стоило ставить против неё, то им являлись именно слова.
- Поделиться секретом? - спокойно повторила Блисс. - Но у меня нет никаких секретов. В отличие от тебя, правда?
- О чём она говорит, Нотт? - спросил Боул.
- Не имею понятия, - ответил он, но Блисс заметила, как едва заметно дернулось его правое веко.
- Правда? - удивленно переспросила Блисс. - Если мои подсчеты верны, то твоя память должна подводить тебя уже на протяжении пяти дней. Но, может быть, это наступило раньше? Как и бессонница. Сколько ты спишь по ночам? Два часа или три на протяжении двух недель?
- Заткни свой рот, - прошипел Нотт, подходя ещё ближе. - Ты сошла с ума. Рафферти что, и тебя подсадил на свои лекарства?
- Ты себя даже не слышишь, - усмехнулась Блисс. - И даже представить не можешь, что именно этим и выдаёшься. О, смотри, у тебя дергается щека. И хочется оглянуться, правда? Думаю, началось три дня назад. Это называется параноидальный психоз. Что именно ты принимаешь? Титаниум Латим? Нет? Бенедит Фрайгус? Тоже не то? Я догадывалась об этом с самого начала, но всё же. Настойка из Кружащих портобелло, выращенных на крови дракона? Можешь не говорить. Теперь это не является вопросом.
Блисс знала, что едва ли не все посетители Трёх мётел прислушивалась к их разговору, а от того пораженные вздохи знающих людей были слышны особенно чётко.
У настойки из Кружащих портобелло не было даже официального названия. Не было потому, что все ученые, колдомедики и официальные представители зелий были полностью согласны в одном простом утверждении - эта адская смесь не должна существовать вовсе.
Достать её было практически невозможно, но способы всё же находились. И баснословная цена, требуемая за продукт, всегда была уплачена без разговоров.
Потому что волшебник, принимающий настойку, сразу же начинал развивать свои способности до предела невозможных. Сила заклинаний увеличивалась настолько, что при умелом использовании можно было бы покалечить противника лишь Левиосой, сознание и рефлексы прояснялось до кристальной четкости, позволяя едва ли не чувствовать настроение других, а на физическом уровне творилось и вовсе что-то невероятное.
Человек, принимающий эту настойку, чувствовал себя сверхчеловеком. сверхчеловек на протяжении двух недель. Потом, конечно же, он оплачивался сполна.
Воспоминание того, как Нотт вёл себя на квиддичном поле, отчасти и привело к разгадке. Носился он и вправду невероятно - словно бешеный, непередаваемо быстро, превращаясь в сплошное смазанное пятно. Но это было всё, на что он остался способен. Он смог забить лишь два гола, полностью потеряв фокусировку на игре.
- Ты умом тронулся, Нотт? - ахнул Пьюси. - Да за такое не только исключение светит!
- Да кого вы слушаете? - заорал Нотт. - Кому вы верите? Мне или неуравновешенной истеричке, которая только и делает, что падает в обмороки? Вы знаете, кто её родители? Всё равно что предатели крови. Никто не говорит этого вслух, потому что они богаты, но от правды не сбежишь! Слушай, лапочка, а ты уверена, что твоя мать не изменила твоему отцу с каким-нибудь евреем? Твой нос отличное тому подтверждение.
А потом Нотт схватил Блисс за руку. Самое смешное, что она толком не успела испугаться - Малфой оторвал от неё Нотта меньше, чем за секунду, а потом врезал тому так, что каждый в пабе услышав явственный хруст сломанного хряща.
В пабе поднялся страшный переполох. Мадам Розмерта пыталась всех успокоить, что-то возмущенно выкрикивая в толпу, но это помогало мало. Теперь даже некоторые из тех, кто поздравлял Слизерин с победой, выкрикивали Нотту оскорбления и явно сдерживали желание напасть на него всей толпой.
Блисс почувствовала странное ощущение. Выкрики толпы, разъярённые лица, шум.
Зажженные свечи и лампы стали разрастаться, превращаясь в один сплошной огонь, явственно почувствовался запах дыма, железа и жаренного мяса.
Кровь и плоть, отстраненно подумала Блисс. Кто-то горел, кого-то сжигали. Внезапная боль в ногах заставила Блисс пошатнуться. Она опустила голову вниз и не смогла сдержать крика.
Горела она. Пламя поднималось по белой льняной юбке, обжигало голени, слизывало кожу, неумолимо переходя на рукава белого платья, от которого явственно пахло керосином.
Блисс хотелось сорвать платье, сбить пламя, хотелось, чтобы её облили водой. Но огонь перестал жечь сам по себе. Вместо этого он полностью завладел взглядом Блисс, гипнотизируя, заставляя смотреть глубже, видеть слова и ощущать звуки.
« - Это невозможно. Как это вообще может быть возможным?
- Но, не смотря на невозможность, ты здесь. К чему тогда вопросы?»
« - Не смей, слышишь, не смей! Всё будет хорошо, с тобой всё будет хорошо, с нами всё будет хорошо».
« - Это происходит уже третий раз. Ты не сможешь справиться, и я поняла это ещё тогда.
- Не надо говорить вслух, прошу.
- Ты думаешь, тогда всё станет менее реальным? Фауст, давай признаем, то, что происходит, закольцовано судьбой. Такова плата».
« - Я найду способ остановить это.
- Плата есть лишь одна и она непомерна для нас обоих.
- Что, если мне плевать?
- Я в это не верю».
« - То, что вы совершили с ней, преступление против природы, против Божьих законов, против самого вселенского бытия. О какой помощи вы говорите? Вам способно помочь лишь принятие».
« - У нас никогда не было места, где можно было бы осесть. Я подумал, это нечестно по отношению к тебе.
- Ты хочешь сказать...
- Он твой. Всегда будет твоим. Добро пожаловать домой».
« - Ты снова дрался?
- В этот раз это стало просто неотделимым».
« - С ними что-то не то, тебе так не кажется?
- Дай подумать? Ох, конечно же. Они такие же, как и мы».
« - Мне жаль, мне очень жаль! Но ваши отношения - это болезнь. Последствия были неминуемы».
« - Его признают сумасшедшим?
- Да.
- Ты можешь ему помочь?
- Мне жаль, но нет. Ненужное время, ненужное место».
« - Я боюсь мести.
- Ты помнишь, что я с тобой? Меня не существует. Пока ты со мной, не существует и тебя. Как можно мстить тем, кого нет?
- Ты часто забываешь одну вещь. Его не существует тоже».
« - Ты не поверишь! Всё это время разгадка была даже не перед носом, её не было вовсе! Всё дело в этих рунах...»
Такого потока информации у Блисс не было никогда, а потому она не сразу поняла, что для неё всё прекратилось. Кто-то закутал её в нечто прохладное, и, крепко схватив за руку, вывел на улицу, ведя прочь от Трёх Метел.
Первым желанием было выцарапать неизвестному глаза, но реальность вернулась к ней прежде. Осознание того, что в пабе с ней приключился настоящий ад, заставили Блисс забиться на одном месте, пытаясь выбраться... откуда? Что это за странное покрывало, сквозь которое она может видеть?
- Успокойся, - взволнованно прошептал смутно знакомый голос. - Я не хотел тебя напугать, подожди минутку.
Покрывало было снято и Блисс сразу принялась осматривать себя. Конечно, никакого льняного платья на ней не было, она ещё не настолько выжила из ума, чтобы надеть нечто подобное. Что же, повод для радости нашёлся, усмехнулась она про себя, закатывая рукава свитера. Никаких ожогов не было.
Она обернулась, прислушиваясь к едва слышному шуму в Трёх Метлах. Через несколько секунд кто-то догадался воспользоваться палочкой и всё стихло вовсе.
Луна освящала редких людей, проходящих мимо, тишина нарушалась едва слышным шелестом моросящего дождя, и Блисс чувствовала, как к ней возвращается самообладание.
«Хватит вести себя так, словно это случилось впервые, - подумала Блисс. - А что будет в следующий раз? Ведь он настанет непременно. Снова истерика, метания, снова чувство вины? Нет, нет, больше я этого не допущу. Нужно успокоиться и записывать. Записывать и разбираться, разбираться и записывать. Это единственная правильная концепция».
- Ты уже пришла в себя? Может быть, хочешь выпить воды?
Блисс заморгала, наконец позволив себе рассмотреть человека, который вывел её из паба. На руке у него висела чёрная мантия, отчего-то поблескивающая в темноте, а сам он смотрел на Блисс с явным смущением.
- Гарри, - устало вздохнула Блисс. - Я надеюсь, ты сможешь объяснить мне, что произошло. Потому что клянусь, ещё одно неведение в моей жизни, и в Хогвартсе произойдёт череда кровавых убийств.
