Глава 25Глава 25. История жизни одного мага
Гарри отвечал на письма одноклассников. Гермиона отдыхала во Франции с родителями, Рон Уизли каждый раз приглашал к себе в гости, и Гарри каждый раз обещал приехать в конце каникул на неделю. Не больше. Драко Малфой тоже отдыхал с родителями. И тоже во Франции. Гарри посмеялся, когда одновременно получил письма от Грейнджер и Малфоя.
Теперь, после слов Салимы, Гарри заметил, что бармен Том за ним действительно наблюдает. То ли Дамблдор попросил, то ли он сам решил. Но Гарри стал больше времени проводить в самом баре, отвечая там на письма и читая книги. Даже в гости к Кассандре он теперь аппарировал из своей комнаты с домовиком.
Кстати, о Кассандре. Пару дней назад Гарри застал эту всегда смеющуюся волшебницу в слезах. Она сказала, что не видит будущего, настоящего и даже некоторого прошлого. И ей страшно. Но при этом, видения меняются и иногда есть будущее, правда, не самое радужное. Как будто точно еще ничего не решено. Гарри знал, что слова пифии – не пустой звук. Когда он спросил, как такое возможно, волшебница попыталась отшутиться и сказала, что может быть, кто-то разобьет Отдел с маховиками времени в Министерстве. Затем женщина попросила у Гарри обе руки, посмотрела и сказала, что у него на правой руке нет линии жизни, поэтому разбить маховики времени должен он, так как на левой руке – то, что дано от природы, а на правой – сделанное самим человеком. Гарри решил, что повременит с разбиванием маховиков. Но разговор произвел на Гарри впечатление. Ему, как и самой Кассандре стало страшно.
Ночное книгочтение Гарри перенеслось в дом Цоресов. После того, как стало понятно, что бармен за ним наблюдает, свет в окне мог смутить. Поэтому часто Гарри засыпал в кресле у камина или на ковре-самолете во дворе. Ковер, кстати, нравился ему больше, чем метла. На нем можно было летать и заниматься своими делами одновременно.
Вот и сейчас Гарри сидел в не самом удобном кресле перед камином и читал об интереснейшем ритуале магии отражений. Подмена личности. Интересно, если всех Наполеонов, Мессий, Гитлеров и Усама-бен-Ладанов, находящихся на лечении в магловских клиниках показать в Мунго, их вылечат? Уж очень их болезни напоминали последствия этого ритуала. Правда, использование магии отражений делало ритуал практически необратимым. Личность стиралась, и человек начинал считать себя другой личностью. Причем тем, кого он боготворил, считал примером для подражания. У этого ритуала было название «Felicitas» — счастье. Человек, считая себя тем, кто был до этого объектом подражания, становился по-настоящему счастливым. Какая злая ирония, что для счастья человеку нужно всего лишь сойти с ума.
* * *
В камине внезапно вспыхнул зеленый свет, и Гарри с криком уронил книгу. Но, это как обычно, оказалась Салима. Гарри казалось, что еще чуть-чуть, и он пожалеет, что открыл ей доступ в свой дом. В этот раз она была в полосатой ночной рубашке, напоминающей форму узников Азкабана, которых мальчик видел на фотографиях «Ежедневного пророка» и в ярко-синих шерстяных носках. Да, занятный вид для ночного похода в гости.
— Мне не спится, — как ни в чем не бывало, сказала девочка, садясь в кресло.
— И поэтому, ты решила, что нужно прийти сюда, — Гарри посмотрел на часы, — в половине первого ночи?
— Знаю, что ты не любишь, когда я прихожу. Считаешь меня сумасшедшей. Но при этом тебе интересно слушать то, о чем я говорю. Прямо, как в школе.
— Ты же идешь на первый курс Дурмстранга только в этом году?
— Я окончила начальную магловскую школу. Волшебники такие идиоты. Говорят, на третьем курсе, когда начинается нумерология, многие не умеют складывать и вычитать в столбик. А магловская школа дает неплохое образование. Начальное, остальное – лишнее. Причем как для нас, так и для маглов. Дальше должно быть разделение по специализации. Будущему учителю венгерского языка не обязательно разбираться в физике.
— Я не знал, что ты училась в магловской школе, — сказал Гарри. И тут же подумал, что это многое объясняет. Салима – единственная чистокровная волшебница из всех, знакомых Гарри, которую можно увидеть в джинсах.
— Там меня тоже считали сумасшедшей, но все слушали, когда я перебивала учителя по истории и начинала рассказывать свою версию.
Салима достала из кармана своей ночной рубашки маленькую серебряную мышь. В это время из кармана выпала фотография, но девочка не заметила. Гарри только хотел сказать об этом, но Салима направила палочку на мышь, и та ожила. В прямом смысле. Вместо серебряной безделушки в руке у девочки оказалась самая настоящая живая мышь. Девочка еле слышно произнесла какое-то заклинание, и мышь превратилась в бокал.
— Лаки! – сказал девочка, и когда домовик появился, продолжила, — налей мне сюда апельсиновый сок.
«Действительно сумасшедшая» — подумал Гарри.
— Что ты на меня так смотришь? Из мышей получаются лучшие бокалы! Я всегда с собой ношу парочку. Тебе Истван не дарил серебряных зверушек?
Гарри вспомнил про волчонка, предназначение которого он так и не понял, и кивнул.
— Это его хобби, у него дома целый зверинец, а главное – весь этот зоопарк помещается на одной полке. Я попросила его сделать мышей. Они для трансфигурации идеальны. Если у тебя есть пара мышей – значит, у тебя есть бокалы, носовые платки, шкатулки, листы пергамента, перья и еще много чего. По-моему, удобно.
«Логично. У нее самые нелогичные вещи – логичны» — сказал Адам-Самаэль.
«После ее рассказа о том, что все заключенные Азкабана, Нурменгарда и других тюрем – чуть ли не святые, я уже ничему не удивлюсь. Кстати, может, ее ночная рубашка как-то с этим связана? Своего рода знак протеста».
«Когда она говорила, что ради забавы, если будет время, сведет с ума весь мир или устроит Апокалипсис, используя только светлую магию – я почти поверил!»
— У тебя фотография выпала из кармана, — наконец, вспомнил Гарри, поднимая карточку. На ней был изображен мужчина, очень похожий на Сакхра Луджина, только старше, — это твой дед?
— Да, Фадил Луджин, — сказала Салима, — был приговорен к поцелую дементора два с половиной года назад.
Гарри стало интересно, за что. Поцелуй – крайняя мера. Большинство Пожирателей смерти были приговорены не к поцелую, а к пожизненному заключению. Спрашивать было не тактично. Но девочка была не против поговорить на эту тему.
— Хочешь, расскажу его историю?
— Давай.
— Фадил Луджин родился в маленькой деревне в сороковом году, в Иране, в очень небогатой семье. Кто из его предков были волшебниками – установить так и не удалось. Записей о рождении никаких не велось, проверка крови результатов не дала. В целом, это была самая обычная семья в тех краях. Муж бил жену по делу и без. Старший сын во всем потакал отцу. К женщинам относились примерно как к собакам. Друг человека. Жили они в какой-то хибаре, где старый ковер лежал прямо на земле. Твой дом по сравнению с этим местом – дворец, а Цоресы – любители роскоши.
Истван был в этих местах по делам. Каким именно, я не знаю. Возможно, по делам Гриндевальда. Его никогда не обвиняли в связях с этим магом, но связи эти однозначно были. И вроде бы все знали, что Бенджамин Истван на стороне Гриндевальда, но доказать было невозможно. Это Темный Лорд метки ставил, что достаточно левое предплечье показать, а сторонников Гриндевальда сажали в тюрьму по показаниям свидетелей. В общем, в арабской деревне Истван появился как раз во время казни. Решил не вмешиваться, какое ему дело до разборок маглов между собой? Только вот казнили мать маленького волшебника, и последствия были неожиданными.
Мать Фадила обвинили в измене и приговорили к избиению камнями. Это официальная версия казни. На самом деле – жена постарела и располнела, после того как родила четверых детей и прожила в браке десять лет. Вот и решил глава семейства избавиться от жены, как от ненужной вещи, а на примете уже была молодая девушка лет тринадцати из еще более бедной семьи. Двух жен содержать он не мог. В общем, как-то это дело подстроили, я не знаю подробностей.
По традиции каждый член семьи был обязан кинуть камень. Вначале муж, потом отец, затем дети. Фадил плакал, кричал, что любит маму, но его заставили. Он кидал камни, и не попадал. Отец злился и давал новые камни ребенку в руки. Наконец, один камень достиг цели, ребенок разревелся окончательно. А Истван просто наблюдал, — зло прошептала Салима и на некоторое время замолчала, глядя на пламя в камине.
— Когда женщина была уже почти мертва, а, может быть, уже умерла, глава этого семейства решил, что дети должны еще раз кинуть камни в свою мать. Наверно, он так развлекался. И тогда у Фадила произошел спонтанный выброс. Он кинул камень, но тот развернулся и попал прямо в лоб отцу. Мальчик рассмеялся и стал кидать камни. Они летели в кого угодно – в отца, брата, тринадцатилетнюю будущую мачеху, местного муллу, но только не в сторону матери. Фадил все хохотал и продолжал кидать эти проклятые камни, а все боялись подойти к ребенку. Тогда-то, Истван и вмешался. Понял, что мальчик – волшебник, и оставлять его в этой деревне – небезопасно. Как раз в роду видящих были три дочери и ни одного мальчика, и семья думала принять в род маглорожденного. Араб был идеальным вариантом. Не просто свежая кровь, а кровь другой национальности. Так Фадил и попал в новую семью.
Учился он довольно неплохо и для маглорожденного был вполне сильным волшебником. Когда ему исполнилось семнадцать, на свой день рождения, он аппарировал по памяти в эту деревню и нашел свой дом, — девочка рассмеялась, — Знаешь, Истван тогда исправил всем местным память, залечил раны, так как камни ребенка никого не убили, и они просто не помнили, что у семейства Луджинов был еще один сын. Фадилу казалось, что это подло. Истван ему всегда казался человеком, готовым пойти против всех, человеком, которому плевать на законы. И тут такое. Его отец жил с этой девушкой… Ну, тогда уже женщиной, они воспитывали восьмерых детей. Все в деревне шло своим чередом, как будто никогда не забивали тут женщину просто так, как будто этой женщины вообще и не было. А может быть, Истван стер и упоминания об этом, кто знает. Фадил никогда не спрашивал о своей семье. Может быть, не хотел этого знать. Но в душе он надеялся, что Истван тогда убил его отца, свидетелей и ту тринадцатилетнюю девушку, которая знала, на что идет мужчина, ради брака с ней. Ох, молодой волшебник тогда разозлился, очень разозлился. Он в этот момент ненавидел всех: своего отца, брата и сестер, которые смирились, мачеху, Иствана, приемных родителей. Всех.
Он сжег дом своего отца, когда все семейство вечером ужинало. Мужчину, который, вероятно за деньги или какую-то натуральную плату, вроде овец, оговорил мать Фадила, якобы та с ним спала, пытал Круцио. Долго пытал. Тот навсегда остался сумасшедшим. Деревня находилась вне черты контролирующих чар, никто из местных магов так и не появился, чтобы прекратить все это безобразие. Фадил вернулся домой, разумеется, Истван узнал о случившемся. Но все решили, что у человека должен быть свой выбор, и каждый имеет право поступать так, как считает нужным. Это одно из основных правил нашей семьи. Отомстил – ну и ладно.
Через несколько лет Фадила женили на приемной сестре, это было нужно для сохранения рода. Он хорошо относился к своей жене, даже любил ее. Правда, больше как сестру. В целом, жизнь была спокойной. Только вот маглорожденный волшебник ненавидел маглов, их традиции. Увлекался историей и археологией, ездил по различным архивам, как магловским, так и магическим, участвовал в раскопках. И ненавидел людей. За войны, за их обычаи и законы, за подлость, которую прикрывают правом, за казни, которые прикрывали словом Божьим. Знаешь, он один из лучших историков своего времени. В Дурмстранге молодых волшебников обучают истории магии по книгам Фадила Луджина.
Салима снова замолчала, а затем повернулась к Гарри и посмотрела на него своими большими черными глазами, которые странно блестели, выдавая, вероятно, не самое нормальное душевное состояние девочки.
— Он бы мог стать правой рукой вашего Темного Лорда, и с радостью убивал бы маглов, правда, выборочно. Вначале воспользовался бы легилименцией, и если человек хоть раз предавал, клеветал… А это значит, он мог спокойно убивать почти каждого магла. Почти каждый хоть раз совершал какую-то подлость. Только вот Истван объяснил, тогда еще молодому магу, что этот Лорд сумасшедший, которого вряд ли ждет хорошее будущее. Да и маглорожденных он ненавидит, и если узнает, что Фадил – маглорожденный, пусть и принятый в род… Думаю, он не просто объяснил, а воспользовался родовой способностью. Убеждать Истван умеет, если надо, — Салима рассмеялась.
— Вот и не суждено было свершиться истории, в которой Фадил Луджин был бы правой рукой Волдеморта (а он бы стал именно правой рукой, с его-то жизненной позицией, которую так ценил Темный Лорд). Затем, произошли уже известные события. Темный Лорд пал, все восхваляли тебя – Мальчика-Который-Выжил. Не только Британия тогда праздновала победу. Читала старые газеты — наш король тогда шикарный прием устроил. В твою честь. Смешно, правда? В твою честь сам король устраивает приемы, когда тебя, как бездомного котенка, подбрасывают в магловский дом. Ох, знал бы это Фадил. Он бы лично убил этих маглов и забрал тебя. И даже неважно, что тогда было неизвестно, что ты маг рода Omnia transeunt et id quoque etiam transeat. Просто ему бы показалось кощунственно, отдавать ребенка, родители которого были магами, в магловский дом.
И вот когда больше пяти лет назад обнаружилось, что тебя принял род по косвенной линии, главным инициатором твоих поисков стал именно Фадил Луджин, на котором лежала родовая обязанность передать тебе этот дом. Он был инициатором не только потому, что радовался, что четвертый род не прервался. Ему, казалось, на это было плевать. Просто он решил, что ты будешь новым Темным Лордом, раз уж уничтожил предыдущего. Все-таки, свобода выбора у нас в семье действует. Хоть, как и любая свобода, действует не в полную силу. Истван внушил Фадилу, что Волдеморт – псих, но не поменял его жизненной позиции. Это была его позиция, на которую он имел право. Весело, да? Ты в представлении моего деда был новым Темным Лордом! А в представлении светлых магов – Героем, победившим зло. По-моему, это забавно, когда люди строят свои догадки. Люди видят то, что хотят видеть.
Но, поиски твоего местонахождения не принесли результатов. Все маги, которые были как-то связаны с твоей семьей, говорили, что Дамблдор лично устроил тебе какое-то надежное убежище. Уж не знаю, какие чары ненаходимости было наложены на магловский дом твоих родственников…Фадил больше Иствана и всех остальных, вместе взятых, проклинал Дамблдора всеми словами. Хотя, зная своего деда, скажу, что словами он не ограничился. Наверняка, провел парочку ритуалов, чтоб действительно проклясть старика. Хоть и знал, что это бесполезно. Директор твоей школы – сильнейший маг современности. Ему ритуалы Фадила, что тебе Ступефай от семилетки. Может быть, Дамблдору пришлось выпить какое-нибудь обезболивающее зелье или лечить насморк, но он, вероятно, списал свое самочувствие на возраст или резкую смену погоды.
А вот два с половиной года назад, судьба занесла Фадила в одну арабскую деревню, где-то в Судане. Там были найдены интересные артефакты, и мой дед просто не мог не поучаствовать в исследовании от Австро-Венгрии. И, по злой иронии судьбы, попал на магловскую казнь. Все страхи детства, которые часто преследовали его, как страшный сон, стали реальностью. Снова забивали камнями девушку. Совсем молодую, ей было лет пятнадцать. Ему было безразлично за что, виновна она, или нет. Он ненавидел, когда люди прикрываются долгом перед законом, перед Богом… Для него было важно то, чтобы человек был честным перед самим собой. Если убивает, то должен хорошо понимать, что делает это он для себя, своих целей, а не для Бога или какой-то абстрактной справедливости.
Фадил уже не соображал, что делает, не понимал, что это не та отдаленная деревня, где никто не понял, почему какой-то мужчина сошел с ума, а дом Луджинов сгорел. Не понимал, что неподалеку остановились экспедиции магов с разных стран, там же присутствуют представители местных магических властей. Он стер деревню с лица земли, ее больше нет. Он навел чары раскаяния, и Адский огонь. Люди, пока не сгорели, каялись во всех своих ошибках, считали, что Аллах навел на них свой праведный гнев. Естественно, все маги тут же явились, но потушить быстро Адский огонь смог бы разве что Дамблдор, Волдеморт или Гриндевальд и еще пара-тройка магов. Но, ни одного из них, что неудивительно, поблизости не оказалось. Фадила Луджина сразу отправили в местную тюрьму, а он лишь смеялся, и говорил, что его послал Аллах в эту деревню, чтобы покарать фасиков. На следующий день местный суд приговорил его к поцелую дементора за жестокое нападение на магловскую деревню и смерть ста тридцати четырех человек.
Рассказывая это, Салима почему-то блаженно улыбалась.
— Местный мулла, расследовавший это «преступление» и вынесший свой вердикт о виновности, выжил. Правда прожил он недолго, — девочка рассмеялась, и посмотрел на Гарри сумасшедшими черными глазами, — он умирал долго и мучительно. Ему «случайно» попал в руки ладан с одним специфичным эффектом. Он мучился месяц, вспоминая все действия, в которых ему приходилось переступать через собственную совесть, проживая все вновь. Он попал в психиатрическую лечебницу и умер со слезами на глазах.
Некоторое время они сидели молча и смотрели на огонь в камине.
— Я его любила, — шепотом произнесла девочка, поглаживая мышь, которая уже перестала быть бокалом, и сейчас спала на колеях у хозяйки, — больше родителей. Его фотография у меня всегда с собой, даже в карман ее положила, когда собралась к тебе.
— Откуда ты знаешь все подробности той истории?
— Я была там, в этой Суданской деревне. Дед часто брал меня с собой, когда ездил на исследования. Я видела все своими глазами. Когда его забрали в тюрьму, меня не пускали туда. Я сообщила о случившемся Иствану. Его тоже поначалу отказывались пускать в тюрьму. В день суда местным пришло письмо с подписью короля Австро-Венгрии и нам разрешили навестить деда перед казнью, — девочка опять засмеялась, — Это надо было видеть. Обычно к преступникам приходят только самые близкие, остальные стараются не афишировать свои связи с приговоренными к казни. А тут навестить Фадила пришло около тридцати человек. Все-таки мы семья…Может, порой не самая дружная, но настоящая.
— Что становится с человеком, когда его душу «выпивает» дементор?
— Я не знаю. Некоторые считают, что он становится еще одним дементором. Ты знаешь, я их не боюсь, по крайней мере, до тех пор, пока они не попытаются «выпить» мою душу. Они лишь вызывают самые страшные воспоминания, а я могу смеяться, вспоминая то, что произошло в этой деревне. На меня дементоры не действуют. Я не боюсь событий прошлого. Это глупо. Что было, то было. Даже не понимаю, почему дементоры вызывают такой страх у людей.
Салима, казалось, теперь была совершенно спокойной и улыбалась. Не как сумасшедшая, а как ребенок, которому купили вкусное мороженое. От этого становилось еще больше не по себе.
— Истван мог помочь, но не стал. Он мог потребовать этой…как ее…экстрадиции, кажется. Он мог подключить все свои связи, забросать власти Судана письмами за подписью короля, Премьер-министра Германии, Франции. У него очень большие связи в Европе. У нас запрещена смертная казнь, даже Гриндевальд до сих пор жив и сидит себе в тюрьме. Нурменгард охраняют люди, а не дементоры.
— Нурменгард разве не германская тюрьма?
— Это объединенная тюрьма. Как и Азкабан. Думаешь, в подобных огромных крепостях содержатся преступники только одной из стран? В Германии четыре с лишним тысячи магов, в Австро-Венгрии вообще полторы. Тут десяти камер было бы достаточно. Судят людей по законам одной из стран, а тюрьма общая. В Азкабане содержатся преступники из Великобритании, США и Канады. В Нурменгарде – из Германии, Австро-Венгрии, Болгарии, Польши и ряда других стран. Крепость построил Гриндевальд, до этого объединенные тюрьмы были только в арабских странах, ну и Азкабан.
— Почему Истван не стал помогать твоему деду?
— Его считали сумасшедшим. Наверно, боялись, что он выкинет что-нибудь эдакое. Решили, что лучше смерть. Он вполне мог развязать какую-нибудь магловскую революцию. Один раз Фадил освободил сотню заключенных одной из магловских тюрем. Просто ему так захотелось. В магловском мире такая паника поднялась, а он забавлялся. Меня они тоже боятся. Хотя, скорее, боятся за меня.
Гарри вспомнил, как иногда в гостиной у Луджинов прекращались разговоры, когда входила Салима. Девочка оглядывала всех, ухмылялась и садилась в кресло. Иногда Гарри казалось, что Салима недолюбливает своих отца и мать, но он не мог понять почему. Почему недолюбливает, и почему ему так кажется.
— Ты не простила Иствана?
— Он жесткий человек, который делает все так, как считает правильным. Ему порой приходилось принимать нелегкие решения. Правильные или нет – не нам судить. Он и не создает образ добродушного старца. Он такой, какой есть. Он не играет роли. Но я его не простила, хоть и могу понять причины его поступка. Ты наверно не знаешь, но он мой прадед. Моя мама в девичестве была Анаркой Истван.
— Этот ладан «случайно» попавший к мулле – твоих рук дело?
— Моих, — равнодушно произнесла девочка.
— И что это за ладан?
— Заинтересован? – Салима рассмеялась.
— Если я скажу, что состав был исключительно из светлых зелий, я не ошибусь?
— Не ошибешься. Зелье раскаяния. Его не нужно пить, достаточно вдыхать пары при горении чего-либо, пропитанного этим зельем. Иногда его давали преступникам в Средние века. Оно действует только в случае, если человек действительно сомневался, совершая преступление. Так маги узнавали, стоит ли давать преступнику второй шанс. Только вот обычно, после применения давали антидот. В противном случае, человек в своем раскаянии забывал вовремя поесть, не мог уснуть и со временем умирал. Я же антидот, увы, не приготовила. Это была проверка. Если бы совесть муллы была чиста, или он бы ни в чем не сомневался, зелье бы не подействовало.
Гарри посмотрел на часы. Три часа ночи. Салима решила, что ей пора спать, и ушла к себе. А Гарри вышел во двор, лег на ковер-самолет и еще долго смотрел на ночное небо. Там он и уснул.
______________
Если в этой главе я задела чьи-либо религиозные взгляды, то прошу прощения. Просто в жизни действительно бывают случаи, когда люди свою подлость прикрывают «законами Божьими», а это не есть хорошо. Против самого ислама ничего не имею, только против определенных поступков, в целом, противоречащих любой религии, но прикрываемых ею.
