Глава 25. Добро как плод борьбыЧеловек стремится в простоту,
как небесный камень — в пустоту,
медленно сгорает
и за предпоследнюю версту
нехотя взирает.
Но во глубине его очей
будто бы — во глубине ночей
что-то назревает.
Карцер проснулся утром от того, что мимо, громко топая ботинками, подбитыми железными гвоздями, пробежала Матушка Ветровоск.
Он только открыл рот, дабы пожелать себе чаю. С вареньем. Но Матушка, миновав пустой чайник и потухший очаг, лишь сорвала шляпу с вешалки у двери. Открыла дверь и, привстав на цыпочки, достала из-под крыши помело. Карцер проводил её взглядом и закрыл рот, сообразив, что чая не будет.
Снаружи раздалось отчётливое «тыгдым-тыгдым», а потом обратно. Карцер открыл дверь, чтобы увидеть как почтенная старая женщина, с метлой наперевес, галопирует по лужайке перед домом.
Новообретённые ангелы заставили Карцера дохромать до старой ведьмы, и вцепится в рукоятку метлы, повыше руки Матушки Ветровоск. Ангелы хотели помочь, но Карцер этого знать не мог.
Так что для него оказалось большим сюрпризом, когда метла, даже не удосужившись изобразить магическую вспышку, взмыла в блеклые утренние небеса.
Ангелы оказались аэродинамичными. Подъёмной силы двух, например, хватило, чтобы снять Карцера с Дерева. И сработать вместо магической тяги для своенравной Матушкиной метлы.
Если Матушка и была поражена, то она этого не показала. Молча вскарабкавшись на метлу, за спиной Карцера, Матушка с достоинством выпрямилась и, тыкая указующим перстом из-за карцерова плеча, властно показывала куда лететь.
Карцер и сам был удивлён. Не знал, что может летать. А ведь надо было всего лишь взять предмет подметательного назначения и сигануть с крыши! То, что это стало бы внезапным концом его короткой истории, Карцеру было, разумеется, невдомёк.
Путь, вернее, указующий перст Матушки привёл их в горы. То есть, в самом горном из королевств, в самое сердце гор – тролльи горы. Где не было и намёка на растительность. Сплошной камень.
И их уже ждали. Большой тролль подпрыгивал от нетерпения перед входом в пещеру.
- Скорее, она уже…– проскрежетал он, при виде подлетавших к пещере Карцера и Матушки Ветровоск, у него за спиной. - Аграухра!..
Последнее высказывание тролля Карцер инстинктивно идентифицировал как ругательство. Будь Карцер один, он бы вряд ли стал приближаться к троллю. Но Матушка похлопала его по плечу, чтоб он снижался, и ему ничего не оставалось, как подчиниться.
Метла плавно зависла над площадкой, и Матушка, не дожидаясь полного приземления, спрыгнула с метлы и поспешила в пещеру, оставив Карцера наедине с троллем.
Немая сцена, во время которой Карцер таращился на заламывающего руки тролля, не обращавшего на человека никакого внимания, была приправлена каменным грохотом, периодически доносившимся из пещеры.
Для Карцера тролли всегда обозначались словом Оно. Очень опасное Оно. В тюрьмах тролли зачастую использовались в качестве охранников, вернее, медленно движущегося эквивалента тюремных стен. С которыми невозможно договориться, из-за замедленной на равнинах мозговой активности троллей, подкупить, и, вообще, хоть как-то взаимодействовать. Но которые могли за малейшую провинность легко размазать человечка по окружающей тюремной действительности. А то и убить просто по неосторожности, тоже бывало. Так что Карцер вжался спиной в скалу, ибо ангелы удвоенными усилиями не давали ему удрать, что давно бы сделали их рогатохвостатые предшественники.
Наблюдая за троллем, Карцер сделал интересное открытие: оказалось, что тролль – это Он. Карцер определил это по его Он-идентификатору. Потому что горные тролли не были столь стыдливы, как городские и не носили ничего вообще.
Из пещеры донёсся шум, лишь немногим тише горного обвала, и наружу выкатилась Матушка Ветровоск. Она тут же поднялась на ноги, холоднокровнейшим образом отряхнула юбку и решительно шагнула обратно в пещеру.
Второе открытие касалось эмоциональности троллей. Данный образчик ею просто прыскал, высекая искры из окружавших его скал. Карцер, едва не получив по носу такой искрой, всерьёз обеспокоился за собственную безопасность. Посмотрев с обрыва, он увидел лишь камни, скалы и горы. Мягких матрасов, чтобы безопасно приземлиться, внизу, как ни странно, не оказалось. А метла, за которую он продолжал цепляться, после ухода Матушки, оказалась лишь бесполезной деревяшкой с прутьями на конце.
Подсознательно Карцер определил наличие ведьмы, как необходимый ингредиент полёта на метле, без которого экспериментировать, прыгая с обрыва, почему-то не хотелось. К тому же не годилось оставлять пожилую женщину одну.
Которая, как раз выглянула из пещеры, и, обращаясь к троллю, рявкнула:
- Эй, папаша, а ну помогай! – и скрылась обратно.
Тролль послушно сунулся в пещеру, увидел нечто, исторгнувшее из него скрежещущий стон, и рухнул в обморок.
Карцер взглянул на тролля у своих ног, отставил метлу, перелез через поверженного и осторожно заглянул в пещеру. Не найдя ничего более пугающего, чем Матушка Ветровоск, возящаяся с какой-то кучей камней, Карцер вошел внутрь.
Задрав голову, он попытался разглядеть в полутьме величественную кучу, которая вдруг пошевелилась, и как облако, принимающее форму корабля, оказалась большой троллихой. Матушка Ветровоск ласково говорила ей что-то на грохочущем тролльском языке.
Везде была скользкая красная глина. Поскользнувшись, Карцер грохнулся, здорово приложившись затылком о каменный пол, и весь измазался в красноватой грязи. Матушка обернулась, и, увидев в качестве подмоги только восторженно таращившегося Карцера, только успевшего встать на ноги, сунула ему в руки какую-то верёвку.
- Как только скажу, тяни изо всех сил, - велела она.
Машинально намотав на кулак здоровой руки верёвку, Карцер приготовился тянуть, но последующий рывок свалил его на пол, вторично макнув в лужу красной грязи.
- Принеси-ка лучше водички, - Матушка отобрала у Карцера верёвку и сунула вместо неё каменное ведро.
Воды понадобилось много. Карцеру пришлось несколько раз бегать к бьющему неподалёку ледяному ручью за водой, всякий раз карабкаясь через лежащего на пороге пещеры тролля, так и оставшегося лежать без памяти.
От воды глины стало ещё больше, Карцер чуть не потерял ботинок в образовавшемся красноватом болоте. На лице засохла корка из грязи и пота. Одежда, покрытая глиной, начала подсыхать от тепла тела, так что Карцер оказался в своеобразных негнущихся доспехах, царапающих кожу.
Матушка Ветровоск, с головы до ног вымазанная в грязи, сдула налипший на щеке седой локон, и покосилась на Карцера:
- Выдохся? – ехидно осведомилась она.
Карцера не хватило на то, чтобы ответить что-либо столь же ехидное, ибо он действительно выдохся. Но сил на улыбку, блеснувшую в полумраке, ещё осталось.
- Немного осталось, - подбодрила его Матушка. – Ну, всё. Теперь тяни!
Тянуть нечто, на ощупь бывшее как скользкий и гладкий булыжник, оказалось изнурительной работой. Но, кажется, он справился: в руки ему выкатился покрытый знакомой уже красной глиной, неимоверно тяжёлый тролль-младенец.
- Очисти рот и нос, - инструктировала Матушка.
Чтоб Карцер когда-нибудь боялся грязной работы? Но когда младенец сделал первый вдох и завопил, Карцер от неожиданности чуть не выронил его.
- Возьми камень побольше, - посоветовала Матушка, - и разбуди папашу. Скажи: у него дочка.
Камень понадобился. Потому как на пинок ботинка тролль не среагировал. А вот на булыжник – да. Видно, было в булыжнике что-то родственное троллям.
Тролль открыл глаза и уставился в полосатое от грязи и пота лицо Карцера. К счастью, слишком яркие глаза и застывшая ухмылка, сказали горному троллю так же мало, как равнинному жителю породообразующие минералы большинства магматических и метаморфических пород.
Сказать что-либо хоть отдалённо поздравительное у Карцера не получилось бы по причине прокушенного языка, к тому же он жутко вымотался. Так что он просто пихнул младенца в руки новоиспеченного отца и сказал:
- На! – единственное, на что его хватило.
Но тролль и без прочувствованной речуги был счастлив, курлыкая и булькая на тролльском наречии над пускавшим слюни младенцем-булыжником.
Матушка, закончив с роженицей, вышла из пещеры, и тронула Карцера за плечо.
Некоторое время они смотрели, как солнце садилось, окрашивая скалы в цвета жизни и смерти. Слов не было, но не только от усталости. Слова уже были произнесены. И Карцер помнил их. В глубине его глаз удовлетворённые ангелы растопырили крылья – нести домой двойную ношу. И прихватив с собой метлу.
